Старшая школа Куротосиро

      Часто говорят, что противоположности притягиваются. Солнце и луна, ночь и день, тень и свет. Совершенно разные люди могут стать друг для друга идеальной половинкой, заполнить ту пустоту в душе, наконец помочь выбраться в люди и побороть все их страхи. Однако легенды про инь и ян это лишь романтизация, если говорить об отношениях между людьми. Противоположности начинают стираться друг о друга, пытаясь стать ближе, постепенно уничтожая сами себя изнутри. И после таких «отношений» остается разбитый человек, не видящий смысла в новой любви. Чудеса в нашем мире случаются редко, надеяться на второй, более удачный шанс, который дарует судьба — глупо.       Человеком, мыслящим так и была Осаму. Осаму Дазай — семнадцатилетняя ученица школы Куротосиро, совершенно потерявшая смысл существования и старающаяся как можно скорее покончить со своей жизнью. К счастью или нет, но у нее это не выходило, поэтому девушка ходила мрачнее тучи, в бинтах и пластырях. Пожалуй единственная, кто не боялась к ней подходить и даже давать подзатыльник — ее вроде-как-подруга Чуя Накахара и по совместительству староста класса. До жути правильная и очаровательная.       Правда, про свою красоту рыжая слышала от приятельницы только в негативном ключе. «Такая безупречная, аж смотреть тошно» «Как тебя еще не изнасиловали, держа за твои блестящие патлы? Может подрежешь хоть чуть чуть?» «Ты носишь такую одежду, специально для парней как будто. Или для учителей».       Обижаться на такое девушка и не думала, ведь прекрасно видела легкий румянец, чувствовала пожирающий взгляд на уроках, слышала возбужденное дыхание после них. Дазай не любила Накахару, но и не хотела, чтобы та принадлежала кому-то и любила кого-то еще, кроме нее. Да и недовольства рыжеволосая не испытывала, тая в теплых объятиях и покорно размыкая губы в поцелуе, позволяя юркому языку проскользнуть внутрь.       Вот и сейчас ничего не меняется, девушка с серьезным видом подходит к однокласснице, держа в руках папку с бумагами, и упирается кулаками в бедра. — Осаму, когда ты сдашь все справки? Уже которую неделю задерживаешь!       Шатенка поднимает пустой взгляд, но не привлекательную подругу, а на парня, зачем-то роящегося в рюкзаке. Соизволила ответить она только когда тот ушел, закрыв за собой дверь. Тогда карие глаза блеснули каким-никаким интересом, но похоже совсем не к экскурсии. — Справки говоришь, — задумчиво тянет суицидница, приставляя палец к губам. — Я все равно не поеду туда, мне незачем их сдавать.       Чуя уже даже вскинула брови, чтобы начать возмущаться, но прервалась, оказавшись на учительском столе. Она даже не думала, что Дазай такая быстрая, на физкультуре еле тащится. Однако девушка размышляла недолго, тут же вспыхивая и удивленно пиская, чувствуя холодные пальцы под юбкой. Староста хватается за чужую ладонь, удерживая, и немедленно натыкается на холодный взгляд. — Ты хочешь здесь? — шипит Накахара, пока Осаму тянет за светлые пряди и кусает ее под челюстью. — Еще не все ушли! — А мне должна быть разница?       Рыжеволосая замолкает, опуская глаза. И правда, если их кто-то увидит, то репутация испортится только у хорошей девочки-умницы, а не у маниакальной на вид шатенки, ведь про нее уже давненько ходят разные слухи. И не удивительно.       Пальцы все же скользят дальше, гладят по внутренней стороне бедра и слегка давят, вынуждая развести ноги пошире. Дазай опускается на колени и задирает клетчатую юбку выше, заставляя свою одноклассницу чуть ли не задыхаться от смущения. Черные ноготки касаются девушки сквозь ткань белья и та сильно вздрагивает, цепляясь руками за край стола. — Ты намокла, — почти безэмоционально отмечает шатенка, подцепляя кружевные трусы и отводя их в сторону, продолжая бесстыдно разглядывать свою любовницу. — Прекрати говорить такие смущающие вещи, — судорожно шепчет Чуя, отползая по поверхности дальше и поднимая ноги на нее.       Осаму же садится на стул и, опрокинув старосту на спину, снимает мешающуюся нижнюю часть одежды, двумя пальцами раскрывая половые губы. Рыжеволосая сдавленно стонет, закрывая рот ладонью и смыкая зубы на коже. Только бы из не услышали, боже! Две девушки занимаются непотребством прямо на столе учителя в классе, как же родители будут недовольны!       Карие глаза все также не выражают ничего, да и суицидница ничего не говорит, поглаживая пальцем дергающееся отверстие, но не входя внутрь. Она знала, как довести партнершу до исступления, заставить встать в коленно-локтевую прямо на парте и попросить позволить кончить. Наверное, никто не знал эту сторону отличницы. Никто бы и не подумал, что вспыльчивая, но одновременно такая ангельски хорошая Чуя будет выгибаться под ласками девичьих рук и чуть ли не хныкать от нетерпения, двигаясь на встречу. — Хочешь меня? — мягко спрашивает Дазай, задрав белую рубашку и ведя языком от пупка до лобковой кости. — Д-да… — Я не услышала. Наверное, нет?       Староста стискивает зубы и закрывает лицо руками, не в силах смотреть на шатенку между своих ног, довольно громко заявляя: — Блять, я хочу, чтобы ты трахнула меня своими пальцами. Достаточно прямо, стерва? — Хм.       Рыжеволосая дергается, когда влажный язык начинает скользить по коже, когда чужие зубы прикусывают клитор, когда тонкие и на вид хрупкие пальцы все же толкаются внутрь, сгибаясь. С ее губ слетает протяжный стон, а глаза закатываются. Таких ощущений она не испытывала довольно давно, шатенка почему-то стала более сдержанной. По телу проходит крупная дрожь и староста облегченно вздыхает, стараясь глотнуть побольше воздуха, от чего легкие начинают болеть.       Осаму отстраняется садясь на край стула и наблюдая за действиями любовницы. Та еще не настолько пришла в себя, чтобы прикрыться, поэтому был открыт отличный вид на ее не самую скромную часть тела. — Эй.       Чуя кое-как поднимается, затуманено смотря на подругу. — Не хочешь доставить и мне удовольствие?       Суицидница приподнимает юбку и раздвигает ноги, выжидающе глядя на девушку. Повторять дважды не нужно, Накахара почти мгновенно рухает на колени перед ней, держась за чужие бедра в повязках. Короткие ногти, тщательно выкрашенные мамой в персиковый, цепляются за бинты в попытке удержаться и не упасть.       Староста оставляет светло-красный след от засоса на бедрах, прикусывает и оттягивает кожу, оставляя метки, которые и так никто не увидит. Она лижет прямо сквозь ткань, что, впрочем, приносит ощущения ничуть не тусклее, и заставляет шатенку вздрогнуть, нетерпеливо пробравшись руками под рубашку и скрутив собственные соски.       Староста так сильно держится за ноги Дазай, пока оттягивает одними губами складки кожи, что под бинтами точно останутся маленькие полумесяцы, которые непременно напомнят шатенке о недавнем бурно проведенном времени. Суицидница наматывает рыжие локоны на кулак, почти вжимая любовницу в себя и жмурясь от ощущения горячего языка внутри себя, скользящего по сокращающимся стенкам. Девушка дергается, расслабляясь и нагинаясь к однокласснице, встречая ее губы своими. Брезгливости от собственного соленого вкуса Осаму не испытывала, напротив вгрызалась в Накахару поцелуем, желая стереть свой запах, чтобы остался лишь ее. Обе тяжело дышат, но на передых времени нет: слышатся шаги.       Староста сиюминутно подскакивает, выпрямляясь, и каблуком туфель закидывает белье глубже под стол, не дай Ками-сама увидят! Шатенка не так напряжена, так что попросту подходит к своему месту и продолжает собирать вещи. — Девчат, вы мою тетрадь не видели?       Парень заваливается в класс уже готовый осмотреть все, что можно. — Нет. Идем, Чу-тян       Рыжеволосая испуганно косится на учительский стол, но послушно позволяет вывести себя из класса, молясь всем известным богам, только бы одноклассник не заглянул туда!       Парень густо краснеет, когда вместо тетради находит чье-то кружевное белье, но не придумывает ничего лучше, кроме как вернуть его туда, где было. Не будет же он спрашивать старосту, а не ее ли это? Нет уж, лучше замять и забыть это все…