Когда тают миражи

      – Давно это с ним? – доктор Альбьери после осмотра Лукаса расположился в кабинете Леонидаса с саквояжем и толстым, наполовину исписанным блокнотом.       – Не могу сказать точно, когда это началось, – задумчиво почесал в затылке Леонидас. – Лукас залег после случая с выкидышем у Жади, а это было больше месяца назад. Я надеялся, когда эта взбалмошная девчонка ушла от нас, что ситуация улучшится, но стало еще хуже. Он окончательно выпал из реальности.       – Это похоже на депрессию, – заключил доктор, что-то активно записывая в блокнот.       – Альбьери, что мне с ним делать? Как вернуть к жизни? – допытывался Леонидас. – Может, нужны какие-то витамины или поездка для новых впечатлений? Или лучше нагрузить его работой так, чтобы некогда было даже вздохнуть, не то что слезы лить?       – Он проявляет агрессию по отношению к близким людям? – Альбьери не отрывал взгляда от листа.       – Спрашиваешь! – хмыкнул Феррас. – Он меня не переваривает. Хронически. С детства. Все делает мне назло, все!       – Я говорю о настоящем времени. Он кричал, кидался в тебя вазами?       – Вазами не кидался, – удивился Леонидас. – Но иногда покрикивает.       – У него бывают странные идеи, он ведет разговоры о том, что всем было бы лучше без него, или винит себя в грехах? – Альбьери выглядел так, словно собирает материал для статьи в научный журнал или наблюдает за подопытным мышонком.       – Именно, Альбьери, да! – подхватил Леонидас. – Странные идеи у него с того самого времени, как мы побывали в Марокко, и ты сводил его в дом к своему другу.       – Леонидас, я тут ни при чем, – отмахнулся ученый.       – Ну конечно, ни при чем! – недовольно фыркнул Леонидас.       – Боюсь, без помощи психоаналитика вам не обойтись.       – Что?! Зачем психоаналитик, мой сын не псих!       – А я и не говорю, что Лукас псих. Но такие состояния – не мой профиль, я даже не могу выписать рецепты на транквилизаторы.       – Транквилизаторы?! – ошалел Леонидас. – Нет уж, Альбьери, овощем я его делать не стану.       – Твое право, но положение может усугубиться.       – Ладно, я услышал твое мнение, – Феррас нервно расхаживал туда-сюда. – Я так понял, что кроме тоски его ничего не беспокоит, это уже вселяет надежду.       – Леонидас, депрессия – это болезнь!       – Болезнь от безделья! – процедил сквозь зубы бизнесмен. – Что ж, теперь я знаю, как привести его в чувство.       Попрощавшись с другом, Альбьери вышел за ворота его дома. Он достал записную книжку и еще раз внимательно перечитал сделанные заметки.       – Интересно, – проговорил доктор, – в какой степени Лео скопировал психотип своей матрицы? Грозит ли ему в будущем что-либо подобное?..              – Сынок! – с бодрым возгласом командира роты Леонидас распахнул дверь в комнату Лукаса. – Как настрой?       – Все хорошо, папа, – приглушенно прозвучало из подушки.       – Если все хорошо, тогда вставай, собирайся на работу.       – Нет.       – Лукас! – Феррас-старший присел на краешек кровати. – Я знаю, работа вылечит тебя. Когда голова и руки заняты делом, дурных мыслей не появляется, это я тебе гарантирую. Ты постепенно втянешься заново, будешь помогать мне налаживать взаимодействие с Европой…       – Папа, оставь меня.       – Нет, это не дело! – начал выходить из себя Леонидас. – Я понимаю, ты переживаешь из-за разрыва с Жади. Но все к лучшему, сынок. Посмотри, каким сделала тебя совместная жизнь с ней, а что бы было дальше?       – Я не хочу слышать о Жади.       – Вот это правильно. Вчера наш адвокат встретился с ней в университете, она подписала необходимые для развода бумаги. Скоро вас официально разведут, и ты вновь станешь свободным мужчиной и начнешь жизнь с чистого листа.       – Что?! – Лукас, до сего момента лежавший ничком, резко поднялся на подушках. – Как это подписала документы?       – Так же, как и ты. Ты что, не помнишь, как подписывал заявление?       – Я не знал, что это заявление на развод! – в ужасе воскликнул Лукас. – Ты подсунул мне его специально!       – Господи, Лукас! – испугался Леонидас. – Я ничего тебе не подсовывал, ты добровольно поставил подпись на разводных бумагах.       – Ложь! – вскричал парень так, как до этого не кричал никогда. – Это все ты, ты испортил мою жизнь!       – Лукас, немедленно прекрати истерику! – повысил на него голос отец.       Лукас вскочил с постели и стремглав кинулся вниз по лестнице.       – А ну, стой! – прикрикнул Леонидас сверху. – Если появились силы так скакать, значит, меня ты выслушаешь. Давай заканчивать этот детский сад, возьми себя в руки!       – Я всю жизнь только и слышу твои упреки! – продолжал неистовствовать Лукас. – «Лукас, не делай то, Лукас, не делай это! Будь таким-то и таким-то, вон, посмотри на Диогу, бери пример с него!» Не это ли ты мне говорил?       – Говорил и буду говорить! – разозлился Леонидас. – Твой покойный брат был намного разумнее тебя!       – Вот видишь, – затрясся парень не то в плаче, не то в смехе, – я пустое место для тебя. Я просто шел в комплекте с Диогу, понимаешь? Я невидимка, у меня нет ни лица, ни своего мнения, ни характера, ничего! Я не существовал для тебя как личность и в итоге вырос ничтожеством!       – Лукас! – запричитала прибежавшая из кухни Далва. – Успокойся, мой мальчик, давай я сделаю тебе чаю?       – И ты, Далва, тоже! – лавина гнева внезапно обрушилась и на нее. – Неправда, что ты одинаково любила нас обоих! Диогу был твоим любимчиком, ты во всем ему потакала, умилялась всем его выходкам, даже самым отвратительным, а меня ругала за малейший проступок!       – Матерь Божья! – перекрестилась Далва. – Сеньор Леонидас, а я давно говорила, что надо вызывать экзорциста!       – Далва, ну хоть ты не добавляй! – взвыл Леонидас.       – Смотрите вы оба! – раскинул руки Лукас, а затем обратился в сторону Небес, видимо, чтобы брат его услышал. – И ты тоже смотри! Моя жизнь ничтожна! Я потерял все: любовь, мечту, себя, и все это только благодаря вам!       – Молчи! Не смей! – Леонидас отвесил сыну знатную оплеуху.       – Я ненавижу вас! – буквально прошипел обезумевший парень. – Будьте вы прокляты, все вы.       Напоследок он резко сбросил со столика на пол фотографии – свои и Диогу. Стекло в рамках со звоном разбилось и разлетелось по полу мелкими осколками. Лукас выбежал во двор, намереваясь уйти из дома, но охранник попытался воспрепятствовать беглецу.       – Пусть идет! – крикнул ему Леонидас. – Пропсихуется – сам вернется.       – Сеньор Леонидас, да куда же он?.. – умываясь слезами, голосила Далва. – Лукас, постой, сынок! Лукас! Лукас!..       Крики Далвы постепенно потонули в городском шуме. Лукас шел по тротуару с видом сумасшедшего, а мимо него по дороге проносились автомобили. «Всего один шаг в сторону – и все закончится», – промелькнула мысль в голове. Он стал прикидывать, какого габарита должен быть автомобиль, чтобы смерть наступила сразу и, желательно, безболезненно. «Нет, я не смогу этого сделать, я слишком труслив. Для самоубийства нужна решительность, а у меня ее нет», – успокаивал сам себя Лукас. «Впрочем, что мне терять? Жади меня бросила, к музыке я больше не вернусь, к отцу тоже. Это единственный выход. Все закончится прямо сейчас», – подумал он.              – Сеньор Леонидас, сделать вам еще кофе? – хлопотала служанка вокруг убитого горем отца. – Может, стоит снова позвать доктора Альбьери или вызвать «скорую»? Вы так побледнели!       – Оставь, Далва. Я удивляюсь, как меня до сих пор не хватил инфаркт после всего, что случилось за последний год с лишним. Если бы я только мог знать, что ждет нашу семью, ни в какое Марокко мы бы и под пытками не поехали.       – А все эти женщины, – добавила Далва. – Жади и эта ваша Иветти. Все беды на земле от недобропорядочных женщин!       – Далва, ну хватит.       – Разве не они погубили Лукаса? Одна его околдовала, вторая ей помогала. Иветти было мало свести в могилу Диогу, упокой Господь его душу, она и до Лукаса добралась. Сеньор Леонидас, – вновь чуть не заплакала она, – зря вы его отпустили в таком состоянии!       – Не буду же я его ремнями к кровати привязывать! – возмутился Леонидас. – Лукас уже не маленький.       Его фразу прервал телефонный звонок. Феррас оказался у столика с телефоном в два прыжка.       – Алло! – еле дыша, произнес он в трубку. – Да, я Леонидас Феррас, отец Лукаса Ферраса.       – Пресвятая Дева! – воскликнула Далва, находясь в предобморочном состоянии.       – Как?! – прокричал Леонидас. – Я понял, я уже еду.       – Сеньор Леонидас… – дрожащим голосом сказала Далва.       – Лукас в больнице. В психиатрической!       – Что?!       – Он пытался покончить с собой, Далва. Я еду к нему.       

***

      Поздним вечером Иветти в одиночестве сидела перед телевизором и рассеянно переключала каналы. Деуза вместе с сыном переехали в более отдаленный район Рио – на этом настоял доктор Альбьери, Лауринда и Норма веселились в танцзале, а на Иветти вдруг нахлынул приступ тоски по старым временам, когда Лукас и Жади, такие юные и влюбленные, жили под ее крышей. В последние месяцы молодые супруги сильно отдалились от своей благодетельницы, не заходили и даже перестали звонить. «Не иначе как дурное влияние Львеночка», – с досадой подумала женщина. Звук дверного звонка заглушил бормотание телевизора.       – Львеночек! – ахнула Иветти, увидев, что на ее пороге стоит сам Леонидас Феррас. Вид у него был крайне горестный.       – Иветти! – тусклым голосом проговорил он. – С Лукасом случилась беда.       – Что?.. Как?!       Леонидас рассказал ей обо всем, что произошло в их семье за последнее время. Иветти слушала его, все больше и больше ужасаясь испытаниям, выпавшим на долю Феррасов.       – А врачи? Что говорят врачи? – обеспокоенно поинтересовалась она.       – Врачи говорят, что случай нетяжелый, но лечиться все-таки придется, если мы не хотим повторной попытки суицида. Я переведу его в надежную частную клинику, не доверяю я этим бюджетным мозгоправам!       – Что ж, это обнадеживает.       – Но если бы ты видела его там, Иветти! – воскликнул Леонидас и расплакался. Расплакался по-настоящему, как только может плакать мужчина и отец.       – Львеночек! – гладила его по волосам Иветти. – Прошу тебя, не плачь, я не могу видеть твоих слез!       – Это мое фиаско, Иветти, – корил себя Феррас. – Я не смог воспитать сыновей должным образом, не вложил в них то, что должен был вложить. Я чувствую себя таким виноватым перед ними!       – Не надо, не вини себя, это ничего не даст!       – Прости меня, Иветти! Я не должен был обвинять тебя в смерти Диогу, – сквозь рыдания произнес Леонидас.       Иветти невольно вздрогнула от его и слов и посмотрела на него каким-то новым, необычным взглядом.       – Я вырастил его во вседозволенности. Поощрял достоинства и не замечал недостатков, поставил его на пьедестал, и Диогу возомнил себя всемогущим. Иначе бы не уселся за штурвал вертолета без инструктора!       – Леонидас… – Иветти едва ли не впервые назвала его по имени.       – А у Лукаса, напротив, никогда не видел достоинств – одни недостатки! Я всегда все решал за него и хотел, чтобы он при этом стал взрослым. Ну не дурак ли я, Иветти?..       Иветти ничего не ответила, только с нежностью улыбнулась и погладила «Львеночка» по щеке, вытирая его слезы. В этот вечер воссоединились два любящих, хоть и очень гордых сердца.