Зверь

      Антон выдохнул облачко пара. Ходить в школу стало теперь не так жутко, привык, а может из-за лисички Алисы, с которой Антон чувствовал себя более-менее безопасно, даже когда она пыталась завести в глубь леса.       Время от времени Лиса появлялась, сопровождаемая своей верной подружкой Жулькой. В эти моменты Антон чувствовал себя по-разному. Иногда заинтересованно, а иногда настороженно.       Хлопьями валил снег, оседая на светлые ресницы и поалевшие щеки Антона. Парень настороженно оглядывался по сторонам (хотя ему это хотелось делать как можно реже)— пугал тот рассказ Ромы про чёрный гараж и странного "блеющего" теперь Бяшу.       Сбоку послышался хруст снега, под чьими-то ногами. «Алиса!» — промелькнула мысль в голове Антона. Но почему тогда нет девичьего пугающего шепотка и Жульки, которая появляется раньше хозяйки? Сердце застучало сильнее. Дыхание участилось, глаза забегали по сторонам. Вспомнился тот странный репортаж, по случайности записанный (или нет?) на «Питера Пэна» сестры.       — Здорово, Антоха! — раздалось неожиданно, от чего Антон встрепенулся и запнулся о свою же ногу.       Рома. Парень, оказавшийся хулиганом, с которым Антон вчера познакомился и который проводил до дома из-за отсутствия очков.       — П-привет. — совсем тихо выдавил из себя Антон.       Ромка подошёл ближе и они вдвоём продолжили путь в школу.       — О, очки где-то откопал? — сказал Рома, держа в зубах сигарету и поджигая её.       — А... Да у меня дома были. Старые. — ответил Антон, прижимая ближе к телу руки в карманах.       Да, действительно. Были у Антона очки, с прошлого года ещё. Одна линза потрескалась правда, от не очень удачного падения на пол. Оля брату хотела подать, но не донесла — упала, запнувшись о собственную башенку из кубиков. В любой другой ситуации башенку было бы жалко — большая была, а в этой жалко очки.       — А родаки чё? — заинтересованно спросил Ромка.       — Мамка тумаков навешала и разговаривать потом со мной отказывалась. Я же ей сказал, что потерял, пока бежал от стаи собак.       — Собак? Серьёзно? — Рома засмеялся.       — Ну да. Первое, что пришло в голову.       — Ты вообще видишь чего, сквозь трещину-то? — поинтересовался Ромка, туша в воздухе спичку, с помощью которой поджигал сигарету.       — Ну... Вообще сойдёт, не жалуюсь. — смиренно ответил Антон, фокусируясь на трещине.       — Вот же пидорас, блять. — тихо выругался Рома, — Ты, это, не ссы, мы с Бяшой потрясём этого Хряка блять, может он очки твои и не выкинул, а если и выкинул, то наверняка где-нибудь в лесу, недалеко от того места, где слюни пустил.       — Ага.       — Ты чё такой тихий, а? — Ромка чуть толкнул плечом.       — Тот рассказ твой, ну, про гараж — это же правда? — неуверенно спросил Антон, всё же повернув голову к Роме и заглянув в карие глаза.       — Я чё, по-твоему, на пиздобола похож? — нахмурив брови, сказал Рома и выдохнул клуб сигаретного дыма прямо в лицо Антона.       Он в момент закашлялся и нервно поправил сползающие с носа очки.       — Ну, не похож.       — Так чё тогда спрашиваешь? И вообще, забудь про это и никому не говори — в это всё равно перестали верить старики от страха, но по крайней мере сами пугают детей этой хуетой. — Ромка хохотнул, оголяя наружу белые клычки.       — Ладно. А Бяша... — Антона перебили.       — А Бяша будет потом. И вообще, лучше перестань думать об этой хуйне, а то до тебя доберётся, не знаю как там работает чуйка подобных тварей, но наверняка на подсознательном уровне, так что просто не думай, — окурок с щелчком полетел в сугроб, а руки полезли в карманы кожаной куртки. «И не холодно ему вот так?» — думал Антон, сомневаясь в теплоотдаче кожанки и спортивного костюма.       До школы они дошли в тишине, разбавляемой хрустом только что выпавшего снега.       Класс гудел, учитель, что-то рявкнув, вышла из класса, а Антон всё продолжал думать о странной Алисе, лицо которой не видно под маской лисицы, о гараже, о маске, подкинутой кем-то и о Семёне, которому он вчера дал отпор и опустил морально. Подумать только! Антон до сих пор не осознавал, что вчера за один день он изменил хулигана, который терроризировал пол школы и который даже хулиганом по сути и не был. И всё это — в первый же день учёбы! Странное и такое тянуще-приятное чувство растекалось в груди. Такое же было, когда Ромка с Бяшей его под руки до дома провожали.       В класс залетел разъяренный Семён. Огляделся и, приметив на последней парте Антона, быстрыми тяжёлыми шагами направился к нему.       Антон встрепенулся и успел бросить взгляд на сидящего на подоконнике с Бяшей Рому. Тот заинтересованно поднял брови и тоже бросил взгляд на Антона.       Рывок. Ворот рубашки уже в кулаке Семена, а сам Антон поднят со стула и уже стоящий напротив свирепого страшного парня.       — Слышь, зайчик, ты сейчас с хуем во рту скакать будешь, педрила! — он тряхнул Антона. Хрустнула ткань и в следующую секунду пуговица покатилась по полу. «Мама меня убьёт». — отметил для себя Антон.       Рома сидел и наблюдал за сценой, скаля зубы в ухмылке и хмуря брови. И смотрел он прямо в глаза Антона, будто говоря: «Давай, сделай это, давай, скажи это, скажи!»       И Антон повиновался невидимому и неслышимому приказу. Перехватил занесенную вверх руку Семёна и прошипел не своим голосом:       — Отъебись от меня, ёбанная Свинья! — и пнул прямо под жирную коленку. Семён отпустил Антона, дернулся и согнулся, хрюкая от бессилия, как вчера, на весь класс, который незаметно смолк.       Первым засмеялся Рома. Чисто, по-мальчишески звонко. Затем подхватил Бяша, гогоча и тыкая пальцем в упавшего на жопу Семена. Секунда и весь класс залился смехом, наперебой бросая комментарии по поводу ситуации. Семён вскочил, придерживая одной рукой колено, оглядел весь класс и бросив гадкое «Идите вы все нахуй, тупые уёбки!», покинул класс, хромая на одну ногу.       Кто-то подошёл к Антону и похлопал одобряюще по плечу. Стало как-то не по себе, и парень вышел из класса и направился в туалет, чтобы умыть руки, во всех смыслах.       Стоя вот так над раковиной с льющейся холодной водой(горячей не было), Антон осознавал, что сейчас только что произошло. За один день поднял себе авторитет в классе, с мямли и очкарика на парня, опустившего Семёна.       Дверь в туалет скрипнула. Антон повернулся на звук. Рома. Стоит у двери, улыбается, обнажая острые клыки, как у зверя.       — Вот это Хряк ахуел! — и засмеялся заливисто.       Антон кивнул, повернувшись к раковине и останавливая поток воды.       Рома подошёл ближе, уже серьёзный, смотрящий прямо на оголившуюся бледную кожу и ключицы, на месте потерянной пуговицы. Протянул руки, чуть коснулся шершавыми пальцами кожи и медленно повёл руками вниз по белой ткани.       Антон приоткрыл рот от непонимания. Сердце загрохотало от пытливого чувства неловкости.       Руки Ромки скользнули ниже, а затем опустились вовсе, отстраняясь от чужого тела. Парень как ни в чём не бывало улыбнулся, провел рукой по своим волосам и проговорив тихое: «Пошли, щас урок начнётся», чуть подтолкнул Антона к выходу.       Сердце грохотало как бешеное, будто Антон пробежал трехчасовой марафон без остановок. Теперь вопрос потерянной пуговицы не так сильно интересовал, как скалящийся зверем Ромка.       Дом встретил терпким запахом маминого кофе и выпечкой. Из комнаты доносилась песня одного из мультиков Оли.       Антон разулся и снял верхнюю одежду, стряхивая с неё снег. Спускающаяся по ступенькам мама, заметив растаявший снег на полу, закричала (а точнее сказать повысила голос):       — Ты что, вообще ничего не понимаешь?! Сейчас заставлю тебя тут ползать с тряпкой в зубах. На улице нельзя было это всё вытряхнуть с себя?       — Прости, мам. И привет.       — Ага. — сухо ответила мама и направилась в свою комнату. Они очень часто ссорятся с отцом, но не разводятся из-за Оли. Её это и изменило.       Проникнув в кладовку, Антон безошибочно нашёл в баночке со всяким барахлом нитку с иголкой в ней.       В своей комнате аккуратно срезал самую нижнюю пуговицу, чтобы заметно не было и пришил на место пропавшей.       На улице вечерело. Темнота медленно поглощала всё вокруг дома. Антон смотрел в окно, будто пытаясь разглядеть что-то в чащобе леса. Кого-то разглядеть...       Все появлявшиеся в голове мысли мгновенно теряли смысл, клонило в сон, но не сделанные уроки нещадно били под дых, заставляя подняться с насиженного места и приняться за них.       Пересилив желание остаться вот так, у окна, Антон поднялся с кресла, уселся за стол и достал портфель. Раскрыл его и замер. Сверху, на учебниках лежали конфеты. Штук десять. Самые разные. Но от кого? «Полина!» — предположил Антон, выкладывая на стол сладости. «Да, точно Полина! Кто бы ещё мог мне это подложить. Я ни с кем, кроме неё, Ромы и Бяши не знаком. Не парням же мне конфеты накладывать, я ж не девчонка. Но а Полине это зачем, она же девочка, а я парень, не наоборот» — размышлял Антон. После встал, сгреб конфеты и пошёл к сестре, чтобы разделить трапезу.       Словно дикий зверь, Рома подходил ближе и ближе к Антону, скалясь, оголяя клыки и сведя брови к переносице. Словно волк, он набросился на парня, разрывая несчастную рубашку с одной потерянной пуговицей. Опрокинул Антона на его же скрипучую кровать, заставляя чувствовать себя жертвой, зайцем, загнанным волком. Рома провел языком от ключиц до шеи, опаляя горячим жадным дыханием. Опрокинулся на Антона всем телом, не давая пошевелиться. Язык скользнул по подбородку, подбираясь выше и выше к самой мягкой плоти. Секунда и язык лизнул нижнюю губу Антона, а затем и вовсе протолкнулся внутрь. Рома ощупывал шершавыми пальцами тело под рубашкой, проходясь по животу и выше. Антон интуитивно выгнулся навстречу, заставляя Рому удовлетворенно рыкнуть и вжаться ещё сильнее...       Антон проснулся от, ставшего за последнее время грубым, голоса мамы. Пора в школу.       Перед глазами стояли затуманенные картинки из сна. Во рту сухо, а в штанах почему-то мокро.