Шестая. Выход в свет.

Ночь. Тёмная комната. Холодные цепи, сжимающие запястья до крови. Мокрый пол, на котором ещё не высохла свежая кровь. Кусок сырого мяса одиноко лежит около решётки. Девочка лет пяти сидела, облокотившись о стену. Руки неимоверно жгло, но она терпела эту боль и пыталась не шевелиться, дожидаясь палача, который придёт с минуты на минуту. Хотелось есть, но у неё не было сил дотянуться до такого желанного куска мяса. Палач должен перед пыткой дать его ей. Хотя, пробыв здесь несколько недель, она поняла три вещи: во-первых, здесь никто и никогда не будет на стороне заключённого, во-вторых, здесь все подчиняются одному человеку — Шреддеру и перечить ему запрещено, в-третьих, нельзя никогда говорить, что тебе больно или признаваться в чём-то, например в слабости или голоде — это может привести к необратимым последствиям. Шаги. Тяжёлые ботинки палача глухо отбивали ритм по каменной кладке. Через решётку на девочку упала массивная тень. Заключённая подняла глаза, но из-за факелов за спиной мужчины она не видела его лица, впрочем, ей не была интересна рожа этого громилы. Звякнул ключ, и железная дверь с противным звуком распахнулась. Палач приблизился к ней, смотря на неё сверху вниз. Подняв голову, девочка прошлась по нему взглядом, но не разглядела оружия пыток в его руках. Молчание прервал громкий голос, басом отразившийся от сырых стен. -Ну, хочешь повидаться с господином? — даже не видя его лица, девочка нутром чувствовала его «улыбку». -Я бы пропустила этот радостный момент, — хриплый, еле слышимый девчачий голос сильно отличался от баса этого здоровяка. Его ухмылка сползла с лица, и появился оскал, не предвещавший ничего хорошего. -Уж придётся, у тебя вип — место, — буркнул тот и, отстегнув цепи, взвалил девчонку на плечо, как тряпичную куклу, вышел из камеры и направился по коридору, постукивая своими ботинками. Спина после избиений кнутом отозвалась ноющей болью, а с невольно болтающихся рук стекали капли крови. Но это не волновало девочку. В её голове было множество мыслей; «Для чего меня хочет увидеть Шреддер? Самолично испытать на мне пытки? Посмеяться над моей судьбой, которую он превратил в клубок боли и разочарования? Что он от меня хочет? Неужели, отпустить?.. Да ну, бред! Отпустит он меня, как же!» Коридор прервался, и на смену ему пришла лестница. Голова гудела от тряски, а с рук продолжала стекать кровь и падать на спину палача, марая его, в некоторых местах рваную и испачканную кровью, рубашку. Но его это не волновало. Сейчас громила целенаправленно шёл по коридорам. Девочка ни разу не видела первых этажей, а уж тем более остальных, отсиживаясь в кандалах в темнице, поэтому она с интересом стала осматриваться, подняв голову. Здесь стены на вид были сухие и уже не сделаны из холодного камня, а из тёмно — серого бетона. Дальше на стенах стали появляться знамена со знаком правой человеческой ступни кровавого цвета. Девочка не знала, что это такое, поэтому её осмотр на этом был завершён, и гудящая от тряски голова повисла на плече громилы. Через несколько минут палач остановился, и до ушей заключённой донеслось шуршание, это оказалась раздвижная дверь. Палач не медля прошёл вперёд в большой зал со стеклянной крышей, через которую были видны звёзды, и скинул девчонку на пол так, что та встала на колени. Она медленно подняла голову вверх. Перед ней на троне возвышался мужчина в устрашающих доспехах с высоко поднятой головой, лицо которой закрывал шлем. Теперь девочка вспомнила рассказы о устрашающем в железных доспехах мужчине — Шреддере. -Сколько она провела в темнице? — спросил он, обращаясь к сопровождающему. Его голос, разнёсшийся по всему залу, заставил девочку вздрогнуть и сжаться всем телом, будто ожидая удара. -Четыре месяца, Господин, — ответил палач, склоняя голову. Взор тёмных глаз перешёл на девочку, которая так и не разорвала с ним зрительного контакта. -Что ж, — вздохнул Шреддер, — я думал, такая девчонка продержится меньше. Сколько осталось заключённых? — обратился он уже к сопровождающему. -Она осталась одна, мастер Шреддер, — немного помедлив, ответил палач и снова умолк. Шреддер встал с трона, от этого действия накидка на плечах встрепенулась, будто хотела скопировать движения хозяина, и неспешно стал спускаться по бетонной лестнице. Девочка неотрывно смотрела в глаза своего мученика, даже когда он остановился прямо перед ней. -Отведи её к Стокману, — приказал мужчина, и после этих слов девочку снова закинули на плечо и понесли к входной двери. Шреддер сразу направился за палачом. Коридоры стали сменять друг друга ещё быстрее, и голова снова начала гудеть, но заключённая не хотела поднимать голову, чтобы не встретиться с глазами Шреддера. Донёсся скрип, и палач зашёл в просторное помещение, в котором находились приборы, назначения которых девочка не знала. Резкое движение, и она уже лежит на койке, пристёгнутая к ней ремнями. -Ты что делаешь?! — закричала девочка, питаясь вырваться. После долгого молчания горло саднило, но она не собиралась молчать. — Убери руки, урод! — прокричала она и ударила ногой палача в лицо. Молниеносно к её шее приставили лезвия, которые были неотъемлемой частью Шреддера. -Молчи, — ухо обожгло горячее дыхание. — Такие выходки приведут к необратимым последствиям. Ты же не хочешь к ним присоединиться? — спросил он с силой поворачивая голову заключённой влево. Перед глазами предстали пятеро детей такого же возраста, что и девочка, подвешенные за руки цепями. Они были все измараны в крови и, кажется, не дышали. Глаза заключённой расширились, и в них выступили слёзы. Шреддер молча наблюдал за мученицей, ожидая ответ, но он был для него очевиден: -Нет, — прохрипела девочка, унимая нарастающую панику и дрожь в руках. -Вот и хорошо, — лезвия медленно сползли с её шеи и вернулись в своё законное место на руке Шреддера. — Бакстер! Где твоя сыворотка? — из-за стола с пробирками и прочей ересью вышел худощавый темнокожий мужчина в белом халате, с тёмными волосами, в руках у него был шприц с синей жидкостью. — Вводи её ей, — отдал приказ Шредер и отошёл от стола, давая место лаборанту. Что-то неразборчиво пробормотав себе под нос, Бакстер подошёл к девочке и стал спускать из шприца воздух. Заключённая отпрянула, когда к её шеи приставили иглу, но быстрое движение учёного и игла уже была во плоти девочки. Она ощущала, как жидкость протекает по сосудам, смешиваясь с кровью. Перед глазами стало всё двоиться, накатила слабость, дышать стало труднее, но сквозь пелену она смогла разглядеть два силуэта. -Объясни ещё раз, что с ней станет, когда действие проявится? — спросил Шредер, наблюдая за задыхающейся девочкой. -Она станет как овощ, — поймав грозный взгляд своего господина, Бакстер быстро исправился, — я имею ввиду, станет беспрекословно вам подчиняться, — заметив, что Шредер его слушает, он продолжил. — Ей не обязательно будет питаться, как обычный человек, даже… обычной тюремной еды ей будет достаточно на целый день. Беспрекословное восприятие информации даст ей возможность быстро изучать боевые искусства. Уже через год она сможет поравняться с элитными воинами клана Фут. -Она не станет, как остальные? — кивнув на пятерых детей, спросил Шредер после недолгого молчания. -Нет, сыворотка, которую я ввёл ей, значительно отличается от предыдущих, — заверил Стокман мастера и замолк, не смея прерывать ход мыслей своего господина. Шреддер подошёл к заключённой и заглянул в её голубые глаза, затянувшиеся пеленой. -Шестая, — промолвил мужчина. — Теперь ты — Шестая.