***
— Госпожа. — Шейх уль ислам поклонился. Весточка от него пришла ещё ранним утром, когда я выбившись из сил погрузилась в беспокойный сон. Нарин не стала меня будить, за что потом получила выговор от меня. — Зачем вы позвали меня, достопочтенный? — Поинтересовалась я, действительно не понимая, что за беседа нам предстоит и к чему эта вынужденная срочность. — Случится несчастье! — Воскликнул седовласый и нервно пригладил длинную бороду. — Сегодня наш повелитель, точнее Валиде султан от его имени попросила у меня фетву на казнь вашего шехзаде. Всё внутри болезненно сжалось и пульсировало. В голове будто что-то разорвалось. В горле образовался омерзительный комок желчи, мешая вымолвить хоть слово. Всё было ясно как божий день, Турхан решила действовать без промедлений. Пришёл конец нашему хрупкому перемирию. — Спешите, Айше султан, спасайте шехзаде! Казалось весь мир заволокла тьма, я не чувствовала ничего кроме холода. Могильного холода кладбища бросавшего редких его посетителей в дрожь. Приехав в Топкапы за считанные минуты не щадя лошадей, я столкнулась с молчаливой охраной. Аги не впустили меня внутрь, говоря лишь о приказе Валиде султан. Отчаяние вопило во мне сделать хоть что-то. Но что я могла? Благо со стороны сада ко мне выбежала Хюмашах. — Мама, Орхана увезли в Корпус янычар по приказу Турхан султан, его нет во дворце. — Спасибо, что сказала, Хюмашах. Я уже хотела сесть обратно в карету и направиться в Корпус, но ладонь дочери не дала мне сделать даже шаг. — Дайте слово, что вы спасете его! — Заявила госпожа, обеспокоенная положением своего младшего брата. — Я постараюсь. — Быстро обняв дочь, я всё же села в карету, приказав кучеру ехать к янычарам.***
Запах крови пропитывает пространство и всё во мне кричит, когда с первым вздохом я ощущаю как он прожигает легкие, дерет так, что слезы моментально накатывают на глаза. Толпа вооруженных янычар расступается, давая мне узреть страшную картину. Некто лежит лицом к земле в собственной луже крови и не подает признаков жизни. Я хочу думать, что это не может быть мой сын. Это ведь просто невозможно! Застываю в шаге от истерзанного ятаганами трупа и на секунду верю, что это не мой сын. Просто жестокое совпадение, тот же кафтан, те же темные волосы, та же фигура. Но ведь это не может быть он. Тело неподвижно лежит на кровавом песке и из какофонии звуков я вычленяю лишь один, звук падающих капель крови с сабель псов с перекошенными от ярости лицами. Их как собак натравили и те истязали бедного мальчика, пока тот в муках не отошел в мир иной. Какая страшная смерть… Думается мне и я валюсь на песок, ноги подкашиваются, становится тяжелее дышать. Нет! Подлая Турхан не могла нарушить их договор! Кости хрустят и надламываются, я хочу кричать от боли, но к сожалению ничего не чувствую. Меня охватывает лишь холод, когда я притягиваю мертвеца к себе и разворачиваю его лицом. Лицо чистое, белое, он будто просто спит и вскоре проснется. Но кровавые раны из которых всё ещё обильно струиться кровь лишают всякой надежды. Они были обречены, но я слишком поздно это поняла. Мои шехзаде — смертники в этой игре. Им уготована участь казненных, лишенных жизней детей и юношей. Поднимаю голову и прохожусь взглядом вдоль рядов бойцов, что безжалостно разорвали моего сына на части. Тут появляется она. Турхан. Идет вперед, ко мне с усмешкой на ядовитых устах, медленно крадется приподнимая подол своего красного платья, боится запачкать дорогую ткань о кровь наследного шехзаде. Не выдерживаю и смеюсь, громко, срывая голос, продирая глотку своим безумным смехом. Начинает тошнить от едкого аромата смерти. Прижимаю тело сына к себе сильнее и отрицательно качаю головой, с гневом смотрю на крысу. Слишком больно… Здесь тихо, мертвая тишина давит и пожирает всё внутри. Безмолвие кричит во мне: — Прости меня! Прикасаюсь к трупу с осторожностью, он всё ещё теплый, но слишком мертвый, чтобы оказаться живым. Мертвые наследники никому не нужны! От них нет пользы. Сжимаю мертвеца в руках сильнее, сдавливаю и не отпускаю, наклоняю голову к его лицу. Он — воплощение невинности и чистоты. Что я наделала? А что сделала Турхан?! Что ты сотворила с моим сыном, жестокая, самонадеянная, грязная дрянь? Окружающие слышат мой резкий, сквозь зубы удушливый выдох. Запрокинув голову к ясному небу я морщусь от горящей боли внутри себя. Шмыгаю носом и отчаянно мычу, мышцы рта не размыкаю, чтобы не дать крику вырваться наружу. Мою боль и скорбь по Орхану перекрывают перешептывания псов. Крыса Турхан по-прежнему молчит, наслаждаясь кровавым зрелищем. Они все смотрят на меня, я ощущаю как взгляды прожигают мою спину. Смахиваю слезы, остервенело царапая ногтями кожу лица, до крови. Где же чувство мести? Оно бы мне так помогло. Я бы сравняла корпус с землей, а Турхан закопала бы живьем, заставив её ощутить как черви жрут её плоть. Но я не хочу. Хочу только лечь рядом с сыном и вечно наблюдать за безмятежной полуулыбкой на его бледнеющем лице. Мой ангел… Весь мир тонет в моем вопле, когда трепетное сердце любящей матери разрывалось от боли. Всё обращается в пустое ничто.***
Не знаю сколько моё сознание путешествовало между мирами, но в конце-концов я оказалась в начальной точке. Открыв глаза не сразу понимаю, где нахожусь. Присматриваюсь и удивленный возглас оглашает пустые стены моей прежней квартиры. Неужели моё испытание закончилось? Верится в это с трудом. Жалею, что не спасла своего наследника и не смогла по сути изменить судьбу Айше султан, но сделанного не воротишь. Раз я вернулась, значит так надо. Всё равно я дала этой женщине другую жизнь, более сложную и опасную, в конце омерзительно горькую, но вместе с этим такую желанную. Интерес захватывает и я долго ищу историю Айше, в надежде увидеть там изменения от реальности. Смогла ли я изменить её хоть немного? Хасеки Айше султан. Родилась в 1613 году в Албании, о ней практически ничего неизвестно до непосредственного попадания в гарем. Её настоящее имя также неизвестно. Предположительно она попала в гарем в 1624–1625 годах. Там она прошла обучение и попала к юному султану Мураду. Айше султан являлась его законной супругой с 1634 года. Она была его единственной Хасеки, за всё время родила султану не менее двенадцати детей. Пережили младенчество из них только четверо. Исмихан-Кая султан, Хюмашах султан, шехзаде Орхан и Зейнеп султан. Примерно в 1637 году у Айше султан появилась её главная соперница — Турхан султан, мать султана Мехмеда IV. Именно она причастна к смерти единственного сына Хасеки, Орхана. Официально тринадцатилетнего юношу объявили подстрекателем к бунту против брата и казнили. Хотя, некоторые историки имеют теорию, что шехзаде был совершенно невиновен и по неопытности попался в ловушку коварной Валиде султан. Айше султан пыталась спасти сына, но не успела. Из достоверных источников известно, что над шехзаде издевались, долго били, а после этого целая толпа янычар зарезали его. По законам империи в подобного рода жестокости не было никакого смысла, это был исключительно приказ Валиде Турхан султан. Которая мечтала уничтожить соперника сына и его мать. За эту публичную казнь, Турхан султан прозвали Кровавой. Что касается Айше султан после смерти сына она долго страдала и вскоре умерла от сердечного приступа. Её захоронили рядом с её супругом — Мурадом Кровавым. Но на этом история не закончилась. Младшая дочь Айше султан — Зейнеп не простила такого оскорбления и с помощью народа и чиновников подняла восстание. Это было самое масштабное восстание за всю историю Османской империи и произошло оно в 1655 году. Люди ослепленные местью за погибшего шехзаде едва не разорвали Турхан на части, но по просьбе её сына султана Мехмеда её пощадили и заперли в Девичьей башне, где она провела восемь лет и скончалась от воспаления легких. По другим данным её отравили. Айше султан и её наследие оставили огромный след в истории Османской империи, показав всю жестокость того времени и собственную хладнокровность к врагам. Хасеки кровавого султана была умной, образованной и расчетливой женщиной, пусть ей не удалось возвести своего сына на престол, но тем не менее она стала одной из самых известных султанш не вошедших в «Женский султанат».