Свалка трикотажа и шерсти

Спортзал удушающе пах нагревшейся резиной баскетбольных мячей, пыльными кроссовками и альфами: потными, грязными, предгонными. — У кого-то намечается сексуальная вечеринка, — хмыкнул капитан команды, забавно подергивая бровями. Намджун и Чонгук как-то одновременно смущенно и хищно улыбнулись: у обоих совсем недавно появились омеги и да, гон обещал быть насыщенным и жарким. — А ты, Юнги? — и несколько пар глаз в любопытстве на него уставились. Чонгук даже весь как-то подобрался — было жутко интересно, появился ли у самого мрачного хена хоть кто-то на период гона. Весь университет будоражило: как так, у самого вкусно пахнущего альфы и нет омеги, пусть даже и на одну ночь. — Не ваше дело, — буркнул Юнги, отправляя мяч в корзину. Раздались и смешки, и вздохи — любопытство не удовлетворено, Мин Юнги для всех закрытая на семь печатей книга. — Может быть, и не наше, — заявил кто-то за спиной, и Юнги посчитал, что слишком будет для этого кого-то честью, если он обернется. — Но местные омежки так и текут при виде тебя, любой готов широко раздвинуть ноги хоть прямо сейчас, стоит только выйти в коридор. Грех таким не воспользоваться. — Да, пахни я как Мин Юнги, то вертел бы и крутил этих омег на своем члене похлеще, чем на карусели, — хихикнул кто-то в толпе, и зал взорвался хохотом. Юнги наконец-то обернулся, чтобы обвести всех уставшим и раздраженным взглядом. Вся университетская баскетбольная команда состояла из альф — они претендовали на городской кубок, и подгоняемая тестостероном альфа-команда была как никогда кстати. — Никаких омег, — верещал тренер, набирая их еще в начале прошлого года. — Никаких бет! Одни только самые отборные альфы, чтобы одним только запахом и взглядом сражать соперников к чертям собачьим! Вам даже играть необязательно, просто будьте альфами. Кто-то ведь придумал смешанные команды: омег берут играть с альфами на одном поле. Тьфу! Позорище, — ворчал он, разглядывая собравшихся в зале ребят. — Если среди вас есть хотя бы один омега, то пошел прочь. То же самое касается бет, каким бы высоким ты ни был, проваливай! Хлопнула дверь — из зала вышел один единственный парень — бета Ким Сокджин. Намджун тогда проводил его слегка виноватым взглядом — пришли-то они сюда вместе. Тренер прошелся между рядами, принюхиваясь к ним и удовлетворенно кивая. Он словно искал в толпе засланного казачка, и Юнги почему-то весь сжался.  — Что-то ростом вы оба не вышли, — фыркнул тренер, оглядев их с Чимином на пару. Он нагнулся понюхать их и с каким-то недовольным восхищением взглянул на Юнги. — Ладно, посмотрим, как вы играете. Юнги вздохнул свободно лишь тогда, когда тренер в конце объявил его имя в длинном списке кандидатов. — Наша команда будет самой сильной, потому что состоит из одних только альф, — говорил им тренер в начале, середине и в конце каждой тренировки, будто ему самому это доставляло невероятное наслаждение. Юнги в ответ всегда хмыкал, едва скрывая ехидную улыбочку. У него был шкаф, а в этом шкафу скелетик, страшный и не особо симпатичный: узнай о нем тренер — еще полбеды, но узнай о нем университет — Юнги даже думать не хотел, что с ним будет. Потому что тяжелый мускусный запах альфы источал самый обычный омега по имени Мин Юнги. Ребята продолжали пылко обсуждать будущий гон и отпускать сальные шуточки в сторону своих омег, пока Юнги мрачно их оглядывал. Знай они о его секрете, что бы они сделали с ним? Юнги просто надеялся, что убили бы, просто потому что хоп! — и все закончится. — Найди себе уже омежку, а то который год уже ходишь злой и нетрахавшийся, — посоветовал ему Хосок, и Юнги одарил его холодным взглядом. — Да хватит уже наседать на нашего хена, может, он ждет своего истинного, — бросил кто-то, но голос его заглушили звуки бьющихся о пол мячей. — О! Да ты у нас романтик — веришь в предначертанность. Ну-ну, удачи, такими темпами ты умрешь девственником, — хлопнул его по плечу капитан. На языке каталось недовольство, Юнги бы хотел его сплюнуть кому-нибудь в лицо, и ему бы это даже сошло бы с рук. Все-таки удушающий запах делал свое дело: его невольно уважали, опасались на уровне инстинктов, а холодность просто шла в дополнение образа. Реши он отобрать место капитана команды — никто бы и пискнуть не посмел, даже нынешний лидер. Единственное, что могли себе позволить альфы в его сторону, — тупые шуточки об отсутствии у него пары. И то, потому что Юнги позволял. Просто потому что они были правы — его считали альфой, причем довольно классным альфой, а цель альфы — нагнуть как можно больше омег. В этой стае Юнги был, по сути, аутсайдером и его бы загрызли как самого слабого, не источай он такой аромат. Слишком властный, слишком подавляющий всех остальных — альф это неосознанно бесило, но единственное, что им оставалось, — подшучивать и трусливо прятать хвосты. — Ты как всегда остаешься? — спросил у него Чимин, и Юнги кивнул. Зал быстро опустел — было уже поздно, и ребятам хотелось успеть на ужин. Один Юнги оставался в универе допоздна — в раздевалке было опасно. Еще опасней было раздеваться на глазах у альф и идти с ними в душ. Потому что тогда все могли увидеть, что у Юнги не было одной существенной для них всех вещи — узла. Юнги около получаса лениво пинал баскетбольный мяч, за что наверняка бы получил от тренера подзатыльников, если не поджопников, когда все-таки решил, что ребята уже ушли. Раздевалка провоняла потом похлеще, чем спортзал, и Юнги замер, заметив на скамейке одну-единственную сумку. Красную, с белыми полосками и брелоком. Это была спортивная сумка Чимина, и Юнги краем уха слышал, как плещется вода в душевой. Он словно в оцепенении облизнулся и медленно двинулся к скамейке. В раздевалке пьяно пахло другими альфами — в них Юнги совершенно не был заинтересован. Единственный запах, что ему нравился, что действительно его дурманил, — это был запах Чимина. Не такой тяжелый, как у остальных, от него не болела голова, не хотелось блевать, он не душил изнутри. Запах Чимина хотелось вдыхать и вдыхать, растворяться в нем, быть в нем, стать им. Юнги был абсолютно не против пропахнуть им насквозь, но, к сожалению, это было невозможно. Аромат Юнги был так силен, что ни один запах альфы не мог к нему примешаться, как это бывало с обычными омегами. Чем дольше возле них вились альфы, тем сильнее их запахи смешивались. Еще одна причина, почему Юнги считали альфой, — он пах собой, сколько бы альф ни было рядом. Сумка Чимина уже была сложена, поэтому Юнги действовал аккуратно. Он достал его футболку, в которой альфа сегодня и тренировался, и прижал к лицу. Она пахла Чимином, вкусно, сладко, остро, и Юнги, не отнимая ее от носа, продолжил шуршать в сумке. Там были и шорты, и носки, и Юнги едва подавил в себе желание достать это все и укутаться в чужие вещи, понюхать грязные носки, нырнуть в сумку с головой и прижать к груди чиминовы кроссовки, валявшиеся прямо здесь, под скамейкой. Низ живота тянуло, почти до боли, и Юнги поджал губы. Со дня на день его должна была срубить течка, и его запах уже усилился, стал насыщеннее и буквально кричал о том, что у него скоро начнется период. Вот только все, от омег до альф, считали, что это гон, а не течка. Просто потому что иначе быть не может. Уже сегодня в обеденный перерыв его оккупировала стайка омег, кося на него глазки и соблазнительно оголяя шею, мол, на, возьми, я готов, выбери меня, я буду твоим омегой на этот гон, сцепи меня, пометь, выеби. Юнги тогда с тоской думал лишь о том, что было бы проще, будь он падок на омег. А так, он всю жизнь прожил в компании альф, перенимая их привычки и поведение, и все эти глазки-губки-шейка омег казались ему такой глупостью. Неужели, имей он обычный, легкий, омежий запах, вел бы себя так же навязчиво? Юнги от этих мыслей откровенно передергивало. — Что ты делаешь? Юнги замер, хаотично дрыгаясь в своих вязких мыслях, и медленно обернулся. Футболка Чимина все еще была крепко прижата к его лицу, и Юнги на всякий случай помолился, чтобы за ней не было видно его безумно пунцового лица. — Ты рыщешь в моей сумке? Юнги не услышал, как в душевой перестала шуметь вода, как Чимин, шлепая босыми ногами, вышел в раздевалку. Дерьмо, подумалось ему, и надо бы отнять футболку от лица, но краска все еще не сошла с щек. Было чертовски стыдно, и срочно нужно было что-то ответить Чимину, но тот вышел из душа совсем без полотенца. И Юнги опустил взгляд чуть ниже, чем полагалось, и щеки тут же вспыхнули по новой. Он впервые видел Чимина голым. Он впервые видел его узел, и это было сногсшибательно настолько, что, кажется, Юнги предательски потек. Чертова предтечка. — Хен? — Чимин выглядел обеспокоенным, слегка шокированным и все еще невероятно привлекательным. Он сделал шаг вперед, навстречу к Юнги, и тот мгновенно отшатнулся, скрывая потекшее пятно на заднице, и наконец-то отнимая футболку от лица. Боже, этого так не хотелось делать. Юнги с удивлением обнаружил, что сжимает в руках еще и носки Чимина, и тут же отшвырнул их от себя. — Ты нюхал мои носки? — Прикройся, — Юнги все же умудрился собрать всю свою волю в кулак и сказать хоть что-то. Вышло на удивление сухо и стойко, и это его успокоило. — Прости, — Чимин стащил с угла скамейки аккуратно сложенное полотенце и намотал его на бедра. Юнги тут же стало легче дышать, он прокашлялся и вздохнул. Чимин хоть и молчал, но весь его вид требовал объяснений. И как бы сейчас Юнги ни смущался, но делать нечего. В раздевалке, по крайней мере, кроме них двоих больше никого. Юнги с сожалением опустил футболку Чимина обратно ему в сумку, предварительно сложив так, как было до этого. — Да, я нюхал твои вещи, — признался он. — Зачем? Что за извращение? — удивился Чимин. Он хотя бы не злился, и Юнги это приободрило. — Это не извращение, это называется гнездование. Вода и гель для душа с ромашковой отдушкой — стандартное приобретение для университетской душевой, — смыли с тела Чимина добрую часть его запаха, и это внезапно стало раздражать. Юнги снова захотелось нырнуть в его сумку, откопать грязные носки или даже трусы и запихать их в нос, жаль, что это физически невозможно. — Гнездование, — протянул Чимин. — Да, характерно для течных омег, но тебе-то это зачем? Юнги скрестил руки на груди. Чимин был достаточно сообразительным, чтобы догадаться прямо сейчас, но Юнги прекрасно понимал: будь он сам на его месте, никогда бы не озвучил догадку вслух — слишком оскорбительно. Лучше услышать от самого собеседника, чем гадать. — Я вчера украл из твоей сумки повязку для головы. Чимин моргнул: — Я думал, что потерял ее. — А позавчера твои леггинсы, что ты носил под шортами. Чимин молчал, крепко сжимая на бедрах белоснежное полотенце. — А на прошлой неделе твою толстовку, ты еще тогда одолжил у меня мою вторую кофту, а на следующий день отдал мне ее, предварительно не постирав. Я ее с тех пор не надевал, чтобы не перебить запах, — признался Юнги очень тихо. — А три месяца назад я украл у тебя всю форму из треников и кофты, две футболки, трусы, один носок, напульсники, баскетбольные шорты и галстук. — Но… Я ведь все это нашел где-то через неделю, здесь же, в раздевалке, и все это было чистым и словно бы постиранным. И… Твою мать. Каждые два-три месяца у нас из раздевалки пропадают вещи. Но мы потом их находим. Зачем ты воровал нашу одежду, хен? Кто строит гнездо из наших вещей? Юнги шумно втянул носом воздух. На самом деле ему нужны были только шмотки Чимина, именно из них Юнги вил гнездо, а одежду остальных альф он крал для отвода глаз. Чтобы никто не заподозрил, что пропадают только вещи Чимина. Юнги и сам порой демонстративно сокрушительно ругался, что у него пропали брюки или майка. И все в раздевалке сочувственно ему кивали и продолжали поносить воришку. — Ты? На кой черт тебе гнездо? — Чимин нахмурился. — Я омега, и вить гнездо в течку — это то, что завещала нам мать-ее-природа. Чимин вдруг улыбнулся. — Прикольная шутка, хен, но достаточно глупая. Ты серьезно подумал, что я поверю в такое? Да правдивее выглядит тот факт, что ты стирал наши вещи, чтобы перебить наш запах и поиздеваться над нами. Чимин стащил с себя полотенце и нырнул носом в шкаф в поисках чистой одежды. Дверца почти полностью его скрывала, Юнги видел лишь полушария его задницы, и вдруг стало так грустно и горько, что рука невольно потянулась обратно к футболке. Юнги не стал напоминать Чимину, что не все его вещи вернулись к хозяину: зимой он потерял перчатки и шапку, Юнги даже стащил стельки из его зимней обуви. Еще было несчетное количество беспарных носков, которые Чимин даже не искал. Еще он потерял несколько своих футболок в прошлом году и шерстяной шарф, и Юнги еще ни разу не стирал те худи и шорты, что одолжил Чимину, когда они всей баскетбольной командой ночевали у него дома где-то полгода назад. Запах уже испарился, но Юнги продолжал снова и снова подкладывать их в гнездо. — Все равно не понимаю, зачем было нюхать мои носки? — Чимин хихикнул, уже полностью одетый, и захлопнул дверцу шкафчика, с удивлением застав Юнги, прижимающего к лицу его футболку. — Какого… — У меня скоро течка и мне нужны эти вещи. Если я не совью новое гнездо, мне будет не особо хорошо. У меня и так нет альфы, а если еще и гнезда не будет… Юнги никогда не думал, что глаза Чимина могут быть такими квадратными. — Мы с тобой второй год играем в одной команде, а я только сейчас узнаю, что ты омега? Что за?.. Но… у нас же чисто альфа-команда по баскетболу, у нас нет омег, как ты?.. Никто не знает? — Все думают, что я альфа. Все дело в запахе. — В запахе? — Да, я пахну альфой. — Ага, — согласился Чимин как-то уж совсем отстраненно. — Я пойму, если ты всем расскажешь. — О том, что ты омега и крадешь наши вещи, чтобы свить себе гнездо? Боже, я произнес это вслух и это прозвучало максимально бредово. Как? Но почему? Это какая-то патология? Юнги пожал плечами, он все еще нюхал футболку Чимина, и отрываться от нее очень не хотелось, как бы странно это ни выглядело со стороны. — Я просто таким родился. Воцарилась тишина. Юнги нюхал и смотрел исключительно в пол, потому что поднять глаза и посмотреть в лицо Чимину было сродни смерти. Он был первым и единственным, кому Юнги признался в своем недостатке, и это было очень больно: Чимин ему очень нравился, но знать правду он был не обязан. — Я, конечно, охренел, скрывать не буду, — кашлянул Чимин. — Но я никому не расскажу. Какая разница? Это ведь не мой секрет, да и выгонят тебя из нашей команды — кто играть-то будет? Ты сильный и ловкий, всегда забиваешь и выручаешь нас. Да и в универе знать никому не обязательно, если ты сам этого не захочешь. Так что, если что, не беспокойся — я могила. Чимин потянулся к сумке, и Юнги протянул ему его же футболку. — Нет, оставь себе. Тебе нужнее. Чимин закинул сумку на плечо и кивнул ему в знак прощания. Он почти вышел из раздевалки, когда Юнги все же крикнул ему вслед: — Спасибо.

***

Гнездо было маленьким и не особо удобным, но это все, что у Юнги было. Он собрал вокруг себя вещи, горько пахнувшие Чимином, и попытался накрыться его футболкой, той самой. Болело все, от ногтей до мозга костей, свербило, выгибало и било, и больше всего на свете Юнги хотелось сделать одно: лечь под Чимина, раздвинуть ноги и сцепиться. Это было так необходимо, это было то, о чем Юнги думал уже который день подряд, и это бешеное желание слиться в нелепой позе и быть заполненным все никак не утихало ни на секунду. — Чимини, Чимини, Чимини, — шептал Юнги, зарываясь носом в его вещи. Что-то уже утратило его запах и стало пахнуть Юнги, и он отчаянно мешал эти старые вещи с новыми, чтобы они снова начали пахнуть Чимином. Он сжимал между ног гору вещей, терся об нее пахом, прижимал к груди. Вещей было так мало, почти ничтожно, и Юнги завидовал тем омегам, которые могли свалить из шкафа вещи своего альфы и свить из них чуть ли не многоквартирный дом. Юнги отчаянно вздыхал, спуская себе в кулак и совершенно не чувствуя облегчения: запах Чимина быстро выветривался, и это была одна из самых грустных вещей в период и без того мучительной течки.

***

— Я постирал все вещи и погладил. Я не пачкал их, но все равно постирал на всякий случай. Юнги протягивал Чимину бумажный пакет, на дне которого покоилась его одежда. В обеденный перерыв в столовой было очень шумно, и Юнги пришлось нагнуться к Чимину чуть ниже, чем ему бы хотелось. Он хотя бы сидел за столом один, почти в самом углу, вдали от посторонних глаз. — Я думал, ты все еще в гоне. Ой, то есть в теч… — Чимин замолчал и оглянулся, проверяя, не слышит ли их кто. — Прости. — Все нормально, — Юнги поправил рюкзак и собирался было уже уйти, как Чимин добавил: — Я никому не рассказал. — Хорошо. — Хен, подожди. Юнги замешкался, когда Чимин приглашающим жестом указал ему на стул. Разговаривать совсем не хотелось, но Юнги все же присел за столик. С секунду им обоим было неловко и они молчали, слушая, как гудит столовая, почти как улей. — И давно ты крадешь наши вещи? — Я вообще-то их всегда возвращаю, — пробурчал Юнги. — Даже стираю. — Почему ты тащишь для гнезда одежду всех альф из нашей команды? Разве омеги не вьют гнездо только из вещей альфы, который им нравится? Тебе что, нравятся все? Или ты просто… — Мне обязательно отвечать на этот вопрос? — Юнги раздраженно откинулся на спинку стула, и Чимин даже как-то растерялся. Он сам был каким-то не таким альфой: не особо высоким, узкоплечим, слишком смазливым, да и запахом особо сильным похвастаться не мог. Может, поэтому остальные альфы из их команды постоянно над ним подшучивали. И если Юнги хотя бы боялись, то Чимина всегда поддразнивали, обидно, но на грани шутки, и Чимин все никак не мог понять: оскорбляли его или шутливо щелкали по носу. Зато омеги бегали за ним табунами: хоть на этом спасибо. — Не хотел тебя задеть, просто мне любопытно. Я впервые встречаю оме… — Чимин снова запнулся, оглядевшись. — В общем, ты понял. Просто, это так странно. Ты пахнешь очень мужественно, и мне, как альфе, хочется тебе подчиняться, потому что ты не только старше, но и сильнее, ты почти как альфа стаи. Твой запах подавляет все остальные: когда ты в маленькой комнате, то пахнет только тобой. Даже в спортзале твой запах самый стойкий и сильный. Сказать честно? Я тебе завидовал. — Это нормально: завидовать аромату самого сильного альфы и хотеть пахнуть так же, чтобы привлекать омег. Хотя с точки зрения природы не особо правильно: ведь альфы, учуяв запах более доминантного самца, понимают, что это их соперник. А соперников надо устранять. Так что, по сути, все альфы, что меня окружают, должны хотеть от меня избавиться. — Ну тебя откровенно недолюбливают. Уважают, боятся, но недолюбливают: потому что ты круче и всех давишь одним только своим взглядом. Удивительно, как обманчива бывает природа, — Чимин вдруг восхищенно вздохнул. Что-то в его вздохе одновременно заставило содрогнуться в Юнги — его назвали крутым и сильным, и внутренне сжаться — Чимин хотел ему подчиняться, а это не совсем то, что должен был делать альфа перед омегой. Юнги растерянно сжал губы: где-то глубоко внутри он мечтал, что ему не придется втихаря красть чиминовы вещи, он надеялся, что когда-нибудь Чимин сам их будет ему отдавать и драть его в этой свалке трикотажа и шерсти дни и ночи, пока их не сцепит намертво его большой узел. — Мне нравится твой запах, — Юнги вдруг вскинулся, что-то внутри с надеждой вздрогнуло, но тут же угасло, когда Чимин добавил, — такой брутальный, он привлекает других омег. Ты ведь знаешь, что нравишься почти всем местным омегам? Да наверняка знаешь, они же вечно трутся возле тебя и пахнут тобой. Я сам пахну не очень, а мне хотелось бы пахнуть, как ты. — А мне нравится твой запах, — Юнги смутился на этих словах и тут же себя одернул. — Омегам ты нравишься. — Да, но твой запах круче и текущих от тебя омег больше, — Чимин улыбнулся, совсем беззлобно и даже без зависти, несмотря на собственные слова. — Какой смысл нравиться омегам, когда ты сам омега? — Юнги вздохнул, и Чимин улыбаться тут же перестал. — Альфы от меня шарахаются, потому что видят во мне соперника. Такими темпами только с бетами и трахаться. — Чем плохи беты? — пожал плечами Чимин, ковыряясь палочками в остывшей лапше. — Сокджин-хен очень красивый, внешне даже похож на альфу, хоть и ничем не пахнет. Юнги вздохнул. От пиджака Чимина одуряюще пахло им самим, и именно это делало Юнги хоть капельку счастливым в его-то положении.

***

— Вы слышали, как восхитительно пахнет Мин Юнги? У него скоро очередной гон, а омеги все еще нет! До сих пор! — Я слышал, у него есть свой омега, не из нашего универа. Поэтому он отшивает местных омежек. — Это правда? Что у него кто-то есть? — Не знаю, но все об этом говорят. Хотя от него не пахнет вообще ничем, кроме его собственного запаха. Хотя, по сути, должно разить целым разнообразием омег: они постоянно возле него трутся. — Я еще никогда не встречал альф с таким мощным ароматом. Это так соблазнительно. — Да, мне тоже нравится его запах, от него поджилки трясутся и так хочется на него наброситься. — Он очень сексуален, хоть и пугающ. — Не удивлюсь, если окажется, что по ночам он кого-нибудь убивает. — Ну конечно, с таким-то выражением лица. — Настоящий альфа, такой сильный и брутальный, хоть и ростом не вышел. — Да к черту рост, когда от него так дурманяще пахнет властью. Чимин растолкал толпу народа, оккупировавшую вход в раздевалку, и словил пару восхищенных вздохов себе в спину. Остальные ребята уже разминались в зале, Чимин же чуть припозднился — у него была контрольная последней парой. В раздевалке же сейчас был только Юнги, он тихо рыскал по шкафчику Чимина в поисках его грязных вещей. Когда дверь громко хлопнула, он подскочил и тут же захлопнул металлический шкафчик, аж в ушах зазвенело. Чимин почему-то весело улыбнулся: — Так и знал, что ты снова тыришь наш шмот. Юнги залился краской и, растерянно потоптавшись на месте, собирался было выскользнуть из помещения, как Чимин преградил ему путь. На его плечах висели две сумки и одну из них, синюю, он вручил Юнги. — Что это? — Мои нестиранные вещи. Домашние штаны, пара футболок, пижама, носки, спортивная форма, так еще что-то по мелочи. И, извини, наверное, ты бы хотел, чтобы там были трусы, но… — Чимин кашлянул и вдруг отвел глаза, — это как-то слишком стремно, так что… Это чтобы ты не крал больше вещи остальных ребят. Юнги открыл сумку и там вправду была гора мятых вещей Чимина, от сумки так разило его запахом, что Юнги почти снесло волной к стене. Он запустил туда руку, вытянул рукав рубашки и тут же закрыл сумку, чтобы запах не выветрился и остался до самой течки, — до нее была где-то неделя. Сердце бешено колотилось в горле и, наверное, даже в глазах, потому что Юнги ощутил, как их щиплет. — Чиминщи. — А? — Спасибо. — Ой да ладно, ты же их вернешь. — И постираю, — закивал Юнги. — А вот это самое главное, — хихикнул Чимин, снимая с себя пиджак. Юнги бы остался посмотреть, но предательское пятно на заднице, выступающее сквозь шорты, ему совсем было ни к чему, — и он вышел из раздевалки, не зная, куда деть или чем покрыть неожиданный прилив нежности.

***

Вещей в этот раз было намного больше и пахли они сильнее. Гнездо разрослось, и Юнги ощущал себя как никогда комфортно. Аромат был просто сногсшибательный. Внутри все сжималось от одной только мысли, что Чимин ходил в этом дома, что эти ткани соприкасались с его голой кожей, что он в них спал. Юнги вздохнул. От ощущения пустоты все равно было не избавиться: хотелось большего, хотелось не просто вещей, хотелось самого Чимина, прямо здесь и сейчас, в любой позе, хоть на холодном полу, хоть прямо в одежде, без презерватива, без нежностей и поцелуев. Просто чтобы было. Он притащил специально для него целый шкаф своих вещей, жаль, что не догадался притащить себя. А ведь мог бы и предложить помочь ему с течкой, Чимин далеко не глупый, мог бы и догадаться. Но ведь не предложил. Юнги от этого хотелось выть — значит, он ему не нравился. Даже теоретически. Юнги почти рыдал, зарываясь носом в чужие вещи. Это все, что у него было.

***

— Тебе не бывает одиноко? Юнги вздрогнул. Пять минут назад он вернул Чимину постиранные и свежепоглаженные вещи, и теперь они снова сидели за одним столом и обедали. — Ну ты ведь сказал, что ни беты, ни омеги тебе не нравятся, и ты воруешь чужие шмотки альф, и… У тебя никогда никого не было? Юнги такие разговоры не нравились, они потрошили душу, а ему этого не нужно было. Поэтому он молча уставился на Чимина, и тот стушевался. — Просто я слышал, что чем дольше периоды проходят без партнера, тем тяжелее их переносить. Я, кстати, давно замечал, что после го… ну, тогда-то я думал, что это гоны, — ты выглядишь очень измотанным. И сейчас — ты такой бледный. — Я всегда бледный. — Ты еще бледнее, чем обычно. Тебе ведь необязательно искать альфу именно в нашем универе. Или… ты вправду надеешься найти истинного? — Чимин аж палочки отложил, ожидая ответа. — Я не верю в истинность, если ты об этом. — Ну и хорошо — тем проще. — Нет, не проще. С чего ты решил, что я хочу найти альфу, чтобы провести с ним течку? — Юнги на всякий случай оглянулся. — Так ведь это необходимость! Чтобы не тратить силы попусту. — Какой альфа захочет взобраться на омегу, что пахнет альфой? Чимин не ответил, тоскливо жуя рис. Они помолчали. — Мне жаль. — Что у меня нет альфы? — Что тебе приходится с этим жить. Разве нет таких таблеток, которые могли бы перебить запах? — Не слышал, чтобы такие изобретали. Не надо меня жалеть — это унизительно. Со всем этим ничего не поделаешь, я со временем смирился. Научился отшивать омег, потому что их запах мне безразличен. Зато у меня сложилась репутация холодного и мрачного типа. Вон, про меня даже слухи ходят, что я трахаю омег не из нашего района. — И ты ни разу не ходил на свидания? — поинтересовался Чимин. — Ходил. Но… — Юнги с трудом заставил себя разжать челюсть, чтобы признаться в том, чего никогда не говорил вслух, — дальше поцелуев дело никогда не заходило, я… ну ты же знаешь, у омег нет узла. Разочарование в их глазах, пусть они и омеги, видеть совсем не хотелось, да и они могут распустить слухи. — Да, ты не ходишь с нами в душ и не раздеваешься при нас. Я понял причину только тогда, когда ты мне признался. И да… прости, что засветил своим узлом тогда при тебе — ты выглядел таким смущенным. Юнги уткнулся взглядом в стол. Он этот узел потом представлял в себе столько раз — не счесть. И черт бы с этим узлом, член у Чимина был просто огромным даже в невозбужденном состоянии. — Я все же думаю, тебе стоит найти альфу. Я могу помочь с этим, если хочешь. Помоги, почти кричал Юнги в себя, но внешне оставался невозмутимым, — будь моим альфой. — Иди ты к черту, Пак Чимин, — фыркнул Юнги вслух вместо этого.

***

— У тебя есть омежка на ближайший гон? — капитан швырнул в Чимина мячом, едва не попав ему в лицо. Кто-то загоготал, посчитав это забавным. Юнги весь напрягся, ожидая ответа. В предгон запах Чимина усилился, и пусть Юнги к этому уже привык — он не в первый раз невозмутимо переживал гон альфы, что ему так безумно нравился, но голову все еще кружило. Даже пальцы дрожали — он пару раз промахнулся мимо кольца, получив от тренера нелицеприятные комментарии. — В прошлый гон вроде у тебя кто-то был. — Да у Чимина всегда в гон кто-то да есть, — хихикнул Чонгук. — У нас у всех кто-то да есть. Капитан ухмыльнулся, взглянув на Юнги. Тот царапал ногтями резину мяча. В раздевалку он пошел последним, почти до сумерек гоняя мяч по залу. Чертовы межполовые отношения, Юнги бесился всю тренировку, чуть было не расшибив в кровь пару альфа-носов. Но стыдно даже не было. В раздевалке еще горел свет и Юнги удивленно открыл рот, увидев, как Чимин прижимает к лицу его рубашку. — Что ты делаешь? Чимин вздрогнул, почти подпрыгнул и растерянно улыбнулся, бросив белоснежную рубашку на пол. — Черт, ты напугал меня. Я… нюхаю, — альфа очаровательно краснел, и это на памяти Юнги было не в первый раз, но каждый раз так умиляло, хоть бейся головой о стену. — Я вижу, что нюхаешь. Зачем ты это делаешь? — Хотел понять, нравится ли мне твой запах как партнера. Юнги аж подвис: — Зачем? Ты же все равно не будешь со мной встречаться. — Почему ты столь категоричен? — сухо спросил Чимин, начиная собирать свои вещи в сумку. — То есть, — Юнги прищурился, — ты допускаешь мысль, что со мной можно встречаться? С моей-то особенностью? Напоминаю, я омега с запахом альфы, а ты — альфа. Мой запах должен тебя отпугивать, мол, осторожно, перед тобой соперник, с запахом, насыщеннее, чем у тебя. Ты должен меня ненавидеть за это, ведь я потенциально могу отбить у тебя омегу. — Но ведь не отобьешь. Юнги аж замолчал, не зная, что ответить. — Но… нас же засмеют. Они будут думать, что два альфы встречаются. Это… так нельзя. Это даже хуже, чем если я признаюсь, что я омега. Меня выгонят из команды по баскетболу и даже, может, будут смеяться надо мной, если уж и не травить. — Ну с травлей ты загнул, хотя да, из команды выгонят. Но ты хороший игрок, реально очень талантливый, самый лучший из тех, что я видел. Чимин собрал свою сумку и чего-то ждал, глядя на Юнги. — У тебя и вправду есть омега для гона? — очень тихо поинтересовался он, понимая, что не хочет услышать ответ. — А что? — Ты помог мне с вещами для гнезда, — едва выдавливая слова изо рта, прошептал Юнги. — Будет вежливо, если я предложу свою помощь в гон. Чимин аж рот открыл от удивления, и его глаза стали квадратными, как тогда, когда он узнал, что Юнги омега. — Э… я… — Чимин растерянно плевался междометиями, не зная, что и сказать, как отреагировать на неожиданное предложение. — Ладно, понятно, забудь, — Юнги махнул рукой, проскальзывая в душевую. — Прости, это было глупо. Пока. Он забрался в душ прямо в своей спортивной одежде, включая воду, чтобы дать понять Чимину, — я голый, пожалуйста, не заходи. Сердце бешено стучало в горле, когда он услышал, как хлопнула дверь в раздевалку. Когда Юнги вышел из душа и начал одеваться, то не обнаружил среди своих вещей рубашку. Пришлось идти домой в пиджаке на голое тело.

***

— Прости, я случайно взял. Я постирал ее, — Чимин виновато протянул ему бумажный пакет. — Не надо было. Она, наверное, пропахла тобой. С момента их последней встречи прошло четыре дня — за это время Чимин пережил гон, а Юнги весь истрясся, думая над тем, а не навестить ли ему Чимина в этот прекрасный период. Очень хотелось не то чтобы помочь ему, а скорее себе. Привести чувства в порядок, наконец-то поставить все точки над i, но было страшно. Увидеть, что Чимину уже помогают с гоном, понять, что в нем не заинтересованы. Юнги последнее не видел, — ощущал, но в очередной раз в этом убеждаться не хотелось. Чимин выглядел хорошо. Если его теория отсутствия партнера в период была верна — значит, Чимин провел гон успешно. Стало вдруг очень обидно. В раздевалке они снова были вдвоем — ребята уже ушли. От Чимина почему-то еще не пахло дурацким ромашковым гелем для душа, и он до сих пор был в спортивной форме. Его родной запах после гона слегка поутих, стал по интенсивности таким, как прежде, и у Юнги рядом с ним уже не кружилась голова. — Тебе хватает моих вещей для гнезда? — вдруг спросил он, и Юнги вздрогнул. — Я заметил, что ты больше не воруешь вещи других альф. — Ты ведь сам давал мне свою одежду, чтобы я этого не делал. — Так тебя это устраивает? — Чимин присел на скамейку рядом с Юнги. — Только мой запах в твоем гнезде? Юнги не отвечал, от его взгляда металлический шкафчик должен был расплавиться. — В прошлом году я посеял шарф. Даже стельки из зимних ботинок умудрился потерять. Шапку, кажется, я тоже где-то оставил. Думал, почему я такой рассеянный. А теперь думаю, что это ты воровал мои вещи, — Юнги чувствовал, как Чимин на него смотрит, но продолжал гипнотизировать шкафчик перед собой. — И давно тебе нравится мой запах? Сколько моих вещей в твоем гнезде? Ты крал чужую одежду, чтобы замести следы? Я ведь тебе нравлюсь, так? Ты не только из вежливости предложил мне помочь в гон? Юнги молчал. Не хотелось дышать и говорить. Чимин вздохнул. — Я случайно запихнул твою рубашку в сумку, но так обрадовался, обнаружив это дома. Я нюхал ее во время гона. Привыкал к твоему запаху. Юнги аж встрепенулся, во все глаза глядя на Чимина. — Я еще в твою первую течку подумал, а будет ли это правильным, если я предложу тебе помочь? Потом решил, что это странно, — я ведь только недавно узнал, что ты омега, я всю жизнь считал тебя альфой, и… ну… это ведь неприлично: предлагать такое, грубо говоря, в первый день знакомства. К тому же ты мой хен, мой друг, и я решил, что это неприемлемо. Поэтому в следующий раз принес тебе одежду — подумал, ну хоть так помогу тебе, ты ведь мой хен. А потом ты предложил мне помощь в гоне… — Я не из дружеских чувств тебе это предлагал, — перебил его Юнги. — Я понял. Извини, что ничего не смог ответить и, наверное, обидел тебя. Но я нюхал твою рубашку, думал о твоем гнезде, и мне вдруг захотелось, чтобы мы с тобой в этом гнезде спали вместе. Юнги сглотнул. — И… мне вообще-то нравится твой запах. Да, я немного завидую, да, я немного опасался тебя, потому что этот запах так и кричит: не влезай, я тебя съем и трахну всех омег, на которых ты положил глаз. Да, наши запахи не перемешаются, и никто не будет знать, что мы встречаемся. И от этого вроде бы грустно, потому что так не положено: омега должен пахнуть своим альфой и сообщать всему миру, что он занят. Да, все будут думать, что мы извращенцы, потому что это стремно, когда два альфы встречаются, но какая к черту разница? Чимин наконец-то поднял глаза, чтобы заметить, как у Юнги дрожат губы. — Ты мне нравишься. И во время гона у меня никого не было, я думал только о тебе. И думал о том, что мне очень хочется, чтобы ты пришел. Юнги вдруг ткнулся лбом ему в плечо, прямо в костяшку, больно, но к черту. От шеи Чимина приятно пахло им самим и это было так вкусно, что Юнги облизал губы. Он невольно всхлипнул, совсем по-омежьи, когда его губы облизал Чимин. — Можно… можно мне увидеть твое гнездо? Как-нибудь? — спросил он, шумно дыша Юнги прямо в рот. — А можно мне сначала снова увидеть твой узел? — вдруг спросил он, и Чимин буквально задохнулся воздухом.

***

Дурацкий гель для душа с ромашковой отдушкой Юнги зашвырнул куда-то в соседнюю кабинку, чтобы только глаза не мозолило. Они вдвоем стояли под одним душем, вылизывая друг другу глотки, хотя Юнги бы предпочел делать это не здесь — в душевой пахло чужими альфами, и легкий запах Чимина был под угрозой. Ноздри забивал пот, вода, ароматы нелюбимых альф, поэтому Юнги уткнулся Чимину в шею — никак не удавалось надышаться, он бы этим всем двадцать четыре на семь занимался бы, но нет. — Ты уже такой мокрый, — Чимин опустил руку ему на задницу, цепляя пальцами вязкую смазку, пока Юнги предательски смущался — еще никто не трогал его там и не говорил таких слов. Уже пару недель, как они оставались отрабатывать трехочковые после тренировок под удивленные взгляды команды — те стремились поскорее убраться из спортзала, уставшие и вымотанные по самое не хочу. И Чимин с Юнги и вправду отрабатывали трехочковые, сначала на площадке, а затем и в душевой кабинке, касаясь друг друга языками и не только. Член у Чимина был настолько большой, что не помещался в руке, и Юнги это нравилось — в голове вспыхивали совсем не приличные картинки, заставляя течь и мозги, и задницу. Он бы взял его в рот, но смущала собственная неопытность и скользкая плитка в душе. — Я бы взял тебя прямо сейчас, — шептал ему на ухо Чимин, едва ли звуча громче воды, но оба понимали, что делать это в раздевалке максимально неромантично и неуместно. Запах секса бы не выветрился за сутки и команда бы что-то да заподозрила. Поэтому они неистово дрочили друг другу под душем, целуясь отрывисто, хищно и долго, пока не переставали чувствовать губы. Юнги очень хотелось вязки — почувствовать узел Чимина в себе, ощутить, как быстро он набухает и пульсирует, когда он сжимает его стенками. А потом, прикрыв глаза и не сдерживая стонов, ощущать, как его заполняет толчками самый красивый альфа на Земле. Но ему нравилось все даже сейчас, когда чиминов член просто терся меж его ягодиц, а потом спускал ему на поясницу. Сперма белесой змейкой утекала в сток, и Чимин одним лишь движением помогал Юнги кончить — у того перед глазами взрывалось все подряд: от звезд до ядерных бомб, и они потом устало намыливали друг друга, пытаясь прийти в себя. — Ты очень красивый, — сообщил Чимин, зачесывая назад его мокрые волосы, и Юнги ничего ему не ответил. Потому что никогда себя не считал даже симпатичным и готовился умереть в полном одиночестве, но, видно, вселенная решила иначе. Обычный омега смущенно поблагодарил бы за комплимент, но Юнги не был обычным. — Это ты красивый, — парировал он, на что Чимин только криво улыбнулся, натягивая футболку. — Я скорее смазливый. — Омегам такие нравятся. — Значит, я в твоем вкусе. — И во вкусе еще целой кучи омег, что здесь учатся, — фыркнул Юнги, и Чимин тут же к нему подскочил. — О, ты ревнуешь, это так мило. — Я констатирую факты. — Но это не отменяет того, что ты ревнуешь, — Чимин потерся носом о его все еще мокрую щеку, и Юнги едва сдержал улыбку — это было приятно. — Но вокруг тебя тоже вечно вьется стая омег, черной тенью за тобой ходит, даже в туалет стремится заглянуть. — Тоже ревнуешь? — Нет. — Почему это? — хмыкнул Юнги оскорбленно, промазав ногой мимо штанины. — Может, я уйду от тебя к какому-нибудь омеге, что выглядит еще смазливее тебя. — Ты залип на мой узел и хочешь его в себе даже во время тренировок. Думаешь, я не замечал твоего похотливого взгляда? — хихикнул Чимин, покачивая бедрами, отчего его член описал полукруг, заставив Юнги громко сглотнуть. — Видимо, мне стоит быть осторожнее — это могут заметить и другие альфы. Тебя ведь это не напрягает — скрывать наши отношения? Я просто, — Юнги взлохматил мокрые волосы и присел на скамейку, чтобы надеть носки, но задумался, наблюдая, как Чимин натягивает трусы, — не уверен, что общество нас воспримет: мы ведь чисто визуально два альфы, что решили бросить природе вызов. А признаваться, что эта сама природа ошиблась, сделав меня дефектным омегой, я не хочу. — Ты не дефектный, ты специфический, — отметил Чимин. — И какое бы ты решение ни принял, я тебя поддержу. Мне не стыдно встречаться с альфой, пусть все так думают, — махнул он рукой, — и слишком брутальный омега меня тоже не смущает. Чимин потрепал его по плечу, мол, не переживай, я все равно буду рядом, и Юнги вздохнул — впервые за долгое время ему было спокойно и хорошо.

***

Покой и идиллия — вещи кратковременные, как трехсекундная память золотой рыбки. Юнги бы об этом задуматься, но счастье затмило разум, как и запах Чимина, которым он все никак не мог надышаться, из-за чего позволял себе опасные вольности, — например, зажать своего альфу где-нибудь в пустом коридоре и уткнуться ему в шею. — Не перебарщивай, — хихикал Чимин, — а то потечешь, хоть трусы выжимай. И их бы тут застукать, пока Юнги не успевал отлепить язык от чужой шеи, но фотка на телефон пришла другая: там в душевой Юнги держит Чимина за член, очень крепко, наверное, даже оторвал бы, будь необходимость, но не в этом проблема. Там очень хорошо видно, что у Юнги нет узла и в помине. «Ничего не хочешь сообщить, хренов ты омежка?», — вдогонку насмешливо прилетело сообщение от капитана команды. У Юнги сердце в пятки кувыркнулось, да так там и осталось. «Чего ты хочешь?» «Через полчаса в раздевалке», — коротко, по делу, и Юнги бы за это время мысли в кучу собрать да склеить, но он только тупо фотку разглядывал в своем телефоне, думая лишь о том, сойдет ли она за фотошоп. — Ты чего так резко побледнел? — поинтересовался у него Чимин, и Юнги, наверное, таким страшным взглядом на него посмотрел, что альфа мгновенно в лице переменился. — Что случилось? Он перегнулся через столик, отклячив задницу и заставив омег за соседним столом восхищенно ахнуть. Юнги в другой раз одарил бы их возмущенным взглядом, мол, ну как так можно, чертовы вы озабоченные омежки, но сейчас было вообще не до этого: Чимин разглядывал фотографию. — Надо было проверить, закрыта ли дверь, — виновато прошептал он, вдруг накрывая руку Юнги своей. — Мне конец, он теперь эту фотку всем разошлет и весь университет узнает, кто я на самом деле. И тебе тоже достанется. И за руку, наверное, меня держать не стоит — вон, омеги уже шепчутся. — Херня, — повел плечом Чимин, лишь сильнее сжимая его пальцы. — Хочешь, я с тобой пойду? — Нет, это уже слишком. Юнги растерянно взглянул на часы. Рано или поздно оно бы все равно случилось: правда разошлась бы душным запахом чужих фекалий, и он бы все равно никак не смог это предотвратить. Но он все равно не ожидал, в ужасе барахтаясь в мутной жиже и пытаясь сообразить, как выбраться отсюда с минимальными потерями. — Кто бы поверил, что самый сексуальный альфа университета окажется гребаным омегой?! Что это? Гормоны? Какая-то болезнь? Ну что, ошибка природы, готов расплачиваться за обман? — капитан был выше Юнги на целую голову и чуть шире в плечах, отчего нависал теперь над ним и выглядело это и вправду жутко. — Ну и? — он собрал все свое мужество в кулак и небрежно пожал плечами, мол, плевать мне на твои угрозы, у меня есть дела поважнее — я так и не доел свой обед. — Чего ты хочешь? — Чтобы ты убрал свою задницу из нашей команды, — от капитана пахло чем-то тяжелым, злым, он натурально психовал, лишь находясь рядом с Юнги, и запах его становился гуще. Скоро он привлечет внимание проходящих мимо людей, и они начнут с любопытством скапливаться возле дверей раздевалки. — Омегам здесь не место. По-хорошему, тебя бы наказать за то, что водил нас всех за нос, но так уж и быть — фотку я больше никому не покажу, если ты сам добровольно уйдешь из команды. — И все? — Юнги фыркнул. — Какое благородство. — Именно, природа и так над тобой поизмывалась, — капитан скабрезно ухмыльнулся, нагибаясь еще ниже и почти дыша ему в лицо. — Если не уйдешь по-хорошему, то я спущу с тебя шорты на глазах у всей команды, и тренер увидит, что член-то у тебя неполноценный: маленький да без узла. — Ты ведь понимаешь, что твои феромоны на меня не действуют? — Юнги ткнул в него пальцем, заставив отойти от себя на добрый шаг. — Сколько ни пыжься, я на таких ублюдских альф, как ты, не падок. — Конечно! Ты ведь наверняка предпочитаешь, чтобы тебя трахали такие субтильные мальчики, как Чимин. Хотя болт у него будь здоров и береги свою дырку, — капитан шлепнул его по плечу и, уже выйдя из раздевалки, бросил ему. — Подумай над моим щедрым предложением.

***

— Я ведь сказал, что буду с тобой несмотря ни на что. Хочешь, я тоже уйду из команды? Пусть сами играют в свою тупую игру, посмотрим, как они справятся без такого первоклассного игрока, как ты. От Чимина начинало пахнуть сильнее, когда он злился, а такое бывало нечасто: например, во время тренировок, когда его начинали задирать члены собственной команды, и сейчас. Юнги обдумывал свою жизнь, наблюдая, как Чимин нарезает вокруг него круги. Удивительно, что ему удалось провести школьные годы, сумев сохранить свою позорную тайну. Маленький скелетик был спрятан в шкафу очень надежно: под слоем уверенности и сваленной в кучу одежды. Но пришло время расплаты и насмешек, которых он так удачно избежал в свое время. — Что собираешься делать? — Чимин все же умудрился успокоиться и присесть рядом. Он наверняка чувствовал, как запах Юнги дрожит, источая неуверенность. Впервые на его памяти. Оттого и сокровеннее. — Уйду, чтобы не смущать остальных. — А ты сам этого хочешь? Юнги вздохнул: — Я люблю баскетбол и играю неплохо. — Раз в десять лучше, чем все мы, вместе взятые! — поправил его Чимин и тут же вскочил, словно воодушевившись. — Что будем делать? Устроим сексуальную революцию? Выступим за права омег играть в баскетбол в нашей университетской команде? Или подчиним других альф, надавив на них своим запахом? — Никто не будет меня слушать, если выяснится, что я омега. — Я слышал, можно вкачать в основание члена гиалуроновую кислоту, чтобы эта припухлость чисто визуально была похожа на узел. — Ничего я не буду колоть себе в член, — возмутился Юнги. Он притянул к себе Чимина, чтобы уткнуться ему в шею и наконец ощутить недолгое, но все же спокойствие. В объятиях альфы он чувствовал себя в безопасности и жалел, что весь остальной внешний мир никогда эту безопасность предоставить ему не мог.

***

— Ну что, набрал полные трусы решимости? — хмыкнул ему в ухо капитан, и Юнги кивнул. Спортзал еще не пропах чужим потом, нагревшейся резиной и враждебностью, поэтому, когда команда была в полном сборе, Юнги взял на себя смелость перебить тренера и попросить слово. Капитан скабрезно улыбался, когда он вышел в середину зала, тогда как Чимин незаметно показал ему пальцы вверх. Мол, я все равно буду рядом, что бы ни случилось. Юнги оглядел команду и задушил в себе страх, словно свернул большой жирной крысе голову. За прошедшие годы он не особо с кем-то и подружился, хотя совместное распитие пива было чем-то святым, и конфликтов у него ни с кем никогда не было. Но его все равно не любили и боялись: он был для них слишком крутым и опасным. — Простите меня, тренер, и вы, ребята, тоже, — начал Юнги, тяжело выдохнув. — Я врал вам с самого начала, но понял, что больше не в силах скрывать эту ложь. — Это ты про то, что вы с Чимином душ вместе принимаете? — хихикнул Чонгук, и толпа взорвалась смехом. Квадратные глаза Чимина чуть было из орбит не вылетели на потеху публике, но он вовремя совладал с чувствами, и они с Юнги переглянулись. — Вы думали, мы не заметим? — хмыкнул Хосок. — Это очень мило, вы такие пупсики, когда пытаетесь делать вид, что не дрочите друг другу втихаря ото всех. — Но это не отменяет того, что вы грязные извращенцы, — заключил тренер, и тут настала очередь Юнги пытаться запихнуть удивленные глаза обратно в череп. — И вы тоже были в курсе? — Ну я же не слепой, хотя лучше бы да. Смотреть на вашу игру то еще испытание. — На самом деле я не это хотел сказать, — поморщился Юнги, его только сильнее стало трясти, и он вперился взглядом в Чимина, ища поддержки. — Я хотел сказать, что никогда не имел права играть в нашей университетской команде, потому что здесь действует строгое правило: никаких омег. Он выдержал драматичную паузу, скача взглядом по лицам сокомандников, а потом виновато взглянул на тренера. — Потому что я омега. На секунду воцарилась тишина, было слышно, как тренер выронил из рук баскетбольный мяч, и тот грохнулся ему в ноги удивлением. — Да, я обладаю специфическим запахом и все считают меня альфой, но я омега — у меня бывают течки и нет узла. И да, мы с Чимином не извращенцы, если не считать того, что мы дрочили друг другу в душевой раздевалки, но это дело десятое. — Какого хера? — прошептал Хосок, и его фраза потонула в вязкой тишине. — Твою мать, — ошарашенно вздохнул тренер, — ты единственный из всех этих криворуких балбесов, кто реально умеет играть, а у нас на носу чемпионат! Хватит кидаться в нас тупыми шутками, чертов Мин Юнги. А ну снимай шорты, я должен убедиться, что ты и вправду омега. Юнги попятился назад, когда тренер решительно к нему двинулся. — Эй! — Чимин тут же вырос между ними, словно лесной гриб после дождя, и тренер удивленно и даже пристыженно замер. — Дерьмо, мы же проиграем! — сокрушенно заявил Намджун, и команда тут же ему вторила: — Мы совершенно не умеем играть, тренер-ним, вы правы: мы — бестолковые балбесы. — Не видать нам в этом году кубка как собственных ушей. — Мы беспомощны без Юнги. — Никто из нас не умеет попадать мячом в кольцо. — Тренер-ним, можно ли сделать исключение для Юнги хотя бы на время чемпионата? — вдруг подал голос Чонгук, и у капитана аж челюсть отвисла. — Вы долбоебы? — взвизгнул он. — Этот омежка нам врал все два года, занимал место другого, более сильного альфы, хотя главное правило нашей сборной — никаких гребанных омег! — Какая нахрен разница, омега ты или альфа, если руки растут из плеч и ты умеешь играть? — возмутился Намджун, и команда тут же загомонила: — Пусть Мин Юнги останется, с ним мы уж точно не опозоримся. — Плевать, если у него нет узла, он же не членом играет в баскетбол! — Мы не примем участие в чемпионате, если Юнги-хена с нами не будет, — заявил Хосок. — Иначе в этом нет смысла — мы все равно займем последнее место. — Да! — тут же поддержали его другие, пока капитан вис на тренере, пытаясь ему напомнить о золотом правиле их команды. — Заткнулись все! — гаркнул тренер, и тут же воцарилась тишина. Чимин нащупал руку Юнги и очень крепко сжал. — Я подумаю. На сегодня тренировка отменяется — я в глубочайшем шоке и должен запить этот стресс чем-то очень крепким, и это не чай. — Ты молодец, что признался, — прошептал Чимин Юнги на ухо. — Я горжусь тобой.

***

— Вот как, оказывается, выглядит омежье гнездо, — восхищенно выдохнул Чимин, разглядывая сваленные на пол вещи. Они были утрамбованы в странном порядке, известном одному лишь Юнги, и он все еще продолжал тщательно их раскладывать и причитать: — Оно еще не готово, ты пришел слишком рано, я не успел закончить. — А мне уже нравится, — заключил Чимин, вдыхая воздух полной грудью. — От тебя пахнет просто одурительно. — Это от шорт, я протек, — виновато сообщил Юнги, трогая себя за задницу. — Я в душ. Он попытался было выбежать из комнаты, как Чимин схватил его за руку. — Зачем? Мы ведь все равно собирались лечь в гнездо и лучше будет, если ты максимально будешь мокрым. Мне это нравится. Юнги густо вспыхнул, потому что это была его первая течка в компании альфы, да еще и любимого, а гнездо было неидеально, холодильник не ломился от еды, и он не выглядел максимально привлекательно — на шортах расплывалось мокрое пятно, и это страшно смущало. — Не смотри, — раздраженно проворчал он, пытаясь и задницу прикрыть, и гнездо привести в порядок. — Посмотри на меня, — Чимина коснулся его плеча, заставляя обернуться. — Все просто идеально. Ты — идеален. И гнездо твое идеально. Юнги растерянно взглянул на творение рук своих и чужой одежды и кивнул: — Раздевайся. — Что? — Я хочу эту футболку в свое гнездо. — Ладно. — И эти джинсы тоже. И носки, и трусы. Снимай все. Чем свежее запах, тем лучше. В любом случае одежда в ближайшие два-три дня тебе не понадобится. Чимин без возражений стянул с себя шмот, наблюдая, как Юнги раскладывает его по местам, формируя для них убежище, похожее на гигантское птичье гнездо. — Я думаю, тебе тоже стоит раздеться, — заметил он, оглаживая заднюю сторону бедра хена, там, где блестели следы смазки. — Я устал, сделай это сам, — Юнги плюхнулся в ворох одежды, позволяя хихикающему Чимину стянуть с себя шорты. Он невольно сдвинул ноги, но тут же вовремя вспомнились все долгие часы, проведенные в университетском душе, и Юнги не стал смущаться. Все было уже увидено давным-давно и прощупано, поэтому краснеть смысла уже не было. Но предательский румянец все равно вспыхнул на бледных щеках, когда Чимин коснулся его между ног, собирая на пальцах смазку. В этот раз ее было намного больше, под омежьей задницей громко хлюпало натекшее мокрое пятно. — Звонил тренер, — словно бы невзначай сообщил Чимин, размазывая предэякулят по головке своего члена, — сказал, что решил оставить тебя в команде. Ты, наверное, еще не видел, но в чате все тебя поздравляют. — Как же вовремя ты об этом говоришь, я вообще-то перед тобой в самой своей уязвимой позе, — Юнги пнул его пяткой в колено. — Капитан, кстати, психанул и сказал, что мы сборище клоунов и ушел, напоследок поднасрав нам в чате. Наверное, думал, что мы тут же начнем извиняться, а тренер поменяет решение, — Чимин хмыкнул. — И что, у нас теперь нет одного игрока? Это же плохо, — Юнги громко выдохнул, откидываясь назад. Его слегка знобило, а между ног было так влажно, что ему хотелось, чтобы Чимин вошел сразу без предупреждения и драл его, пока ноги не отвалятся. — Намджун сказал, что Сокджин отлично играет, но у него не было возможности показать свое мастерство, если помнишь. Так что, возможно, в нашем стане альф не ты один будешь не таким, как все. И да, — Чимин нагнулся так низко, чтобы дать возможность Юнги прижаться носом к его шее. — Тебя выбрали капитаном команды. — Что?! — Юнги аж задохнулся, но, честно говоря, баскетбол ему сейчас обсуждать совсем не хотелось. Залепить бы сейчас Чимину рот и взобраться на него, седлая как ездовую лошадь. — Круто. — Я думал увидеть больше энтузиазма. — Да заткнись ты уже и трахни меня, — хотелось, чтобы голос звучал недовольно и властно, но вышло капризно и умоляюще, зато это заставило Чимина наконец-то заняться делом. Целовались они отрывисто, и едва хватая покусанными губами воздух, потому что Юнги хотелось всего и сразу — и нежности, и грубости, потому что это был его первый раз, и он не знал, что ему нравится больше. А еще безумно хотелось отбросить прелюдию и просто встать перед своим альфой на четвереньки, открывая обзор на самое сокровенное, и призывно вильнуть задницей, мол, на, все это теперь твое. — А у тебя неплохая растяжка, — присвистнул Чимин, когда Юнги закинул на его плечи свои ноги, мол, хватит уже, надоело, у меня сейчас яйца лопнут. — А у тебя неплохой узел, и я хочу его в себе, но ты слишком много пиздишь не по делу. Чимин виновато поджал губы и улыбнулся, заставив Юнги раздраженно фыркнуть. Он знал, что омега артачится лишь для виду и трещать без умолку ему очень даже нравится — с Чимином ему нравится абсолютно все, даже просто молча обниматься ложечкой в ложечку. Юнги громко всхлипнул, когда Чимин провел ладонью по его щеке, — кожа стала очень чувствительной и пылала, горели внутренности, и его вело от понимания того, что в эту течку ему наконец-то не будет больно и одиноко и его член будут обхватывать не только его руки. Пальцы Чимина еще никогда не бывали у него внутри, хотя в душе то и дело ходили вокруг да около, массируя и разминая. И сейчас внутри все так мокро и развратно хлюпало, и Юнги так и хотелось гаркнуть, чтобы он уже прекращал — пора было запихать в него нечто большее, чем просто пальцы. — Ты слишком нетерпелив, — покачал головой Чимин, на что Юнги закатил глаза чуть ли не на триста шестьдесят. — Да войди ты уже, господи! Если ты будешь тянуть, то моя течка так и закончится, а я останусь неудовлетворенным. Я не для этого два дня строил свое гнездо, чтобы… Юнги задохнулся, когда Чимин вошел в него на всю длину без предупреждения, и попытался слепо зацепиться пальцами за воздух — хотелось схватить альфу за плечи, но тот двоился в его слезящихся глазах. — Больно? — осторожно поинтересовался Чимин, когда Юнги перестала бить дрожь и руки мягко опустились на дно гнезда. — Ахуенно, — хрипло признался Юнги, а потом приподнялся на локтях. — Что, так и будешь пялиться? Сексом вроде не так занимаются, или я что-то путаю? Где же движения взад-вперед, вокруг-налево? — Ты такой зануда, — фыркнул Чимин, убирая с его лба налипшую челку и начиная медленно двигаться. — Ладно-ладно, я понял: чем быстрее, тем лучше, хватит испепелять меня взглядом. Я думал, раз это наш первый раз, я побуду нежным и романтичным. — Успеешь побыть софтовой няшкой, у нас впереди три дня и я собираюсь пользовать тебя, пока твой член не отвалится. Чимин испуганно вздрогнул: он впервые имел дело с течным омегой, но к бесконечному марафону пытался подготовиться хотя бы морально. — Ты двигаться собираешься, или твоему мышонку нравится в моей норке? — мрачно поинтересовался Юнги, за что тут же поплатился: у Пак Чимина было второе имя, и начиналось оно со слова «секс» и заканчивалось «машиной».