***
Едва Дезиллюминационное заклинание прозвучало трижды, как они уже спешили по коридорам школы, перепрыгивая через две ступеньки на лестницах. Драко всячески старался направить их в туалет на втором этаже, но гриффиндорцы то и дело вырывались вперед, не видя друг друга, и, соответственно, не могли идти тесной группой. Задачка была из разряда «согнать в стадо кошек». — Где Снейп? — запыхавшись, спросил Поттер. — В Большом зале. Торчит на первом этаже — видимо, охраняет главный вход. — А рядом с туалетом? — пропыхтел Уизли, пока они сбегали по спиральной лестнице с такой скоростью, что кружилась голова. — Пока пусто. Здесь налево, — прошептал Драко. — Налево, Уизли! Они прокрались в коридор на четвертом этаже, а за углом, в дальнем конце, находился коренастый и сутулый — вероятно, от перенесенных за жизнь проклятий — Амикус Кэрроу. Уизли как раз завернул за угол, откуда ему отчаянно махала почти невидимая Грейнджер. Кэрроу не разглядел их прозрачные силуэты, но периодически останавливался, посылая в стороны «Фините Инкантатем». Заклинание со свистом пролетело рядом. Дезиллюминационные чары устояли. — Пойдем, — прошептал Драко, уводя всех на тайную лестницу за гобеленом. Однако спустя пару напряженных минут, когда они уже крались по коридору второго этажа к туалету для девочек, Драко понял, что к ним приближаются две точки. С разных концов прохода, неторопливо сходясь, шли Алекто Кэрроу и Деверст. — Стойте, — зашипел он. — Дальше нельзя. — Малфой, мы почти на месте, — прошептал Поттер. — Знаю, но, если пойдем дальше, нас окружат. Они подходят с обеих сторон. — Тогда куда? — вмешалась Грейнджер. — Мы прошли коридор, только там... — Но нас четверо, — шепотом заметил Уизли. — На нашей стороне эффект неожиданности. Давайте бросимся на Алекто, обездвижим и спрячем в туалете? — Уизли, я не буду рисковать... А затем одновременно произошло несколько событий. За их спинами Деверст повернул за угол. На карте черная точка с именем «Корбан Яксли» через портрет у башни Когтеврана зашла в переход, который вел точно вперед. Яксли, завидев Деверста в противоположном конце коридора, интуитивно крутанулся, взмахнув палочкой: — Фините Инкантатем! Красно-золотой луч полетел прямо в них. Среагировать вовремя успел лишь Поттер. — Протего! — закричал он, и луч света отрикошетил в пригнувшегося Яксли. — Это он! — взревел Пожиратель. — Это Поттер! Яксли повторил заклинание, а они вчетвером рванули назад по коридору, все дальше от туалета, в направлении узкого прохода — единственного шанса сбежать. — Сюда, сюда, — выдохнул Малфой, врезаясь в дверь. Та распахнулась, и они ввалились в новый коридор, а за их спинами пронеслось заклинание Яксли. — Колопортус! — задыхаясь, выдавила Грейнджер, направив палочку на дверь, и поспешила вслед за остальными по узкому коридору. — Куда он ведет? — заговорил Поттер в полный голос. — В подземелья, — ответил Драко. — Снейп еще в Большом зале? — Нет, похоже, ему сообщили, — Драко бегом свернул за угол. — Он в вестибюле у парадного входа. — Отлично, — ощерился Поттер. — Пусть попробует нас остановить. Драко показалось, он ослышался. — Поттер, ты совсем идиот? Снейп повяжет нас, не вынимая палочки. Он стал учеником Темного Лорда, когда ты еще не родился! За их спинами эхом разносились чужие шаги, а голоса Алекто, Яксли и Деверста смешивались в неразборчивый гомон. — Что делать, что делать, что делать, — лихорадочно повторяла Грейнджер. Мысль пришла к Драко порывом страха, который обернулся воодушевлением. — В мою гостиную! В слизеринскую. Там не будут искать. — Отлично, — прохрипела Грейнджер, и они кинулись в сторону подземелий. — Куда? — Сюда, — Поттер свернул налево. — Я... что? — Драко бросился вслед за угадывающейся фигурой Поттера. — Ты-то откуда знаешь, куда идти? Рядом истерично хохотнул Уизли: — Все потом! Совсем скоро они затормозили у хорошо знакомой Драко части стены. — Гидра, — произнес он, молясь, чтобы за прошедшие дни не успели поменять пароль. Каменная дверь отодвинулась, пропадая из вида, и Драко затопило облегчение. Держась за бок, в котором болезненно кололо от бега, он ввалился в гостиную, тут же уходя с дороги гриффиндорцев, не отстающих от него ни на шаг. Дверь за ними закрылась и обратилась в глухую стену. Троица сняла с себя заклинания, а Драко, тяжело дыша, стащил мантию. Он-то думал, что ткань не позволит свободно дышать, но воздух проникал сквозь нее безо всяких проблем. Накинув мантию на руку, Драко всмотрелся в нее повнимательнее. Он никогда не признался бы Поттеру, что не встречал еще мантии такого качества, а ведь в «Горбине и Бэрке» под мантии-невидимки отводился целый шкаф. Видимо, это совершенно новая модель. Возможно, они купили ее именно для этой своей охоты на крестражи. Переведя дыхание, Драко наконец-то осмотрелся. Он не думал, что обстановка настолько его ошеломит: на него нахлынуло какое-то горько-сладкое ощущение, да с такой силой, что остался осадок на языке. Его глаза обшарили диванчик в углу, то место, где они с Крэббом и Гойлом день за днем без энтузиазма — и успеха — просиживали за домашними заданиями, но в итоге заканчивали тем, что смеялись над учителями до боли в боках. Дальше — камин из темного камня с филигранной гравировкой, на который облокачивалась Пэнси, когда они впервые поцеловались на четвертом курсе. Драко помнил, как она смотрела на него из-под черных ресниц, будто знала все на свете, в отличие от него, но у Пэнси просто была такая манера. Ее губы были податливыми и мягкими, точно лепестки цветов, и в действительности ни один из них толком не представлял, чем они занимаются. Они оторвались друг от друга через пару минут и прыснули от смеха. С комом в горле Драко взглянул на свет, льющийся из череды широких зеленоватых окон. Однажды днем после первого экзамена С.О.В. он устроился под лучами солнца, проходящими сквозь толщу озера, на дальнем подоконнике, камень у которого был слегка изогнут, напоминая гамак. Под радостный гомон в гостиной Драко провалился в долгожданный сон. Никто не стал его тревожить. Тогда еще его заботили оценки. Эти отголоски нормальной жизни сейчас казались какими-то глупыми и нелепыми, как избитые сказки, что он читал в детстве. У Драко не получалось определить, в какой именно момент этот мир выскользнул у него из-под ног. Поначалу он обвинял во всем Поттера, в том же провале отца в Отделе тайн, но и прежде разве не было изменений? Да, оглядываясь назад, Драко видел знаки. Вплоть до конца четвертого курса родители писали ему дважды в неделю, держа в курсе последних новостей в Министерстве и в мире, и ставили его в известность, если собирались серьезно повлиять на финансовое состояние семьи. Но на протяжении пятого курса поток писем сократился до одного в неделю, потом — одного раз в две недели, в месяц. В них не говорилось ничего конкретного, а когда Драко вернулся в тот год на рождественские каникулы, родители заставляли его сидеть в комнате всякий раз, как в мэнор заявлялись другие Пожиратели. Он злился, что к нему относятся как к ребенку, пока однажды ночью не услышал доносящиеся снизу крики. В памяти не сохранилось, чем он объяснил себе происходящее, но, видимо, придумал какое-то оправдание, которое соответствовало предопределенной траектории его жизни. Должно быть, Драко убедил себя, что кричащий человек сам виноват, что он никогда бы не орал так, словно боится, потому что никогда не подвел бы Темного Лорда. Он ведь сын своего отца, а значит, бояться нечего. Гриффиндорцы тоже успели перевести дыхание. — У нас мало времени, — отметил Поттер. — Если они скажут Снейпу, что потеряли нас в подземельях, он может проверить гостиную. — В слизеринской гостиной же нет тайного выхода из Хогвартса? — спросил Уизли. — На случай, если бы вы поджали хвост и захотели сбежать. Драко не удостоил его ответом. Грейнджер хмурилась. — Из башни Гриффиндора можно было бы улететь на метлах. — Это нам, конечно, поможет, — отозвался Драко. — Откроем окно... — он лениво махнул рукой, — и затопим школу, почему нет? Поттер с Грейнджер отреагировали не сразу. Они разглядывали окна, будто и в самом деле обдумывали предложение. — Думаешь, здесь сильно глубоко? — спросил Поттер. — Свет доходит, — ответила Грейнджер. — А подземелья спускаются гораздо ниже. Проплыть придется не больше двух этажей. — Озеро можно пережить, — продолжил Поттер. — Водяной народ странноват, но в целом они неплохие. Гермиона, сможешь наколдовать дыхательный пузырь, как Седрик и Флер на втором испытании? По-моему, он чуть-чуть сложнее, чем уровень СОВ. — Дай-ка я проверю. — Грейнджер присела на подлокотник черного кожаного дивана, раскрыла сумочку и начала в ней копаться. — Погодите, — присоединился Уизли, — а как здесь все не затопить? Я, конечно, не против оставить слизеринцам сюрприз, но... — Мы не будем топить гостиную, — выдавил Драко сквозь зубы. — Не думайте ее испортить. Уизли глянул на него с легким удивлением, но промолчал. — Разумеется, мы не будем ничего топить, — отвлеченно произнесла Грейнджер, продолжая вытаскивать из сумочки книгу за книгой и чудесным образом проталкивая их обратно в маленький разрез. — Еще немного... ага, вот она! — Грейнджер выудила книгу «Чары для выживания в дикой природе». — Я отрабатывала пару заклинаний для С.О.В.... надеюсь, заклинание головного пузыря относится к тому же разделу магии. Пока она листала страницы, Уизли уселся на другой диванчик, шаркнув ботинком об огромный персидский ковер, застилавший почти всю гостиную. — Я все еще не могу понять, откуда они узнали, что мы здесь. — Ага, — откликнулся Поттер. Драко чуть отвернулся. Он знал, что к этому придет. Они обвинят его, скажут, что он выдал их Пожирателям, будь то по неосторожности или умышленно. А когда он попытается защититься, спросив, зачем ему вызывать Пожирателей, а потом помогать гриффиндорцам сбежать, они скажут, что он струсил точно так же, как на Астрономической башне. В ушах четко звучали слова воображаемого спора. Сердце забилось чаще, из-за одних лишь мыслей Драко вскипел и приготовился огрызаться. Но Поттер заговорил тихим, обеспокоенным голосом: — Я же больше не под Дозором? — Этого не может быть, — успокоил его Уизли. — Дозор снимают в семнадцать, это закон. Поттер выдохнул, и Малфой только тогда понял, что Мальчик-Который-Выжил считал, что сам навлек на всех опасность. Драко вспомнил абсурдный спор гриффиндорцев в Выручай-комнате, где каждый из них стремился надеть диадему и подставиться. Вспомнил страх и вызов на лице Грейнджер, когда она опустила артефакт на непослушные волосы. Он бросил на нее взгляд: гриффиндорка с энтузиазмом листала страницы «Чар для выживания в дикой природе». С книгой в руках она казалась спокойнее, чем была с самой свадьбы. Она ведь могла умереть в Выручай-комнате. Драко не понимал ее решения, почему она заставила себя надеть крестраж. С его точки зрения такое поведение свидетельствовало о том, что человеку незачем жить, но разве Грейнджер не ужасала мысль, что пострадают Поттер с Уизли? Если она так беспокоилась о них, разве не должна была оставаться живой, чтобы у ее друзей был шанс выбраться отсюда в целости и сохранности? Какой толк умирать за людей, которых любишь, если при этом ты отказываешься ради них жить? — Нашла! — Подняв голову, Грейнджер встретилась с Драко глазами, и он тут же отвернулся с колотящимся сердцем. Он знал, что ведет себя глупо, ведь она не могла догадаться, что он пытался постичь ход ее мыслей. Да даже если бы Грейнджер сама захотела залезть к нему в голову, Драко махом от нее отгородился бы. Белла назвала его самородком. Это воспоминание до сих пор согревало его, вызывало гордость. Когда вообще Белла одаривала хоть кого-то комплиментами? — Хорошие новости, — объявила Грейнджер, подскочив на ноги. — Это заклинание действительно относится к чарам чистого воздуха. Я так и думала. Поттер оторвался от карты Мародеров. — Гермиона, похоже, они сообщают о нас Снейпу. Тебе придется поторопиться. Воодушевление Грейнджер в тот же миг превратилось в явную нервозность. Она прикусила губу, втянула голову в плечи, крепко сжала палочку. Драко презрительно глянул на Поттера. Как глупо сообщать Грейнджер, что ей вдруг нужно уложиться в срок, когда она явно из тех, кто не блещет в стрессовых ситуациях. Драко показательно зевнул и со спокойствием обернулся на вход в гостиную. — Не говори глупостей, Поттер. С чего бы Снейпу сюда заявиться? Яксли даже не знает, что ты не один. Как бы ты вдруг попал в гостиную Слизерина? — Драко бросил взгляд на Грейнджер. — Нет, у нас полно времени, так что ты вовсю успеешь облажаться с заклинанием, Грейнджер. Получилось. Ее плечи слегка опустились, а взгляд стал сердитым. И страх ушел. — Я не «облажаюсь», — отчеканила она. — Вот именно, — поспешил на ее защиту Уизли. — Малфой, ты хоть раз видел, чтобы у Гермионы не получилось заклинание? — Ладно, ладно. Докажи. — Со скучающим видом Драко прислонился к колонне из известняка, выпирающей из стены, и скрестил руки. Грейнджер фыркнула, уложила книгу на спинку кресла и кончиком палочки вывела в воздухе какой-то завиток. — Энай. — И следующим движением нарисовала над собой идеальный круг, заканчивая заклятие. — Энацерус. И сразу же вокруг ее головы надулся прозрачный пузырь, плотный и переливающийся. Ее волосы туда не поместились, но, вдохнув, она торжествующе улыбнулась Драко. Он пожал плечами и протянул: — Всем иногда везет. Закатив глаза, Грейнджер повторила заклинание на Поттере и Уизли. Закончив, она подошла к Драко и вскинула палочку. Он не сдержался. Дернулся. Возможно, он никогда не сможет избавиться от инстинктивной реакции при виде вскинутой палочки. К досаде Драко, проницательные глаза Грейнджер задержались на его лице, затем скользнули на его правую руку, которая едва-едва дернулась к карману, где лежала палочка. Но она не подала виду, что заметила. — Готов? — ее голос отдался эхом внутри пузыря. Драко кивнул. Заклинание едва слетело с палочки, как Поттер сказал: — Нет, Малфой, я был прав. Они идут сюда. Они с Уизли уже были на ногах, пузыри, окружающие их головы, а также пузырь Драко раздували их лица, и вся гостиная блестела и искривлялась. Воздух внутри пузыря был прохладным и освежающим и легчайше двигался, как будто Драко оказался на улице ранним весенним днем. — Как скажешь, — он широким шагом подошел к окну. — Как именно вы хотите выбраться? — Заклятие исчезновения, — Грейнджер подхватила свою сумочку. — Страта дуо! Из стены тут же выросли ступеньки, ведущие к высокому подоконнику. — Наверх, быстрее! Поттер и Уизли взлетели по ступенькам, и, как только они все уместились на подоконнике, Грейнджер вновь взмахнула палочкой. Ступеньки с грохотом вошли обратно в камень. Теперь Драко уловил приглушенные голоса за пределами гостиной. — На вас заклятие исчезновения, — сообщил Поттер. — Я избавлюсь от стекла. Все ясно?.. Начали! Драко, Уизли и Грейнджер совершили одинаковые движение палочками. Вода за окном прогнулась, словно вокруг него разрастался еще один, но теперь огромный пузырь. Поттер пробормотал: «Диффиндо!» — и вырезал в окне большую квадратную дыру. Стекло с глухим ударом упало на подоконник. — Вперед, — поторопил он. — Быстрее. — Сначала карта, — Грейнджер сунула ее в сумочку, которой дальше коснулась палочкой, прошептав: «Импервиус!». Затем они выбрались из окна, спрыгнув в озеро. Их окружала вода, но заклятие исчезновения держалось, позволяя им отойти от замка. — Вингардиум левиоса, — послышался голос Поттера, приглушенный водой, и толстое квадратное стекло встало на место. Быстрое «Репаро», и края срослись, словно ничего не произошло. Поттер обернулся и кивнул. Драко вместе с Грейнджер и Уизли поднял палочку: вода ударила в окно гостиной, тотчас утянув их всех обратно к замку. В следующую секунду они уже плыли в противоположном направлении, изо всех сил толкаясь вверх. Драко оглянулся. Череда окон гостиной Слизерина светилась призрачным сиянием, играя тусклыми бликами на темной воде. Становилась лишь воспоминанием. Через минуту окон уже не было видно.***
Ту ночь они провели в горной пещере в окрестностях Хогсмида. Минус был в том, что пещера оставалась пещерой. Плюс: она была настолько большой, что Драко без труда притворялся, будто проводит ночь отдельно от гриффиндорцев. Те устроились с одной стороны костра, Драко — с противоположной. Они трансфигурировали камни в подушки, а листья — в одеяла. Ночное небо проглядывало сквозь вход в пещеру мазком звездной краски. Когда Хагрид выпустил их с территории школы через ворота лесничего, Драко собрался аппарировать как можно дальше, но Грейнджер настояла, что нужно остаться, ведь они знали, где здесь можно найти укрытие. А завтра, изменив внешность, она хотела спуститься за припасами в Хогсмид. — Тебе не кажется, что мы сильно рискуем? — высушивая мантию заклинанием, спросил тогда Поттер, которого еще потряхивало от холодной воды озера. — Здесь безопаснее, чем в других местах, — отозвалась Грейнджер. — Полно людей, нас не то что не заметят, даже не запомнят. Гостем больше, гостем меньше. — Ладно, — сдался Драко. — Но утром первым делом свяжемся с Орденом. Гриффиндорцы обменялись усталыми взглядами, но Драко их проигнорировал. Только устроившись на ночь в пещере, он понял, насколько вымотался. Трудно было поверить, что свадьба в «Норе» прошла всего лишь несколько часов назад. И все же, когда Драко лег и закрыл глаза, вместо того чтобы сразу провалиться в сон, он услышал шепот гриффиндорцев. Они, вероятно, посчитали, что сидят довольно далеко, но специфический свод пещеры перенаправлял Драко все звуки. — Если бы мантия была чуть-чуть побольше... — говорил Поттер. — Нам бы это сильно помогло. — Помнишь, как мы втроем под ней помещались? — прошептал Уизли. — На первом курсе она казалась огромной, — пробормотала Грейнджер. В ее голосе слышалась улыбка. «На первом курсе?» — подумал Драко, хмуро глядя в стену. За шесть лет мантии-невидимки превращаются в рухлядь. На сегодняшний день чары уже должны были наполовину расплестись, но, судя по состоянию поттеровской мантии, ее соткали будто на прошлой неделе. — Пока все идет неплохо, да? — продолжал Уизли. — Всего лишь первый день нашей миссии, а мы уже нашли крестраж. Если продолжим в таком духе, Сами-Знаете-Кто помрет к следующим выходным. По пещере разнеслись сдавленные смешки. — Жаль, что не достали клыки, — вздохнул Поттер. — Но мы знаем, где их найти. Если не получится с мечом, можно будет вернуться в Хогвартс или сообщить кому-нибудь из школы, что нам нужен клык. Двое других гриффиндорцев согласно что-то прошептали, затем последовала короткая пауза. Ее нарушил Уизли: — Слушай, Гермиона, я хотел... извиниться. То есть мы оба хотим. Мы не понимали, что для тебя значило Гавнэ... в смысле, Г.А.В.Н.Э. У Драко ухнуло сердце. Подслушивать враз расхотелось. Он не желал вспоминать ярость и презрение на лице Грейнджер, когда она требовала ответа, как он относился к Добби. Не желал думать о боли, которую заметил в ее глазах, даже блеск слез на словах, что проблемы эльфов имеют прямое к ней отношение. Всего лишь пару часов назад Драко плыл по озеру, убеждая себя, что ей никогда не было дела до того, называет ли он ее грязнокровкой или нет, что все сказанное им никак на нее не повлияло, так какая разница, что он там говорил. Он не хотел слушать дальше, но вопреки себе изо всех сил напряг слух. Грейнджер долго не отвечала, и Драко уже показалось, что он не расслышал ее слова. А потом она зашептала: — Не нужно передо мной извиняться. Я знаю, что вы обо мне беспокоитесь, дело не в этом. Я основала Г.А.В.Н.Э. не из-за того, как относятся ко мне или маглорожденным в принципе. Я основала ее, потому что мы все должны обращать внимание на то, как окружающие друг с другом поступают. И иногда мне просто хочется, чтобы вы отнеслись к этому хоть чуточку серьезнее, даже если... если это... — Если это Кикимер? — закончил Поттер. — Именно. С ума сойти, подумал Драко. До слез переживать из-за домашних эльфов. Он действительно помнил, каким был Добби до Хогвартса. Эльф носился по дому, заламывая руки, полировал поверхности и наказывал себя, и в детстве Драко это смешило. Его веселил и внешний вид эльфа с ушами как у летучей мыши, и кухонное полотенце в качестве одежды, и что домовику приходилось делать все, что приказывал Драко, какими бы нелепыми или обременительными ни были его запросы. Драко помнил, как заставлял эльфа играть с ним, когда Крэбба и Гойла не было рядом. Сам он притворялся героем, а эльфу отводилась роль страшного монстра, который вторгается на чужую территорию. А после неминуемой победы героя Драко придумывал для Добби задания, свидетельствующие о поражении зла: например, приказывал четыре часа сидеть в темном шкафу. Часа через два Драко проверял, соблюдает ли домовик наказание, просто чтобы упиться странным, невесомым ощущением собственной власти. Сейчас же эти воспоминания вдруг пробудили какие-то угрызения совести. Но Драко затолкал неприятные ощущения подальше. Ему тогда было лет семь или восемь. Откуда ему было знать, что эльф несчастен? Откуда ему было знать, что эльф вообще может быть несчастен? Если бы домовик не выказывал энтузиазма и услужливости, отец приказал бы отутюжить ему руки. «Ты серьезно, — раздался в голове гадливый голос, — собираешься посыпать голову пеплом из-за того, как обращался с эльфом в детстве?» Да и вообще, если он чувствовал себя виноватым из-за Добби, подумать только, что будет дальше? Переживать, что случайно отправил Кэти Белл в Мунго или отравил Уизли? Драко никогда не позволял себе зацикливаться на этих происшествиях — какой смысл в чувстве вины? Он знал, что они либо поправятся, либо умрут, и результат никак не зависел от того, чувствовал он себя виноватым или нет. Кроме того, Драко в то время беспокоился о собственной смерти. «У моих поступков были причины», — подумал он с оттенком праведного негодования. Должен ли он был испытывать чувство вины за то, что ценил свою жизнь выше? Неужели люди вроде Грейнджер хотели, чтобы все падали ниц друг перед другом, никогда не думая о себе? Не потому ли она напялила на себя диадему? Драко зажмурился крепче, за веками вспыхнули странные тени из многоугольников. «Очисти разум», — произносила Беллатриса, обучая его окклюменции. Избавься от всего. Закройся от мира, чувства вины, сомнений, стыда. У Драко получилось очистить голову от всего, кроме одного образа, никак не желавшего пропадать. Лица Грейнджер, когда она венчала себя диадемой, испуганного, но вызывающего.