Часть 1
5 мая 2021 г. в 08:12
— Скотина!
Дверь щелкает аккурат в момент, когда шахматная фигурка врезается в стену. Вряд-ли Биттенфельд заметил бы данное обстоятельство и без металлического лязга, пускай дверные петли не так хорошо смазаны, а гости в последнее время являлись слишком редкой привилегией, чтобы игнорировать чужие шаги, — герр гранд-адмирал пребывал в ярости.
Скотина вежливо прикрыла дверь и подняла фигурку с пола.
— Башня.
Плюс на плюс неожиданно даёт минус, и в светлую голову министра обороны внезапно не полетела следом доска — он уже готов был уклониться.
«И траекторию полета рассчитал механическими глазами» — одновременно со словами молнией пролетает мысль, привыкшая к однородным ругательствам о глазах.
— Не башня. Ладья, — фыркает гранд-адмирал с важным видом оскорбленного лично его, не фигурки, достоинства, и устраивается в кресле снова поудобнее. Не вставать же. — Вы пришли посмеяться или, в конце-то концов, испепелить взглядом?
Отлучаясь в недавнюю ретроспективу, на настолько часто повторяющуюся реплику Фернер давеча планировал вручать остроумцам картонку с расписанным мелким шрифтом полным, далеко не волшебным вопреки сложившимся легендам, функционалом протезов глазных яблок имеющейся модели. Оберштайн позволил оставить эту затею на времена, когда в сером плаще заседать будет уже не он, а молодому поколению нужен будет призрак для устрашения. Решение адъютанту озвучено пока не было.
В настоящее время Пауль фон Оберштайн рассматривает подобранную шахматную фигуру, долгая продолжительность чего грозила вполне материальными последствиями. Фриц Йозеф Биттенфельд по другую сторону комнаты вздыхал все глубже и реже, и в тишине было слышно, как его мысли наливаются кровью.
Последний же думал о том, что, возможно, слышит стук механизмов в протезах — сейчас будут стрелять на убой без предупреждения.
— Вы хорошо осведомлены о шахматах, Биттенфельд?
— Не хочу я с Вами играть, — наперед выказал отвращение адмирал, всем туловищем отшатнувшись от стола.
Оберштайн же переходил в наступление — с таким же пресным выражением подходит к шахматной доске и ставит ладью на место, руки, тем не менее, от фигурки не отнимая. Механический взгляд — строго в одну точку, точно в комнате бешеный пёс.
Партия не начата.
— Вы уже в игре.
Секундное замешательство — и Биттенфельд хочет стукнуть по столу кулаком. Как так. Неправда. Лечите голову, герр министр.
Достопочтенный же герр министр с нарочно преувеличенным металлическим лязгом опрокидывает ладью в горизонтальное положение.
— Ройенталь умер.
Фриц Йозеф Биттенфельд хмурится. Гневная задумчивость ему не идёт.
Обводит взглядом пешки — половину можно вычесть. Каждой фигуре легко подобрать имя и отдать честь — на то они металлические, нерушимые. Такие только в космических боях плавятся.
И все равно ещё громче, ещё сильнее стучит кулаком по доске. Оберштайн был готов и не к такому — над разлетевшимися по полу фигурками он бледен и недвижим, как колонна. Как струна.
— Вы себя игроком возомнили?
— Нет.
— Скотина.
Гранд-адмирал вскакивает с места и отходит к окну.
Он знает, он действительно знает, что на уме у министра обороны — министр обороны смотрит ему в спину, не мигая.
— Такая гадина игроком быть не может. С таким игроком я предпочел бы смерть.
Всё равно доиграть партию некому.
«— И незачем »,— заканчивается мысль Оберштайна.
На столе в кабинете министра оставался ждать подписи приказ о печати картонок мелким текстом.
— Не смейте хватать звезд с неба, — с активной мимикой не останавливается яростная патетика, Биттенфельд стучит кулаком по раскрытой ладони. — В следующей партии я — слон.
— Нет, Биттенфельд. Вы — баран.
Дверь захлопывается со скрипом снова прежде, чем гранд-адмирал осмелится превратить точку на записи игры в запятую.
Он гневно садится обратно в кресло и видит: нерушимый, металлический король укатился далеко за кровать.