***
За месяц окольного пешего и избегающего центральных дорог пути Кирилл в своем драконьем облике успевает вырасти еще. Теперь роста зверя хватает, чтобы смотреть на Сашу сверху вниз. И при этом в массе он превосходит человека во много раз, как и в силе. А еще Кир возвращает себе пламя. Он не решается демонстрировать его Саше в полной мере, опасаясь навредить ему или банально устроить неконтролируемый пожар из магического пламени. Но небольшой проблеск своей силы в качестве хвастовства дракон все же показать обещает. — Хочешь увидеть настоящую силу дракона? — весело вскидывает бровь Кирилл с шальной улыбкой на губах. Так и рад покрасоваться вновь возвращенным пламенем. Это настроение дракона заразительно, и как бы не хотелось обломать такое веселье, но Саша только пожимает плечами, позволяя Кириллу делать то, что хочет. — Не бойся моего огня, он тебя не ранит, — с вызывающей доверие уверенностью говорит Кир. — Почему не ранит? — удивляется немного Александр. По коже Кирилла уже бегут зеленые искры драконьего облика, но он намеренно замедляет их, чтобы успеть ответить на вопрос. — Потому что я — твой, — хриплым от частичного превращения голосом раздается из еще человеческого тела. И тут же воздух содрогается от мощи распахнутых над Сашей крыльев. То, что Кир сказал, пока мог говорить, смущает и сбивает с толку. Александр до этого момента не позволял себе поверить в то, что его судьба действительно связана с драконом. Он не герой и не монарх — так зачем вообще Кириллу было возиться с ним, если никакая великая судьба парня ожидать не может? Но от этих мыслей Саше приходится быстро отвлечься на то, насколько горячо находиться к дракону так близко. Покрытая темной чешуей грудь находится в каком-то жалком полуметре от человека, и живущий в ней огонь пробивается насквозь, прокаляя воздух. Дышать им, кажется, что теперь невозможно, он слишком горячий. Хочется отстраниться, отскочить подальше туда, где будет возможность вдохнуть нормально. Однако, Кир обещал, что Саше его жар не сможет нанести ожоги. Приходится довериться и не отстраниться. Если Кир не ошибся и они действительно связаны, то драконье пламя ему не сможет навредить. Текущий по дыхательной системе огонь жжет все, чего касается, обжигает легкие, заставляя задыхаться. Пытаясь втянуть хоть сколько то пригодного кислорода, он невольно закашливается под встревоженно смотрящими на него глазами бессловесного Кирилла. Тот явно хочет превратиться обратно, чтобы усмирить царящий вокруг него жар. Только вот сдаваться Саше не хочется. Хочется довериться Киру целиком и полностью, вручив в этот момент свою жизнь ему. Александр шагает ближе к Кириллу, предупредительно кладя ладонь на гладкие крупные защитные пластины на груди дракона. Они ощущаются словно раскаленный докрасна метал, но следов на коже не остается. Тогда Саша упорно делает новый вдох. И боль немного отступает. Жар все так же окружает его, но теперь кажется привычным и едва ли не родным. Дышать огнем, исходящим от Кирилла кажется чем-то абсолютно правильным, заложенным в саму суть, и это словно образует связь между ними. Саша чувствует, что Кирилл доволен. Кирилл рядом. Кирилл невообразимо силен. А затем под ладонью на стыках чешуек зарождается свет. Горячий, зеленый, он исходит изнутри, из легких зверя, поднимается по шее выше и вырывается струей яркого пламени, оттененного изумрудными всполохами. Невозможно не обернуться и не смотреть на то, как огонь сжигает само небо, словно небольшой кусочек мира и вовсе перестает существовать там, куда направляет свою силу дракон. В этом огне Александр видит покой и истинную красоту магической стихии. Когда все заканчивается, то становится холодно. Пребываючи в растерянных чувствах Саша не обращает внимания, когда Кир успевает превратиться обратно в человека. Только его руки обнимают со спины, окутывая своим теплом. — Мы связаны Судьбой, и ей же мы обречены служить, — тихо шепчет Кирилл, оставляя на виске Саши кроткий поцелуй преданности.***
Солдат проще услышать, чем увидеть. Еще до того, как они появляются из-за холма, Саша уже знает о их приближении. Кир обнаруживает воинов и того раньше. И потому не составляет труда сойти с дороги и скрыться в тени деревьев. — Это твой флаг, — хмыкает Кирилл, заметив красные знамена в руках и гербы на броне солдат. — Войска из твоего дома. Война все-таки началась. Саша даже не реагирует. Только продолжает смотреть и смотреть на то, как люди из его дома идут, чтобы начать убивать. Мир окончен, и теперь территории будут разрывать войны за власть над землями того или иного поселения. Сколько же крови должно еще пролиться, прежде чем снова появится шанс на пусть и недолгий, но все-таки мир? А ведь он просто хотел жить спокойно, без крови, без насилия и без смертей вокруг. Хочется просто это все прекратить, дать миру какой-то повод вновь объединиться. Если дать людям общего врага, то они ведь сочтут это достойной причиной, чтобы прекратить вражду между собой? — Саша? — настороженно смотрит на него Кирилл, взволнованный видом парня. — Ты в порядке? В ответ получается только отрицательно мотнуть головой. Дальше по маршруту нет ничего, кроме группки небольших поселений земледельцев. Ни войск, ни крепостей там не было никогда. Лишь мирная земля. Постоялый двор, где они останавливались на ночь. Пожилая женщина, улыбнувшаяся Саше на улице и сказавшая, что никогда не видела таких красивых господ, как они с Кириллом. Дети, которые то носятся по улицам друг за другом, снося прохожих, то понуро плетутся загонять животных с полей по амбарам на ночь по приказу родителей, чтобы затем всем вместе отправиться ужинать. Все они — часть оставшегося объединенного королевства. И умрут, едва войска с красными флагами юга доберутся до них. — Саш… — Мне больно, — отвечает на невысказанный вопрос Александр, взгляда не отрывая от все приближающихся солдат. Кирилл рядом, стоит за плечом настолько близко, что кожей чувствуется жар пламени в его теле. — Хочешь, я уничтожу их? — спрашивает тихо, доверительно. Предложение ужасное, отвратительное и бесчеловечное. Это воины из родного для Саши края. С кем-то из них он, может, даже знаком лично. Возможно росли вместе, учились в одной школе, пока судьба не разделила их. Знакомые и некогда родные люди. — Сожги, — едва слышно приказывает Александр, всматриваясь в находящиеся еще слишком далеко лица.***
Саша не уверен нравится ли то, что происходит, Кириллу. Но дракону точно нравится. Горящее в его грудной клетке пламя поднимается вверх, сверкая в зеленых глазах с хищно расширенными вертикальными зрачками, выливается мощным потоком между клыков зверя. И нет преграды магическому огню, которое дракон направляет на своих жертв. От криков Саше хочется зажать уши. Нет, он хотел совсем не этого. Вернее да, он хотел уничтожить тех, кто несет войну, кто был послан опустошать мирные земли. Но не таким путем. Воздух доносит жаркий запах огня вперемешку с отвратительной вонью горящего мяса. — Стой, — шепчет Александр. — Нет, хватит. Но Кирилл, слишком далеко, чтобы услышать, в небе, выполняет его же просьбу. Когда это произошло в первый раз, то Саша потерял сознание еще до того, как все было кончено. На выжженную покрытую почерневшими трупами дорогу он не стал даже смотреть, зная, что тогда его точно вырвет. А затем, столкнувшись в пути с новым гарнизоном, приказал сделать это снова. И теперь опять, в третий раз обрек себя со стороны наблюдать за тем, как людей пожирает огонь, как они в панике мечутся по полю бойни, надеясь спастись. И в прошлые разы были те, кто смог выжить и сбежать, так что слухи о драконе в этих краях наверняка уже ползут вовсю. Смерть с небес, открывающая ворота в ад на земле. Людям теперь есть кого бояться, чтобы отвлечься от вражды между собой. Неужели он сам это начал? Неужели Кирилл не остановил его? В какой момент он позволил себе поверить, что, убивая, может сделать для этого мира что-то хорошее? Слезы текут по щекам. Оставаться в стороне больше он не в состоянии. И с каждым шагом жар пламени и смрад становятся многократно сильнее. От войска не осталось почти ничего, кроме помех на пути в виде сожженных обугленных тел, сочащихся кровью. На них он старается не смотреть, зная, что если задержит взгляд, то сойдет с ума. Длинный клинок торчит из земли, такой же почерневший как и все вокруг. Он должен быть ужасно горячим, раскаленным от драконьего огня. И это хорошо, это то, что может сейчас хоть немного облегчить те терзания, что разрывают его сейчас изнутри. Ладонь обхватывает рукоять, и Саша ожидает почувствовать боль плавящейся кожи там, где метал едва успел потерять свой красный от жара цвет. Едва ли не раздражение у Александра вызывает то, что никакой боли это ему не причиняет. Огонь Кира все еще не может навредить ему. — Кирилл! — выкрикивает Александр в небо. Дракон теперь слышит его, и вместо следующей огненной волны он аккуратно начинает планирование, чтобы опуститься рядом с человеком. Темная вспышка сбоку. И на груди в районе левой ключицы вспыхивает боль. С удивлением смотрит на окрасившиеся алым пальцы ладони, которой Саша зажимает рану. А затем переводит взгляд на того, кто ее нанес. Не верится, что получив такие повреждения человек еще может подняться на ноги. Но он точно не жилец с такими ожогами, уж точно не после того, как часть его шлема и доспеха сплавились с кожей. Мужчину не спасти, даже окажись здесь все самые лучшие лекари мира. Но он находит в себе силы атаковать снова, кидается. Но слишком медленно, и Саша успевает ударить первым. В глазах воина лишь боль и ненависть, а еще в них постепенно гаснет свет жизни. Впервые он лицом к лицу сталкивается с таким зрелищем, впервые убивает сам. Но Александр хочет пройти этот путь вместе с этим воином, и взгляда не отрывает до последнего, пока мужчина не падает на землю, освобождаясь от страданий окончательно. Дракон грузно опускается на землю радом, крылья складывает, напряженно и ожидающе смотрит, нависая сверху. Насколько же огромным он стал за это время. Теперь, стоя рядом с драконом, Саша всерьез поражается насколько же маленьким и по-человечески хрупким он оказался на фоне зверя из легенд. — Он ранил тебя? — становится первым, что встревоженно произносит Кирилл. — Прости, я не успел. Рана на груди болит, и это приносит облегчение. Возможно было бы проще, если бы у того солдата хватило сил ударить в полную мощь, а не только оцарапать. На свой черный и покрытый запекшейся от жара кровью клинок Александр смотрит с интересом. Все же он до сих пор раскален, но только вот держащая его рука этого совершенно не чувствует. И это меч, которым он впервые убил. Пожалуй, он его оставит себе. Прежнему владельцу оружие уже ни к чему. — Нет, — отмахивается Саша. — Происходит ровно то, что должно происходить.***
Люди встревожены новостями о войне и о драконе, уничтожающем все военные гарнизоны на своем пути, не разбирая даже к какому княжеству они принадлежат. Но вместе с тем обычные жители хранят надежду на то, что дракон их не тронет. И все же, несмотря на все волнения, снять комнату в постоялом дворе у двух знатных господ получается без проблем. Никто из горожан не может и подумать о том, кого на самом деле они пустили под свою крышу. Даже приняв ванну Саше кажется, что от него все еще пахнет огнем — от кожи, от мокрых волос, от крови, которая продолжает сочиться из раны на груди. Избавиться от этого фантомного чувства не получается, и, возможно, не получится никогда. — Саш, — зовет Кирилл, едва только парень успевает вернуться в комнату. — Иди сюда. Подчиняться не хочется. Голос у дракона подозрительно озорной. Словно не было всего сегодняшнего дня, не было этих последних пары месяцев, а они все еще в столице, и Кир всего-то затеял очередную каверзу для своего юного хозяина. — Чего тебе? — настороженно огрызается Александр. Кирилл привычно заменяет уговоры тем, что просто за руку притягивает Сашу к себе ближе, чтобы приняться аккуратно и проворно расстегивать его рубашку. Когда ткань соскальзывает с одного плеча, обнажая место ранения, Александр пытается отстраниться, чтобы предотвратить то, что бы с ним не задумали сделать. — Ну не бойся, — воркующим тоном просит Кир, и от этого становится еще более нервозно. А затем дракон просто поваливает его на кровать, нависая сверху. И тут уже Саша готов удариться в настоящую панику. — Я не сделаю тебе ничего плохого, может, тебе даже понравится. — Звучит так себе, — упираясь обеими руками в плечи Кирилла, возмущается Александр. — Да не буду я покушаться на твою честь, — насмешливо хмыкает дракон. И переводит тему. — Ты ведь не знал, что мы можем исцелять? — Когда-то давно ты укусил меня, а на следующий день следа уже не было, — хмурится, припоминая Саша. — Верно, — подтверждает Кир. И Александр ничего не успевает сделать или сказать, прежде чем Кирилл опускается к его порезу. Горячий язык проходится вдоль всей раны, вынуждая судорожно вдохнуть от боли, которая быстро начинает постепенно отступать. И все же Кир еще несколько раз повторяет свои издевательства. Чувствительная кожа на ключице предательски посылает по телу слишком много импульсов, и далеко не все они кричат о боли. Скорее наоборот. Александр собирался было оттолкнуть от себя дракона, но легшая Киру на загривок ладонь вместо того чтобы прекратить все, только остается там, а пальцы невольно вплетаются в волосы на затылке. Кирилл от этого прикосновения чуть ли не мурчит. И Саша тут же получает осторожный укус в шею. И еще несколько подряд, смешанных не то с поцелуями, не то с вылизыванием. Приходится приложить силу воли, чтобы не застонать от переполняющих ощущений. Когда Кирилл сжимает зубы на чуть выпирающей косточке ключицы, то сохранять гордость не получается больше никак. Кир тихо смеется, довольный тем, что услышал, наконец, Сашин стон. — Это как-то мало похоже на лечение, — чтобы вернуть себе достоинство возмущается Александр. — Ну если тебе что-то не нравится, то я прекращу, — беспрекословно отстраняется Кирилл, вынуждая выпустить его волосы, и встает на ноги, возвращаясь к своей кровати. Про себя Саша проклинает его последними словами, но вслух предпочитает промолчать и не радовать дракона своими реакциями. Потому смущенно от него отворачивается, обещая себе, что больше никогда с ним не заговорит и никогда снова не поддастся на его игры. Но рана действительно больше не болит.***
— После всего, что мы сделали, мы сможем еще жить нормально? — спрашивает Александр, подходя к меланхолично созерцающему линию горизонта дракону. — Нет, — вздыхает Кирилл после недолгого молчания. — Мы с самого начала не могли, с первой нашей встречи. Это наша с тобой судьба. — Судьба? — переспрашивает Саша. Кир молчит, даже не взглянув на него. Только берет почерневший камешек с полуразвалившейся оплавленной стены. Смотрит на него, словно на алмаз, а не на обугленный осколок булыжника. И кидает со стены вниз, наблюдая за падением, слушая приглушенный расстоянием стук где-то под стеной. Сожженная военная крепость северян сегодня замолчала навечно, и теперь только треск догорающих пожаров и напевы ветра нарушают тут тишину. — Что значит судьба? — взволнованно повторяет свой вопрос Саша. Кажется, что то, что Кир не договаривает — это ужасно важно, что это и есть тот фактор, который меняет все. — Тот, кто связал свою жизнь с драконом, обречен на великие свершения, на большую судьбу человека, меняющего мир, — с печалью в голосе поясняет Кирилл. — Но не обязательно судьбу героя, — понимающе кивает Саша. — Кровь, огонь и смерть тоже меняют мир. — Верно, — соглашается Кир. — Выходит, я обречен на то, чтобы стать великим злом? — спрашивает все же Александр, глядя на поднимающиеся на фоне неба столбы дыма. То, что в этой жизни нет никакого права выбора, в этот момент осознается особо отчетливо. Может и есть шанс бороться с судьбой, но есть ли в этом смысл? Самым простым вариантом кажется броситься с этой самой стены вниз и умереть до того, как сделает что-то еще, принеся в этот мир очередную порцию боли и смерти. — Мы оба обречены, — уточняет Кирилл. — Я пройду этот путь с тобой.***
Пламя ада они делят на двоих, у каждого в глазах горит один и тот же всепожирающий зеленый огонь. Саша смотрит, завороженно любуется тем, как отражается напротив в зрачках дракона его собственный ад, смешиваясь с адом в глазах Кирилла. Они делят мысли на двоих, жизнь и судьбу на двоих. И Александр готов разделить с ним все. Выроненный из разжавшейся ладони черный клинок звонко лязгает о брусчатку, но этот звук быстро утопает в реве пламени вокруг. Только для Саши ни единый из этих шумов не имеет значение. Шаг навстречу Кириллу, и тот без слов понимает его порыв. Мгновение, окутанное пламенем и зелеными искрами, и перед ним уже не закованный в чешую дракон, а человек, пусть только и с виду. Его огненный ад внутри все еще так ярко чувствуется каждой клеточкой кожи. Кир улыбается трогательно нежно, когда Саша почти невесомо проводит пальцами по его щеке. Будто бы нерешительно, осторожно, но на самом деле для себя Александр уже все решил. И Кириллу ему объяснять ничего не нужно — он сам шагает ближе, чтобы сократить дистанцию и обхватить Сашу за талию, привлекая к себе. Целовать дракона ужасно горячо, легкие обжигает раскаленный воздух. Но Саша знает, что жар Кирилла никогда не причинит ему вреда. Так же как и его пламя, бушующее вокруг и пожирающее город. Пусть Александр никогда не хотел себе такой судьбы, но он уже ни о чем не сожалеет. Пусть его участь это стать палачом прежнего королевства. Но целовать Кирилла, стоя на руинах прежнего мира, дышать его огнем, жить его мыслями, кажется стоит того, чтобы рухнуть в ад и гореть там вечно. Столица в огне, небо в огне, мир в огне.