Angor nocturus

      В неверном свете Трисс пыталась оценить состояние своих волос. По ощущениям — ужасное. Сальные пряди, грязное тело. Целых два дня без мытья! Правда, сегодня утром Эскель пообещал проводить ее в баню. Наконец-то. Тюремщики решили позаботиться о ее нуждах. Как благородно!       Трисс раздраженно отбросила прядь волос за спину и положила подбородок на подтянутые к груди колени. Сколько времени прошло с этого условного «утра»? Она теряла счет времени, не понимая где день, а где ночь. Эскель сказал, прошло два дня. Значит, в первый день приходил Ламберт, во второй — Койон. Остался Эскель. Может потом ее отпустят?       Трисс покусала губу. Никто ничего не говорит. Весемира она не видела с начала пленения. И даже не представляла, отпустят ли ее вообще. Но они же должны разъехаться на лето из замка! Не бросят ли ее здесь, умирать медленной, мучительной смертью? Она уже не понимала, чего можно ожидать. Чародейка сглотнула, пересохшее горло саднило. Свеча прогорела до половины. Так сколько времени прошло?       За дверью звякнул засов. Трисс подобралась. В руках гостя поднос. Значит, Эскель. Она расслабилась.       Ведьмак вошел с неизменной мягкой улыбкой на лице. Трисс дрогнувшими губами улыбнулась в ответ. Если она сможет расположить к себе хотя бы его, то появится призрачная возможность освободиться.       Она заставила себя поесть, хотя совершенно не испытывала голода. Она должна питаться, если хочет сохранить физическое и психическое здоровье. Она съела все до дна, хотя ее уже тошнило от овсяной каши. Эскель молча наблюдал.       — Спасибо, — Трисс пересилила себя и вновь улыбнулась. Эскель кивнул.       — Хочешь вымыться?       — Конечно, — чародейка вскочила с кровати, гремя цепями, и неожиданно для себя покачнулась.       — Осторожно, — Эскель крепко подхватил ее за локоть. — Ты почти не вставала за прошедшие дни.       — Не по своей вине, — Трисс поморщилась, бросив на ведьмака укоризненный взгляд.       — Не по своей, — легко согласился он.       Трисс вздохнула. Похоже, Эскель оставался невозмутимым в любой ситуации.       Ведьмак, как обычно во время их прогулок, накинул ей на плечи плащ. Трисс закуталась поплотнее, надела мягкие полусапожки, стоявшие тут же, и вышла из комнатки, с наслаждением втянув свежий воздух. Даже запах сырости в старой крепости казался удивительно сладким после заточения в тесном помещении.       Идя длинными темными коридорами, освещаемыми только факелом в руках ведьмака, Трисс понимала, что никогда не бывала в этой части Каэр Морхена. Незнакомые переходы, обросшие паутиной наглухо закрытые двери. Пройдя множество поворотов, чародейка все более уверялась в своем бессилии. Даже каким-то чудом выбравшись из комнаты она никогда не найдет выход.       Эскель шел впереди уверенным шагом, не оглядываясь на Трисс. Что также говорило чародейке о его полной уверенности в контроле ситуации. Ей некуда бежать, да она и не сумеет. Без своей магии она обычная девчонка, не способная противостоять не только ведьмаку, но и обычному мужчине.       Мысль свернула к Койону. Любопытно, стал бы он ее насиловать, если бы она начала сопротивляться? И можно ли считать произошедшее изнасилованием? Кажется, она уже задавалась этим вопросом. Трисс поморщилась. Мысли ступали на опасный путь. Нельзя об этом думать. Не сейчас. Сейчас главное — выйти живой из этого чертова замка. По возможности, целой.       Трисс никогда не задумывалась, насколько опасны могут быть ведьмаки. Выросшая рядом с Весемиром, которого до недавнего времени воспринимала, как доброго дедушку, она смеялась над страшными байками о ведьмаках. Но теперь не могла усмирить страх, пронзающий сердце при взгляде в желтые кошачьи глаза.       Потерявшись в раздумьях, Трисс врезалась в широкую спину Эскеля. Тот полуобернулся, слегка улыбаясь.       — Пришли.       Действительно, перед Трисс оказалась знакомая дверь бани. Незаметно для нее они оказались в известной ей части крепости. Чародейка бросила взгляд вокруг, пытаясь рассмотреть возможности побега. Правда, лицом к лицу с ведьмаком ничего путного в голову не приходило — на что бы она ни решилась, ее действия будут немедленно пресечены.       — Я так понимаю, — медленно произнесла она, — ты будешь охранять меня?       — Если не имеешь ничего против, — Эскель слегка склонил голову.       Трисс ощутила раздражение. Он всегда вел себя так, будто она оставалась гостьей. Чародейка ощутила жгучее желание влепить ему пощечину. Она глубоко вздохнула, успокаивая себя, и через силу улыбнулась. Эскель распахнул дверь бани, приглашая ее войти.       Внутри уже было жарко натоплено. Трисс с наслаждением втянула запах нагретого дерева и стянула плащ. Ее окутало влажное тепло, сорочка мгновенно облепила тело. Она украдкой бросила взгляд на ведьмака. Тот, плотно закрыв дверь изнутри и скрестив на груди руки, любовался противоположной стеной. Что ж, может, он действительно собирается просто присмотреть за ней?       Трисс быстро сбросила сорочку и вошла в соседнее помещение, заполненное клубами пара. Дыхание на мгновение перехватило. В воздухе висел густой запах хвои. Тело немедленно покрылось тонкой пленкой пота.       Трисс схватила большой таз и принялась энергично намываться знакомой пеньковой мочалкой, уничтожая следы прошедших дней, жалея, что невозможно отмыть и память. Впрочем, сейчас ей наоборот необходимо помнить, где ее место. Чародейка горько усмехнулась и умылась, скрывая слезы, совершенно не подходящие ее статусу.       Омовение улучшило ее психическое состояние, приглушив навязчивые мысли. Она остановилась, поглядывая на полок. Что ж, ей не велели торопиться, можно побыть здесь подольше.       Порыв прохладного воздуха заставил Трисс резко обернуться. В густых клубах дыма она разглядела высокую фигуру Эскеля. Без одежды. Ну конечно. Она отвернулась обратно к полку, стараясь справиться с бурей эмоций. Даже здесь ее не оставят в покое! Трисс смахнула злые слезы, притворившись, что втирает пот с лица.       Она ждала, не оборачиваясь. Пусть делает, что хочет. Она будет выполнять все его желания. Ей придется. Трисс опустила голову, разглядывая темное дерево полка.       Ее шеи нежно коснулись мужские губы. Мягко проложили дорожку по плечу и вернулись к чувствительному изгибу, слегка прикусив кожу. Широкие ладони осторожно накрыли ее пальцы, лежащие на полке.       Трисс всей спиной ощутила близкое тепло ведьмака. Одной рукой он осторожно проследил изгибы ее тела, подходя еще ближе. Чародейка глубоко вздохнула. С Койоном в темноте было легче. Она закрыла глаза и хотела развернуться, но сильная рука на талии не позволила.       Эскель ничего не говорил, но Трисс поняла. Он будет нежным, пока она подчиняется. И не потерпит сопротивления. Она замерла, прислушиваясь к желаниям его тела.       Эскель прошелся языком по ее уху, сжал губами мочку, одной рукой обхватив снизу пышную грудь чародейки, мягко обрисовывая ее контуры, задевая сосок, ставший необычайно чувствительным от эманаций, посылаемых ладонью ведьмака. Черт, он действительно эманировал сильнее других. Теперь ей это было хорошо известно.       Трисс позволила себе откинуться на грудь Эскеля, расслабляясь. В конце концов, не он первый, и неизвестно, станет ли последним. Она немедленно отмела горькую мысль в сторону.       Ведьмак обхватил обе груди чародейки и сжал чуть сильнее, играя с сосками большими пальцами. Трисс прикусила губу и прогнулась в пояснице, чувствуя, как нервные окончания вспыхивают от немудреной ласки, усиленной вибрациями. Он не спешил, исследуя ее тело, изучая реакцию, спускаясь ладонями к животу и вновь возвращаясь к затвердевшим горошинам. Острый импульс удовольствия пронзил низ живота. Ее бедра прижались к напряженной плоти мужчины. Чародейка намеренно потерлась о нее ягодицами, с удовлетворением услышав, как сбилось дыхание ведьмака. Его рука скользнула по ее животу, опускаясь к чувствительному бугорку между ног. Трисс возбужденно вздохнула, чувствуя, как эманации охватывают самые нежные части тела. Она невольно расставила ноги шире, открывая доступ ко всем глубинам.       Ведьмак немедленно воспользовался этим, обводя ее вход, осторожно погружая внутрь самые кончики пальцев. Трисс ощутила спазм желания, заставивший ее плоть обхватить пальцы Эскеля. Чертовы вибрации! Чародейка попыталась закинуть колено на полок, откидываясь на грудь партнера и открывая больше возможностей для него, но Эскель твердо положил руку ей на плечо, заставляя наклониться вперед. Кажется, она поняла его желания.       Трисс оперлась руками о полок, наклоняясь как можно ниже, почти касаясь грудью поверхности, и широко расставила ноги. Ведьмак осторожно погрузил пальца в ее пылающую плоть. Чародейке показалось, что легкая вибрация охватила все ее нутро. Тело стало необычайно чувствительным. Напряженные соски, оставшиеся без внимания, разрывались от прилившей крови. Трисс невольно обхватила рукой грудь, стремясь хоть немного утолить нарастающее желание.       Одной рукой ведьмак размеренно входил во влажную глубину чародейки, а второй настойчиво ласкал чувствительный бугорок. Потерявшаяся в ощущениях Трисс громко всхлипнула, с силой подаваясь бедрами навстречу ласкающим рукам. Весь мир сузился до полыхающего огня между ног, разгоравшегося все сильнее, ярче. Она чувствовала, как свободно скользят пальцы внутри нее, как смазка пятнает бедра.       Ведьмак ускорил движения, заставляя чародейку упасть на полок, бесстыдно выгибая спину и громко постанывая.       — Ох, да! — выкрикнула Трисс, содрогаясь в нахлынувшем удовольствии, опершись лбом о теплое дерево полка. Она чувствовала, как ее плоть спазмически охватывает пальцы внутри. И остро ощутила, как их мало. На глаза невольно навернулись слезы. Он ведь не оставит ее так?       Трисс хотелось обернуться, но ведьмак крепко держал ее за плечо, почти прижимая к полку. Она почувствовала, как в нее осторожно входит его напряженная плоть. Трисс прогнулась в пояснице еще сильнее. Она попыталась податься назад, встретить его движение, но Эскель не позволил, заставив чародейку остаться на месте и кусать губы от нестерпимого желания.       Он двигался слишком медленно, осторожно погружаясь в нее, заставляя почувствовать каждый дюйм его плоти, дразня ускользающей наполненностью. Трисс почувствовала, как едва утоленное желание разгорается вновь, разрываясь между движениями его бедер и руки, ласкающей средоточие ее удовольствия.       Чародейка не сдержала стона, крепко хватаясь за край полка. Это было невыносимо медленно!       — Эскель, пожалуйста! — прорыдала она, потеряв всякий стыд, забыв о гордости, готовая умолять, если придется.       Слава богам, не пришлось. Ведьмак на мгновение замер, проводя рукой по ее влажной спине, а затем сорвался в бешеный ритм, яростно врезаясь бедрами в ее тело. Трисс вскрикнула, запрокидывая голову, цепляясь за полок до побелевших костяшек. Она не находила сил даже ответить безумному напору, теряясь в вихре нарастающего удовольствия.       Бесстыдный звук плоти, встречающейся с плотью, заполнил маленькое помещение бани, заставляя чародейку вскрикивать от обжигающего наслаждения. Она почувствовала, как пульсирует внутри нее твердое естество Эскеля и поспешила сорваться в бездну ослепительного восторга, лишающего дыхания. Под веками вспыхивала россыпь звезд, пока тело плавилось в оглушающем удовольствии.       Только снова вдохнув густой еловый запах, Трисс ощутила, как вздрагивает позади нее ведьмак, почти беззвучно хватая ртом воздух. Чародейка невольно почувствовала глубокое моральное удовлетворение. Физическое удовлетворение казалось безграничным. Она с трудом оторвалась от полка. Ноги дрожали, искусанные губы саднило.       Эскель осторожно подхватил ее, усаживая на лавку, целуя в висок, мимолетно касаясь губ. Совершенно ослабевшая Трисс откинулась на обитую деревом стену, глядя на ведьмака из-под полуопущенных ресниц. Эскель встретил ее взгляд и улыбнулся, знакомым жестом целуя ее безвольную руку. Она едва заметно улыбнулась в ответ и закрыла глаза. В конце концов, ее никто не торопил.