Блог

Я только хотел причинить тебе боль. Ощущать под пальцами разгоряченную от возбуждения и ударов кожу. Проводить вдоль глубоких порезов на твоем белоснежном лице. Слышать твой сбивчивый шепот в перерывах между тяжелым дыханием и всхлипами. Я хотел, чтобы надрывные мольбы о прекращение страданий сменялись восторженными вздохами. Чтобы твои темные кудри были по-домашнему растрепаны. Чтобы в уголках твоих глаз играло безумие, а не так привычный тебе огонек самоуверенности. Чтобы твоя отлаженная мыслительная система развалилась на части, а факты не могли собраться в одну цепочку. Чтобы я поглотил твое сознание, и наши мысли соединились в едином потоке желания и боли. Чтобы ты выкрикивал мое имя со смесью злобы и восхищения. Чтобы я входил в тебя до упора, а твое шелковистое нутро принимало меня с удовольствием и смирением. Напечатал Доктор Ватсон в своем блоге и нервно хихикнул, пробежавшись взглядом по написанному. Что только не придумается глубокой ночью после половины бутылки виски. Глубоко вздохнув, он взглянул в окно, где простиралось темное полотно неба, и не было видно не единой звезды. Потер суховатыми ладонями лицо, снова возвращаясь к ноутбуку. В глазах поплыло. Строчки наползали друг на друга, а едкий свет от ноутбука ранил только привыкшие к темноте глаза. Несколько попыток слепого тыканья в клавиатуру увенчались успехом, и вскоре компьютер затих с приглушенной мелодией отключения. Затем Джон потащил свое изможденное отяжелевшее тело в спальню, где позже и уснул, не сняв с себя повседневной одежды. Что сказать, утро встретило доктора ожидаемой головной болью и запахом кофе. Пересиливая себя, он поплелся на притягивающий аромат в сторону кухни. На удивление Шерлок встал рано, хотя может быть он и не ложился вовсе, что более вероятно. - Угостишь друга чашкой утренней бодрости? - прохрипел Ватсон, не узнав своего голоса. Шерлок лишь повел бровью, по обыкновению, в долю секунды, сделав все нужные выводы. - Все горюешь по Рейчел? - проявил внимание Холмс-младший: - Она была очередной пустоголовой особой, погрязшей в мечтах о бесконечной романтике и сказочном принце, - Шерлок скривился от своих же слов. - А еще она любила задавать вопросы. Ежесекундно! Я понимаю, она стремилась понять нашу работу и хоть как-то приобщиться к нашему кругу. Но это было заведомо невозможно при ее крошечном мозге, вдоль и поперек заполненным всяким хламом. Типа, какой цвет помады лучше подойдет для пешей прогулки. Джон вяло усмехнулся и придвинул к себе чашку, наполненную темной горьковатой и обжигающе горячей жидкостью. День пролетел незаметно. Доктор Ватсон провел его в кровати, забывшись оздоравливающим сном. Сквозь дремоту Джон слышал то утихающий, то возобновляющийся топот. Затем хлопнула дверь, и воцарилась неестественная тишина. В ту же секунду он провалился в глубокий сон, наполненный неясными образами и ощущениями. Резкие, но ловкие движения рук, бегающий и в то же время сосредоточенный взгляд. Натянувшая на теле рубашка, идеально прямая спина, сложенные вместе ладони у лица. Не останавливающийся поток мыслей, который, кажется, выходит за пределы его головы и обдувает ветром твое лицо. Он практически осязаемый, но в то же время неуловимый и недостижимый. Его тело так близко, что, казалось бы, можно расслышать удары его сердца. Но в то же время неописуемо далеко. Невозможно дотянуться до его кожи, которой, должно быть, никогда не касались лучи солнца. Эти невообразимые черные кудри, которые создают контраст с цветом кожи и оттеняют одновременно холодные, безразличные и горящие изнутри глаза. О, эти губы, так и хочется ударить по ним, чтобы нежная розоватая кожа треснула и из нее бы покатилась кровь. Я бы слизывал ее. Должно быть, она сладковатая, пьянящая, похожая на вино. Он явно неземное существо, значит и кровь у него иная. Вероятно, она прохладная и невероятно ярко-красная. Она бы прекрасно смотрелась на его аристократично светлой коже. Его руки за спиной, перетянуты моим черным ремнем. Его мне подарила Сара на месяц знакомства. Он совсем новый, немного поскрипывает при движении. Нежные запястья мужчины покраснели от трения о грубую кожу. Он абсолютно раздет, его длинные худощавые ноги раскинуты в стороны. Он не сопротивляется, а покорно лежит в ожидании чего-то, что уже говорит о том, что это не реальность. Даже во сне Джон понимает, что своенравный Шерлок не был бы таким податливым ни в какой ситуации. Соблазнительный образ начинает растворяться с внезапным понимаем. Джон уже проснулся, но упорно не открывает глаза, пытаясь восстановить картину в воображении. Тем временем он ощущает неприятную тесноту в пижамных штанах. Он жмуриться, хватаясь за ускользающие возбуждающие образы, уже и не коря себя за неестественное влечение. Ватсон уже смирился со своей участью тайного воздыхателя детектива. Хотя, конечно, не для всех тайного. Несильный шум внизу, снова шаги. Джон лишь повернулся на другой бок и положил руку на свой пульсирующий пах и, немного сжав, провел по нему. Из мужчины вырвался рваный вздох: - Ох, черт! Закончив с волнующей его выпуклостью, он вытер руки о какое-то полотенце, лежавшее на тумбе. Только через пару секунд до его сонного мозга дошло, что это футболка. Тогда он нехотя поднялся и, стараясь не привлекать внимание, юркнул в ближайшую дверь в ванную. Благо, она находилась неподалеку. Зажурчала вода и через пару минут футболка была возвращена в надлежащий вид. Затем пришло время привести в порядок самого Джона. Не больше двадцати минут потребовалось, чтобы от его тела начало пахнуть цитрусом, а лицо приобрело свежий вид. Настроение у доктора было явно приподнятым после утренних процедур и, не скрывая сияющей улыбки, он спустился в гостиную, ожидая там встретить Холмса - младшего. Застал он его в привычной "позе задумчивости". Он сидел в кресле. На нем была светло-голубая рубашка со стандартно темным брючным костюмом. Ватсон не мог не отметить, как замечательно смотрелась эта рубашка в сочетании с его глазами. Сведенные вместе пальцы, взгляд в никуда. "Неужели новое дело?" подумалось ему. Появление радостного Джона заставило Шерлока вздрогнуть. Он словно выпал из своих рассуждений и, оказавшись на открытой местности, совершенно растерялся. Ватсон заметил эту перемену, насторожившись. Широкая улыбка превратилась в какое-то неуверенное ее подобие. - Что? Новое дело? - стараясь придать своему голосу непринужденность, сказал Джон. - Эм, нет, - кратко ответил Шерлок. Его голос был необычным. Нет, вроде, все так же. Такой низкий, с хрипотцой. Но Джон не мог поверить, что слышит нервные нотки. Как тогда, после встречи с ужасным Хаундом. Воспоминания нахлынули, и на секунду его ментальное тело вновь переместилось на мрачноватые места поместья Баскервиль. Вернуть его обратно помог голос-проводник консультирующего детектива. - Джон, у нас с тобой уже давно состоялся разговор. Я тебе все объяснил, и мы абсолютно поняли друг друга. По крайне мере, мне так показалось. Но все эти желания, Джон? Причинить боль? Это все очень странно, я не могу понять, - было видно, что эти слова ему даются тяжело, а взгляд мужчины блуждает по всей комнате, аккуратно обходя персону доктора. - Подожди, стоп. Ты о чем? Я не... - голос Ватсона затихает, и на лице его появляется невообразимый ужас. Блог! Чертов блог! Неужели? Но как? Ах, видимо я нажал опубликовать. Черт! Я сплю, я все еще сплю. Нет, нет, нет, нет... Шерлок уже ничего более не произносит. Он кладет на стол газету. На ней по обыкновению красуется их совместная фотография. Шерлок в ненавистной ему шляпе, Джон в берете. Заголовок гласит: " Без названия или публичное признание в садомазохистской любви " Джон в мгновенье меняет окрас с пунцово-красного до нездорово-бледного и несется к ноутбуку. Эти минуты пробуждения компьютера растягиваются в вечность. Безотрывно сверлит взглядом монитор, ожидая загрузки станицы его треклятого блога. В этот момент он проклинает тот день, когда завел его по совету психотерапевта. Цифры справа гласят невообразимое число читателей. Видимо, весь Лондон уже читает его неловкий, подкрепленный алкоголем, бред. Все, что несчастный мужчина может выдавить из себя - это еле слышное "прости". Холмс покидает помещение, оставляя ошарашенного человека наедине со своими, уже подоспевшими, суицидальными мыслями.