Stay Young

Первая половина 1991 года

Тот последний раз в отеле, наполненный отчаянием и нуждой, еще долго оставался в голове Майкла, он просто не мог понять, почему на следующее утро Кайли ушла, ничего не сказав и не написав даже записки. Однако с тех пор воочию они больше не виделись, иногда он мог позвонить, иногда отправить сообщение, с каждым разом становилось все невыносимее скрывать свою собственную вину по отношению к девушке, что так отчаянно была в него влюблена. Обычно он мог попросить совета у Тины, обратиться к ней за помощью, но его сестра предпочитала не вмешиваться, наблюдая за происходящим со стороны. Да, она столкнула его и Хелену вместе, забывая о склонностях Майкла быстро врываться в новые отношения. Поэтому Майкл не знал, что он мог сделать, чтобы эта бесконечная рутина депрессивности закончилась. Ради этого он также предпочел не видеться с Хеленой, полностью сосредоточившись на концертах и своей публике. Вдобавок умноженная проблема в виде Ретта не добавила ему никакой радости. Чеки, отправляемые в Нью-Йорк, становились все более частыми и крупными, ведь содержание уходило не только на младшего брата, но еще и на его подружку, к которой Ретт был так сильно привязан. Ему не было хорошо, как и брату, но он продолжал выполнять свои обязанности, с каждым днем осознавая, как глубоко вырыта его собственная яма из «завтраков», надежд и необоснованных подозрений. Это была моральная ловушка, от которой он также сидел на алкоголе, одноразовом сексе с кучей групиз, а также на наркотиках, чтобы хоть как-то заполнить в себе эту брешь. Хелена терпеливо ждала, потому что получила от пары своих знакомых ответ, что Майкл находился в тот момент в затруднительном положении, поэтому он предпочел ограничить круг людей и дать возможность разобраться в себе, пока не стало слишком поздно. Белинда все это время также глухо молчала — с их последнего концерта она вообще предпочитала никак с ним не взаимодействовать, особенно после того как видела, насколько больно он делал и себе, и Кайли. Но прежде всего, именно этой наивной девушке, которая, кажется, сама все видела и понимала, но держалась из последних сил. Джонни пыталась с ним общаться особенно при успехе ее карьеры фотографа, но не все так оказывалось просто — иногда Майкл отвечал на звонки и они долго беседовали, словно для него это стало своеобразной отдушиной, но чаще случалось так, что он вовсе не брал трубку. От Мишель по-прежнему не было слышно никаких новостей, ибо она предпочитала держаться от него подальше вот уже больше четырех лет. Концерты проходили с успехом, но под конец дня Майкл раскисал, либо просто запирался в собственной комнате. В этот раз он не хотел никому делать больно, осознавал, что это неизбежно в любом случае. Поэтому, когда Кайли, взволнованная и обеспокоенная, приехала в Плазу, где разместился Майкл, она тут же прошла в его номер, закрывая плотно дверь, чтобы никто не стал подслушивать. Очевидно, что она приехала поговорить — это была ее главная цель, но все, что она увидела пред собой, оказался разбитый мужчина с мрачным видом, сидящий на полу с бутылкой в руках. Его глаза темны, они не выражали совершенно ничего, губы сжимались в тонкую линию, а на его лбу выступало несколько складок оттого, что он хмурился слишком сильно. Кайли уселась в кресло, сняла обувь с ног, а затем терпеливо молча наблюдала за мужчиной, который не проронил даже ласкового приветствия, как случалось раньше. — Я приехала, чтобы поговорить, но мне также сложно подобрать слова. Я не знаю, что с тобой происходит и почему ты так выглядишь, но точно могу ответить — это связано между мной и тобой, — Кайли тяжело вздохнула, скользнув пальцами по своим золотистым локонам. — С начала гастролей все пошло наперекосяк. И я вижу, как все твое внимание давно переключилось на другие вещи, а, точнее говоря, на другую женщину. Не слепая, все вижу. Мы больше не можем найти с тобой общего языка, очень часто мы начинали перепалки и подолгу молчали. И я не хочу, чтобы меня ставили на второе место, потому что твои увлечения изменились. Не желаю, чтобы ко мне возвращались потому, что так надо, потому что есть обязательства. Ты мучаешь и меня, и себя до изнурения. Твоя дилемма съедает тебя изнутри, не так ли? Его глаза бесцветно глядели на нее, словно перед ним было пустое место, и упорно продолжалась игра в молчание. Кайли также продолжала смотреть на него в ответ, чувствуя раздражение, боль, разочарование и тоску оттого, что на этом месте происходило. Она хотела все выяснить и спокойно обсудить, но вместо этого столкнулась с чем-то, чего еще никогда не видела. Она боялась признаться даже самой себе, что на этой ноте все и завершится. Ей не хотелось лгать, говорить пустые милые слова обещания, а потом уезжать. Кайли всегда считала, что честность стоило совершенно всех вещей, которые преобладали в отношениях. Поэтому она решила действовать, как считала нужным. И если расставлять все точки над «i», то следовало начинать прямо сейчас. — Я уезжаю, и в этот раз окончательно. Это наша последняя встреча, и больше ни я, ни ты друг друга не потревожим. Знаешь, я ведь считала это время самым лучшим, что случалось со мной. Жаль, что то же самое я не могу сказать о тебе. Возможно, однажды мы еще пересечемся, но не в ближайшие пару лет. Прощай, — она подошла к нему, склонившись так, что их лица были на одном уровне. Потому она поцеловала его мягко в щеку и лоб, прежде чем снова расправить спину и выйти из номера, отправляясь сразу же в аэропорт, пока в такси она старалась сдерживать слезы, вытирая щеки и глаза ладонью. Ей нельзя было сейчас расклеиваться, разве все это того стоило? У Майкла выдались следующие напряженные месяцы, к этому еще прибавлялись проблемы Ретта, которые шли одним сплошным потоком. Но он продолжал оплачивать все его прихоти, а на жалобы Тины о том, что с братом нужен разговор при встрече, он только отмахивался и молчал. Ему не нравилась ситуация, в которой он оказался. Сестра всегда считала, что его основным приоритетом было делать людей вокруг счастливыми, но, похоже, в этот раз он подвел Кайли, разбив ей сердце вдребезги. Да и в общем-то Тина знала про характер Майкла, поэтому ничего не высказывала, понимая всю бесполезность ее доводов или же советов. Ее братец не умел долго уживаться с одной женщиной, а его увлечения каждый раз вспыхивали с новой силой. Так случилось и с Хеленой. Он был ей очарован, хотел представить ее всей семье, но вот мать приняла ее довольно сдержанно, до сих пор имея на то мнение, что таких, как Мишель или Джонни, ему больше не найти, все равно с распростертыми руками тепло принимала новую девушку сына в доме. Поскольку с Америкой тур был закончен, у Майкла, Тины и ее детей нашлось больше времени, чтобы обустроить виллу на юге Франции. Там и так теперь все больше и больше собиралось творческого бомонда, но с приездом Хелены там многое очень сильно изменилось. Весь уют, что обустраивали вместе с Кайли, заменили на несколько аляповатый стиль, отчего Тина нередко морщила нос, никак не укладывая в своей голове мысль, почему такая стильная модель не могла стильно так же отделать дом. Все казалось вычурным, броским, но перемены Майклу были нужны как воздух, поэтому никто не высказывал идей против ему в лицо. Хелена любила также бывать в Европе часто по работе, поэтому уже в вилле накопилось достаточно ее вещей, которые она там оставила, если она и Майкл решатся туда переехать полностью на какое-то время. Вскоре после этого они отправились в Италию, где оставались несколько недель. Теплое весеннее солнце мягко касалось лица и открытых рук и шеи, волосы развевались на ветру, и Хелена для Майкла выглядела точно так же, как он ее заприметил в клипе Криса Айзека. Эта поездка между континентальными турами дала ему возможность принять ситуацию с Кайли, на время забыть о Ретте и его проблемаз и полностью сосредоточиться над такими важными вещами, как его эмоции, внутренние переживания и очередную возможность начать все сначала, не боясь, что он будет разрываться между очень непростым выбором. Он надеялся отчаянно, что в этот раз отношения продлятся гораздо дольше, чем это случилось с Кайли. Хелена уже была на этот момент суперуспешная, известная, самодостаточная, ей не нужно было показывать жизнь и ее исследовать, потому что Майкл уже считал ее довольно-таки искушенной. — Два стаканчика мороженого, пожалуйста, — весело проговорила Хелена, оплачивая у небольшой палатки заказ, наблюдая за тем, как Майкл продолжал фотографировать то тут, то там разные пейзажи. — Фотоаппарат занял все твои мысли. — Ты все равно пошла за мороженым, и к тому же, ты в кадр тоже попала, пока не видела, — он показал ей пленку, на которой она стояла спиной, ее волосы блестели от солнца, и платье слегка развевалось от морского бриза. Фотография действительно получилась отличной. — Уверена, что в скором времени тебя можно будет познакомить с некоторыми моими друзьями из мира моды. Тем более, что не придется совершенно точно выезжать из Франции насовсем. Он наблюдал за ее неподдельным восторгом в глазах, когда Хелена запускала в воздух бумажных журавлей, отправляя их в полет. Он взбудоражено ждал, когда ее можно будет кинуть в воды моря, а потом упиваться ее протестами, когда он перекинет ее через плечо и понесет вдоль берега до тех пор, пока они не обсохнут. Они проводили вечера гуляя, продолжая исследовать Италию на мопеде, подолгу нигде не задерживаясь, а ночью они останавливались в разных отелях, наслаждаясь теплым ужином, вином и музыкой, играющей из проигрывателя. Крепкие страстные объятия после, испарина витала в воздухе от их тел, а сил даже не оставалось на то, чтобы схватить покрывало и накинуть его на обнаженные ноги и руки. Хелена сумела быстро управиться с Майклом, навязывая ему свою компанию, приглашая на различные вечеринки в Париже, знакомя с моделями, фотографами, известными художниками. И он с любопытством совершенно точно все исследовал, принимая новое общество вместе с Хеленой, с лица которой никогда не сходила улыбка. В то же время он умудрился купить в Париже квартиру, достаточно просторную, чтобы и он, и она могли проводить там время по работе и вне ее. Даже при всей очаровательности этого нового мира, Майклу все равно хотелось уединиться на своей вилле, собираясь с семьей и надеясь, что Сочельник и Рождество они проведут все вместе. А вот новое гнездышко, которое они оба успели приобрести обрастало все новой и новой мебелью, которую покупала сама Хелена. Иногда Майкл хмурился ее выбору, называя скупку барахлом, но она никогда на него не обижалась, предпочитая пропускать колкие замечания между ушей. Июнь подошел к концу, а вместе с этим и каникулы для Майкла. Хелена отправилась в Штаты на съемки, пока у него намечались до середины августа гастроли по Европе вместе с группой, но, тем не менее, Хелена обещала ему, что приедет в Лондон, как только у нее появится возможность, чтобы они могли пересечься вдвоем после концерта. Он часто отправлял ей сообщения на пейджер, в которых была либо сплошная романтика, либо он ее дразнил, продолжая с ней бесстыдно флиртовать. Многие замечали, что его угрюмое настроение исчезло, и Майкл вновь светился, как все тут же говорили о хороших и правильных переменах в его жизни. Они просто все еще не знали, к чему это все еще приведет однажды. Майкл лишь загадочно всем улыбался в ответ, говоря, что скоро познакомит с виновницей сея торжества. Тина еле выкроила время для того, чтобы навестить своего братишку в Лондоне, поскольку он днями и ночами продолжал ей говорить, насколько хороша Хелена и как сильно он в нее влюблен. Сестра лишь смеялась, понимая вспыльчивый характер своего брата, — с такой жаждой жизни он никогда бы не смог остепениться, но от него все ждали чуда и надеялись на это. Исходя из его слов, она вновь хотела познакомиться с Хеленой и получше ее узнать, поэтому ждала в аэропорте ее и Майкла вместе, но по факту приехал только он, неся в руках большой букет для своей сестры. Она нахмурилась, когда заметила понимающий взгляд на лице мужчины. Они долго обнимались, и Тина рассказывала ему все про своих племянников, пока Майкл вскользь умудрился произнести, что Хелена сейчас на важных съемках, поэтому не сможет приехать даже на концерт и после него, но останется свободна на следующий день, если ничего не сорвется. Тине не слишком понравился подобный поворот событий, учитывая то, что она помнила улыбчивую, приветливую девушку, а теперь должна была столкнуться с ее другой стороной — статной, самодостаточной и даже несколько пренебрежительной к большому количеству ситуаций. Тина никогда не осуждала выбор своего брата в женщинах, но в этот раз она словно чувствовала, что что-то здесь было не так. И несмотря на счастливого брата, она понимала, что и эти отношения не давались ему слишком просто, потому что Хелена просто так не привыкла уступать другим. Отношения на равных — вот, что сейчас он имел, а не как все было раньше. — Мы уже в некоторой степени обустроились в своей квартире в Париже, но думаю, что мы там все равно вместе будем нечастыми гостями, — проговорила Хелена, отрезая кусочек от стейка, а затем запивая его глотком белого вина. Ей нравилось болтать о том, что за эти полгода между ними выстроились доверительные отношения, и она даже сумела вытащить его из депрессивного состояния, чтобы он перестал чувствовать вину за то, как все выходило в его жизни. — В парижской квартире? Майкл, ты ни словом не обмолвился об этом вчера, — произнесла Тина, тяжело вздыхая. — Да, за весь июнь мы много где побывать успели, но решили, что нам нужно место ближе к Лондону на случай тех ситуаций, когда работа срочно будет вызывать, поэтому выбор пал на Париж. Ваш брат успел сделать много фотографий в отпуске, и я нахожу их потрясающими, но он отнекивается и скромно уворачивается каждый раз от похвалы, словно не хочет, чтобы про его работу сказали что-то хорошее. — Это всего лишь любительские снимки, они никогда не превзойдут работы фотографов, поэтому мне и отвечать ничего не нужно. Как насчет завтрашнего похода в Сохо? — Майкл усмехнулся, притягивая Хелену за руку к себе, шепча что-то ей на ухо, пока она внимательно слушала, улыбалась и молча соглашалась, лишь слегка кивая на его предложения. — После тура мы снова вернемся во Францию, есть столько всего, что еще надо закончить на вилле, а еще я бы не прочь съездить в Австралию и навестить маму, но знаю, что моя крошка вовремя откажется, посчитав, что ей пока не стоит встречаться со всей моей семьей. — Остановись, ковбой. Я только недавно познакомилась с твоей сестрой, куда мне еще дальше спешить? — она звонко рассмеялась, притягивая его к себе ближе, чтобы она могла поцеловать в уголок губ — Есть еще кое-что, что мне хотелось бы позже наедине обсудить, — тихо проговорила Тина, нарушив насмешливое препирательство между ними двумя. — Это касается Ретта, — она получила лишь скромный кивок в ответ от брата и продолжила есть десерт, мельком наблюдая за парочкой. Нет, определенно, его глаза не так ярко горели, как при встрече Джонни или Кайли, но они все еще излучали эту сексуальную уверенность, смелость и харизму, отчего даже такие слегка высокомерные особы, как Хелена, могли растаять перед ним, помани бы он их только пальцем. И она не стала их беспокоить, когда они проводили ее до машины, а сами направились в соседнюю, прося водителя отвезти их до отеля, в котором остановилась группа. Очевидно, они пытались нагнать упущенное за две недели, что они не виделись из-за очень плотных графиков, поэтому они не сводили друг с друга взглядов, как только машина Тины начала удаляться с их виду. — Эй, поставь меня сейчас же, иначе я укушу тебя, — недовольно возмутилась Хелена, когда он подхватил ее на руки, выходя из лифта и с невозмутимым видом направился в сторону номера. — Только на это и рассчитываю, крошка, — он недобро улыбнулся ей, мгновенно закрывая за ними дверь. Он даже ей не дал возможности что-либо ответить, тут же затыкая ее рот поцелуем, быстрыми шагами направляясь в сторону большой кровати, до которой они все равно так и не дошли, свалившись на мягком ковре на пороге комнаты, когда они боролись за главенство, что очень сильно походило на борьбу. Ее глаза загорелись огнем, пожаром, когда руки потянулись к мужчине, расстегивая на ходу его рубашку уверенными пальцами, а губы уже касались медленно уха, шеки, скулы, губ, заставляя на себя обратить полностью внимание, пока ее спина не коснулась мягкого ворса, а там и совсем не завязалась борьба за то, чтобы чувства совсем не потухнули. Ее руки двигались уверенно, как и ее губы, заставляя прикрывать глаза от приятного ощущения, когда они скользили все ниже и ниже, а пальцы касались края его кожаных брюк, расстегивая пуговицу и молнию, и нетерпение накатывало друг на друга, стоило ей только скинуть с себя быстро платье и туфли, кидая в сторону куда-то и свои украшения, пока крепкие мужские руки скользили по обнаженному телу, заставляя дрожать от нетерпения, словно это все походило на бесконечную пытку. Губы двигались по шее, груди, спускаясь также низко, когда тонкая женская спина снова не была прижата к матрасу, а губы вытворяли такое буйство, что от переизбытка эмоций, все могло закончиться слишком быстро. И это продолжалось не один раз во время ночи, словно они настолько оказывались голодными, что не хотелось ничего другого, как утолять жажду раз за разом, толчком за толчком, пока в голове оставалась оглушающая пустота, а перед глазами расстилалась белая пелена тумана. Ему нравилось видеть Хелену такой дикой кошкой, которая одновременно хотела получить от него ласки и при этом пускала коготки, чтобы собственнически оставить на нем свою метку или же получить еще больше внимания от него в ответ. Огненная, опасная, но только в такие часы, ведь он уже краем сознания умудрился понять, насколько легко она заставляла принимать его решения и не жалеть вовсе о них. Умная девчонка, которая думала, что еще поработает пару лет и бросит бизнес только потому, что она будет настолько известной и богатой, что об остатке жизни ей даже не придется сильно думать. Хелена перекатывается к нему ближе, прижимаясь к мужскому телу, хоть и прося немного пространства, как бы не стараясь навязываться. Ее волосы рассыпаются после по подушке, и Майкл зарывается в них губами и носом, ощущая приятный цветочный аромат ее духов. Ее губы слегка приоткрыты, а яркие черные ресницы легко трепетают, прежде чем все уходит в такую глухую темноту сна. На следующее утро он заказывает завтрак в постель, пока Хелена мирно спит, а также набирает по телефону Тину, чтобы спокойно обсудить на балконе то, что ему совершенно не нравилось. — Тина, дорогая сестренка, о чем же ты хотела поговорить со мной вчера? — Это касается Ретта. Я ездила к нему в Нью-Йорк, и он совсем плохо выглядит, мне кажется, что он даже не так часто ест, чтобы сводить концы с концами. Ты… — Я перестал за него выплачивать чеки, Тина. Это должно прекратиться, что он использует нас с тобой лишь как денежный пакет, который он быстро тратит на дозы, а дальше нуждается только еще больше в этом наркоманском абьюзе. Я признаю, что и я не святой, но знаю всему этому меру, сестра, поверь мне. Не выплачу больше ни пенни за него, пусть сам карабкается, а если нужна наконец-то помощь в рехабе, то пусть даст знать. Но пока он гробит себя там с этой подружкой, ничего хорошего из этого не выйдет. И мое терпение по отношению к нему закончилось. — Я знаю, брат, я знаю. Но так тяжело принять, что с ним происходит, хоть я, мама и Келл неоднократно говорили о том, что тебе пора его отучать от таких легких денег в виде братской помощи. Он просил моего совета, однако я едва ли ему поддержка или советчик в таком случае. — Оставь это, Тина. Я позже сам попытаюсь дозвониться до него, если он не успеет исчерпать лимит моего терпения заранее, — он тяжело вздохнул, но все равно ласково попрощался со своей сестрой, прося передать племянникам пламенный привет от него. Майкл даже не успел заметить, что за ним уже пару минут наблюдала Хелена, которая проснулась и не заметила рядом в кровати мужчины, поэтому тут же пошла его искать. Она вопросительно изогнула бровь, но не пыталась ничего говорить, понимая, что Майкл находился в весьма смешанных чувствах в данный момент. — Я не знаю, что мне делать дальше, — честно признался он, когда они все же пошли завтракать, и он пил вместе с ней кофе. — Ты обещал позвонить, поэтому постарайся не испортить ничего. Не ругайся с ним, дай мудрый совет, хотя в случае твоего брата надо ждать крайности, пока он не поймет окончательно, что надо браться за голову, — она поставила чашку на поднос, подвигаясь ближе к нему. — Иди сюда, я знаю хороший способ, чтобы избавить тебя от навязчивых мыслей. — И какой же? — Мы поедем в Сохо, — она коснулась его губ своими, замечая на его лице лукавую улыбку. — Тогда надо быстрее собираться, дорогая. Да, и в этот раз распахнутые глаза его снова ярко сияли в солнечном свете, потому что некоторые вещи приходили в норму.