Друзья с приоритетами

1-0-0

      Начинается всё с виски с колой на дне рождения Кибы, когда в голове уже не осталось ни одной приличной мысли, а взгляд Наруто всё чаще находит Саске и всё дольше остается к нему прикованным. Для Саске это нихуя не делает проще. Для Саске каждый взгляд — новое испытание собственной выдержки, для него это глупое «а если» и многозначительное «ну давай же».       На самом деле этот долгий мыслительный процесс, состоящий из одних противоречий, начался неделей ранее, примерно в тот момент, когда Наруто вышел из душа.       — Блять, Саске! Ты уже пришел?       Стоит отдать должное: он заметил его почти сразу. Секунд через тридцать. Уже после того, как Саске успел заценить не только его член, но и задницу. Нормальный бы человек отвернулся. Саске, очевидно, не совсем нормальный.       — Ты голый, — эта чрезвычайно проницательная фраза — единственное, на что хватило Саске. А потом он вспомнил, что нужно поднять взгляд на уровень чужих глаз и не покраснеть при этом. Наруто так же запоздало поспешил натянуть домашние шорты, и Саске почти грустно вздохнул. Вздохнул бы, если бы вспомнил, как дышать.       — Извини. Я думал, дома никого.       — Мне открыл Киба, а потом он ушёл выгуливать Акамару. Мы с тобой договаривались на семь.       — Вот бля, уже семь?       — Уже полвосьмого.       На секунду Саске показалось, что к щекам Наруто прилил румянец, но парень поспешил накинуть на волосы полотенце, чтобы просушить их, и тем самым спрятал лицо. Хитрый засранец. Саске увидел в этом возможность на секунду обхватить лицо руками и красочно выругаться в своей голове. Это всего лишь член. Красивый, аккуратный член, который наверняка так удобно ложится в руку, а в возбужденном состоянии, должно быть… Блять. На секунду Саске почувствовал, как из-под ног ушла земля. Та земля, из которой состоит его мысленный островок спокойствия, где вместо трех китов — действия, слова и чувства, рутинно переползающие из одного дня в другой.       Саске думал, что стадия «Я хочу, чтобы Наруто вжал меня в матрас» подошла к своему концу классе в одиннадцатом. Никаких эмоциональных рецидивов не предвиделось, он вроде как выдрочил свои чувства пару лет назад, из побочного осталось только ненавязчивое желание опустить голову на чужое плечо или мечты о долгих объятьях, но с этим можно было смириться. Чисто теоретически это ещё и можно было попросить. Наруто наверняка бы не отказал, потому что он тактильный. Он любит проявлять эмоции прикосновениями, жестами и активной мимикой, но Саске предпочитает, чтобы иногда теория оставалась просто теорией, а мысли и вовсе превращались в ничто.       — Что ж… Когда-нибудь это должно было произойти? — Наруто, кажется, пришел в себя и попытался сгладить обстановку своей фирменной улыбкой. — Рано или поздно наступает тот день, когда лучшие друзья впервые видят друг друга голыми.       Серьезно? Саске не был осведомлен о таких акциях.       — Теперь мне тоже нужно показать тебе член?       Наруто засмеялся, обхватив голый живот руками, и продолжил одеваться как ни в чём не бывало.       Проблема в том, что Саске скорее не шутил, а выражал готовность. И вот где они теперь: всё в той же квартире, но окруженные людьми, алкоголем и — в случае Саске — жуткой сексуальной неудовлетворенностью.       — О чём так задумался? Я уже несколько минут перед тобой пляшу.       Этот дурацкий, иногда так некстати низкий, почти рычащий голос, разносится прямо над ухом и, честное слово, лучше бы вместо этих слов прямо у виска пролетела пуля.       — Просто думаю. С людьми, у которых есть мозг, такое случается, но тебе не дано понять.       Наруто продолжает стоять сзади, облокотив руки о спинку дивана и едва касаясь шеи Саске. Почему он вообще стоит сзади, если сказал, что плясал перед ним? Что вообще значит это «плясал»? Он буквально танцевал перед ним или?..       Наруто хмыкает, давно привыкший к подобным словам, и холодное касание выдыхаемого им воздуха похоже на приставленный к шее клинок. Саске будто начинает лихорадить.       — Ты выглядишь озабоченным. Настолько не нравится тусить здесь?       — Во-первых, озадаченным, — поправляет его Саске, хотя на самом деле слова Наруто гораздо лучше описывают реальное положение дел, — во-вторых, тебе показалось, а в-третьих, мне… Мне нормально, — подытоживает он, думая о вкусе виски. — Ты же знаешь, что меня не бесит Киба, так что я рад, что он хорошо проводит время сейчас, но играть с вами в какие-то дурацкие алкогольные игры я не буду, если ты подошел ко мне за этим.       — «Не бесит» из твоего рта звучит как комплимент высшей пробы, но надеюсь, ты не сказал это имениннику во время поздравления. Ты же поздравил его, Саске?       — За идиота меня держишь? Киба открывал всем дверь сегодня, я просто не мог поздороваться и пройти дальше.       Но вообще-то, отдавая ему подарок, он и правда сказал: «Рад, что Наруто снимает квартиру с другом, который меня не бесит. Поздравляю с Днем Рождения».       Господи, да какая разница? Какая нахрен разница, поздравил ли он именинника, к которому пришёл в гости, если Наруто всё так же продолжает стоять сзади и дышать ему в шею?       — Хах, действительно, ты же всё-таки вежливый, пускай и мудила, — почти нежно и почти шепотом говорит он, посылая мурашки по коже. — Ты редко пьёшь, точно ничего не случилось?       — Наруто… — Саске хочет сказать ему, чтобы он отошел нахер от его спины и перестал вести этот бессмысленный допрос, но его пьяный язык, потеряв последнюю связь с мозгом, говорит: — Трахни меня.       На этот раз Наруто не смеётся.

2-0-0

      Иногда в жизни происходят спонтанные вещи, которым сложно найти рациональное объяснение, потому что нет никакой логики там, где есть чувства. Ты отдаёшься порыву, и течение несет тебя не вниз, а к чему-то новому — к берегам, где цветет твоя юность. Так бы сказал Рок Ли, вдохновленный своим тренером. Саске всегда считал их немного того. По его мнению, носить облегающее трико и радоваться настолько изнурительным тренировкам могут только припизднутые или спортсмены. У Наруто всегда были странные друзья, так что нечему удивляться.       Кстати, о Наруто. Он — то самое спонтанное нечто в жизни Саске и, оказывается, если добавить к спонтанности алкоголь и, господи прости, чувства, то произойдет нечто ужасное. Например, секс. Не то чтобы он ужасный по определению и совсем не то чтобы у них с Наруто всё было плохо, но… У них был секс. Как выяснилось, Наруто нужно объяснять дважды только, когда речь заходит о чем-то около интеллектуальном, но стоит предложить переспать, и он воспримет это как прямой призыв к действиям. Что им и являлось, если углубляться в подробности, но Саске был подвыпившим и в конце концов это не он тогда вышел из ванной голым, запустив эту цепную реакцию. А если бы Саске сказал ему спрыгнуть с крыши, он бы спрыгнул? В следующий раз нужно попробовать. Если получится, то одним махом избавится от всех своих страданий.       И прыгнет следом, конечно же.       Это на самом деле катастрофа. Было бы хорошо, окажись секс плохим. Было бы здорово, если бы у Саске просто не встал из-за алкоголя, он бы опозорился, но тогда ситуация приобрела бы шуточный характер и всё закончилось бы тем, что с периодичностью раз в несколько недель Саске вспоминал об этом перед сном, недовольно кривил лицо от прилипшего к нему стыда, но на деле… Всё как в лучших влажных мечтах, преследующих Саске с начала пубертата: крепкие руки, твердой хваткой держащиеся за его бедра, нежные поцелуи, сбитое дыхание и какие-то бессвязные бормотания Наруто. И почему-то было так легко отдаться безумству и представить, что они оба влюблены.       В своих долгих размышлениях Саске пришел к выводу, что катастрофа делится на три этапа:       1. У них был секс. Они дружат с тринадцати лет, и то, что могло в корень изменить и опошлить их отношения, уже произошло. Процесс запущен, с вещами на выход и всё такое. Саске понятия не имеет, что там на уме у Наруто, потому что отчаянно пытается избегать общения с ним вот уже вторые сутки. Это приводит к следующему пункту.       2. Саске позорно сбежал. Он притворился, что уснул, дождался, когда Наруто отойдет в ванную комнату, и оделся настолько быстро, что спичка не успела бы сгореть даже на треть. Сейчас он не вспомнит и половины своего маршрута домой, только сумасшедший стук сердца, беспрерывно звенящий в ушах.       3. Последний пункт возглавляет цепочку безумия. Саске почти на сто процентов уверен, что в ту ночь Наруто не был пьян. Он ни разу не видел, чтобы в его руках был алкоголь, а пахло от него только чем-то сладким, может быть праздничным тортом, и шампунем для волос. А если он не был пьян, то почему согласился?       Обычно на этом вопросе Саске перестает рыться в своей голове. Ему страшно обмануться. Ему страшно встретиться с Наруто, но ещё страшнее, что тот сам не хочет его видеть. С два десятка пропущенных звонков и непрочитанные сообщения кричат Саске о том, что он придурок. Ну что за вздор. Это он должен кричать.       — Саске, — из-за закрытой двери доносится спокойный голос Итачи, — к тебе пришел Наруто.       Ну вот и всё. Самое время собрать вещи и уйти через окно, чтобы с нуля создать нового себя. Никакого больше Наруто Узумаки. Может, податься в буддизм? Уйти к каким-то монахам-отшельникам, пить утреннюю росу, выращивать рис, никогда больше не трахаться, не испытывать привязанности и не заводить друзей. Заводить друзей на самом деле ужасно, особенно если они заводятся и нежно кусают за шею.       — Скажи, что меня нет дома, — отвечает Саске и продолжает дальше смотреть в стену, сложив руки на груди. Серьёзно, дайте ему время пережить внутреннюю драму и придумать, что можно совершить более ужасное, чтобы сместить акцент, а потом сделать вид, что ни того, ни другого не было, и вернуться к исходной.       По-прежнему слышно шорохи, а затем дверь открывается, и Саске чувствует, что ему не стоит оборачиваться. Не-а. Это как знать, что позади стоит призрак твоей мертвой прабабки, и вместо того, чтобы дать дёру, попытаться с ней заговорить.       — Извини, он стоял у двери.       И следом бодрое:       — Привет, Саске! Занят?       Зная брата, Саске уверен в том, что тот уже ушёл. Он не вмешивается в чужие дела личного характера, если его не просят, и не любит быть навязчивым, поэтому Саске и съехал к нему от родителей ещё на первом курсе. Сейчас он на третьем, у него горит дедлайн к сдаче семестрового проекта, но ещё сильнее у него горит в области сердца. Пожалуйста, пускай это будет инфаркт.       — Господи, какой же ты голимый игнорщик, — жалуется Наруто и садится на кровать, не дожидаясь ответа. Матрас слегка прогибается от его веса, но Саске упрямо не оборачивается, хотя боковым зрением прекрасно видит силуэт парня. — Выглядишь как испуганный котёнок. Думаю, нам надо поговорить.       Это тупо. Саске не хочет ничего обсуждать. Он не хочет ни любви, ни привязанностей, ни вот этой дурацкой неловкости. Что ему сказать? Извини, мне очень стыдно, что я предложил тебе потрахаться, я больше так не буду?       — Нет, — в итоге говорит он и переводит строгий взгляд на Наруто.       На нём черная футболка с какой-то надписью и с широким вырезом, открывающим взгляд на ключицы. Как-то слишком серьёзно и сексуально для него. Он что, специально? Саске щурится и снова отворачивается.       — Саске! Прекрати вести себя как мудила и заставлять меня переживать. Ну хочешь, сходим на свидание?       — Нет.       И куда бы он его повёл? В раменную? И что ещё за жалкое «ну» в начале?       — Ладно-о-о, — удобно быть твердолобым, как танк, поэтому Наруто вторгается в личное пространство Саске и понижает голос до шёпота, почти насмешливо спрашивает: — Хочешь отсосу тебе?       Саске снова трясет. Этот придурок над ним издевается. Мстит, наверное, и ведь есть за что.       — Слушай, а не хочешь спрыгнуть с крыши, Наруто?       — Не-а, зачем? Я хочу поговорить с тобой и узнать, нужно ли мне извиниться. Я не… В общем, мы можем поговорить и попозже, только прекращай делать вид, будто произошло что-то плохое.       — А оно не произошло?       На этот раз твёрдое «Нет» говорит Наруто, и Саске теряется в чувствах. Ему не становится внезапно легче, та ночь не исчезает из воспоминаний, он всё ещё помнит влажные губы на голой коже и как ему это нравилось. Он помнит и все противоречия. И ненависть к себе сразу после за эту дурацкую слабость. Но он вспоминает, что если Наруто не прячет взгляд и по-прежнему улыбается, значит всё нормально. И ему ничего не остается, кроме как довериться.

***

      Самый интимный момент в жизни Саске произошёл, когда ему было семнадцать лет. Это был первый Новый год, который он провёл не в кругу семьи. Если не углубляться в детство, в то детство, где Итачи ещё катал Саске на спине и спал с ним на маленькой кровати, пока за окном сверкали молнии и гремел гром, а каждый праздник напоминал маленькую сказку, то это был Новый год, который впервые за долгое время прошёл хорошо.       Ему всегда нравилось находиться дома у Наруто. Особенно в его дурацкой комнате, глядя на которую сразу можно было сказать, что в ней живёт раздолбай с шилом в заднице — там царил хаос, пахло чипсами и только иногда лимонным освежителем воздуха, если Кушина начинала хмуриться и раздавать подзатыльники. В углу стояла гитара с порванными струнами, на которой Наруто так и не научился играть, а за кроватью валялись грязные носки. И всё-таки было очень уютно. Родители Наруто разрешали шуметь, долго играть в приставку и всегда отвозили Саске домой, если тот засиживался у них дотемна. А на Новый год они с радостью приняли Саске как члена семьи и даже налили им с Наруто шампанского.       В доме Учих была совсем другая атмосфера: никакого алкоголя, сигарет и азартных игр без исключений на праздники и выходные. Всё строго и по канонам. Кто-то скажет, что традиции и дисциплина — залог прилежного воспитания, но Саске не согласится. Снобизм и скука — вот что это такое.       Но всё-таки его отпустили. И Саске впервые попробовал алкоголь не в конфетах с ликёром. Этой ночью случилось много всего впервые — и каждое из них он разделил с Наруто.       — Ну всё, теперь они застрянут на кухне, включат Скорпионс и будут танцевать под балладу о любви, представляя, что им снова двадцать, — сказал Наруто и с улыбкой потянулся к отцовскому бокалу, чтобы допить оставшееся шампанское. — Можем подняться ко мне. Ребята придут где-то через час, им всем надо провести время с семьей для приличия.       Под ребятами Наруто имел в виду Сакуру, Шикамару и ещё парочку их одноклассников, живущих неподалёку. Наруто называл их всех друзьями, даже расстроился, что Киба не сможет прийти, потому что он с мамой уехал на зимние каникулы к родственникам в горы, но Саске всё ещё побаивался этого слова и того, что через час станет слишком шумно.       — У меня кое-что есть, — Наруто взволнованно провел по карманам после того, как закрыл дверь, и прислонился к ней, — даже не спрашивай, откуда я это взял.       — Я думал, мы уже обменялись подарками.       — Да-да, ещё раз спасибо за мангу и скидочную карту в Ичираку, даттебаё! Это… Сейчас покажу.       Пока Наруто рылся в рюкзаке, Саске переключил гирлянду так, чтобы она не мигала в бешеном темпе, и облегченно вздохнул от того, что эти свето-пытки прекратились. Ему было самую малость интересно, что на этот раз придумал этот придурок, но когда он увидел в его руках пачку сигарет, то…       — Ты хочешь начать курить?       — Здесь не сигареты, — хихикнул Наруто. — Хочешь попробовать скурить косяк?       И снова эта дурацкая невинная улыбка и глаза, полные азарта, толкают Саске к новой авантюре. Незаконной авантюре. Узнай его родители, что сейчас сказал Наруто, они бы больше не подпустили его ни на метр к их дому и к их сыну. Саске улыбнулся.       — Кто тебе вообще мог продать марихуану? Ты идиот.       — Мне и не продавали, если хочешь знать! Это долгая история, даттебаё, и мне просто интересно попробовать. Ты со мной?       Сердцебиение почему-то ускорилось. Родители Наруто всё ещё находились внизу, это была очевидно очень плохая идея, но всё равно хотелось сказать да.       — А запах? Твоя мама нас убьёт, а потом ещё и заставит Минато поговорить с нами.       — Я открою окно.       Вот так просто — он откроет окно, и все риски вместе с запахом растворятся в воздухе. Какая глупость. Если его родители вдруг зайдут, то Саске и сам попробует раствориться, выпрыгнув из окна.       — Ладно.       — Ладно?       — Да, — Саске вздохнул. — У тебя хотя бы есть зажигалка?       Тонкий слой снега поблёскивал в свете уличных фонарей, напоминая сахарную пудру. На улице было тихо, они с Наруто по очереди выглядывали из окна, чтобы выдохнуть после новой затяжки, а Саске думал о том, как было бы здорово пройтись по заснеженному тротуару и услышать скрип снега под подошвой. Вместо этого он слушал наставления Наруто о том, как правильно курить. Подумать только, этот придурок его чему-то учил… Родители Саске, наверное, именно такое и представляли в страшных кошмарах, когда узнали о том, что их сын подружился с желтоволосым хулиганом Узумаки, на которого жаловались почти все учителя. Краем глаза Саске посматривал на Наруто. Так глупо думать об этом всём, они-то и школу уже через год закончат.       Наруто, видимо, слишком крепко затянулся и начал кашлять так, что в уголках глаз собрались слёзы. Саске смотрел на это, не понимая, стоит ли стукнуть его по спине или просто продолжить смотреть.       — Бля, — Наруто в итоге откашлялся и, прикрыв один глаз, бросил взгляд на Саске, — ощущение, что меня сейчас одновременно шибанули по голове и лёгким.       Несмотря на сказанное Наруто почему-то выглядел довольным. Он ленивым движением протянул Саске самокрутку, и Саске успел подумать только о том, что у Наруто красивые пальцы, а затем нагнулся и сделал затяжку прямо из его рук. Уже третий или четвертый непрямой поцелуй. Захотелось хихикнуть, но Саске сдержался. Вместо этого он сказал:       — Твой голос.       — А? Что с ним не так?       — Звучишь ещё ниже, будто он снова ломается.       — В горле немного дерёт, — признался Наруто, — кажется, я переборщил в последний раз. Странные ощущения, — он сделал небольшую затяжку и посмотрел на Саске, — докури ты. Или нужно подержать её для тебя?       — Подержи, — почему-то хотелось дерзить больше обычного, и Саске, по-прежнему не прерывая зрительный контакт, последний раз затянулся самокруткой и почувствовал мурашки на коже. Наверное, из-за открытого окна.       Наруто с несколько секунд смотрел на окурок в своей руке, думая, что же с ним делать, а затем пожал плечами и всё-таки выбросил его на улицу.       — Чувствуешь странный запах в комнате?       — Как обычно воняет твоими носками — это достаточно странно?       — Да пошёл ты! Я убирал вчера весь вечер, мудила, праздник же, — Наруто толкнул Саске локтем и в два шага приблизился к кровати на случай, если ему захотят дать сдачи, — ну и похер, значит оставь окно на проветривании. И включи какую-то музыку на ноуте.       — Я тебе не прислуга, — ответил Саске, но сделал всё, о чем его попросили. Хотя бы не придется драться за выбор песен.       Пока Саске выбирал музыку, Наруто разлегся на кровати, закинув руки за голову. Оба ждали… чего-то. Каких-то странных ощущений, но из странного было только то, что в комнате и правда было гораздо чище. На столе даже не оказалось привычной свалки из учебников, школьной канцелярии и оберток из-под конфет. Саске обернулся в сторону кровати; Наруто в свете гирляндных фонариков выглядел волшебно. Но в этом уже давно не было ничего странного. В последнее время этот придурок всегда выглядел слишком хорошо.       — Эй, Саске, — позвал Наруто и похлопал по кровати возле себя, — иди сюда.       И вот так просто сердце Саске плюхнулось куда-то в желудок. Вместо обжигающей щеки румянцем неловкости и смущения он почувствовал что-то смутно напоминающее радость.       На кровати было немного тесно, всё-таки она была не двуспальной, но Саске нравилось чувствовать тепло, исходящее от Наруто. Их руки соприкасались, Наруто всё вырисовывал какие-то узоры на простыни, то и дело задевая пальцами Саске, а тот лежал, закрыв глаза, и вместо музыки прислушивался к биению своего сердца. Он вдруг понял, что всё это время улыбка не сходила с его лица. Наверное, какой-то толк от этого косяка всё же был.       — Кто это играет?       — Cigarettes After Sex, мне показалось, будет кстати.       — Ощущение, что это всё одна длинная песня, ты точно не повтор поставил?       — Не нравится — вали отсюда.       — Не, мне нравится, — и вдруг случилось странное — Наруто взял Саске за руку.       На самом деле, по меркам Наруто это наверняка не являлось чем-то странным, но в последнее время — год, может быть, уже и больше — Саске разрешал себе представлять… разное. Не совсем дружеское между ними. Он уже и не вспомнит, в какой из дней на Наруто стало так приятно смотреть и думать о тепле его тела под своими руками. Может быть, так было всегда. Это же Наруто — он вечно приносит странные побочные явления в жизни других людей, просто общаясь с ними.       Саске сжал чужую руку в ответ и провел пальцем по ладони, получив в ответ новый смешок. Наруто перевернулся на бок и куда-то в шею Саске сказал:       — С тобой бывает очень хорошо, я правда рад, что ты пришёл сегодня. Можно тебя обнять?       На языке вертелось желание сказать вслух громкое: «Тебе можно всё что угодно», — но на лице эта глупая улыбка, глаза устремлены вверх, а слова застряли в горле — между пузырьками шампанского, которое они ещё недавно пили вместе за одним столом с его родителями, и искрами в голове.       — Да, — выдавил из себя Саске и едва заметно вздрогнул, ощутив на себе крепкие руки Наруто. Пришлось тоже повернуться на бок, чтобы обниматься было удобнее. Внезапно накатила волна облегчения, и Саске показалось, что он ждал этого момента всю жизнь — лежать при свете гирлянд, слушать приятную музыку и обниматься с самым дорогим человеком. В следующую секунду он почувствовал на своей щеке призрачное касание ресниц и понял, что Наруто чмокнул его куда-то в область челюсти и что-то там довольно бормотал на своём нарутовском.       На часах уже сорок две минуты как был новый год, и Саске больше всего на свете хотелось, чтобы никто не пришёл и они лежали так до рассвета.

***

      Саске бывает тяжело признать этот факт, но у Наруто действительно имеется в арсенале волшебная возможность быть лучшим в том, где он, казалось бы, худший. Он создаёт проблемные ситуации на раз-два и так же легко решает проблемы в принципе. Поэтому когда Саске получает от него сообщение «Приходи сегодня в зал, пришло время надрать твою задницу», в голове не мелькает ни одной двусмысленной шутки, он просто радуется, что временами в эту светлую голову приходят действительно светлые мысли. Спарринг с Наруто — вот уже как много лет лучшее средство выбить из головы всякую дрянь, в том числе и мысли о Наруто. Особенно мысли о нём. Идея поговорить изначально была дурацкой, потому что ещё давно стало понятно, что лучше всего они общаются кулаками.       — Ты сегодня что-то рановато, — не отвлекаясь от мытья полов, говорит Наруто, — так не терпится, чтобы я уложил тебя на лопатки? Видишь, вот специально готовлю место для твоей королевской задницы.       — Зря готовишь, — ухмыляется Саске, — всё равно потом придётся мыть по новой, отскребая с пола своё самомнение, придурок.       Свет в зале горит лишь наполовину. Сейчас помещение пустое, если не считать их двоих, и вместо накопившегося за день пота Саске чувствует только слабый запах моющего и жар. Спортзал будто медленно остывает от тяжелых вздохов, кряхтения и интенсивных движений, раскаляющих воздух. Наруто уставшим не выглядит, хотя он только с полчаса как отработал смену, да ещё и остался драить полы. Втайне Саске всегда восхищался его выносливостью.       — Переодевайся и иди разминаться в зал с рингом, — по-деловому говорит Наруто и смахивает волосы со лба, бросая на Саске долгий взгляд. В ответ Саске кивает и бросает взгляд на его руки. Однажды эти чертовы майки, открывающие вид на бицепсы, добьют его.       Во время разминки Саске начинает думать о том, что всему виной спорт, а если точнее, то Итачи. Если бы тот не получил этот долбаный черный пояс по каратэ в шестнадцать, то Саске было бы не так принципиально найти себя в каком-то виде спорта. Оказалось, что одиннадцатилетнему Саске медитировать и ломать кирпичи слишком скучно, а вот махать руками и ногами — весело, поэтому чтобы далеко не ходить, родители записали его на кикбоксинг, клуб которого находился в их квартале. Конечно же, там оказался этот шумный желтоволосый придурок Узумаки, вечно мельтешивший перед глазами в школе. Первые два года они только и делали, что сердито сверлили друг друга глазами и при любом удобном случае становились в спарринг. Чаще всего во время спарринга они забывали о правилах. Точнее, Наруто почти всегда забывал о них, когда дело доходило до Учихи, как будто у них были личные счёты. Но единственной проблемой Саске был сам Наруто, вечно пытающийся вывести его из себя, поэтому приходилось так же недовольно смотреть в ответ, чтобы не оставаться в дураках. Уже к третьему году, когда их спортивные достижения действительно можно было назвать достижениями, а не просто кувырканием детей на матах, эта нелепая вражда переросла в здоровое соперничество. Дружба не заставила ждать себя слишком долго и пришла следом.       Ну и вот. Теперь Наруто заочно учится на спортивного тренера и работает в зале Какаши, благодаря куче наград, подтверждающих, что что-то в спорте он всё-таки смыслит. А в случае Саске шумный желтоволосый придурок — всё ещё главная проблема, преследующая его сквозь годы.       К слову, Итачи бросил каратэ сразу после получения черного пояса. Поставил невидимую галочку в невидимом списке и был таков.       — Лови, — голос Наруто громовым рокотом разносится по пустому залу, а слова доходят до мозга медленнее, чем Саске успевает словить перчатки. По привычке. Потому что с этим гиперактивным засранцем всегда нужно быть настороже. — Потренируешь сначала удары?       — Только если в роли моей груши будешь ты.       — Ну а кто ещё, даттебаё?       Характерный звук ударов по экипировке из кожзама звонко отдавал в уши. Саске успел соскучиться за этим приятным огнём в мышцах и теплу удовлетворения, окатывающему тело после удачной серии ударов.       Конечно, тренировать удары на Наруто в полной экипировке и тренироваться с Наруто — это совершенно разные вещи, поэтому когда Саске чувствует себя достаточно разогретым, он спрашивает:       — Готов?       — Всегда готов! Удары очень даже неплохие, надеюсь, будет весело.       — Брось, — говорит Саске, оторвавшись от воды, — ты не мой тренер, так что я не нуждаюсь в ободряющих комплиментах. Прибереги эти словечки для своих клиентов.       — Я просто радуюсь, что умственная работа не сделала из тебя овоща, — и на лице снова эта дурацкая улыбка. Будто он сказал что-то крутое сейчас.       — Ну разумеется. Правда, умственная работа делает овощем только тебя, так что не суди всех по своему маленькому мозгу.       — Зато у меня большое кое-что другое.       Саске давится. Переводит взгляд на довольно смеющегося Наруто, который снимает щитки с ног, и понимает, что, наверное, покраснел. Что ж, уличить этого идиота во лжи не получится, потому что Саске знаком с правдой слишком хорошо. Понимая, что пауза затянулась, он отвечает:       — Ага, самомнение, — и голос звучит как-то чуждо.       Саске вдруг начинает нервничать. Теперь идея остаться вдвоём в безлюдном помещении, когда за окном уже стемнело и все условия способствуют тому, чтобы наделать глупостей, кажется, мягко говоря, неудачной. Между ними искрит. Они — чертова неисправная проводка, так что осталось только повысить напряжение, взять попкорн и с первых рядов наблюдать за бушующим пламенем.       — Ты повторяешься, — говорит Наруто.       — Чего?       — Говорю, ты повторяешься. Уже была шутка про самомнение, как-то начинаешь сдавать позиции.       — Пошел ты, — ядовито ворчит Саске, но по большей части весь яд он адресует самому себе за очередную недальновидность, — я не собираюсь торчать здесь до завтрашнего открытия, так что давай определяться с правилами и количеством заходов.       — Ох, прошу прощения, Ваше Ворчительство! Я забыл, что тебе ещё нужно выделить время на поплакать после проигрыша, — следом после этих слов Наруто приходится ловко увернуться от летящей в него бутылки, но, зная Саске и его привычки, это было слишком очевидно, — ладно-ладно, а теперь серьезно… Три подхода по две минуты и без ударов в голову, мне всё-таки завтра работать, да и лень надевать шлем. Победителя определяем по количеству баллов, набранных за чистые удары и удачные подсечки, идёт?       — Хн. Только если будешь ныть, что я неправильно подсчитал баллы, то в следующий раз я прихожу с рефери.       — Итачи не сможет быть нашим рефери, он ложится спать в девять.       — Почему сразу Итачи?       — А кто ещё? Твоя мама?       Саске раздраженно вздыхает. Этот идиот… Он действительно идиот. Где-то глубоко в душе, очень-очень глубоко, эти безобидные словесные перепалки вызывают улыбку. Может быть, даже легкую радость вперемешку с ностальгией, потому что их ругательства остаются неизменными. Но всё-таки, неужели нельзя быть чуточку посерьезнее?       — Ты действительно будешь продолжать шутить про маму или поставишь этот ебаный таймер и наденешь ебаные перчатки, Узумаки?       — На счёт три я превращаюсь в опасного парня с хмурым лицом и иду раздавать тебе апперкоты, — отвечает Наруто и дарит Саске последнюю улыбку перед началом спарринга. Они оба надевают открытые перчатки, и начинается то, ради чего Саске в принципе сюда пришёл.       Возможно, на счёт три он и не становится достаточно серьезным, но уже ближе к концу первой минуты, блокируя тройную серию ударов, тело само включается в работу. Наруто только успевает выдохнуть: «Охуеть», слегка удивлённый тем, что Саске не растерял былую скорость, а дальше остаётся только работа мышц и подсчёт ударов.       Они знают друг друга слишком хорошо. Чтобы провести удачный удар, нужно хорошенько постараться, потому что речь скорее не о мастерстве и владении телом, а об умении удивлять. В умении удивлять Наруто, несомненно, номер один, и в конце второго раунда Саске спасает только удача от падения на мат.       — Что это было? — спрашивает Саске в перерыве.       — Два отвлекающих удара и почти удачная подсечка, — улыбается Наруто, толком не объясняя свою связку.       Саске думает, что второй раз он на это точно не купится. Он ведь знает, что у этого придурка есть привычка испытывать новый манёвр по два раза, тем более что один пропущенный удар может легко определить победителя.       К спине начинает липнуть футболка. Самое ужасное в этой ситуации — случайно сбить дыхание, и, конечно же, в один момент Саске начинает чувствовать жар в горле от холодного воздуха. Это отвлекает. Как ни странно, ещё сильнее отвлекает сам Наруто своими голыми руками и серьезным лицом. Во время хорошего спарринга вряд ли найдётся лишняя возможность рассмотреть черты лица своего противника, его напряженные бицепсы и стекающий по затылку пот, так что либо они оба сдали позиции, либо Саске окончательно сошёл с ума.       Одной вспышки воспоминаний с той проклятой ночи хватает, чтобы оказаться лопатками на мате. Наруто сверху: бедрами к его бедрам, а руками к его рукам. Саске прикрывает глаза и пытается выровнять дыхание, ему уже всё равно, что время продолжает идти, он в любом случае проиграл самому себе и своим мыслям.       — Мне придётся снять балл за отсутствие желания боксировать, — выдыхает Наруто ему прямо в лицо.       Саске упрямо остаётся неподвижным. Чувствует, что Наруто продолжает на него смотреть. Если он откроет глаза, то непременно эти два голубых океана вновь его настигнут. Он задерживает дыхание, будто готовится к прыжку. Ждет. Саске кажется, что в момент, когда он ощущает тепло чужих губ, его сердце перестает биться. Ему кажется, что теперь этот момент окончательно делит всё на «до» и «после», и это предчувствие совсем ему не по душе.       — Минус балл за неспортивное поведение, — шепотом говорит Саске, потому что на большее его голос просто не способен сейчас, — одиннадцать-десять в мою пользу.       — Ладно, — для человека, который не умеет проигрывать, Наруто принимает поражение слишком быстро и совершенно безболезненно. Он снова едва заметно хмурится, на лбу пульсирует жилка, а взгляд нервно мечется по лицу Саске: от глаз к губам и обратно. Оказывается, Наруто тоже простой смертный. Оказывается, иногда ему тоже хочется потакать своим неправильным желаниям, потому что иначе объяснить происходящее невозможно — он ловко снимает перчатки и притягивает Саске ещё ближе, заставляя их столкнуться лбами, а затем снова целует.       Это не легкий чмок в губы, который при большом желании можно списать на дружеский; Наруто целует его по-настоящему. Слегка прикусывая нижнюю губу Саске, он расслабляет одну из рук и перемещает её с запястья друга на его шею, чтобы обдать жаром своей ладони и почувствовать чужой ускоренный пульс.       Саске не может обнаружить желание сопротивляться, это уже не кик-, а кинкбоксинг. Ему хочется раствориться в этом чувстве без остатка. Ему хочется одновременно плакать и смеяться, потому что этот поцелуй похож на драку со смертельным исходом. В финале умирает один Саске Учиха. Наруто Узумаки умирает чуть позже, но об этом потом.       — Саске, я…       — Заткнись, — Саске по-прежнему говорит только шепотом и утыкается лбом в лоб Наруто, но на этот раз не закрывает глаза, — просто заткнись.       Сейчас Саске ведет от собственных чувств сильнее, чем от виски с колой. Комната Наруто в съемной квартире, пустой спортзал, пустыня или другая вселенная — это абсолютно неважно, они вне пространства. Он чувствует тепло, о котором так давно бредил, и пускай чувство тревоги тенью продолжает нависать над ним, Саске пытается отдать всего себя этому моменту.       — Нет, я думаю, что всё-таки отсосу тебе, — говорит Наруто и перемещает губы на шею Саске, а руки спускает всё ниже к бедрам.       — Атаки ниже пояса запрещены, — и от простых поглаживаний дыхание вновь сбивается.       — Дурак… Я начинаю скучать по временам, когда ты не знал, что такое чувство юмора. А теперь сам заткнись и наслаждайся своей победой.       Господи, думает Саске, если бы губы Наруто смыкались вокруг его члена каждый раз, когда Саске выигрывает, вероятно, он всё-таки решил бы идти дальше в большой спорт, потому что это слишком… Слишком хорошо и просто слишком. Возможно, Саске действительно найдёт время, чтобы поплакать, только не от проигрыша, а от того, насколько это охуенно.       Наруто даже не нужно брать всю длину, чтобы сделать хорошо. Он внезапно становится удивительно сосредоточенным на том, чтобы доставить Саске удовольствие. Влажно целует головку, ритмично двигает головой и мертвой хваткой держит его бедра от непонимания, куда выплеснуть из себя весь поток энергии, появившейся от возбуждения.       Когда Саске кончает, Наруто слегка отодвигается, запускает руку в собственные шорты и смотрит. Саске смотрит в ответ на то, как тот быстро надрачивает себе, и от этого дурацкого красивого и одновременно смешного лица, скорченного в оргазменной эйфории, ему кажется, что его дважды прошибает от удовольствия.       Первые две минуты его мозг настолько не здесь, что любые чувства в виде вины и сожаления становятся ему чужды, а затем Наруто говорит:       — Кажется, нам не помешает сходить в душ.       И Саске думает: «Блять. Это снова произошло», — и на этот раз у него даже нет возможности притвориться спящим.

3-1-0

      Утром Саске чувствует себя разбитым. Из приятного, как ни странно, только лёгкая крепатура, но в мыслях — мрак. Чтобы не думать о Наруто, он пытается перевести ракурс на учёбу, но до сдачи семестрового проекта осталось три дня, а он не готов даже на половину, так что… Всё как-то слишком сложно. Ещё и это дурацкое солнце лезет со всех щелей, да так, что блевать хочется.       Саске пьёт кофе, облокотившись о кухонный гарнитур, когда в дверях появляется только что проснувшийся Итачи. Они встречаются взглядами — взгляд Итачи слегка удивленный, обычно он всегда встаёт первым, а младший братец, очевидно, чем-то недоволен, — и Саске говорит:       — Это ты во всём виноват.       — Доброе утро, — невозмутимо отвечает Итачи и идёт дальше в ванную комнату.       Саске действительно проснулся слишком рано. Большую часть ночи он провёл в размышлениях, в чём же его чертова проблема и почему Наруто так упрямо потакает его испорченности. На этот раз он даже не сказал ему того, что от него ожидалось. Что-то в духе ещё одного «Давай поговорим» или «Честное слово, рано или поздно наступает тот день, когда лучший друг предлагает отсосать тебе». Он только неловко помялся у порога и, почёсывая рукой затылок, как-то скукоженно улыбнулся, а затем пожелал Саске доброй ночи.       — И насколько глубоко ты ушёл в прошлое, что я стал виновником твоей проблемы? — спрашивает Итачи, вернувшись обратно на кухню.       — Лет на десять назад.       — Это как-то связано с Наруто?       — Может быть.       Итачи слегка хмыкает, когда подходит к электрочайнику, а Саске крепче положенного сжимает кружку в руках. Какого вообще хрена?       — Ясно, — в итоге заключает Итачи и замолкает.       В отличие от Саске, его старший брат по утрам балует себя хорошим зеленым чаем. Разумеется, потому что он богат витаминами группы B, очищает организм от токсинов и дальше по списку. Разумеется, без ебучего сахара, потому что не все пришли в эту жизнь, чтобы получать удовольствие.       — Будешь блинчики с мёдом? — спрашивает он, доставая яйца из холодильника.       Вода в чайнике начинает закипать синхронно с возмущением Саске. Он с шести утра надеялся, что, может быть, ему удастся хоть с кем-нибудь обсудить свои проблемы, а вместо этого ему предлагают блинчики с мёдом. Он же, блять, терпеть не может мёд.       — Это какое-то издевательство! — возмущается Саске и с громким стуком ставит чашку на стол. Ему так сильно хочется разбить что-нибудь сейчас, например, своё лицо. Или хотя бы тарелку.       — Если хочешь, я могу пожарить омлет для тебя.       Саске хлопает дверью и уходит в свою комнату.       Спустя пару минут часть его хочет очень сильно вернуться, сказать Итачи: «Приятного аппетита. Кстати, я переспал с Наруто. Дважды. Продолжай есть блины, не буду мешать», — в надежде испортить брату аппетит и снова уйти. Вместо этого он избивает свою подушку, проверяет, не написал ли ему Наруто, и снова избивает подушку, когда оказывается, что не написал. Вот из-за этого он и не хочет никаких отношений. Ожиданий становится слишком много, нервов — слишком мало, и никто из вас не телепат и не умеет читать желания другого. Томиться от чувств было гораздо легче, пока в голове была твёрдая уверенность, что они не взаимны.       — Эй, Саске, — дверь в комнату слегка приоткрывается, Итачи решает не заходить, — постарайся отвлечься на учёбу и посмотри какую-то романтическую комедию. Из меня не лучший советчик в любовных делах.

***

      Саске с головой уходит в учёбу, чтобы из головы вышло всё остальное. К тому же, у него не особо есть выбор: осталось только защитить проект и сдать парочку экзаменов, чтобы со спокойной душой уйти на последние в жизни летние каникулы. Он пьёт много кофе, мало спит и долго-долго сидит перед ноутбуком, пока в глазах не начинает жечь, а затем тащится в универ, не ощущая собственного тела, и ловит со своего убитого состояния необъяснимый восторг.       С Наруто он списывается всего пару раз. Саске по-честному предупреждает, что на время пропадёт из-за учёбы, и Наруто удивительно легко затихает. Даже в два раза меньше обычного скидывает мемы. Это слегка настораживает, но Саске приходится пообещать себе, что он попереживает об этом позже. Обычно время на это «позже» находится в промежутке между сном и реальностью, когда мысли вязкие и зачастую противные — немного похожи на сопли. Саске чувствует, как нарастает тревога в области грудного сплетения; начинает мысленно перебирать, о каком из предметов он мог случайно забыть, считает, сколько дней осталось до следующего экзамена и не проспал ли он что-нибудь важное, а затем доходит. Наруто. Они так и не поговорили. У их последней встречи остался долгий и исковерканный ряд многоточий.       После защиты Саске решает прибегнуть ко второму пункту совета от старшего брата —посмотреть ромком. У него никогда не было болезненного опыта отношений, да и самих отношений в принципе, но почему-то к фильмам про любовь у него с детства сформировался самый что ни на есть скептический настрой. Это романтическая драма или комедия со счастливым концом? Боже, что за бред, в жизни не бывает всё настолько вылизано и радужно. В конце оба остаются с разбитыми сердцами или один из партнеров в муках умирает, а второй скорбит до конца жизни? Ну вот! Уже похоже на правду. А Саске ведь говорил, что «долго и счастливо» — это сценарная выдумка.       Может быть, так сложилось, потому что в его семье никогда не было принято проявлять чувства. Если не брать во внимание те крошечные моменты, ненароком подсмотренные из жизни родителей, когда они вдвоём выглядели, ну… Вполне обычными? Без серой хмурости, с лёгкими полуулыбками, обсуждая совместные планы на выходные или что подарить сыновьям к концу учебного года, то можно было подумать, что они не счастливая пара, а деловые партнеры, связанные воспитанием детей. Возможно, в этом есть свои плюсы, но иногда складывается ощущение, что все Учихи при рождении получают не только общие черты лица, но и общее на всех его выражение: пресное и немного подуставшее.       Может быть, это из-за того, что в школе Саске так часто получал признания в любви от девочек, которые буквально ничего о нём не знали, что в итоге все слова о светлом и великом чувстве начали напоминать один большой фарс. Это и не играло никакой роли до тех пор, пока Наруто не стал класть руку на его плечо, громко называя другом. Когда до этого он называл его выскочкой, было чуточку легче и понятнее, но не так приятно.       Саске включил фильм «Пятьдесят первых поцелуев», предварительно закатив глаза от одного только слащавого названия, и с таким же безэмоциональным лицом планировал провести следующие два часа жизни.       В конце он заплакал, что совершенно не планировалось.       Во-первых, оказалось, что комедия в жанрах — наглое вранье. Мелодрама? Вот это уже больше проходит на правду, но парочка шуток в противовес избитому чувствами сердцу как-то слабовато тянет на комедию с большой буквы «К». Несмотря на все клише и тривиальность, истории про одного парня, готового каждый день заново влюблять в себя любовь всей своей жизни и неустанно напоминать ей о вчерашнем дне, который она никогда не вспомнит из-за болезни, хватило, чтобы растрогать Саске. А всё это дурацкая кассета, записанная главным героем, и дурацкий счастливый финал, где сквозь года они счастливы. Как же банально и приторно.       Нет, он серьезно заплакал из-за фильма об отношениях, какого хрена?       Во-вторых, это был последний удар в спину, потому что ещё никогда до этого он не ощущал внутри себя настолько сильной жажды быть нужным и любимым. И даже если так… Что он сможет дать в ответ? Холод, проблемы с доверием и страх одиночества? Господи, он же ещё и наверняка окажется ревнивым засранцем. Наруто, может быть, и идиот, но он точно заслуживает кого-нибудь получше.

***

      После экзаменов случается худшее — Саске звонит мама и приглашает погостить дома хотя бы неделю. Такой звонок происходит в конце каждого семестра, просто на этот раз Саске умудрился напрочь забыть об этом. Но самое худшее в сложившейся ситуации, конечно:       — Извини, я не могу поехать с тобой, — говорит Итачи, — слишком много дел на работе. Тем более я заезжал к родителям недавно, а по тебе они успели соскучиться.       — Да, но провести с ними один на один больше суток это немного слишком.       — Брось, ты их сын.       — Вот именно! Я не готов снова слушать ряд вопросов, на которые мне нечего ответить. Мы даже не можем нормально поговорить об учёбе, — вздыхает он. — Ты ведь помнишь выражение его лица, когда я сказал, что буду поступать на искусствоведа.       Саске понимает, что это звучит немного бредово, будто он демонизирует свою семью, но… На самом деле они и сами неплохо с этим справляются, потому что биться головой об лёд кажется не таким уж и плохим развлечением, если на второй чаше весов стоит недельное заключение в компании родителей. Он правда их любит. И они тоже любят его, он знает это наверняка, но чем старше он становится, тем сложнее разговаривать с ними, потому что Саске меняется, а они — уже давно нет.       В детстве он на все праздники загадывал отцовское признание и чтобы его перестали считать дополнением к старшему брату. Ему не хотелось шаг за шагом повторять жизненный путь Итачи, но в то же время он был его главным кумиром, а когда Саске подрос и перенасытился простым копированием чужих достижений, родители удивились, обнаружив, что у их младшего сына, оказывается, есть личность. К слову, это было удивление не в духе «Какой приятный сюрприз!», а удивление с немым вопросом в глазах «Почему?» и долей разочарования.       — С тех пор прошло три года, — Итачи знает, в чём кроется дьявол, но по-прежнему старается говорить фактами, чтобы Саске было легче расставить всё по полочкам и, возможно, смириться, — отец давно это принял, а мама жуть как соскучилась по своему милому младшему сыну. Им будет приятно провести время и убедиться, что с тобой всё хорошо.       Саске знает, что он тоже соскучился. Соскучился по отцовскому ворчанию во время просмотра новостей, выпуски которых он никогда не пропускает; соскучился по маминой готовке и её улыбке; соскучился по совместному прошлому, если исключить из него некоторые моменты. И всё-таки одному будет слишком сложно насладиться отдыхом в кругу семьи. В один момент — когда Саске понял, что споры о его личном выборе будут бесконечными и такими же бессмысленными — он просто смирился с ярлыком проблемного ребёнка. Так стало даже проще, он просто разрешил Итачи и дальше отдуваться за них двоих.       Сам Итачи пошёл немного другим путём, решив, что родителям вовсе не обязательно знать всей правды о нём, и если местами выдавать желаемое за действительность — это путь наименьшего сопротивления, то пускай так и будет.       — Если ты не хочешь ехать один, то можешь взять с собой Наруто, — предлагает Итачи, немного подумав. — Он может остановиться в моей старой комнате.       — Не думаю, что это лучшая идея, — Саске говорит едва ли не без нервного смеха. Серьезно, идея просто пиздец, если уж быть совсем честным. — Мы за последние две недели практически не общались. Всё немного сложно.       — Так ты собираешься закончить ваше общение в принципе?       От одной мысли об этом сердце Саске болезненно сжимается. Нет, что за бред? Потерять Наруто — это последнее, чего он хочет. Только если не потерять буквально посреди торгового центра, когда этот идиот тащит его в каждый магазинчик с интересными витринами. Пару раз подобное уже случалось.       — Мы просто отдыхали друг от друга, чтобы не наделать глупостей, — вздыхает Саске. Он говорит свою версию, а что в голове у Наруто, он боится даже представить, потому что тишина с его стороны непривычная и весьма пугающая. — Боже, я… Нет, ты вообще можешь предположить, что творится в голове у этого придурка? Если мы вместе поедем к родителям, а он продолжит держать дистанцию, чего он не делал никогда в жизни до этого, то я сойду с ума. Если он наоборот решит её сократить, то с ума сойду не только я, но и родители.       — Понимай я, что между вами вообще произошло, что-то сказать было бы легче, но… Я на самом деле и не хочу это представлять, потому что между вами могло произойти что угодно. И наверняка вы оба накосячили с той частью, где у нормальных людей принято обсуждать свои чувства, — логично заключает Итачи и хмурится. — Не будь ты моим братом, гораздо сложнее было бы представить, что творится в голове у тебя. А что касается Наруто, то здесь всё просто: я ни в чём так не уверен, как в вашей связи и в том, что он ни за что не даст ей вот так просто исчезнуть. Если уж он и затих на время, то стоит предположить, что он принимает важное решение внутри себя. Просто позови его с собой, Саске, вместе вы со всем разберётесь.       Саске поджимает губы и думает, что идея всё-таки и правда пиздец.

***

      В машине негромко играет радио, Наруто пытается насвистывать в ритм незнакомой песни, пока его руки мягко держат руль, а взгляд устремлён на дорогу. Ему нравится водить, а Саске больше всего нравится беззаботно сидеть на пассажирском сидении около водителя и изредка посматривать на умиротворенное лицо друга. На самом деле последняя часть ему нравится больше всего, но он ни за что в этом не признается.       — То есть, — снова начинает Наруто, воскрешая разговор, который по мнению Саске был закончен, — я остаюсь ночевать с тобой?       — Ты остаёшься в комнате Итачи, — поправляет его Саске.       — Хм, не суть. Просто странно, что я буду жить у вас, если мой дом находится через два квартала от вашего. Что мне сказать твоим родителям?       — Придумай что-нибудь, ты же здесь самый непредсказуемый, — Саске отворачивается к окну, где его встречают уже знакомые пейзажи. Вообще, он думал, что ему придется добираться на синкансэне, так было бы даже быстрее, но раз уж Наруто согласился составить ему компанию, то сложно представить вариант, при котором он отказался бы провести лишние пару часов за рулём. Пожалуй, веса к этой бережно охраняемой развалюхе прибавлял ещё и тот факт, что это подарок от родителей на совершеннолетие.       — Ладно, но я всё равно буду заходить к родителям. Я не виделся с ними уже недели три.       Саске не видел своих почти три месяца. В отличие от него Наруто старался ездить домой на выходные хотя бы раз в две недели.       — Мне кажется, что я не нравлюсь твоему папе, — продолжает Наруто, слегка нахмурившись. — Когда смотрю на его суровое лицо, у меня желудок сворачивает. Без обид.       — Да, у меня тоже, — честно отвечает Саске и выключает радио. — Мы договаривались, что вторую половину пути мы проведём в тишине.       — Блин, ладно… Тогда расскажи, как прошли экзамены.       — Нечего рассказывать. Тишина — это отсутствие звуков, так что запасись терпением на ближайшие полтора часа, Наруто.       Наруто, разумеется, не устраивает такой исход, но немного побурчав на Саске, он всё же замолкает, и салон машины погружается в умиротворяющую тишину. Саске старается поменьше думать о том, что их ждёт в родительском доме и как вообще пройдёт так называемый отдых. Глупо загадывать. Перед этим Саске боялся звонить Наруто и звать с собой, но всё прошло… Нормально? Как обычно. С теми же интонациями, что и всегда, с теми же улыбками Наруто, которые можно услышать через динамик, и это, пожалуй, хорошо, даже замечательно, но одновременно с расслабленным выдохом Саске понял, что всё-таки надеялся на что-то другое.       До чего же человек слабое и ранимое существо. Занимать вершину пищевой цепочки для того, чтобы страдать от собственных чувств, мыслей и переживать о вещах, на которые либо невозможно повлиять, либо они просто перестанут иметь значение через время — это так убого по-людски. А противоречивость желаний? Это дурацкое всё или ничего? Общество, рожденное для вымирания. Медленного и тоскливого вымирания от себя и для себя.       Под такой ворох веселых мыслей Саске возвращается в город, где провел своё детство. Он тяжело вздыхает, переводит взгляд на Наруто, и на лице невольно появляется улыбка. Давно пора привыкнуть, что его лучший друг с детства рушит стены в чужих головах. Привыкнуть и, может быть, разрешить себе немного расслабиться.       За ужином мама Саске ненавязчиво интересуется у Наруто:       — Как там дома? У Кушины и Минато хорошо идут дела?       — Ммм, да, у них всё отлично, — не отрываясь от пережёвывания еды, отвечает Наруто, — тетя Микото, ваша лазанья обалденная!       Саске лениво ковыряется вилкой в салате и закатывает глаза. Ну что за дубина сидит рядом с ним, неужели непонятно, что таким образом она пытается выяснить причину, по которой он у них остается? Саске приходится незаметно пнуть Наруто под столом.       — Да какого… — Наруто натыкается на взгляд Саске и замолкает. Точно, он же считай на границе — цель вашего визита и все дела. — Дома в целом тоже всё в порядке, — неуверенно продолжает он, — только, эм, у нас завелись муравьи? Точно, муравьи! Терпеть их не могу. Так-то я не боюсь насекомых, но как представлю, что ночью они будут ползать по мне, пока я сплю… Б-р-р, жуть! В общем, здорово, что Саске пригласил меня к себе.       Саске прячет смешок в кулаке. Как кто-то может купиться на эту чушь?       — Муравьи? — слегка удивлённо переспрашивает Микото-сан, но в ответ Наруто пожимает плечами и её почему-то это успокаивает. — Да, муравьи те ещё негодяи, прошлым летом перекопали нам всю дорожку возле дома, с трудом избавились от них, так что надеюсь, твоим родителям повезет больше. Как бы там ни было, мы всегда рады друзьям наших сыновей!       — Точно, — Фугаку звучит задумчиво-отстраненно, так что Саске едва не вздрагивает. Он понимает, что немного отвык от собственного отца. — Я даже заливал их керосином. Без толку, они продолжали возвращаться, — спустя паузу он добавляет: — Я имею в виду муравьев.       И Саске впервые за долгое время настолько сильно разбирает от смеха. Все три пары глаз устремлены на него, и от этих выражений лиц хочется смеяться ещё сильнее. Они что, даже не заметили?       — Извините, мне нужно отойти, — сквозь смех выдавливает из себя Саске и сбегает в туалет, думая о том, что теперь родители точно считают его сумасшедшим или наркоманом.

***

      Наруто, сам того не понимая, превращается в хорошую отмазку для Саске. Достаточно упомянуть, что он обещал посмотреть с Наруто фильм или пройтись в магазин, когда разговор с кем-то из родителей становится слишком скучным или наоборот слишком серьезным, и вот он уже за дверью, потому что отказывать гостю неприлично и против правил этого дома.       Сам городишко давно себя изжил для Саске. Вряд ли бы он умер здесь от скуки, потому что ему есть чем заняться наедине с собой в век новых технологий, да и просто в компании хорошей книги, но всё-таки с Наруто проще. Он находит им приключения: вечером первого дня тащит на площадку, где они провели детство, на следующий день зовет с собой к своим родителям, а ночью вытаскивает Саске на задний двор смотреть на звёзды и рассказывает, как он с горем пополам сдал экзамены.       С Наруто спокойно, но ровно настолько, насколько может быть спокойной прогулка по заминированному полю — наслаждаться природой вполне возможно, но важно помнить, что каждый следующий шаг может оказаться последним. В некоторые моменты пульс Саске ускоряется настолько, что он и правда начинает думать, что может взорваться.       Поэтому на четвертый день Саске возвращается из магазина с белым полусладким. Он заслужил. Ему нужно тонизировать свои нервные клетки, которые внаглую были съедены учебой, семьей и чувствами к лучшему другу.       По всемирному закону подлости Наруто, как самый настоящий варвар, вламывается к нему без стука именно в тот момент, когда Саске наливает вино себе в бокал.       — Ты что тут делаешь? — тяга к глупым вопросам у Наруто никуда не пропала, поднимем же бокальчик за стабильность.       — Изучаю квантовую физику, а что, не видно? — они смотрят друг на друга, и Саске сдаётся. — Ладно, если хочешь, иди на кухню и притащи себе бокал. Только, умоляю, сделай это так, чтобы тебя никто не заметил.       На лице Наруто расцветает медленная и довольная улыбка, такая дурацкая — от уха до уха, будто им снова по пятнадцать и Саске согласился прийти к нему после школы и поиграть в майнкрафт. То есть абсолютно неподходящая к этой ситуации. Всё-таки не от весёлых мыслей Саске хотел сегодня напиться.       Наруто возвращается довольно быстро и, что самое главное, без хвоста в виде родителей Саске, так что миссию можно считать успешной. Правда, вместо красивого винного бокала на тонкой ножке у него обычная кружка — огромная чайная кружка, кричаще яркого оранжевого цвета с дурацкой надписью, которую Наруто наверняка считает классной. На чашке написано: «Когда ты лучший, тяжело быть скромным». Саске думает, что если бы у вина, — не слишком дорогого, но и не самого дешевого, — которое он купил сегодня в магазине, были бы чувства, то оно почувствовало бы себя оскорблённым, налей его в эту безвкусицу. Но хорошо, что у напитков, в отличие от Саске, нет чувств.       — По какому поводу праздник? — спрашивает Узумаки, усаживаясь на кровать с ногами, и искры его нетерпеливости можно заметить в воздухе. Сегодня они провели день порознь, Наруто гостил у своей семьи, а Саске помогал маме протирать сервиз и без особого энтузиазма обсуждал политику с отцом. Не было момента спросить, чем занимался Наруто у своих родителей, но выглядит он как собака, которую забыли выгулять.       — Экзистенциальный кризис.       — Опять начнешь рассказывать о том, что другие галактики отдаляются от нашей и через какой-то миллион лет на ночном небе больше не будет видно звёзд, а потом сбежишь на улицу драматично курить под Лану Дель Рей?       — Я ведь могу передумать и вытолкать тебя из комнаты, знаешь? — Саске злобно сверкает глазами и делает большой глоток вина. — И я больше не курю.       — Да, я помню. Это здорово, — Наруто тоже делает глоток и добавляет: — Мне нравится, когда ты пахнешь собой, а не сигаретами. Кстати, ммм… Спорим, ты не сможешь выговорить то слово, когда напьёшься.       — Ты и трезвый его не выговариваешь.       — Экзисциальный?       Саске насмешливо хмыкает. Интересно, он сделал это специально?       — Ты был близок, но увы…       И Наруто по-дружески пинает его в бок, а затем принимается рассказывать о том, как провёл время с родней: что они решили завести ещё одну собаку, что Минато испёк вкусный пирог на обед, а у Кушины всё-таки отобрали права после очередного штрафа; а Саске слушает это всё, медленно пьянея, и не может отвести взгляд от Наруто. Тот тараторит как сумасшедший, постоянно перескакивает с темы на тему, но от этой болтовни внутри становится тепло и приятно.       Саске даже не замечает, как они меньше чем за час успевают прикончить бутылку вина.       Кровать большая, мягкая и удобная. Наруто рядом тоже мягкий и удобный, так что Саске закидывает на него ногу, а тот без каких-либо угрызений совести пытается укусить его за руку. Они по-детски толкаются, смеются и откатываются на разные стороны кровати.       Саске смотрит в сторону открытого окна и ловит последние закатные лучи солнца, пробирающиеся сквозь жалюзи. Рука Наруто снова ложится на бок Саске, будто его тянет к нему магнитом. Ощущается это хо-ро-шо. От казалось бы простых касаний становится удивительно спокойно, потому что с такой лёгкостью к Саске больше никто не прикасается. Если раньше Наруто становился во многом первым для него или с ним, то теперь остаётся единственным. Может быть, это одновременно то самое счастье и проклятие — что Саске зациклился на одном человеке и больше не подпускает к себе никого настолько же близко. У Наруто вот никогда не было проблем с недостатком общения или поиском нового. Он в принципе всегда может заменить Саске кем-то другим, но почему-то всё ещё остаётся рядом и терпит его.       — Нас постоянно преследуют, — вздыхает Наруто, а Саске непонимающе на него смотрит.       — Кто? —  он разрешает своей руке скользнуть по бицепсу Наруто, а затем найти пристанище на его груди, прямо под сердцем.       — Плотские приземленные мысли.       Саске смеётся от того, что придурок выразился несвойственными для него словами. Смеётся и чувствует, как чужое сердце начинает биться чаще.       — А ты от них скрываешься?       — Пытаюсь, — голос Наруто словно становится плотнее. Как тучи, сгущающиеся перед дождём, но не мрачно — нет, просто тяжелее и увесистее, хотя он, напротив, стал говорить тише. Рука по-прежнему лежит на бедре Саске, но больше не вырисовывает узоры поверх его домашних шорт, а почти что сжимается в удерживающем жесте.       Саске не собирается сбегать. По крайней мере, пока.       — Выходит?       — Не очень, а у тебя?       — Наверное, нет, — вздыхает Саске и, прикрыв глаза, начинает вести рукой вверх, останавливая ладонь на чужой шее, — совсем не выходит.       Наруто берет ладонь Саске в свою руку и прикладывает её к щеке. Ластится, довольно прикрыв глаза, и в этом простом жесте так много нежности, что Саске забывает нормально дышать. Где-то поперек горла застревает весь ворох чувств к этому придурку, а выпитое вино смягчает углы, наводит туман перед глазами и так сладко зазывает снова прыгнуть в бездну желаний. Прямо как тогда.       Саске не приходится колебаться перед следующим шагом, потому что его делает Наруто — он в мгновение оказывается запредельно близко, расставив ноги по бокам от тела Саске, и нависает над его лицом. Навевает воспоминания.       — Мы можем просто немного поцеловаться, — то ли утверждает, то ли спрашивает Наруто.       Саске не совсем понимает причину дальнейшего бездействия и его интонацию, поэтому эхом отдаёт: «Можем», — и тянется к губам Наруто. Их поцелуй похож на приветствие. В нём есть что-то, напоминающее облегченный выдох и похожее на долгожданную встречу. Он не длинный, но приятный, и Саске нравится чувствовать губы Наруто на своих губах, но тот почему-то отстраняется.       — Мы как друзья с приоритетами, — говорит Наруто.       Саске не сразу понимает, о чём вообще речь, но когда смысл слов доходит до его мозга, он спешит исправить:       — С привилегиями.       — Что?       — Правильно говорить «друзья с привилегиями», идиот, — Саске закатывает глаза. — С приоритетами у нас явные проблемы.       Наруто смеётся прямо в поцелуй, и Саске кажется, что этот смех просачивается ему в желудок, может быть, куда-то в печень, чтобы фильтровать всё сквозь призму нарутовского восприятия, потому что смены эмоций Узумаки просто поразительны. Саске чувствует, как тот становится напористее. Руки Наруто уже под его футболкой, и Саске совсем не против, он млеет от каждого прикосновения, потому что они долгожданны, но вот поцелуй превратился в попытку сожрать его.       — Эй, полегче, — приходится поставить руку ему на грудь, чтобы слегка отстраниться, и оказывается, что голубая радужка глаз Наруто почти полностью скрыта под зрачком. Можно подумать, что он успел обдолбаться, но гораздо ближе мысль, что скорее всего у Саске такая же беда.       — Извини, — Наруто убирает с лица Саске чёлку и смотрит так, что у того замирает сердце, — извини, я постараюсь быть мягче.       И они снова целуются, так… Самозабвенно? Пожалуй, да — самозабвенно. Наруто и правда старается быть мягче, но в итоге Саске всё равно оказывается вжатым в изголовье кровати и чувствует, что Наруто — он повсюду: его руки снова у Саске под футболкой, то оглаживают ребра, то поднимаются вверх к соскам, заставляя рвано вздохнуть, то оказываются на спине, притягивая Саске ещё ближе к себе. Пару раз его руки оказались под поясом шорт, но так и не двинулись дальше. Наверное, не так уж и плохо, что они нерешительно скользнули обратно к спине, но себе Саске не смог отказать в удовольствии обхватить руками задницу Наруто, обтянутую его любимыми джинсами, тем более, что всё равно эти руки нужно было куда-то деть.       Целоваться с Наруто оказалось в списке жизненно важных вещей, периодически даже опережая желание дышать. И как они жили без этого раньше? Почему их совместные попойки никогда прежде не приводили к подобным ситуациям? Саске успевает только задавать вопросы в своей голове, сразу же теряя их суть и переступая через них точно так же, как через остатки своей гордости, которая умоляла его не стонать, но Наруто нашёл губами шею Саске, и это оказалось слишком.       — Саске, — голос Наруто обезоруживает своей уязвимостью и тем, что звучит он как человек, только что пробежавший марафон, — Саске, ты…       Словарный запас тоже пострадал, сократившись до пары слов. Саске понимал. Он вообще не мог говорить или не хотел этого делать, блуждая в нирване между алкогольным опьянением и острым сексуальным возбуждением. Ни то, ни другое не сулило ничего хорошего, но они оба уже слишком далеко зашли, чтобы начинать о чём-то сожалеть.       Наруто толкнулся между его разведённых ног, и Саске впервые за этот вечер так остро ощутил его стояк. В ушах зашумело. Наверное, от того, что вся кровь с ещё большим усердием решила прилить к его собственному члену.       Они зашли так далеко, но могли бы зайти ещё дальше. В прошлые разы не приходилось нырять так эмоционально глубоко, но они познакомились с телами друг друга гораздо ближе, чем сейчас, так почему бы им не повторить? Саске колебался, сам не зная, что именно ему надо.       И ровно в тот момент, когда он был готов спуститься руками к молнии на джинсах Наруто, в дверь постучали.

***

      Когда Наруто понял, что влюбился, в его голове ровным счётом ничего не изменилось. Не считая лёгкой паники в первые пятнадцать минут, он просто принял это чувство как факт. Стадия принятия оказалась довольно короткой. Он смотрел на Саске с прежним восхищением, только теперь к этому восхищению добавилось тлеющее внутри вожделение. В голове не мелькало ни одного: «А что, если бы…», потому что он прекрасно знал, что никаких «если бы» у них не будет. Наруто знал, что между ними ничего не может быть и, на удивление, ему было нисколько не больно от этого осознания. Ему позволено быть рядом, вместе ходить на тренировки по вечерам, обсуждать соревнования, игры и учёбу — быть друзьями, и этого как будто достаточно. В голове Наруто дружеская связь, пожалуй, самая сильная, она светится тёплым золотом, подобно ореолу вокруг икон, и точно так же величественна и чудотворна. Если к этому и добавилось чувство влюблённости, мягко обволакивающее его изнутри, то пускай. Наруто быть влюблённым совсем не тяжело, для него любовь — освежающее дуновение ветра в летнюю ночь, из побочного только желание растворить себя в ней без остатка.       Когда Саске внезапно словил себя на мысли, что смотрит на Наруто иначе, не как на идиота, который не бесит, не как на друга, а иначе, то его обдало холодным потом, а в висках начало болезненно пульсировать. Он даже не понял, что это за странное чувство и что с ним вообще делать, но сложилось ощущение, что теперь почему-то всё не может быть как раньше. Наруто вмиг стал таким же необходимым фактором жизни как солнце, но вся загвоздка в том, что если приблизиться слишком сильно, то можно сгореть. Превратиться в пыль, поэтично раствориться в космосе и больше никогда не быть. Для Саске влюблённость ощущалась так же, как ожог, а ведь это, пожалуй, только начало и вполне возможно, что чем дальше, тем сильнее это чувство начнёт перемалывать его под себя, превращая сердце в кровавые ошмётки. Он думал: «Не смотри, не трогай» и продолжал смотреть на Наруто, подавляя в себе желание прикоснуться и быть объятым пламенем. Для него любовь — это сгорать заживо и прятать кроткую улыбку, пока языки пламени облизывают лицо, для него любовь — это страшно.       На обратном пути от родительской спальни Саске, не думая, закрывается в ванной. Наверное, чтобы плеснуть себе в лицо холодной воды и унять нервы, но вместо этого он только смотрит в зеркало и слушает стук собственного сердца.       Оказалось, у родителей что-то сбилось в настройках телевизора, и на нём пропал звук, но всё, о чём мог думать Саске — это о Наруто в своей комнате и о том, услышала ли мать что-то из подозрительно длинных и тяжелых вздохов, которые издавал её сын, пока стояла под дверью. Звук он настроил, но от мелкой дрожи в руках избавиться не удалось.       Он выглядит… Странно. Ничего не осталось от холодного и отстранённого Саске Учиха, у которого на лице видно только недовольство, а в глазах — презрение. Хотя, ладно, он и о таком Саске ничего не знал, но почему-то именно так его чаще всего описывали другие люди. Но смотря на своё отражение сейчас, он мог только сказать: «Это всё Наруто», — будто они дети и он хочет спихнуть на него всю ответственность за очередную шалость. На этот раз вместо разбитых горшков с цветами и ссадин на коленях у Саске вся шея покрыта засосами, губы, кажется, припухли от поцелуев, а в волосах точно побывала чужая пятерня. Господи… Если бы только его родители решили включить свет в комнате, он бы стал первым человеком, который действительно смог провалиться под землю, иначе не объяснить, почему его так тянет сейчас спрятаться в щель между кафелем и тумбой под раковиной. Он убьёт этого придурка, как только решится выйти из ванной комнаты.       Когда Саске открывает дверь в свою комнату и натыкается на взволнованный взгляд голубых глаз, его сердце делает шаг. Шаг вниз — к пропасти, шаг вперёд — к Наруто, а руки своевольно закрывают дверь и сжимаются в кулаки.       Чтобы что?       Саске задаёт себе этот вопрос, но прежде, чем успевает на него ответить, Наруто говорит:       — Саске… Слава богу. Всё в порядке?       И сердце делает ещё шаг — точно в пропасть. Есть что-то болезненно-щемящее в голосе Наруто, когда он зовёт Саске по имени. Он зовёт его так, что тому всегда хочется ответить, даже если до этого казалось, что нет. Вот и сейчас Саске теряется, забывает всё, что хотел сказать, и глупо смотрит на Наруто, который стоит посреди его комнаты и нервно теребит край футболки. Всё ли в порядке? Хотелось бы ему знать.       — Я тебя ненавижу, — отвечает он, и Наруто расплывается в улыбке, будто теперь всё снова стало на свои места. — Ты какого хрена сделал с моей шеей, ублюдок? Как мне теперь показываться на глаза перед родителями? Ты вообще думал головой?       Саске дышит тяжело и чувствует, что готов вот-вот перейти на крик. Он вообще не понимает, что с ним. Хочется то ли ударить Наруто, то ли снова поцеловать, а, может, и просто упасть на колени, чтобы, конечно же, помолиться напоследок.       — Нет, не думал, — честно признается Узумаки, — мозг совсем как будто выключился. Извини… Ну хочешь я встану завтра рано утром и украду у мамы косметику для тебя? Девчонки же как-то умеют замазывать эти все дела.       Саске молчит, смотрит в сторону — между Наруто и краем кровати, а Наруто продолжает:       — Черт, ты так теперь выглядишь… Глупо, что мне это нравится? В смысле не то, что ты мне нравишься — глупо, а засосы на твоей шее. Просто все говорят, что это по-детски — тащиться от такого. Кстати да, ты мне нравишься. Очень. Хотя, наверное, это и так понятно, просто я давно хотел сказать, — тараторит Наруто, — у меня на самом деле всё внутри взрывается от того, что между нами происходит. Ты вообще понимаешь, что происходит? Потому что я — нет. Но мне всегда… Точнее, так давно хотелось рассказать об этом, но я думал, что будет глупо и не взаимно, а потом на дне рождения Кибы ты сказал, что, ну… Предложил мне… В общем, ты и сам помнишь, — тяжелый вздох, вместо взмаха гильотины, и: — Как же тяжело признаваться тебе в чувствах, когда ты молчишь.       — Что делать? — Саске чувствует, как ноги становятся ватными. Он и сам весь будто из ваты, тело странно покалывает, в голове все ещё не совсем прояснилось после вина, но и пьяным назвать себя сложно, а Наруто, кажется, собирается сказать очередную глупость, и надо бы успеть закрыть ему рот, но…       — Говорю, что я люблю тебя не только как друга.       — Нет, не говоришь, — упрямо твердит Саске, а сам чувствует, что его глаза удивленно округлились, чтобы не дай бог из них не выкатилось ни слезинки. После того дурацкого фильма есть все основания полагать, что такое может произойти. Зачем вообще Наруто сказал эту чушь?       — Да нет, — хмурится Наруто и подходит ближе, — вот сейчас говорю: я люблю тебя, и если ты хочешь, то мы могли бы попробовать, ну знаешь… Отношения и всё такое? Потому что я не представляю своей жизни без тебя или с кем-то, кто не ты.       — Наруто, — приходится говорить твёрдо, стараясь не менять привычной интонации, этот разговор и без того ушёл слишком далеко от привычного хода вещей, — прекрати говорить ерунду. Ты не можешь меня любить.       Выговаривая слово на букву «л», Саске борется с желанием откусить собственный язык. А Наруто, кажется, начинает злиться, потому что привычка у него такая дурацкая — во всём перечить Саске и доказывать ему правдивость того, что совсем не похоже на правду. «Потому что ты мой друг, Саске», «С тобой бывает очень хорошо», «Ты на самом деле добрый человек — я ведь знаю», а теперь ещё это «Я люблю тебя».       Нет. Это всё о ком-то другом. О том Саске, которого Наруто идеализировал в своей дурной голове. Настоящий Саске не настолько хорош, и ему совсем не хотелось бы остаться ещё одним разочарованием для другого человека.       — Что значит не могу? Я уже это делаю, придурок, — Наруто притягивает Саске к себе за ворот футболки и заставляет смотреть прямо в глаза. — Не смей за меня решать, кого мне любить.       — Наруто, — Саске едва ли не шипит его имя и хватает руку Наруто, которой тот его держит, — я просто не даю тебе сделать глупостей. Этих чувств даже в помине не было, пока мы не переспали, так что не надо приписывать любовь своим гормонам.       Совсем по-дурацки будет, если они подерутся из-за признания в любви, да?       Вместо удара Наруто толкает Саске обратно к двери. Саске почти жаль, он бы хотел почувствовать жжение где-то на теле, а не внутри него и не в ворохе навязчивых мыслей.       — Какой же ты идиот, — обижено плюется словами Наруто и отстраняется, — если для тебя это всё гормоны, то советую обратиться к врачу. Как разберёшься с тем, что у тебя в башке, приходи поговорить.       Вместо поцелуя или пощёчины Наруто всего лишь отпихивает Саске в сторону и выходит из комнаты. Как говорится, от любви до ненависти… И шаг Саске был вниз.       — И чтоб ты знал: мне не интересен секс с человеком, к которому у меня нет чувств.

3-2-1

      Ещё одна ночь длилась для Саске вечность. Он всё думал о том, что в любую минуту можно проскользнуть тайком в комнату, где спит Наруто, и разбудить его, не включая свет, чтобы признаться в своих… Чтобы сказать ему… В общем, чтобы что-то сказать. Или хотя бы оставить записку, раз уж слова застряли комом в горле.       Ему не нравится ссориться с Наруто. Заставить его уйти первым на самом деле сложно, и когда такое происходит, Саске кажется, что его лишили руки. Он чувствует себя немощным, подавленным и попросту бесполезным. Смотрит на то место, где минуту назад стоял его лучший друг, и расстроено кусает губы от того, что там больше никого нет. Фантомная боль стремительно пронзает его тело и мозг, но он просто не может, в нём нет той же смелости, чтобы в открытую заявить о своих чувствах.       Нужно было разрешить всему идти своим чередом. Просто немного поцеловаться, просто переспать несколько раз, просто начать чаще держаться за руки, просто разрешить молча любить друг друга, не озвучивая очевидное. На самом деле, теперь Саске понимает, что это действительно было бы лучшим вариантом для них, но он не смог переступить неуверенность во взаимности, а Наруто как обычно не смог удержать язык за зубами, и теперь оба наказаны за свою глупость и спят порознь.       Сны Саске были короткими и беспокойными, он точно запомнил, что в одном из них бродил по бескрайней пустыне в поисках Наруто, и ему всё казалось, что где-то вдалеке он слышит его голос, но вместо Наруто он нашёл только странную белую змею, у которой было лицо его классного руководителя, и эта змея насмешливо шипела и говорила: «А твои родители знают, что тебе нравятся мальчики? Хочешь, я вызову их в школу и расскажу им об этом, маленький и бесстыжий Учиха?». А потом Саске проснулся от громкого крика птиц.

***

      Утром Саске находит на своем столе консилер самого светлого оттенка, но не находит в себе смелости зайти в комнату напротив и сказать Наруто спасибо. Вместо этого он ходит кругами по комнате, бессмысленно смотрит в окно и даже звонит Итачи, но сам же сбрасывает после первого гудка.       Наруто сказал, что любит его, а Саске повёл себя как настоящий козёл, пытаясь уговорить его не делать этого или хотя бы не верить в то, что он действительно испытывает к нему такие чувства. Пока что всё логично. Саске понимает, что сказал так не потому, что успел выпить пару бокалов вина, и не потому, что их град поцелуев был прерван, просто есть слова, на которые он не знает, как реагировать. Список небольшой, всего с двумя пунктами: за двадцать с лишним лет Саске так и не узнал, что ему отвечать на новость о чьей-то смерти и как себя вести, когда тебе признаются в чувствах. Единственное, что предлагает ему тело в такие моменты — побег. Бросить всё, попятиться назад, не поднимая глаз, и бежать как можно быстрее и дальше туда, где никого нет и где не нужно следить за тем, как эмоции на лице сменяют друг друга или не сменяются вовсе. То, что он в принципе остался в комнате и даже смог что-то противопоставить — уже победа. Наруто просто не понимает. Он, скорее всего, даже не догадывается, насколько большую силу имеет над ним и что, назвав Саске идиотом, оказался более чем прав.       Перед тем как плотным слоем нанести консилер на шею, Саске разрешает себе задержать на ней взгляд и прикоснуться к ярким-ярким следам, слегка надавливая на них пальцами. Каждое прикосновение — короткая вспышка вчерашнего вечера. Было правда хорошо, было так здорово, что Саске, зная итог, всё равно согласился бы это повторить и, может быть, они зашли бы и дальше, потому что он слишком слаб перед Наруто, его дурацкой улыбкой и перед всеми касаниями, что он дарит.       Спускаясь на кухню, ничего не выдает присутствие Наруто, и дом кажется болезненно-тихим, так что Саске всё порывается у кого-то спросить, куда делся этот шумный засранец и что вообще могло произойти если Узумаки пропускает завтрак, — действительно что, — но мама, будто чувствуя, опережает его и говорит:       — Наруто просил передать, что он вернулся к родителям. Кажется, они решили проблему с муравьями, — Микото протягивает сыну стакан свежего морса и продолжает нарезать овощи для салата, — мне даже не хотелось его отпускать. Он стал таким милым и добрым мальчиком и папе наконец-то понравился. Наверное, потому что позавчера он вместе с ним проторчал в гараже и помог разобраться с машиной. Раньше Наруто был как будто более взбалмошным, — продолжает она расхвалить лучшего друга своего сына, а слух Саске отключается.       Он знает. Он знает, что Наруто самый лучший и сейчас, и в детстве со всеми его дурацкими выходками, и в будущем он, наверняка, не потеряет самого себя и по-прежнему будет глупо шутить, рассказывать небылицы, которые на самом деле произошли с ним, потому что он мастер в поисках приключений, и оставаться крепкой опорой для своих близких. Саске верит в него каждым атомом своего тела.       И не понимает, почему этот человек сказал, что любит его.       — Я оставила для тебя парочку помидоров, — перебивает мысли мама, — будешь?       — Нет, спасибо, — Саске ставит на стол нетронутый морс и идет к входной двери, — я пойду прогуляюсь.       И ему снова приходится сделать шаг. На этот раз вперёд — к Наруто, потому что мама права: его совсем не хочется отпускать.

***

      Саске чувствует, что на этот раз у него нет права на очередной тайм-аут. Он не страдал от таких эмоциональных качелей и выяснения чувств ещё со времён школы и уже тогда ему было совсем не весело, но что хуже всего — эти качели затянулись на годы и, как оказалось, склонны к рецидивам. Самое нелепое, что с тех пор объект воздыханий так и не изменился.       Саске не знаток в любовных делах — это у них семейное, передаётся по наследству вместе с темными волосами и глазами, похожими на черные дыры, — он думал, что его чувства сотрутся, отшлифуются, станут мягче, как морская галька, обтачивающая свои острые края о волны и, наверное, что-то такое и произошло. Нахождение рядом с Наруто перестало быть обжигающим. Быть с Наруто стало просто тепло, и глупо бежать во время вьюги в лес, когда тебе дают пристанище в уютном доме.       Для начала Саске постарается не уговаривать Наруто взять слова обратно, а потом… В общем, для начала он просто постарается не сбежать и, может быть, ему удастся согласно кивнуть головой, если Наруто предложит ещё раз попробовать.       Дом Узумаки точно такой, как и пару дней назад, но в прошлый раз Наруто был рядом и зачем-то схватил его за руку, утаскивая его вслед за собой в свой старый дом.       Саске стучит в дверь.       Ему никто не открывает, и он вспоминает, что родители Наруто на работе, так что он на пробу тянет за ручку, и она поддается, мягко вторя голосу из прошлого, когда ему впервые сказали на этом пороге, что здесь ему всегда рады.       Дверь в комнату Наруто тоже оказывается открыта. Настежь.       — Так и знал, что ты придёшь, — ровным голосом говорит Наруто, ощутив чужое присутствие, и продолжает подбрасывать баскетбольный мяч, смотря в потолок. — Извини, что ушёл не попрощавшись. Начинаю потихоньку перенимать твои дурные привычки.       — К врачу я не обратился, — Саске продолжает стоять в дверях, — так что не жди от меня много слов. Лучше вообще ничего не жди.       — Хорошо, — Наруто бросает мяч в угол и встает с кровати. Недолго смотрит на Саске, — тот только потом понимает, что он рассматривал его замазанные засосы на шее, — и кивает головой, приглашая войти, а сам закрывает за ним дверь. — Ну и как давно, Саске?       Саске хочется сделать вид, что он не понимает, но он понимает слишком хорошо.       — В десятом классе ты начал выглядеть как греческий бог, — говорит Саске и отводит взгляд в сторону. Он не сможет говорить это, смотря ему в глаза. Лучше прожигать взглядом стену его комнаты и успокаивать себя воспоминаниями о тех днях, когда они проводили здесь время вместе, — а ещё ты всегда был рядом, иногда даже слишком. В общем, по некоторому ряду причин устоять было сложно.       — В десятом классе? Это же… — Наруто начинает считать, загибая пальцы, — это же целых шесть лет, даттебаё!       — Ну, видимо, я однолюб.       Пока Саске говорит это, его лицо искривляется в нервной улыбке. Он не думал, что сможет сказать это слово, хотя давно думал о том, что оно ему подходит. На небе не появляются вспышки молнии, снег не начинает внезапно идти посреди июня, и оказывается, что его сердце вполне способно выдержать один такой разговор примерно раз в пятилетку.       — Видимо, он однолюб, — как попугай повторяет Наруто. — Как вообще можно любить кого-то шесть лет так, чтобы тот не догадался? Если бы я только знал, если бы от тебя был хоть один намёк…       — Я делал намёки! — возмущается Саске. — Я смотрел на тебя… когда ты отворачивался. Или ты хотел получить от меня букет цветов и исполнение серенады под окнами? И что значит это «если бы»?       — То и значит, идиот! Ты всегда выглядел как бог. Бог с милым лицом, но ужасно заносчивый — похоже, что у меня был шанс не влюбиться в тебя? Я просто думал, что проигрываю на фоне тех девчонок, которые забрасывали тебя комплиментами. Ты вообще никогда не казался заинтересованным в таких делах.       — А по-моему, это я проигрывал на фоне тех девочек, которым комплименты делал ты. И не у меня из нас двоих были отношения, — Саске не понимает, каким образом все те слова, которые он годами пытался похоронить глубоко внутри себя, нашли выход, но сдерживать их больше не было сил, потому что, во-первых, он обижен, во-вторых, он злится на всех людей, которым удалось поцеловаться с Наруто раньше него. — Если бы мне не пришлось забирать тебя тогда с того дурацкого посвящения в первокурсники и я не увидел ваш обмен слюнями с тем парнем, то и дальше считал бы тебя гетеро до мозга костей, знаешь.       — Ты сейчас пытаешься меня оскорбить или что? Напомню, что Сакура бросила меня спустя неделю и это было в одиннадцатом классе, а Хината после второго свидания сказала, что относится ко мне как к старшему брату.       — Конечно они тебя отшили, ты же полный придурок, — уже довольно хмыкает Саске и кидает в Наруто подушку.       — Сам придурок! — подушка ожидаемо летит в ответ. — Ты минуту назад собирался признаться мне в любви, даттебаё!       — Ничего я не собирался, это ты меня вынудил. Неужели сложно было отшить меня тогда, или ты подумал, что секс отлично укрепляет доверие в дружбе? И вообще — начнём с того, что полотенце после душа надевают в ванной, а не уже когда все увидели, как ты выглядишь без трусов.       — О, ну извини, что хожу по квартире, за которую плачу деньги, как мне хочется, и провоцирую твой недотрах.       — Нужно передать Кушине, чтобы она помыла тебе рот с мылом, — снова бормочет Саске себе под нос и опускает лицо, чтобы спрятать румянец, — идиот.       — Блять, Саске, мне двадцать три, и я делал этим ртом тебе минет посреди ночи в спортзале.       Вместо ответа Наруто прилетает подушка прямо в голову. Саске прячет лицо за ладонями и что-то там шипит о том, что больше никогда в жизни не будет даже пытаться серьезно поговорить с ним. Разговор пошёл не совсем так, как он представлял, но колотить изнутри всё равно не перестало.       — Ты звучишь как ревнивый засранец.       — Я знаю, — не отрицает Саске, — просил же ничего не ожидать от меня.       — Я и не жду, — говорит Наруто и подходит ближе, заставляя Саске снова вдыхать запах его дезодоранта и чувствовать тёплое дыхание рядом. Узумаки выглядит спокойно. Исчезло то хмурое выражение лица, с которым он вчера уходил и, возможно, Итачи был прав, когда сказал, что Наруто нужно было время на принятие важного решения. Кажется, он уже всё для себя решил, и даже если он немного решил за Саске, то на этот раз он не будет против. — Я никогда не жду, что ты вдруг изменишься и станешь кем-то другим. Мне это, как бы сказать… Мне оно не надо, мне нужен ты, и если у тебя что-то там не выходит с проявлением чувств, то ладно. Просто разреши мне любить тебя, хорошо?       Саске думает, что это не так уж и просто, но на этот раз согласно кивает головой.       — Я же пришёл сейчас, — смущенно говорит он и вздыхает, — и если ты спросишь, можно ли меня поцеловать, то я тебе врежу. Очень сильно.       — Я тоже тебя очень сильно, — улыбается Наруто и, выполняя просьбу, целует Саске, не спрашивая. На этот раз коротко, почти что целомудренно, будто этим поцелуем они скрепляют свой разговор. — Я бы сказал, что мне жаль, что я тогда забыл про нашу встречу и вышел из душа без ничего, но каждый раз, когда я вспоминаю твоё лицо тогда, — Наруто смеётся, — оно было таким дурацким, но ты так мило покраснел тогда!       — Прекрати, — просит Саске, — ты правда слишком много болтаешь, — и сам целует Наруто. Теперь все ограничения сняты, можно считать, что у него есть официальное разрешение на прикосновения к нему и на получение ответных прикосновений. Саске не уверен, что через час всё будет работать так же, возможно, сейчас он просто в состоянии аффекта от всех тех романтических соплей, что ему наговорил Наруто. Не то чтобы это было неприятно, но телами они всё ещё общаются гораздо лучше, и теперь можно делать это без кулаков.       — Теперь никакой грубой силы, только сила любви. Да, Саске?       В ответ Саске делает подсечку и валит Наруто на кровать, а тот хватает его за руку и тянет следом за собой. Идиот. Саске чуть не разбил нос о его крепкую и тупую голову.       — Закрой. Свой. Рот. Придурок.       Наруто всё делает по-своему и закрывает рот Саске. Своим ртом. Долго и настойчиво, пока у того не выходят из головы все слова и становится заметно ощутимо, как его мышцы расслабляются под руками Наруто.       — Поверить не могу, что мы делаем это на моей кровати, — дыхание Наруто сбивается, а волосы растрепаны. — Если бы это сказали бы мне из прошлого, то я сразу бы кончил себе в трусы.       — Это не та вещь, которой стоит гордиться, — Саске игнорирует дрожь в руках и стаскивает с Наруто футболку. Потому что на улице жарко и он заботится о своём друге. И потому что он без неё выглядит гораздо лучше.       — Да. Думаю, этим стоит гордиться тебе.       — Когда вернутся твои родители? — игнорирует он.       — Нескоро. Ближе к вечеру.       — Тогда я в душ.       Саске выныривает из-под Наруто, но не спешит уходить. Смотрит на его довольное выражение лица и дарит ответную улыбку. Они точно сведут друг друга с ума.       Наверное, у них не будет букетно-конфетного периода, думает Саске. Конечно, от Наруто можно ожидать чего угодно и цветов в том числе, но всё равно это будет совсем не так, узнай они друг друга несколько месяцев назад. Они дружат с детства, и у них нет необходимости в притирке. Их взаимоотношения уже много лет как на той стадии, когда Наруто записывает голосовые сообщения со своей отрыжкой и отправляет это Саске без какого-либо контекста.       И всё-таки так страшно облажаться. Сделать что-то не так, остаться с разбитым сердцем, остаться без Наруто, погибнуть в ссорах из-за неумения обсуждать свои проблемы. Не научиться разрешать любить себя и дарить свою любовь в ответ.       — Эй, Саске? — Наруто подходит ближе и кладёт руку Саске себе на сердце — прямо к обнаженной груди, — а своей рукой держит его за подбородок. — Всё будет норм, мы же как-то общались до этого полжизни.       — И всё равно иногда так сильно хочется врезать тебе.       Наруто смеётся и пожимает плечами. Ну да — я такой, признаёт он, остаётся только принять и простить.       — Но ты же пришёл сюда.       — Мама начала расхваливать тебя и сказала, что ты подружился с отцом. Подумал, что нельзя упускать такой шанс и что не придется знакомить тебя с родителями по второму кругу.       — То есть, наши отношения для тебя только расчёт и здравый смысл?       — О, а у нас есть отношения?       — Представь себе, даттебаё!       — Тогда никаким здравым смыслом здесь и не пахнет. Вообще-то, — задумчиво тянет Саске и принюхивается, — здесь пахнет только твоими потными шмотками. Как и всегда.       И теперь подушка прилетает в лицо Саске.

***

      Спустя пять дней они возвращаются в город. Вместе. Наруто снова за рулём, и солнце щекочет его лицо, а по радио крутят Mother Mother, и в целом первый месяц лета ощущается неплохо. Правда, когда на заправке Наруто тянется к Саске, чтобы нежно клюнуть в щёку, тот рефлекторно даёт ему под дых. Всё-таки над некоторыми моментами отношений им придётся немного поработать.

Я помню, как однажды мы лежали вдвоем в такое прозрачное летнее утро, Ты положила голову мне на бедро, и нежно повернулась ко мне, И распахнула рубаху у меня на груди, и вонзила язык в моё голое сердце. Уолт Уитмен