***
Он блаженно улыбается во сне, обнимая соседнюю подушку, стискивая до побеления костяшек. Во сне хорошо. Его встречает бескрайное небо и пушистые белые облака, которые, если дотронуться напоминают вату. Волна необычайной лёгкости омывает с головы до пят, освобождая от всех тягостей. Больше нет страха, переживаний, только лёгкость, которая, будто дарит большие крылья за спиной. Уши ласкает морской бриз, а еле уловимое пение птиц добавляет ярких красок. Но приятная нега резко размывается, когда над ухом раздаётся еле слышный топот чьих-то ног. Веки поддрагиваются, а взор мутный, растерянный. Приходится моргать несколько раз, чтобы полностью чётко видеть происходящее. Лениво принимает сидячую позу, складывая руки на коленях. Глаза натыкаются на ноги, которые запутались в клетчатом пледе и восходящее солнце за пластиковыми окнами. Изо рта неожиданно вырывается сдавленный вскрик, который больше напоминал писк. В конце комнаты, на мягком кресле высидал умиротворённый Семенюк, который на чужие звуки только вопросительно поднял бровь. Шестерёнки в голове медленно начинают крутится, запуская мозговой процесс. Он хорошо помнил, что был в гостиной, потом пришёл Слава, они о чём-то поговорили, а после он очутился здесь. Волосы встают дыбом, когда тот вспоминает причину его присутствия здесь. Поцелуй. Поцелуй, которого в помине не должно было быть. Кажется, что Владимир читает его мысли, ибо невозможно было иначе объяснить его хитрую ухмылку расцветающую на тонких губах. Дрожь пробирает всё тело и Лёша невольно притягивает плед ближе, прячась, словно в кокон. Он так надеялся, что они больше не пересекутся, ну или хотя бы будут меньше контактировать. А лучше вообще не видеться, но видимо у Владимира совершенно другие планы на этот счёт. Его невозмутимость и расслабленность настораживает, а один лишь вздох, кажется разрушит здесь всё к чертям. Судорожно облизывает губы, втягивая воздух. Надо что-то делать. Несмело поднимает взгляд на Семенюка, который также неотрывно смотрит на него, похоже надеясь смутить. Но Губанов берёт себя в руки, понимая, что ведёт себя просто-напросто глупо. Он ничего не сделает, сюда могут в любую секунду кто-нибудь вломиться, тот же Слава. — Ты чего тут забыл? — вот так ни привет, ни до свидания, сразу в лоб. Ну а что, Лёша тоже может быть грубым. Тот расплывается в довольной до скрежета в зубах улыбке, тихонько смеясь. Вот только Губанов его беспричинной радости вовсе не разделяет. Хотел быть эффектным, но похоже, таким Владимира не впечатлить. Лёша как никогда чувствует себя опущенным и ущемлённым. В присутствии Вовы вечно всё идёт не так, как надо. — Тот же вопрос хотел бы задать тебе. Если память мне не изменяет, то ты вроде жил со мной. Последняя фраза пробирает до костей. Она так и сочится какой-то двусмысленностью. Руки сжимаются по инерции в кулаки, а лицо становится необычайно хмурым. — Напомни, это было до того, как ты наглым образом изнасиловал мой рот? — как говорится, получите — распишитесь! Звонкий смех не даёт почувствовать мнимую победу, лишь растерянность и нарастающую панику. Смелость куда-то улетучивается, когда тот начинает вальяжно двигаться в сторону кровати, заинтересованно склонив голову набок. Каждый шаг отдаётся в сердце сжимающем ударом, который разрезает всё внутри. Взгляд Вовы цепкий, изучающий и опасный. Непроизвольно Алексей отползает назад, упираясь лопатками в спинку кровати. Плед натягивается ещё выше, а подушка перемещается на его ноги, словно защита. Вот только, похоже это и вовсе не пугает Вову, который смело ступает на парня, а матрас прогибается под чужим весом. Испуганно округляет глаза, но попытка вылезти с постели заканчивается провалом, когда Владимир цепко хватает того за ногу, легко притянув к себе. Шок сменяется нарастающей злостью и он бьёт руками по крепкой груди, но запястья ловко заламывают за спину, напрочь лишая свободы действия. Извивается всем телом, угрожающе замахивается ногами, но тому всё не почём. Белая рубашка, которая больше на несколько размеров съезжает набок, открывая вид на бледную кожу. В глазах Владимира загораются недобрые огоньки, которые охватывают практически всю радужку. Мотает головой из стороны в сторону, загнанно дышит. От своей беспомощности хочется рвать на себе волосы. Пик абсурда подходит тогда, когда чужие губы резко встречаются с губами Лёши, а ладони страстно обхватывают чужие скулы. Но Алексей не растаял, как это наверное предполагал Вова, только на секунду притупился, но тут же стал изворачиваться. Запястья неприятно ныли, а мысли почему-то мутнели. Было ощущение, что он падает в безграничную пропасть, но только боль не даёт упасть в неё до конца. Губы Владимира жадно сминают его, проходясь по щекам, линии подбородка, а после вновь возвращаются обратно. Нервные окончания пронизывает, словно электрический ток, когда жаркий язык беспардонно врывается в рот, оглаживая нёба и дёсны. Сильно жмурится, слабо мотыляя головой, чувствуя, как выдержка потихоньку лопается, точно надувной шарик. Непроизвольный стон срывается с языка, когда мягкие губы Вовы касаются длинной шеи, оставляя влажную дорожку из спешных поцелуев. Лёша шумно вздыхает, неимоверно стыдясь за свою слабость. Он должен был не допустить этого, но теперь лежит безвольной куклой, а сил на то, чтобы хоть легонько оттолкнуть нет. Вова вновь целует губы, плавно скользя ладонями по шёлковой ткани рубашки. Губанов что-то мычит, когда горячие пальцы проворно забираются под ткань, оглаживая бока. Выгибается в спине, ощущая, как фаланги медленно, но чувственно массируют горошины сосков. Наверное, столь интимные касания послужили хорошим толчком, чтобы дать обидчику отпор. Владимир, который был уверен, что парень растаял от его ласк, вовсе позабыл, что нужно было держать чужие конечности на месте. Резко и неожиданно бьёт в бок ступнёй, наблюдая, как Семенюк неуклюже валится на пол. Не решаясь находится здесь больше положенного, спешно поправляет скомканную рубашку, плотно поджимая припухшие губы. Вова потирая ушибленное место, быстро переводит хмурый взгляд на Лёшу, который не задерживая больше хоть на секунду, выбегает за дверь. Вся эта ситуация напоминала до жути какой-то кошмар, от которого не сбежать. Быстро бежит по лестнице вниз, желая поскорее смыть с себя следы их грязной близости. Чувствует на себя множество взглядов других парней и от этого становится только противнее. Господи, теперь создаётся ощущение, что здесь никому нельзя доверять! Они смотрят на него, точно голодные гиены. Перешептываются, пуская свои паутины. Быстро добегает до ванной комнаты, с громким хлопком закрывая дверь. Перед глазами всё мутнеет, а ноги отказываются держать. К горлу подступает тошнота, а омерзение к себе стремительно растёт. Чувствует себя использованным и растоптанным. Опирается руками об края мраморной раковины, устало склонив голову вниз. В отражении он видит своё бледное лицо, которое было, словно у мертвеца. Он больше не может здесь находится. Кажется, что стены сдвигаются, а дышать с каждым разом всё труднее и труднее. В голове тут же всплывает образ Дианы, которая наверное чувствовала себя не лучше от холода со стороны Губанова. Чёрт, он самый худший человек в мире! Хочется биться головой об стену. Самобичевание нарушает громкий стук в дверь, который пускает крупные мурашки по спине. — Лёша, открывай! Нам нужно поговорить!Часть 5
23 мая 2021 г. в 06:58
Губы буквально горели, в голове туманная дымка, а всё тело била неконтролируемая дрожь. Чёрт, чёрт, чёрт! Не оглядываясь назад, он спускался вниз, самолично слышал, как сердце дикой птицей колотится в грудной клетке. Переночует в гостиной, но больше никогда не вернётся в эту проклятую комнату. Перед глазами до сих пор стояли те расширенные до бесконечности светлые зрачки, а пьяный смех Вовы прокручивался в голове несколько раз на повторе. Это ненормально! Какой дьявол заставил его начать этот разговор! Всё было прекрасно: они мало пересекались, почти не разговаривали, а тот нелепый случай можно было и вовсе выбросить из головы. Но нет же, надо сделать всё в тысячу раз хуже!
Быстрыми шагами парень оказался в большой гостиной, радуясь, что на этот раз здесь никого не было. Ему требуется тишина и покой. Устало повалившись на широкий диван, подогнув под голову подушку, Лёша прижал колени к груди. Ему было интересно о чём же думал в этот момент Вова, когда наглым образом насиловал его рот. Теперь и тот «комплимент» не казался таким уж обидным, но вот поцелуя он точно не ожидал. Он не знал на кого больше злился: на себя, обстоятельства или Вову. Да, Губанов был полнейшим идиотом, раз решил, что сможет прийти к мирному сосуществованию с парнем.
От головной боли, веки стали сами по себе слипаться, протяжный зевок оглушил одинокую комнату. Интересно, что сейчас делал Семенюк. Сожалел ли о содеянном? Грызли ли муки совести? А может для него это просто любопытная игра, в которую тот любит поигрывать с такими наивными простаками? Если они пересекутся, что случится обязательно, как вести себя? Полностью игнорировать, вести себя как обычно или нервно выдавить из себя холодное «Привет»?
Недалеко от начала лестницы послышались тихие шаги, которые медленно, но верно направлялись в сторону гостиной. Прижав к себе покрепче плед, который раньше лежал на кресле, Алексей всем своим видом показывал, что не настроен на разговоры. Мысль о том, чтобы это мог быть Вова невероятно смешна. Тот наверное уже и думать забыл про такую глупость, проворачивая подобное с какой-нибудь девицей из женской общаги. Свободный край дивана прогнулся под чужим весом, а чья-то рука мягко оттянула плед вниз.
Вячеслав смотрел на приятеля с вечной своей жизнерадостной улыбкой, явно не понимая, почему тот лишь отвернулся к спинке дивана, игнорируя его присутствие. В свою очередь, Слава непринуждённо провёл тёплой ладонью по чужому предплечью, замечая, что напряжённые плечи под не затейливыми касаниями расслабились. Конечно, но с первой попытки, но ему всё же удалось обратить внимание Лёши, который нехотя повернулся лицом к нему, закусывая нижнюю губу. Для Вячеслава было необычайно странно то, что Губанов коротал время здесь, был смурным, а главное напрочь пресекал всякие потуги растормошить его унылое состояние.
Слава не без жалости смотрит в пустые зрачки чужих, некогда полных радостного блеска глаз, вымученную улыбку и взъерошенные волосы. Но Лёша ничего не говоря позволяет себе мимолётную слабость, о которой возможно пожалеет. Он плавно, словно опасаясь себя и реакции приятеля, лёгонько касается тыльной стороны чужой ладонь, чувствуя, как горячее тепло медленно струится по венам. Бустеренко не отталкивает, позволяет себя касаться, успокаивающее укладывая свою ладонь на лёшину.
— Слава, я знаю, что мы не так хорошо знакомы, но можно задать один вопрос? Только он личный, — последние слова произносятся почти шёпотом.
— Мне? Личный? — растерянно.
— Не совсем, он скорее про Вову.
Парень кивает головой в знак добра, и на душе у Губанова стало капельку легче.
— Я знаю, что это довольно бестактно, но мне просто охото знать… Эм… Ох… Вова… Он гей? — безумно хочется провалиться под пол от стыда.
Взгляд у Бустеренко тупится, а брови изумлённо вздымаются вверх. Он не смеётся, лишь озадаченно и как-то изучающе осматривает Губанова. Тот чувствует себя как никогда скверно и неуютно, а напряжённая тишина, словно струна, которая может в любой момент лопнуть.
— Он что-то тебе сделал? — серьёзно спрашивает Слава, становясь хмурым, а костяшки на его пальцах медленно становятся белыми.
— Что?.. Нет!.. Конечно, нет!
Нагло врёт, но ему самому стыдно прокручивать последние события в голове. Если Вова и гей, то знает ли Слава? Интересно, как он к этому относится? Алексей бы не хотел, чтобы из-за такого инцидента их некая дружба прекратилась.
— Ну, если говорить честно, то Вова довольно общительный человек и может к любому найти подход. У него было пару девушек, как и парней. Как он сам говорит, что не придерживается определённой ориентации, ибо это скучно. А почему тебя это беспокоит?
Вот как, он просто говоря — трахает всё, что видит. Классно, а теперь видимо на его поле зрения попался Лёша, которого тот не прочь затащить в постель! Замечательно! Но как бы Губанов не пытался понять, он всё равно не знает, почему именно он привлёк столь нежеланное внимание к своей скромной персоне. Был как всё остальные: красивая девушка, крепкая семья, хорошие оценки. Да, таких, как он пруд-пруди! Хотя, возможно Семенюк клюнул на его довольно смазливую внешность, и ненароком перепутал с довольно плосковатой девчонкой. От этих размышлений голова ещё сильнее пухла, а сотни вопросов вместо ответов только возникали в мозгу. Но где-то далеко, Алексей глупо и наивно верил в то, что Владимир одумается, отстанет или наконец потеряет интерес к неприступному мальчишке. Ибо, здесь ему ловить нечего.
— Нет, меня это не беспокоит. Просто слухи ходили разные по общежитию, — профессионально лжёт Губанов, наблюдая, как недоверчивая физиономия приятеля смягчается.
— А почему ты тогда здесь, а не в комнате?
Это определённо хороший вопрос, на который ответить Лёша нормально точно не сможет. Можно ли сейчас подняться наверх, сделав вид, что произошедшее ранее вообще не колышило Лёшу? И хватит ли ума у Вову, чтобы не болтать о таком на каждом углу? Трепать Славе о их поцелуи он не в коем случае не собирался. Пусть это останется дикой тайной.
— Просто, я слегка себя неважно чувствую, боюсь, что могу заразить Вову. А ты сегодня ночуешь здесь?
— Нет, а что?
— Просто я хотел попросить тебя о небольшой услуге. Можно я переночую пока у тебя? — голос ровный и спокойный, в отличие от его душевного состояния.
— Конечно, без проблем, — Вячеслав пожимает плечами, а его тёплые пальцы мягко поглаживают лёшину руку.
Приятную тишину гостиной оглушает громкий звук уведомления на телефоне Бустеренко, который тут же тянется за ним в карман тёмных джинс, жмурясь от слепящего света. Бегло скользит взглядом по экрану, а потом что-то спешно печатает в ответ. Поправив мешающие пряди волос назад, он убирает гаджет обратно в карман, плавно убирая руку из чужого плена.
— Прости, что покидаю тебя в таком состоянии, но мне правда пора идти.
Губанов чуть растерянно кивает головой и неожиданно охает, когда крепкие руки захватывают его в коротковременные объятия. Но Алексей уже успел потонуть в изобилии бергамота, древесной коры и лучах солнца. Ему очень нравился запах Славы. Тот расцепляет объятия, как-то виновато улыбаясь приятелю, но не наблюдая хмурой физиономии расцветает. Прежде, чем покинуть общежитие, Бустеренко снова спешно прощается с парнем, прося позвонить, если вдруг станет хуже. Дверь с глухим хлопком закрывается, а сердце вновь обрастает ледяной коркой.
Он знает, что комната Славы находится на том же этаже, что и вовина. От этого, по всему телу поползли предательские мурашки, которые, будто укусы пчёл медленно отправляли его полностью. Подхватив с собой плед, медленно поплёлся вверх по лестнице, ощущая, как внизу живота неприятно скручивается узел из паники, страха и негодования. Ступеньки как нарочно заскрипели под его шагами, словно специально привлекая ненужное внимание. Дыхание спирает, когда глаза находя 25 комнату, а руки охватывает не поддающаяся дрожь.
Стараясь долго не задерживаться на одном месте, он быстро прошмыгнул мимо, находя нужную спальню. Дверь с номером 27 открывается с глухим скрипом, от которого внутри всё леденеет. В нос ударяя привычный аромат бергамота, который мягко щекочет рецепторы. Включив свет, помещение озаряют тёплые лучи, красиво скользящие по горизонтальным поверхностям. Комната особо не отличается от других таких же, кажется, что она намного пустее, чем те. Нет абсолютно никаких личных вещей, всего по минимуму. Большое зеркало во весь рост прямо около двери, пушистый чёрный ковёр около порога, заправленная постель и пустующие полки и шкафы. Тапки остаются около порога, а тёмное атласное постельное бельё приятно шуршит под чужим весом, накрывая нежностью. Мягкость подушки, лёгкий холодок и беззвучная тишина медленно, но верно забирают парня в свои путы сна.