Зверь

      — Тоша, там лиса и сова! — Оля, плача, забежала в комнату брата.       — Успокойся, нет там никого. — фонила с кухни мама.       Оля притиснулась к брату, затем спряталась за ним и с испуганными глазами смотрела на зашторенное окно.       — Не обращай внимания, Оль. Они устанут ждать и уйдут. — утешал Антон, унимая собственный нарастающий страх.       — Нет! Не уйдёт! Она сказала, что в следующий раз встанет на крыльцо, а... А потом зайдёт на веранду, а потом в... В дом и в конце в мою комнату... И... И заберёт меня! — плакала Оля навзрыд. Антона пробило, словно током. Лиса обещала забрать его сестру. Он ей этого точно не позволит. Даже под предлогом смерти.       — Кто говорил? Лиса?       — Да! А ещё у неё глазищи чёрные и блестящие, а рот... Рот у неё огромный! — девочка заикалась от слез, прижималась к брату, как можно ближе, пытаясь защититься.       Взрослые не верят ей. И не поверят. Не будут верить до тех пор, пока истерзанное тело собственной дочери не найдётся в чащобе зимнего леса, аккуратно покрытое слоем снега, как одеялом.       От этих мыслей Антону стало плохо. Забылось всё, о чем он думал до этого. Хотелось посадить Олю в клетку с кроватью видиком и теликом, чтобы сидела, смотрела свои дурацкие мультики и чтобы никто и ни за что на свете не тронул её.       — Хочешь, со мной поспи сегодня. Можем даже телевизор принести, только настроить надо будет. — предложил Антон, вытирая слезы с щёк сестры.       — Хочу! Только ты уйдёшь сегодня с тем мальчиком и придёшь поздно... И я усну в своей комнате, потому что мама заставит спать! — всхлипывала Оля, стирая с щёк остатки слез.       — Откуда ты знаешь, что я уйду? И вообще, хочешь, я не пойду никуда, с тобой останусь?       — Ты уже мальчику тому пообещал, а обещания нельзя нарушать, а то накажут потом.       — Кто накажет?       — Я не знаю. Бабушка так говорила, только... Только немного по-другому, я не помню уже.       Антон тяжело вздохнул. Хотелось бы ему, чтобы родители поверили Оле, чтобы поверили ему и переехали наконец отсюда. Только обидно будет, что Рома здесь останется. Антон поник, посмотрел на часы. Полпятого вечера. На улице уже начинает смеркаться. Может Рома передумал о предложении и не придёт? Может он забыл? А может просто сказать ему, что не хочется оставлять сестру? Голова загудела от этих мыслей. Тихие всхлипывания Оли, какие бывают после долгих слез, нарушали тишину. Неожиданно подумалось о Бяше. Не видно его было уже давно. Может заболел, может прогуливает, а может... Думать о плохом не хотелось. Бяша слишком добрый для хулигана, слишком наивный для хулигана и вообще сам "слишком". Он не должен был сворачивать на эту дорогу. Как говорил Ромка, у Бяши много увлечений, которые он так или иначе скрывает от "своих", потому что не по понятиям рисовать и выжигать картинки. Да Антон даже имени его не знает, кроме этой глупой кликухи.       — Антон, а попроси маму, чтобы она разрешила мне в твоей комнате побыть, пока тебя не будет. — предложила Оля, дергая брата за рукав.       — Чего спрашивать-то? Просто скажу, что ты у меня побудешь, ничего же с этого не станется. — улыбнулся Антон, краем глаза смотря в окно через промежуток между штор.       — Ага! А... Телевизор можно? — на одном дыхании произнесла сестра.       — Ну, об этом я уже спрошу.       Антон поглядел на часы. Семь вечера. Наверное, Рома передумал.       Оля дремала в комнате брата под «Русалочку». Оставалось только ждать. Ждать чего-то. Это было невыносимо. Стук в дверь.       — Антон, к тебе пришли. — осведомила мама, заглянув в комнату.       Антон на негнущихся ногах еле как поднялся с кровати и вышел в коридор.       — Привет. — сразу поздоровался Ромка, улыбаясь.       — П-привет.       Повисло молчание. Из комнаты доносились реплики героев из мультика.       — Так ты отпросился? — спросил Рома, отводят взгляд.       — Мгм... Э... Да.       — Бери тогда полотенце и всё такое.       — Ага.       Кивнув, Антон скрылся в своей комнате. Взял первый попавшийся пакет и судорожно начал рыться в шкафу в поисках нужных вещей. Глаза сами собой зажмурились, было неловко представлять, что будет дальше и будет ли вообще. Слава Богу, что люди ещё не научились читать мысли друг друга.       На улице знатно подморозило. Парни шли в тишине, прерываемой хрустом снега. Каждый думал о своём и чувствовал себя по-своему неловко. Антон шёл чуть поодаль от Ромки, оглядываясь по сторонам, вспоминая, что именно так, просто идя по улице, они попали в этот чёртов лес.       Уже показался дом Ромки. Пятифан ускорил шаг, чтобы видимо, открыть калитку.       — Тебя на сколько отпустили? — спросил Рома, снимая с доски калитки и забора металлическую проволоку, служащую своеобразным замком.       — А... Час-полтора.       — А, ну давай тогда щас сразу пойдём. У меня там мамка с хахалем сидит в доме. Вроде нормальный мужик, приличный, даже мама приоделась хорошо и убралась.       — Круто.       Рома пропустил Антона вперёд, закрыл калитку и, отодвинув парня с тротуара, прошёл вперёд, чтобы отпереть баню.       Это было что-то вроде бани и дровяника одновременно. Сначала отпиралась одна дверь. За ней было большое помещение, заполненное дровами, наверху, почти у самого потолка была протянута верёвка. И на ней висели парочка шкурок мелких животных, как отметил Антон, вроде песцов.       Дальше была ещё одна дверь, которая запиралась на обычную щеколду. Вот уже за ней была баня, а точнее предбанник. Сразу напротив двери была печь, куда забрасывались дрова для растопки. У стены стояла небольшая скамейка, выкрашенная в белый. В стену были вбиты гвоздики, куда вешалась верхняя одежда и полотенца. А дальше была дверь уже в самое главное место — парилку. Из под двери шёл пар, что означало о хорошо растопленной бане.       — Вот сюда скидывай шмотки. — Рома указал на скамью, снимая с себя кожанку.       Антону было неловко. Он сглотнул, отвернувшись к стене. Хотелось попроситься домой. Но что он, не мужик что ли? Подумаешь, в баню с парнем пошёл, чего он там не видел? Все, как правило, тоже самое. Не с девчонкой же париться собрался, в самом-то деле. Антон повесил пакет со сменными вещами на гвоздь и принялся снимать куртку. Тем временем Ромка стянул с себя футболку, оголяя плотное тело. Антон отвёл взгляд. Щеки, наверняка, заметно полыхают. Хорошо, что можно списать на жару.       — Ты в бане-то до этого был? — спросил Рома, стягивая спортивки.       Антон сглотнул, глядя на парня со стороны.       — Ну, был пару раз, когда бабушка жива была. У неё тут баня была, но она сгорела потом. — проговорил Антон, как можно сильнее растягивая момент раздевания.       Рома заметил его замешательства и сказал:       — Ты если стесняешься, то могу так. — он указал на единственный предмет одежды, в котором он был — боксеры.       — Я... А нет... Я не стесняюсь, то есть... Да! Оставайся так. — выпалил Антон, неловко отводя взгляд. Лицо зажгло ещё сильнее. Рома понимающе кивнул, но всё-таки хмыкнул, прежде чем из предбанника зайти в саму баню.       Это сыграло на руку блондину, позволяя ему немного прийти в себя. Антон смахнул со лба набежавший от жары пот и снял запотевшие очки, аккуратно кладя их на прибитую к стене полку.       Пересилив себя, парень снял одежду оставаясь в одном нижнем белье. Было настолько неловко заходить к Роме, что даже эти глупые синие плавки, позволяющие вроде как, чувствовать себя комфортно, не спасали. Сделав шаг вперёд, Антон толкнул дверь. Лицо моментально обдало горячим паром. Ромка стоял у скамеек и намешивал воду в двух тазах. На стене висели веники, что уже напугало Антона — париться сейчас, с Ромкой, он не хотел.       — Чё стоишь-то? Проверяй иди воду. — сказал Рома, не поворачиваясь.       Антон неуверенно подошёл к нему.       — Вот это твой. — осведомил Пятифан, указывая на тазик.       Петров опустил руку в воду.       — А можно разбавить? — спросил неуверенно.       — Ща.— Ромка зачерпнул ковшом воду из бочка и продлил в таз.       — Проверь, как.       Антон опять опустил руку в воду. Температура была комфортной.       — В самый раз.       Ромка тоже опустил руку в воду, водя ей немного туда-сюда.       — Не, хуета. Холодная же.       — Да нет, пойдёт.       — Ну ладно, смотри сам.       Рома взгромоздился на верхнюю полку, задирая голову вверх и прикрывая глаза.       — Айда сюда! — позвал Пятифан.       Антон взгромоздился рядом. Дышать стало трудней, из-за переизбытка горячего воздуха, да и в принципе, долго высидеть бы он не смог.       — Ну как? — спросил Рома, не открывая глаза.       — Жарко.       Ромка хохотнул.       — Над ковшом с холодной водой подыши. Помогает. — предложил Пятифан, протягивая ковш с нижней полки.       Блондин взял в руки и прислонился лицом к посудине. Дышать и правда стало легче — Ромка не обманул.       — Дай сюда, воды хлебну. — сказал Рома, протягивая руку к ковшику. Пить он из него не стал. Брызнул водой в печь. Та зашипела, распространяя новую порцию горячего пара по помещению. Ромка заржал, глядя на обескураженного Антона. Видел такое он впервые, а может просто не помнил — последний раз в бане он был ещё дошкольником.       Стало жарче и Петров спрыгнул вниз, глядя злобно на весёлого Ромку. Так этот негодяй взял, зачерпнул в ковш холодной воды, прислонил ко рту, будто пьёт, а потом как окатит ледяной водой Антона. Тело моментально покрылось мурашками, на некоторое время бросил в дрожь от резкой смены температуры, но потом вновь стало жарко.       Ромка хохотал сверху и насмехался. Антону оставалось лишь гневно зыркать на него.       Пятифан спустился на Нижний ярус. Петров сел рядом. Оба молчали, пребывая в своих раздумьях. Ромкин мизинец невесомо коснулся чужой руки, обращая на себя внимание. Антон, понятное дело, повернул голову. Ромка теперь коснулся более ощутимо, теперь уже полностью ладонью. Антон расслабил ладонь, позволяя переплести пальцы. Щеки вновь загорелись, но теперь это уже было не заметно. Никто не делал первый шаг. Каждый сидел, думая о своём или просто напросто решая, сделать то или иное действие, или не сделать. От этой тишины стало ещё более неловко. Кто-то из них придвинулся ближе. Ромка скользнул ладонью вверх по чужой руке, дёрнул ближе. Рука Антона скользнула по мокрой скамье и он резко наклонился ближе. Всё произошло слишком интуитивно. Губы Ромы горели огнём, что придавало поцелую страсть. Стыдно уже не было. Антон сам придвинулся ближе, опуская ладонь на ромино плечо. Пятифан несколько грубо притянул к себе ещё ближе за загривок. Рома прошёлся языком по нижней губе Антона, прикусывая, а затем протискиваясь внутрь. Петров тяжело вздохнул. Ромкины руки скользнули по животу, нарочито долго разглаживая бока. Антон простонал в поцелуй, не узнавая собственного голоса. Ромка отстранился на долю сантиметров, давая отдышаться, а затем прильнул ещё раз, щекоча языком небо. Сердце заколотилось как бешеное, стало невыносимо жарко. Ромка спустился к шее, сначала коротко целуя, а затем прикусывая, оттягивая нежную кожу. Антона пробили мурашки. Как неловко сейчас ощущалась собственная эрекция. Ромка действовал безумно, исследуя руками всё тело. Антон предпринял попытку сделать что-то такое в ответ, но получил лишь усмешку Ромы и укус в плечо.       На улице кто-то свистнул, а затем крикнул:       — Ромка!       Парни замерли, глядя в сторону двери, а затем посмотрели друг на друга. Голос незнакомца сразу узнался. Это был Бяша. Ромка соскочил, вышел в предбанник, накрутил на пояс полотенце и накинув мастерку, вышел на улицу. Антон последовал его примеру, не забывая нацепить очки с запотевшими линзами.       Сразу обдало холодом. Это было весьма приятное чувство, особенно после того, что творилось минутой ранее.       Бяша стоял, держась за калитку.       — О, вы чё с бани, на?       — Нихуя ты выжрал. — сказал Ромка, растягивая слова в удивление.       — Можно к вам, на?       — Чтоб ты струганул мне там? Ты чё так нахуярился? Ты ж не пил ни разу.       Бяшка сделал несколько покачивающихся шагов, опираясь о забор.       — Ко мне этот приходил... Черт короче. Сказал, всё, отбой, на. — горько хмыкнул Бяша.       — В смысле отбой? — спросил Антон.       — Сказал, что пора заплатить. Что итак прожил дольше нужного, на. Я в гараже том должен был тогда подохнуть, сука. — Бяша хохотнул. По его дрожащему голосу можно было понять, что ему явно не весело.       — Блять, брат, забудь эту хуету. Иди домой, отоспись, вон собака твоя разрывается. — Ромка указал на соседний двор.       — Не хочет Пират, чтобы я уходил, на. — сказал тихо Бяша, глядя на своего пса в свете фонаря.       — Ты это, выбрось эту хуйню! Иди спи, завтра вертолёты будут весь день.       Бяша, на удивление, кивнул и поплелся в сторону своего дома.       — Что это с ним? — спросил Антон.       — Бывает у него такое, только не пьёт он обычно, завтра забудет уже про это. —осведомил Ромка, — Чай будешь? Мамкин хахаль уехал уже. — предложил Пятифан, ссылаясь на отсутствие машины в ограде.