⊹──⊱✠⊰──⊹
— Держи. — Улыбается мама, протягивая мне чашку с зелёным чаем, заботливо приготовленным минутой ранее. — Спасибо. — Тихо проговариваю я, ставя чашку на кухонный стол. Я нервно прикусываю нижнюю губу, ощущая легкое покалывание и устремляю пустой взгляд куда-то в сторону окна, позволяя себе на несколько минут погрузиться в собственные мысли. Мама долго рассказывает что-то, однако в моей голове эхом раздаётся лишь расплывчатые отрывки её речи. — И тогда мы решили поехать обратно... — Она на секунду запинается, поднимая на меня озадаченный взгляд. — Ева? Ева, приём! — Мама дергает меня за руку, стараясь вырвать из мыслей. И у неё, разумеется, получается. Я вздрагиваю от неожиданности. Перевожу на неё виноватый взгляд, после чего вновь роняю его на пол, словно ребёнок, разбивший любимую вазу родителей. — Ты совсем не слушала? — На выдохе уточняет она, бегая по мне непривычно изучающим взглядом. Я шмыгаю носом, всем видом стараясь показать, что всё нормально, и я внимательно слушаю всё то, что она говорит. Каждую фразу. Но это мама, её не обманешь. — Что тебя мучает? — По-птичьи склонив голову набок, спрашивает она, переводя взгляд на чашку чая, все также нетронуто стоящую на столе. Стараясь избежать всех тех вопросов, заставляющих боль между рёбер лишь усиливаться, я глупо мотаю головой, почему-то считая, что это поможет. — Ничего. — Делая тон голоса как можно увереннее, отвечаю я, рефлекторно обвивая пальцами тоненькую ручку ещё горячей чашки. Мама вновь вздыхает. Судорожно, непроизвольно. Обеспокоено. — Ты можешь рассказать мне. — Мягко настаивает она, легонько, почти невесомо, касаясь моей ладони. Я поджимаю губы, бегая по помещению беспомощным взглядом, словно ища поддержки. — Когда мы с Дашей... поехали на день рождения к Артёму...— Тихая хрипотца сваливается с моих губ, когда я, отодвигая от себя почти пустую чашку, начинаю повествование. Я запинаюсь на полуслове, ища в себе силы, чтобы продолжить. Раз за разом. Выражение лица мамы постоянно меняется, а её взгляд то наполняется сочувствием, то невыносимой болью, которая передаётся и мне. А я продолжаю говорить. Продолжаю, не чувствуя ничего. Абсолютно. Ни боли, ни злости. Совсем ничего. Слезы одиночно стекают по щекам, оставляя предательские темные дорожки туши, а голос срывается то на еле слышный шёпот, то на крик, совладать с которым я не в силах. Я просто продолжаю говорить, цепляясь взглядом за предметы, произвольно расставленные по кухне. Холодильник, чайник, в некоторых местах слегка подранные собакой друзей обои, настенные часы и всё та же чашка чая. Закончив на том, как я выбежала из квартиры Артёма, я вновь замолкаю, дабы показать, что мой «рассказ» закончен. В помещении стоит вязкая тишина, и лишь размеренное тиканье настенных часов нарушает её. — Не говори отцу, пожалуйста.. — Тихо, словно не желая, чтоб мама услышала, прошу я. Она кивает, не отрывая от меня сочувственного взгляда, а через несколько секунд, ― заключает в объятия. Так необходимые мне сейчас. Такие родные и уютные. Прижимает мою голову к груди, слегка растрёпывая каштановые пряди волос. Гладит по спине, шепчет что-то на ушко, стараясь успокоить. Большим пальцем смахивает слезинку ещё сильнее размазывая тушь по щеке. — Хорошо.. — Произносит она, разбрасывая по моей макушке короткие поцелуи. Самоё страшное, что я не чувствую совсем ничего. Лишь разбитость, подавленность и пустоту внутри себя.⊹──⊱✠⊰──⊹
— Попалась! — Лёша привычно хватает меня за запястье, притягивая к себе. Я пытаюсь вырвать руку, однако малейшее движение провоцирует резкую головную боль и тошноту, медленно подступающую к горлу. Тот же двор возле театральной школы. Те же тусклые фонари. Та же крепкая хватка и невыносимая боль, разбегающаяся по всей руке. В глазах стоит дымка, а ноги предательски подкашиваются каждый раз, когда я тщетно пытаюсь убежать. — Котёнок хочет сбежать? — Он сжимает моё запястье до такой степени, что я буквально слышу тихий, но такой отчётливый хруст. Я поднимаю на него глаза, в которых мелькает беспомощность вперемешку со злостью, и наши взгляды встречаются. Изучающе сощурив глаза, я вдруг замечаю, что с нашей последней встречи, цвет глаз Лёши изменился. — Это сон... — Шепчу я, бегая по слегка расплывчатому лицу парня взглядом. — Это сон.. — Эхом, словно в насмешку, отдаётся в моей голове. — Тебя нет. Это сон. Сон! — Продолжаю я, когда мой голос дергается, срываясь на тихий крик. Лёша как-то странно усмехается, а его хватка постепенно слабеет. Усмешка шатена вдруг превращается в звонкий, и в то же время не предвещающий ничего хорошего, смех. Вдоль моего позвоночника пробегает холодок, а дрожащее тело покрывается всё новыми толпами мурашек. Я жмурюсь, ощущая себя дворовым котёнком, от страха забившемся в угол. Взгляд Лёши испепеляет меня, а его смех звучит всё громче, сливаясь со звоном будильника, стоящего на тумбочке, рядом с моей кроватью. Я жадно глотаю воздух, распахивая глаза. Лучи раннего солнца старательно пробираются в мою спальню, неопрятно ложась на лицо, когда я судорожно откидываю одеяло в сторону. От страха сердце бьётся где-то в горле, а кончики пальцев слегка подрагивают, в то время как я, протяжно выдыхая, выключаю надоедливый будильник. В комнате стоит непривычная тишина, режущая слух, и лишь гул проезжающих мимо машин за окном, нарушает её. — Ева, ты опоздаешь. — Еле слышный голос мамы доносится с кухни. Я зеваю, роняя сонный взгляд на настенные часы, стрелка которых указывает ровно на половину седьмого утра. Желание забраться обратно под одеяло не отступает, даже когда я захожу на кухню, где родители пьют только что сваренный кофе, аромат которого приказывает взбодриться. — Выглядишь не очень, во сколько ты легла вчера? — Озадаченно спрашивает мама, раскладывая по белоснежным тарелкам румяный омлет. Ха. Несколько часов назад. Я всю ночь не могла заснуть, а если мне и удавалось, то вскоре я просыпалась от очередного кошмара. Я пожимаю плечам, обвивая пальцами тонкую ручку чашки. — Я не буду завтракать, спасибо. — Сухо отрезаю я, делая несколько глотков напитка. — У тебя сегодня тяжелый день. Ещё и занятия в театре. Нужно поесть. — Настаивает мама, осторожно касаясь моего плеча. — Не хочется. Я пойду собираться. — Оставляя на кухонном столе недопитый кофе отвечаю я. — Я подвезу тебя до университета. — Вдруг произносит папа, откусывая небольшой кусочек омлета. Я коротко улыбаюсь выходя из помещения.⊹──⊱✠⊰──⊹
В Питере весьма переменчивая погода. И если несколько часов назад за окном светило солнце, то это совсем не значит, что вас в скором времени не накроет дождем. Я сидела над тетрадным листом, на котором торопливым почерком была записана лишь половина сегодняшней лекции. И пускай, это совсем не похоже на меня. За окном университета шёл дождь, барабанящий по стеклу. Будто бы требующий внимания. И если раньше дождь казался мне самым главным минусом моего города, то сейчас же, наоборот. Он успокаивал, позволяя погрузиться в собственные мысли. — Ты какая-то бледная, у тебя всё хорошо? — Шепчет Даша, обеспокоено рассматривая моё лицо. — Не выспалась. — Коротко отвечаю я, даже не переводя на подругу взгляд. — Точно? — Уточняет она, машинально склоняя голову набок. Я лишь киваю, тщетно стараясь прогнать воспоминания о сегодняшнем сне. Но все мои попытки не увенчивались особым успехом, потому перед глазами вновь и вновь вставал образ смеющегося Лёши, а вдоль позвоночника пробегал привычный холодок. То ли от усталости, то ли от недосыпа, голова не переставала трещать, а моё состояние больше смахивало на состояние побитой боксерской груши. И мысль о том, что в таком виде мне нужно идти в театральную школу, видеться с Горошко и отыгрывать главную роль в пьесе только усугубляла всю ситуацию. — Пойдём посидим в кофейне после пар? — Воодушевленно спрашивает подруга, стараясь хоть как-то поднять мне настроение. — Я с вами. — Обернувшись, вторит Артём. Я равнодушно пожимаю плечами, устремляя безжизненный взгляд на преподавателя, что-то бурно рассказывающего уже минут двадцать. Даша и Артём лишь грустно переглядываются.⊹──⊱✠⊰──⊹
— Всё таки кофе у них замечательный. — Замечает Даша, как только мы все вместе выходим из кофейни. — И пончики. — Смеётся Артём. Я молчу, приземлив пустой взгляд на сырой из-за недавнего дождя асфальт. — Кстати, ты уже начала учить сценарий? — Уточняет парень, тщетно пытаясь уловить мой взгляд. Медленно киваю, убирая прядь каштановых волос за ухо. Мы идём по непривычно пустой улице ещё какое-то время. Артём воодушевлённо общается с Дашей, не оставляя попыток вовлечь меня в беседу, в то время как я молча перебираю ноги. — О, привет! — Я поднимаю взгляд на Алису, медленно идущую в нашу сторону. — Привет. — Тихо произношу я, желая как можно скорее оказаться в школе. Я обвожу двор взглядом, чувствуя, как сердце делает небольшой кульбит, а тело вновь начинает дрожать. Невольно вспоминаю сегодняшний сон. Тусклый фонарь. Крепкая хватка Лёши и его неестественный смех. Меня то бросает в жар, то одиночной волной накрывает холод, когда мы подходим к зданию театральной школы. Перед глазами вдруг темнеет, а мои ноги предательски подкашиваются. — Ох! — Артём подхватывает меня, испуганно рассматривая моё лицо. Я жмурюсь, ощущая лёгкие прикосновения Даши и еле слышный, но явно обеспокоенный голос Артёма. — Что с ней? — Я распахиваю глаза, чуть размыто видя, как сквозь толпу протискивается встревоженный Горошко. — Всё нормально. — Тихо, но достаточно, чтобы меня услышали, хриплю я, стараясь высвободиться из «объятий» Артёма. — Постой. — Шепчет Серёжа, осторожно касаясь моего лба. — Ты горячая. — Замечает он, смахивая прядь каштановых волос, неопрятно лежащую на моём лбу. — Всё нормально. — Повторяю я, тыльной стороной ладони потирая глаза. Серёжа заботливо протягивает мне руку, после чего отводит в сторону театральной школы, мягко поглаживая по лопаткам. — Что с тобой? — Тихо спрашивает он, останавливаясь в коридоре перед дверью в зал. — Не знаю. — Шепчу я, лопатками прислоняясь к прохладной стене школы. Серёжа делает небольшой шаг вперёд, сокращая расстояние между нами вдвое. Он тихо выдыхает, пальцами приподнимая моё лицо за подбородок так, что наши взгляды сталкиваются, сплетаясь во что-то единое. — Я хочу знать, что происходит. — Его дыхание обжигает мою кожу, заставляя шею покрыться названными мурашками. — Мне...— Судорожно начинаю я, вдруг замечая приближающийся к нам силуэт. Горошко отходит от меня на несколько шагов, переводя взгляд вглубь коридора. Я отчетливо слышу равномерные шаги, которые становятся все громче. — Есть разговор. — Эхом разносится по коридору. От низкого и явно незнакомого мне мужского голоса, в горле встаёт ком необоснованного страха. — Слушаю. — Серёжа машинально берёт меня за руку, слегка отводя себе за спину. — Разговор будет коротким. И я, как порядочный человек, предоставляю тебе выбор. — Начинает он, останавливаясь прямо напротив нас. Я осматриваю мужчину, выглядывая из-за спины Серёжи. Лакированные и судя по всему достаточно дорогие ботинки, чёрный костюм, белоснежная рубашка и галстук. Пачка красного ротманса, торчащая из кармана пиджака. Мрачный взгляд и седина на голове ясно давала понять, что мужчине немного за пятьдесят. — Либо эта девка, — он кивает в мою сторону, не отрывая от Серёжи взгляд, — забирает заявление из ментовки на моего сына, либо я твой чёртов театр разнесу в щепки. — Скалится он. Напряжение Серёжи передаётся и мне, когда мужчина угрожающе делает шаг вперёд. — У меня к вам встречное предложение. — Саркастично улыбается Горошко, сжимая мою руку чуть крепче, мол: «не переживай.» — Катитесь нахрен из моего театра. — Кивая в сторону выхода, произносит Серёжа. — Мальчик, ты знаешь, кто я? — Усмехается тот, рефлекторно поправляя галстук. — Мудак, раз воспитал такого сына.— Скалится Горошко. — Вот что, актёр погорелого театра, я даю тебе ровно неделю, пока заявление на рассмотрении. По истечении этого времени ― пиняй на себя. — Завершает он, бросая на меня пренебрежительный взгляд, уходит. Я стою на месте, смотря мужчине вслед, после чего перевожу виноватый взгляд на Горошко. — Прости... я не... — Ты свободна. Езжай домой, отдохни. — Сухо перебивает Серёжа, смиряя меня холодным взглядом. Он молча уходит, не дожидаясь моих комментариев. Я остаюсь стоять одна, прижавшись к прохладной стене коридора.