Пока не закончится праздник

      – Да начнётся мартиархат!       Вена рассмеялась. Пожалуй, впервые за долгое время, искренне.       – Ты так и сказала?       Найроби гордо улыбнулась.       – Именно так.       – Я рада, что с Профессором всё в порядке, – выдохнула Вена, допив свой кофе, – значит, продолжаем в соответствии с Планом.       – Эй, Вена! – крикнула ей девушка вдогонку, – я рада, что ты взяла дело в свои руки!       Женщина мимолётно улыбнулась, но преувеличивать её надежды не стала.       Ей предстоял тяжёлый разговор с Берлином.       Когда она зашла в комнату отдыха, Берлин уже очнулся и сидел на диване, потирая рукой голову.       – Ты уронила меня на пол, и я ударился головой! – сразу же сказал он недовольно, увидев её в дверях.       – Ох, ну прости, я не могла удержать тебя на руках и донести до диванчика, – в тон ему ответила Вена.       Она подошла к нему и осторожно приподняла руку.       – Позволишь?       После того, как Берлин кивнул, женщина мягко провела ладонью по его макушке и затылку.       – Аууч!       – Небольшая гематома, но ничего опасного для жизни, – заключила Вена и отошла к столу.       Берлин поморщился ещё раз и спросил:       – Серхио позвонил?       Вена кивнула.       – Найроби сказала ему, что тебе нездоровится, и пока я буду ответственна за ограбление.       Берлин посмотрел на неё, чуть приподняв одну бровь.       – Ты будешь со мной, Берлин?       – Ты знаешь, я люблю, чтобы иногда женщина была сверху, но ключевое слово здесь – «иногда», – резко сказал он, вставая с дивана.       – Берлин, ты переступил черту уже несколько раз. Ты приказал убить Монику, ты допустил мятеж Токио, ты чуть не казнил Рио! Вся наша затея катилась ко дну, когда я её спасла. Серхио одобрил мою идею. Я надеюсь, что у тебя хватит здравого смысла последовать его примеру.       – А если нет? – он подошёл ближе, опасно нависая над ней.       В ту же секунду в дверь вошёл Хельсинки с автоматом, а следом за ним Денвер и Найроби, ведущая Рио за собой.       – А если нет, мне придётся лишить тебя обезболивающих, чтобы немного остудить твой пыл, – Вена достала из кармана упаковку таблеток, – не заставляй меня это делать.       Берлин за секунду опешил. А потом захлопал в ладоши.       – Браво, Вена, браво!       Он отошёл чуть назад и сел на стул.       – Всё продумано до мельчайших деталей!       – Так ты будешь на моей стороне? – повторила она свой вопрос.       Он потянулся за таблетками в её руке, но Вена отняла руку и поставила ногу на стул между его ног.       – Ты со мной, Берлин? – спросила она с очаровательной улыбкой.       – Я рад служить такой восхитительной богине, как ты, Вена, – проговорил Берлин с широкой улыбкой, – я у твоих ног!       В подкрепление своих слов он поцеловал её в коленку.       – Отлично! – заключила Вена, убрав ногу со стула и повернувшись ко всем остальным, – тогда мы начинаем план Камерун!       Найроби издала победный клич.       – Рио, что ты решил? Ты с нами? – спросила Вена, когда все они сели за стол.       – А разве у меня есть выбор? – спросил уныло парень, – я завяз в этом дерьме по самые уши.       – Но ты ещё можешь помочь своей команде, Рио! – сказала она с воодушевлением, – я планирую отпустить заложников из подвала в обмен на интервью. Ты можешь рассказать журналистам, как трудно пришлось тебе и всем нам. И таким образом нам удастся вызывать симпатию у обычных людей.       – И что кривляться на камеру, пока Токио везут в тюрьму? – спросил тот страдальчески, – нет, увольте.       Он со стуком уронил голову на поверхность стола.       – Раз такое дело, я, конечно, не суперзвезда, но выступить смогу, – предложил Денвер.       – Если много не придётся говорить, то я тоже могу, – пробасил Хельсинки.       – Я тоже готова выступить, – вызвалась Найроби, – правда в маске, но для меня это не составит проблемы.       Вена задумчиво поджала губы. Она знала, что ни один из этих вариантов не был идеальным, а ей нужна была первая победа.       Поэтому в тот момент её глаза встретились с глазами Берлина.       – Вена, ты же понимаешь, что ничего их этого нам не подходит. Выступать в маске? Мы что ЭТА? Или джихадисты? – он встал и прошёлся по комнате.       – Я понимаю, к чему ты клонишь, Берлин, – проговорила Вена, сложив руки на груди.       – Меня это несказанно радует. Но ты сомневаешься. Сейчас нам нужен кто-то, кто покажет нашу уязвимость, но в то же время и наше милосердие...       – Берлин, прости, но я сомневаюсь, что ты способен на эти качества вообще, – прервала его Найроби.       Берлин мягко усмехнулся и возразил ей:       – Но я прекрасный церемониймейстер, – он слегка склонил голову и посмотрел на Вену.       Вена по себя прикидывала, может ли она ему доверить такую роль. Он определённо что-то планировал, но вряд ли он поставит под угрозу их План на национальном телевидении. Тем более, что она всегда будет рядом с ним.       – Хорошо, Берлин, пусть будет по-твоему, – кивнула она.       Так они начали план Камерун.

***

      И Берлин был бесподобен в своей роли. Дрожащий тон в одном месте, едва заметный блеск в глазах в другом, сдавленный голос в конце. Он разыграл интервью именно так, как она хотела. Он показал, что грабители достойны сострадания, а полиция использует низкие методы и клевещет на них. Вена так и видела, как простые испанцы обсуждают смелый поступок «обычных» людей, которые решились ограбить Монетный двор. Они босыми ногами обыгрывали Бразилию...       И они наконец-то выполнили своё обещание и выпустили часть заложников, которые не захотели становиться их союзниками.       С сердца Вены упал камень, когда она смотрела, как те люди с радостью и трепетом выходят за двери фабрики.       – Ты слишком мягкосердечна для воровки, – сказал ей Берлин, стоявший рядом и наблюдавший за выражением её лица.       – Сострадание – это привилегия, – спокойно ответила та, – в данный момент я могу его себе позволить.       Не дожидаясь ответа, Вена поспешила уйти.       План Камерун дал им дополнительное время для того, чтобы спокойно печатать деньги. И успокоить оставшихся людей, заверив в том, что их миллион евро обязательно им достанется.       Вена была довольна. Обещание сдержано, деньги печатаются, команда в приподнятом настроении, даже Рио несколько повеселел. На мрачного Берлина она старалась не обращать внимания.       Только вот она правда не помнила, когда в последний раз спала. Был вторник, 3 часа дня, а зашли на фабрику они в пятницу. Хотя казалось, что они были там уже целую вечность.       Вена тихо переговаривалась с Найроби на втором этаже, когда услышала крики. Они быстро спустились в холл и увидели, что Артуро взял в заложники Денвера. Угрожал он ему вполне настоящим пистолетом. Моника пыталась разблокировать дверь для побега.       – Я заблокировал дверь! – крикнул подоспевший Рио с автоматом.       – Ещё одно движение и я его убью! – пригрозил Артуро, – Откройте нам дверь и дайте выйти!       Москва, на лице которого отразился страх, опустил автомат и поднял руки.       – Давайте попробуем договориться мирно! Отпустите его!       – Артурито! – протянул Берлин, встав рядом с Веной, – давай бросим эти пустые угрозы!       – Откройте нам дверь, или я убью его! – прокричал Артуро, – мне нечего терять! Откройте дверь и мы уйдём!       Вена и Берлин быстро переглянулись и одновременно подняли пистолеты.       – Никто никуда не уходит! – громко объявил мужчина. Остальная команда последовала их примеру и подняла оружие.       – Тогда я его убью! Пять, четыре, три, два, один...       Вдруг Артуро глухо вскрикнул и упал навзничь, схватившись за голову.       За ним стояла Моника, держащая тяжёлую железную стойку, которой она огрела своего начальника по голове. На её лице ужас смешался с отчаянной решимостью.       Денвер быстро сгруппировался, схватил пистолет Артуро и взял мужчину на прицел.       Берлин перевёл оружие на оставшихся заложников и гаркнул:       – Все марш в холл! Денвер, Хельсинки, отведём сеньора Артуро на склад. Вена, Рио, Найроби, следите за заложниками.       Вена едва не пропустила этот приказ, потому что непонимание захлестнуло её душу. Но Найроби чувствительно толкнула её локтем, и они вместе перевели заложников в холл, держа всех на прицеле.       Она вновь приказала надеть маски для лица и сесть на колени.       Сердце стучало где-то в районе горла, Вене было трудно дышать. Гнев застилал взгляд.       – Я делала для вас всё, что могла, – проговорила она, ещё до конца не отойдя от шока, – я защищала вас от Берлина, я отдавала вам свою еду, я заботилась о вас, чтобы вы были живы и здоровы.       Она прошлась между двумя рядами заложников к лестнице.       – Я думала, что вы это цените! – повысила голос она, – что мне нужно было сделать, чтобы заслужить ваше уважение?       Она подошла к Эллисон и сняла с неё маску, отбросив на пол.       – Мне нужно было отрезать тебе ухо и отослать твоему папочке в конверте? – в глазах Эллисон появился страх, – или прострелить тебе ногу? – она нацелила пистолет на девушку, – что?!       Она перевела пистолет вверх и выстрелила несколько раз в воздух. Заложники охнули и закрыли головы. Найроби и Рио дёрнулись, но остались на своих местах.       – Мне нужно было морить вас голодом и заставлять работать до голодного обморока?! – Вена отшатнулась назад, в её голосе появились истерические нотки, – но теперь я поняла, что вы никогда не заслуживали моего хорошего отношения!       Слёзы катились по её щекам, её снова трясло. Нехватка сна, еды, бесконечные нервотрёпки сделали своё дело. Она едва стояла на ногах.       – Вена, дорогая, успокойся, – раздался голос у неё за спиной, и две крепкие руки взяли её за плечи, – спасибо тебе, что дала мне отдохнуть. Но сейчас всё готово для того, чтобы я вернулся к власти.       Мужчина чуть прижал её к себе и прошептал на ухо:       – Иди, тебе нужно отдохнуть, дальше я сам.       Вена слабо кивнула и сказала:       – Я передаю всё тебе.       Он невесомо поцеловал её в висок и отошёл.       – Вы обидели сеньориту Вену, а это непростительно. Это значит, что с этого момента вас ждёт террор! Вы будете жить, как в концентрационном лагере. Вы будете работать, пока не будете падать в обморок, а потом будете вставать и работать дальше. Ваши руки будут кровоточить, а вы сами будете плакать. Но вы все будете копать туннель! 24 часа в сутки.       Вена уже плохо слышала, что Берлин рассказывал им про Артуро, который был привязан к стулу. Она без сил опустилась на ступеньки лестницы.       – Хельсинки, всех в туннель! – громко объявил Берлин.       Серб быстро погнал всех вниз, к хранилищу, копать жизненно важный для них путь отхода.       Кто-то коснулся её плеча. Женщина подняла глаза и увидела Берлина, склонившегося над ней.       Он протянул ей руку и молча помог подняться.       Придерживая её за талию, он довёл её до своего кабинета и усадил на диван.       Слёзы брызнули сами собой. Неожиданно всё стало так бессмысленно, обидно и больно, что она больше не могла себя держать в руках. Она закрыла лицо руками и упёрлась локтями в колени.       Ей было плевать, что подумает о ней мужчина, скривится ли при виде её слёз и уйдёт или начнёт ругать за провал. Она просто очень устала.       Но к её удивлению он сел рядом и, положив руку ей на плечо, притянул к себе.       Кажется, он гладил её по волосам и говорил, чтобы она выплакалась.       Но, возможно, ей это приснилось, потому что наплакавшись, она быстро погрузилась в сон.