color decibel

      Ноль — столько мыслей у меня было в тот момент. Один — ещё столько минут я смотрел вслед удаляющейся машине под дождём, позабыв о пробирающем холоде и героически державшем для меня зонт Ники. Два — столько попыток совершил Хэммик, чтобы вывести меня из транса. Три — число проведенных осмотров комнаты с утра, вплоть до выворачивания и переворачивания всех имевшихся вещей.       Чёрт возьми, я проебал ключи! Я проебал чёртов подарок от родителей. Нет, я понимаю, что всё это время настолько был безразличен к собственному имуществу, что ни разу не съездил туда после дня рождения, и что любой бы подросток взлетал как ракета от счастья, успел бы устроить, как минимум, две вечеринки (одну в честь дня рождения и новоселья, вторую — просто так, для души), но чувство собственной неполноценности и совесть грызли меня с того момента, как я сунул руку в карман шортов.       — Ты уверен, что нигде их не оставлял? — ранним утром спрашивал меня Мэтт.       О да, занятие года — искать какую-то хрень вместо лишнего часа сна. Великолепно, ставлю минус десять из десяти. С детства ненавижу головоломки, игры с нахождением отличий, типа на внимательность. Пожалуйста, избавьте меня от этого.       — Я по-твоему настолько тупой? Говорю же: они были здесь, — я демонстративно поднял шорты ещё раз и ткнул пальцем в карман, — потом я переоделся перед парами и оставил их тут.       Мэтт на мгновение задумался, сощурив глаза, вгляделся в стену, затем переключился на сонного Сета, пытающегося понять суть нашего диалога. Да, спать, когда соседи шумят, возможно лишь в том случае, если ты принял снотворное, но если эти самые соседи — мы с Бойдом, то лучше сразу запивать таблетки виски и водкой для точного результата. После столь волшебного микса ты просто вообще не проснёшься.       — Тогда смею предположить, что твои шорты научились ходить, — Мэтт обессилено плюхнулся обратно на кровать, раскинув руки в стороны.       — Очень остроумно.       А ведь было действительно не до смеха. Настолько не до смеха, что я снова поднялся и принялся обыскивать комнату, начав с нижней полки своего шкафа. Даже если парни мне не помогут (Сет безучастен от слова совсем, а Мэтт, хоть и старался помочь и в поисках, и в выстраивании цепочки событий вчерашнего дня, больше всё же шутил и сбивал с толку), я должен, просто обязан найти грёбаные ключи. От них не зависит моя жизнь, но мне есть дело до авторитета в глазах родителей. Как это вообще можно представить? «Алло, мам, помнишь, вы мне с папой подарили дом, на который мне было всё это время плевать? Да? Супер, так вот: я потерял от него ключи!» Какой ужас. Будь у меня такой рассеянный сын, я бы ничего ему в жизни больше не дарил.       Сложенные ранее как-нибудь вещи взлетали и исчезали за спиной, приземляясь в который раз на пол. Мы, несомненно, его мыли (по очереди), но я их всё же позже простирну. Не доверяю я уборке Сета, ух как не доверяю.       Мэтт глухо страдальчески застонал в ладони, в которых спрятал лицо, затем я услышал шум постельного белья, а через несколько секунд мой сосед по комнате опустился на корточки рядом, опёршись локтями на колени, и вздохнул.       — Я поищу в столе, — сказал мне он, будто бы ожидая моего разрешения, и я кивнул.       — Чёрт возьми, — в голосе Сета послышали нотки недовольства; я был готов закатывать глаза всякий раз, когда он говорил так, а это было довольно часто, — Мэтт такой хороший друг, аж тошно.       Мы с Бойдом одновременно повернулись к нему с немым вопросом на лицах. Сет встал под наши взгляды, полные непонимания, и довольно уверенно, не как человек, который только проснулся, прошёлся к моей кровати.       — Прости, Нил, но сегодня я пороюсь под твоей кроватью и, если не возражаешь, в ней тоже. Надеюсь, там ничего запрещённого нет.       — О мой Бог, мне это, наверное, снится, но Брайан Сет-заноза-в-заднице-Гордон на полном серьёзе протягивает другу руку помощи? — хмыкнул Мэтт беззлобно. О да, дружеский подкол. Я был свято уверен, что Мэтт рано или поздно перестанет обижаться на Сета. Он лучше остальных знал, какой у него скверный характер, как с ним непросто уживаться и находить общий язык, так что я ожидал, пока он сделает ему скидку.       — Отвянь, — буркнул тот.       Ну вот, кажется, они помирились. Хештэг дружба, хештэг Нил-спаситель-дружбы, хештэг соседи.       По хлопкам ящиков было понятно, что Мэтт начал искать пропажу сразу внутри, не размениваясь на то, что снаружи (я взгромоздил на стол все учебники и тетради, что у меня были; лучше начинать откуда угодно, но не с этого барахла), а с той периодичностью, с которой раздавался лёгкий шум при выдвигании — он тратил почти минуту на осмотр каждой секции с учётом того, что я там почти ничего не хранил, — можно было со стопроцентной вероятностью заявить, что его зоркий глаз не упустит моего ключа. Я очень надеялся на Мэтта и его внимательность.       Но ключа там не было, мы уже смотрели, и он только лишний раз это подтвердил. Мэтт потерял интерес к столу, когда нашёл белый прямоугольничек из бумаги в верхнем ящике (видимо, решил проштудировать с самого начала на всякий случай).       — Нил, — раздался за спиной голос. Я обернулся, чтобы посмотреть, что там.       Сначала я не понял, что он вообще держит в руках, но когда Мэтт стал разворачивать грёбаный самодельный контейнер, я буквально готов был шагнуть с Бурдж-Халифа, грациозно пролететь вниз все сто шестьдесят три этажа и разбиться нахрен — такая высота безо всяких сомнений спасёт меня от неловких ситуаций. Я понятия не имею, какой искренний ужас выражало моё лицо в тот момент, но Мэтт, заметивший это, только ускорился.       О Боже, он реально развернул...       — Нил? — теперь это обращение пугало; интонация заставила моё тело трястись так, словно у меня лихорадка. — Что это?       Ох, чувак, мне бы самому знать, что я храню.       «Всё в порядке, Нил, успокойся. Вдох-выдох. Ты большой мальчик, а это — маленькое недоразумение и маленький вопрос, на который ты быстренько ответишь, кратко объяснив всё в общих чертах. Только для этого тебе придётся рассказать чей-то секрет, но раз Эндрю уже уехал, то скрывать нечего и не от кого, он не получит порцию осуждения вдогонку, так ведь?»       Я очень хотел, чтобы кто-то — неважно кто, — ответил мне на это «так ведь?», потому что я уже не был уверен ни в чём в этой жизни. Ещё вчера моей самой большой проблемой была соблазнительная, но недостижимая бутылка пива, а нашей любви мешал Кевин со своими нотациями про спорт, здоровье и всякую ересь из той же оперы, хотя сам же и подбухивал, пока никто не видел (я уверен в этом на все сто двадцать процентов). А сейчас меня на полном серьёзе спрашивают, что у меня за таблетки в ящике, за которые я сам в душе не чаю, к тому же я потерял ключи от дома, вижу цвета, нашёл своего реагента и... Твою мать, это не сон, не фильм, не моя больная фантазия, не видение посреди бела дня. У меня есть соулмейт, я вижу цвета. Я. Вижу. Долбаные. Цвета. Интересно, как долго люди свыкаются с этим фактом? Как долго буду свыкаться я? И как смириться с мыслью о том, что мой соулмейт... очень необычный. О, смотрите, как я заговорил! Необычный, а не странный, парень, да ещё и полный придурок, мудак, больной на голову, пошёл он к чёрту, оставил мне таблетки, а ещё... спиздил мои ключи?       «Ничего, пусть это будет поводом увидеться. В конце концов, я тоже у тебя тоже кое-что взял, Нил. Считай, обмен».       Меня передёрнуло, точно окатили ледяной водой. Я поднял на Мэтта пустой взгляд, приоткрыв рот. Наверное, я был похож на умалишённого, но мне уже было плевать и на внешний вид, и на то, что и кто может про меня подумать.       — Почему я сразу не понял? — вырвалось настолько тихо, что даже я не услышал сам себя. Хотя, возможно, разбушевавшееся сердце своим грохотом потопило другие звуки.       Зато услышал Мэтт. Он изогнул бровь, сжав в ладони обратно завёрнутые таблетки в ненадёжной упаковке, и скрестил руки на груди. Я знал, что он ждал объяснений но мне и самому, как ни странно, они нужны были.       Помню только, как, придя после провожания Эндрю, я сел на кровати и спустя несколько минут понял, что я её намочил (спасибо дождю). Мне пришлось одолжить у Элисон фен, потому что Мэтту и Сету, настоящим самцам, эта чудодейственная штука не была нужна (ну да, можно же всё полотенцем), а мой сгорел, и я, ненастоящий самец, фанат комфорта, ждал перечисления денег от родителей, чтобы доложить недостающее. Под насмешливый взгляд Мэтта и храп Сета, которого тогда уже успели вернуть на родину, я сушил постель. Прекрасное окончание дня.       Я ни на секунду тогда не задумывался об обмене, о котором говорил Эндрю. Моё сердце было явно в неадеквате, словно я — дринк-марафонец, выжравший десять чашек кофе за раз, а голова пуста, и даже если я и думал в тот момент, чего я не помню, то только о том, как бы победить в дебатах с собственным организмом и добиться права на сон, а не бегать по больницам в поисках ответа на вопрос про неспокойное поведение мотора и/или установки дурацких диагнозов.       Сет и Мэтт подняли меня с пола, на котором я не просто осел, а буквально готов был растечься от складывавшихся в одну большую картинку мелких фрагментов пазла. Деталей было не так много, но я панически начал составлять список, чтобы ничего не упустить: первое — утром у меня были ключи; второе — они пропали до занятий, а значит всё произошло утром, никак не позже; третье — Эндрю намекнул на то, что что-то у меня взял; четвёртое — ключей нигде нет; пятое — утром того же дня я виделся только с Эндрю. Вывод: ключи у Эндрю. Браво, Нил Джостен, плюс сто баллов Гриффиндору.       — Нил, — кажется, я скоро начну ненавидеть своё имя, — не молчи. Что ты вспомнил? — Мэтт сжимал моё плечо, пытаясь передать часть своей уверенности. С другой стороны сел задумавшийся Сет, выражая редкую поддержку молча.       Кажется, метод Мэтта подействовал, потому что через минуты две ко мне вернулся дар речи.       Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вцепившаяся в другое плечо рука Гордона немного меня сбила, а после дала положительный результат.       — Эндрю... — я надеялся на совсем другой ответ, более полноценный, масштабный и красочный, но по итогу просто выдал имя.       Парни переглянулись. Бойд первым сложил два слагаемых и опередил Сета в догадках:       — Это его таблетки? — я кивнул. Он нахмурился, потёр переносицу. — Что насчёт ключа?       И вот — момент истины. Сейчас я обвиню малыша Эндрю в самых страшных грехах и можно будет вызывать полицию, проводить допросы, заявления писать, рассылать повестки в суд, нанимать адвоката, клясться, что буду говорить только правду и ничего кроме, сажать человека за кражу, уничтожать его будущее, параллельно перечёркивая безоблачное (хотя откуда мне знать, какое) прошлое, стать в глазах всех Сатаной, особенно для Ники и Аарона (наверное, тут стоит поставить знак вопроса), а потом походы в тюрьму, передачки, короткие свидания... О нет, ну нафиг. Такого мне не надо. А ещё я не хочу стать причиной чьей-то разрухи, даже если это Эндрю, нелюбовь к которому растёт посекундно в геометрической прогрессии. Да и предавать огласке столь мелочный случай и прослыть истеричкой тоже не самая радужная перспектива.       «Не хочу, не хочу, не хочу», — твердил внутренний голос, раздваиваясь, наслаиваясь на другую точно такую же мысль, точно эхо отбиваясь от стен пещеры и возвращаясь обратно.       — Эй, — не выдержавший молчания Сет тряхнул меня за плечо, выдёргивая в реальность. Голоса разом замолкают настолько резко, что тишина давит и глушит откуда-то появившимся звоном.       Пара стеклянных, неживых глаз уставилась на него.       — Не хочу, — промолвил я не своим голосом, и Сет отшатнулся, скорчившись, будто я противный комок в манной каше.       Мэтт убрал, хотя лучше сказать отодрал, мои ладони от ушей (как они вообще оказались приложенными к ним?), щёлкнул пару раз перед моим лицом.       — Сколько? — он показал два пальца. Я, уже отошедший от самонакручивания, ударил его по руке и отвернулся, не поднимая взгляда на Сета. — Ауч! — фальшивил Бойд, наигранно потирая место удара. — Мистер Джостен, очень больно. За что Вы так со мной?       Сет понял, что отвечать на глупую шутку я не стану, поэтому сделал это за меня:       — Вероятно, за всё хорошее, — хмыкнул он. Мэтт только пожал плечами.       Парни притихли. Я же, пользуясь моментом, думал, что мне делать со всей той информацией, которая у меня была. Как достать Эндрю, не посвящая в курс дела Ники и Аарона? Как провернуть всё по-тихому и без особых проблем? Как вернуть ключи? Как? Как? Как?       Похоже, единственный выход — пообщаться с Аароном. Мы не близки, да и он не очень любит трепаться, так что вряд ли мне прилетит сто вопросов о том, зачем мне связь с его братиком, которого я видел всего-то раз (на самом деле два) в жизни.       — Нет, ну а реально, что с ключами?       Ну да. Сам всё затеял, а теперь даю заднюю так явно. Окей, Гугл, как дать заднюю незаметно? Мне срочно нужна инструкция.       Мэтт ждал ответа на вопрос, а я мечтал о способности хлопать в ладоши и исчезать.       «Думай, думай, думай...»       — Ладно! — я поднялся и вмиг почувствовал свободу. Сидеть зажатым между Мэттом и Сетом было не в новинку, но сейчас уровень напряжения в моём теле возрос до того, что побил вчерашний рекорд, когда эти двое прожигали друг друга взглядами и пытались спровоцировать. — Пора на занятия. Потом разберёмся.       Словесные попытки остановить меня не срабатывали; я упорно делал вид, что буквально вот-вот мой поезд тронется и времени на разговоры не осталось, но, кажется, чутка переигрывал, и это не осталось незамеченным. Джинсы предательски не хотели натягиваться, и я успел уже пожалеть, что из всего вывалившегося содержимого шкафа я выбрал именно их. Поменяй я эти треклятые джинсы сейчас на что-то более удобное, у парней появилось бы ещё больше подозрений. Торопиться не было смысла, но только для них, потому что ближайшие тридцать минут я собирался провести где угодно, но только не в комнатке с ними под градом вопросов, на которые у меня не заготовлены ложные, но вполне связные ответы. А ещё мне нужно было как можно скорее пересечься с Аароном.       Я часто жаловался на память, особенно у меня плохо получалось с запоминанием расписания (я мог забыть, какая у меня следующая пара, хотя смотрел расписание минуту назад), но впервые в жизни я был благодарен себе за то малое количество мозгов, которое мне досталось. Хотя больше стоило благодарить Ники, которого невозможно заткнуть. Он как-то случайно обмолвился, что у Аарона первой парой два раза в неделю химия, а после назвал его неадекватным, потому что адекватные люди, по его мнению, просто не выбирают такие предметы. Поэтому я припёрся раньше всех и сел у двери в класс химии, зная, что Аарон точно скоро явится.       Я прилагал огромные усилия, чтобы не проверять время каждые две минуты и не вертеть головой так, чтобы напоминать сову. И вот, когда коридор наполнился студентами, я разглядел в толпе Аарона, прислонившегося к стене и поглядывающего на какую-то девушку. «Чувак, прости», — извинения так и остались неозвученными, а сам я подался прямиком к нему. И всё же решение собственных проблем стояло выше чьего-то возможного свидания.       — Кгм, — я попытался привлечь внимание Миньярда, — привет.       Услышав знакомый голос, он повернулся. Его глаза чуть расширились, так и говоря за него: «Какого чёрта ты здесь делаешь?» Он продолжил глядеть на меня, ничего не отвечая.       — В общем, я по делу. Мне позарез нужны какие-нибудь социальные сети твоего брата.       — Потерял аккаунт Ники в Инстаграме? — хмыкнул Аарон, зыркнув на девушку ещё раз. — Очень странно, обычно он рассылает всем подряд всякую хрень.       Мне показалось весьма странным, что Аарон первым делом вспоминает не близнеца, который по сути должен быть ему ближе, а двоюродного брата. Но сейчас спрашивать о таком просто бессмысленно, мне нужна информация другого рода. Если долго тупить, Аарон может просто проигнорировать все последующие вопросы.       — Нет, ты не понял, — Боже, ну почему так сложно говорить об этом человеке? Почему так неловко? Будто я прошу одолжить нижнее бельё или освободить на вечер комнату. — Я имею в виду другого брата. Эндрю.       Аарон тут же забыл о существовании прекрасной дамы, стоящей у лестницы в кругу миловидных подружек, и переключился на меня окончательно, смерив холодным взглядом. Несмотря на заметную разницу в росте, мне всё равно показалось, что я внезапно уменьшился до размера жалкой мухи, в то время как Аарон вполне себе представлял какой-нибудь айсберг, который был в состоянии справиться с «Титаником», про насекомое так вообще молчу.       Я бы с радостью сейчас оказался в комнате с Мэттом и Сетом, придумывал бы фантастические истории о загадочной пропаже ключей, но, к сожалению, я уже был тут, с Аароном, и просил связать меня с его братом. Вот такой парадокс.       Но страшный айсберг так и не раздавил маленькую муху. Он просто ответил:       — Спроси у Ники.       Вот так просто? И максимально глупо. Я ждал его здесь столько времени, чтобы... Чтобы что? Чтобы просто получить тот вариант, который я даже рассматривать не хочу? Вариант, при котором вся моя анонимная деятельность, не созданная для обнародования, которая должна была остаться между мной, Эндрю и Аароном, по итогу всплывёт наружу?       — Почему у него? Разве ты не общаешься с братом?       — Нет.       Я готов был истерически рассмеяться прямо на виду у всех, кто был в этом грёбаном коридоре. Интересно, Бурдж-Халифа меня всё ещё ждёт? Кажется, это самый подходящий момент для грандиозного падения. Я уже видел, как газеты и статьи на новостных порталах пестрят заголовками «Студент из университета Пальметто спрыгнул с самого высокого небоскрёба в мире», а фотографии с расквасившимся на асфальте телом (хотя, полагаю, от него останется только большая кровавая лужа и кусок мяса, близко не напоминающий человека) станут запрещённым материалом, способным нанести моральную травму любому.       Я ушёл ни с чем, проклиная Аарона. Одна половина меня хотела верить в его «нет», другая же злобно нашёптывала сомневаться в этом, приводя аргументы из типа "они же братья, да ещё и близнецы", но я уже, кажется, принял поражение, хотя у меня всегда был вариант позвонить маме и просто рассказать ей о своём неумении следить за вещами.       Бесполезный поток информации изо рта преподавателей пролетал мимо ушей, а вся университетская суета, которая всё же меня прежде заботила, отошла на второй план, как и моё внезапное внезапное прозрение. Я пялился в окно, подперев щеку рукой, и пытался представить диалог между мной и Ники, приблизительные варианты вопросов и ответов, затем диалог с Эндрю, нашу гладко проходящую договорённость, а потом как мы встречаемся, меняемся вещами и мирно расходимся.       Намечался великолепный план, и я боялся, что всё как назло может пойти по одному месту. Малейшая мысль об этом бросала в дрожь, поэтому я предпочёл сразу рубить всё на корню. Нужно мыслить позитивно, посылать сигналы во Вселенную, и, может быть, тогда она меня услышит и исполнит самые сокровенные и не очень желания.       На последней паре у нас была совместная лекция с другими потоками. Большой многоярусный лекционный зал, рассчитанный на огромное количество студентов, выглядел приветливо, зазывая присесть на выкрашенную в очень яркий цвет, название которого я не знал, скамейку. Студенты теснились, группками занимая целый ряд, каждый из которых был отделён от другого широким ступенчатым проходом. Я собирался забраться на галёрку и провести там оставшееся учебное время, то есть, как и до этого, думать о наболевшем. Но на задние ряды был огромный спрос и такая же очередь, а поскольку я был в её хвосте, вариантов оставалось всего два: либо середина, либо места для ботаников и прилежных студентов. А я ни к тем, ни к другим не отношусь, поэтому выбор очевиден.       Себе я подобрал неплохое местечко: в середине третьего сектора, плотно прижавшись к друг дружке плечами, сидели девчонки-отличницы, за чьими спинами я мог легко скрыться. Живой забор прямо. Рядом со мной тоже присели такие же одинокие студенты без компании, хотя в аудитории находились и мои ребята: ближе к лекционной кафедре, в первом ряду сидели Дэн и Мэтт, а прямо за ними во втором расположилась Рене. Кажется, больше никого. Честно говоря, я до сих пор не помнил, какие группы должны ходить с нами на совместные лекции (я говорил, что у меня проблемы с памятью?), хотя учебный год подходил к концу и вот-вот должна была начаться сессия.       Кто-то пару раз постучал мне по плечу. Я обернулся к сзади сидящему парню с экстравагантным видом (меня на полном серьёзе впечатлило кольцо в носу).       — Прости, у тебя есть ручка? — он мягко улыбнулся мне, поправляя упавшую на лоб чёлку. Отвечаю, Элисон была одета в такого же цвета топ, когда я пришёл к ней за феном, как у этого парня волосы.       — Конечно.       Шутки шутками, а он будто бы знал, у кого просить. Я ж ходячая канцелярия, могу вытащить четырнадцать ручек на любой вкус и цвет. Но на этот раз настроение к подобному не располагало, и я не глядя беру первую попавшуюся, поворачиваюсь и протягиваю ему.       До меня еле доходит его «спасибо», потому как на задних рядах я замечаю Хэммика, который весело рассказывает что-то своим друзьям. Прямо сейчас меня посещает невероятное желание выдернуть его посреди бурной беседы, отвести в сторонку и решить проблему.       Незнакомец, попросивший у меня ручку, оборачивается и смотрит туда же, куда и я — прямо на Ники со сверкающей улыбкой на лице. Но тот его, кажется, вовсе не интересует, поскольку он почти сразу же возвращается ко мне.       — Знаешь его? — спрашивает он непринуждённо, будто реально задаёт этот вопрос каждый день по несколько раз, показывая большим пальцем себе за спину. — Я с ним учусь. Он кажется неплохим парнем, но вроде занят в плане отношений.       «Чего, блин?!» — я вытаращился на парня так, словно он сейчас сказал, что Земля плоская. Нужно спасать положение, отмывать репутацию.       — А, нет, ты не так понял. Мы играем вместе, он мой друг, а ещё я не гей, так что в любом случае он меня не интересует в том плане.       Отлично, теперь я буду всем напоминать, что я не гей? Пора нацепить на себя табличку с надписью «Я НЕ ГЕЙ» или просто надеть футболку с таким принтом. Вот это все посмеются, конечно, как и этот парень, который прямо сейчас, прикрыв ладонью рот, пытается скрыть от меня хитрую улыбку. Заслуженный титул клоуна года получаю я.       — По-моему, — он уже перестал скрывать тот факт, что я его раззадорил своими оправданиями, убрав руку от лица, — именно так говорят только латентные.       После этих слов послышался хлопок двери, и в аудитории стало тише. Значит препод на месте. Парень выхватывает из зажатой в ладони ручку, которую я так ему и не дал. Мне даже нельзя возмутиться, Боже мой. Где справедливость? Зато за все свои прожитые годы я отлично научился краснеть.       — Я верну после пары. Спасибо ещё раз.

***

      Оказалось, Хэммика не так-то и легко выловить. После лекции он как будто исчез, растворился в воздухе, словно его вообще на ней не было. Компания, с которой он зависал на паре, получив разочек замечание от преподавателя за разговоры в неположенном месте в неположенное время, тоже частично пропала. Выводы напрашивались сами.       Я даже не стал предпринимать каких-либо попыток искать его. Раз он так быстро смылся, да ещё и не один, значит в комнате его точно нет. Он мог быть где угодно, но не там, а исследовать это слишком широкое "где угодно" не в моих силах и интересах, поэтому я поплёлся к себе готовиться к вечерней тренировке, на которой меня как всегда будет гонять Кевин. Готовиться к тренировке это значит убрать нафиг все учебники со стола, затолкать поглубже кое-чьи таблетки, чтобы они лишний раз не мозолили глаза, попытаться сделать домашку, но через пятнадцать минут закрыть дурацкий учебник, строчки которого плывут перед глазами, и кинуть его под кровать.       Комната перестала быть комфортной. Казалось, подушка не так лежит, стол не там стоит, а цветок Мэтта, год покоившийся на подоконнике, какой-то слишком тусклый, омрачающий и без того мрачную комнату. Я готов был выть и устраивать перестановку, за которую мог бы огрести от соседей, поэтому предпочёл лечь камнем.       Радость на сегодня заключалась в том, что ни Бойд, ни Гордон больше не донимали вопросами про ключи. Мы все сделали вид, что никто ничего не терял и не искал, а вечером мирно двинулись на тренировку заранее.       Стандартный набор упражнений, сопровождающийся комментариями-корректировками от Кевина и Дэн, помог на время отвлечься от назойливых мыслей, тянущих на дно. Конечно же, Ники присутствовал на поле, благо мой мозг смог настроиться на нужный лад, и я видел в Хэммике всего лишь игрока и друга, а не пиньяту, из которой при удачном ударе в качестве подарка вывалятся всевозможные социальные сети Эндрю.       Когда мы толпой пёрлись в раздевалку, я чуть замедлил шаг, чтобы сравняться с Николасом, плетущимся последним. Он устал больше остальных: Дэй его сегодня грузанул по полной программе (неужто поменял любимчика?).       — Ники, — ладонь легла на его плечо, и он повернул голову в мою сторону, издав короткое «м?» Я хотел добавить что-то типа «херово выглядишь», но решил не начинать серьёзный разговор с шуток, а то он, научившись у Аарона всякому, пошлёт меня куда подальше и не видать мне ключей. — Мы можем поговорить?       — Я немножечко устал, Нил, давай потом как-нибудь.       — Не-е-ет, давай сейчас, — мне пришлось остановить его, потому что он явно пытался уйти. Моя настойчивость вызвала у него тяжёлый вздох и обречённый взгляд. Ух ты, это что, белый флаг? Ну да, от меня так просто не отделаешься, и он чудесно это знал, так что правильным решением было сдаться сразу.       — Хорошо. Что случилось?       — Могу я пообщаться с твоим братом? Мне нужна какая-нибудь социальная сеть. Я про Эндрю.       Повисла тишина. Очень странная тишина, от которой стало не по себе. Почему он молчал? Я поднял запретную тему или произнёс какое-то очень странное слово? А может, у меня что-то на лице?       — Попроси у Аарона, — подобное я уже где-то слышал. Даже не знаю, где именно. Дайте-ка подумать. А, точно! От этого самого Аарона.       — Уже просил, у него нет. Он направил меня к тебе. Ну вот, я здесь. Так что, дашь?       Со стороны я, наверное, напоминал подкатывающего парня к сестре своего лучшего друга, который вымаливал номерок, чтобы договориться о свиданке с ней. Но я просто чертовски хотел свой ключ обратно.       Напряжённая пауза меня раздражала. Он думал, что мне ответить? Иначе я не мог понять, почему в его голове так долго генерировались простецкие предложения.       — У меня нет его социальных сетей.       Чего? Это шутка какая-то? Я не понимаю. У одного нет, у второго нет. Что там за семейка такая, что они не подписаны друг для друга? Когда моя мама создала аккаунт в Инстаграме, на неё половина соседок сразу же подписалась, а тут братья... Чертовщина какая-то. Под названием «ложь».       — Не верю.       — И не надо, — устало выдохнул Ники, зачёсывая волосы пятернёй. — У Эндрю нет социальных сетей, он ими не пользуется.       Хорошо, допустим. Представим, что современный человек, живущий в двадцать первом веке, знает о существовании социальных сетей и мессенджеров, но осознанно отказывается от них, но у него же что-то должно быть...       — Номер телефона?       — Только номер его матери.       Бред. Это всё какой-то бред. У подростка нет социальных сетей, а двоюродный брат, который, хочу заметить, притащил его на свой день рождения, не знает его номера телефона. Лажа полнейшая.       Звонить матери близнецов я не очень хотел. Это было бы как-то странно. Да и в общении со взрослыми я не очень хорош, не к чему с этим тягаться. Разве что на крайняк.       — А где Эндрю сейчас? — поинтересовался я. В конце концов, несложно приехать и обсудить всё вживую. Так, наверное, даже было бы легче и правильней. И не нужны эти ваши нескончаемые свитки переписок.       — В самолёте.       — В самолёте?! — переспросил я, не веря своим ушам.       — Рейс в Италию, — дополнил Ники, ещё тяжелей вздыхая, но для меня это прозвучало как «не видать тебе ключей, придурок».       Я почувствовал, как ладони невольно сжимаются в кулаки, а волна ярости, которую я испытывал крайне редко, поднималась к горлу, превращаясь в один большой ком и застревая там невысказанными оскорблениями. Мне казалось, что нагревшаяся голова вот-вот лопнет или лопну весь я — это неважно. Ноги задрожали — я хотел что-то или кого-то пнуть, чтобы этот кто-то или что-то улетело в космос. Какого хрена этот уродец творит? Что он о себе возомнил? Он украл — украл! — у меня ключ, зная, что на следующий же день отчалит в свою сраную Италию и возможности встретиться у нас не будет. Отличная шутка, просто превосходная.       Я соскользнул спиной по стене, оседая на полу, чувствуя, как ярость отступает, превращается в бессилие и грозится стать чем-то большим.