Немного огня

Он привык. Привык быть покорным. Привык терпеть. Привык безропотно принимать любого, под кого его укладывают. Привык, потому что точно знал, что другого и не достоин. Все, что с ним происходило последние десять лет было следствием его трусости, слабости. Только он сам виноват в происходящем. Ненависть стала лучшей его подругой. Он ненавидел себя истово, до безумия. Иногда его захлестывали такие приступы злобы, что не было сил терпеть. И тогда он делал все, лишь бы избавиться от пожирающего чувства. Он хамил, отказывался покорятся, лез в драку, однажды залепил пощечину клиенту, а в другой раз чуть не спалил всех вместе с собою. Все что угодно, только бы темная магическая плеть вышибла весь дух, ослепила яростной болью и подарила короткий миг бесчувствия. Его не трогали до последнего. Весь дом держался только на нем одном. Редкий, почти бесценный он стоил баснословно дорого. Бей слуг, круши все вокруг, перебирай клиентами - все, что угодно, ты дороже денег. От того и терпели выходки, а когда наконец удавалось довести, зацепить били так, что потом неделями лежал под стазисом и дурманом. После успокаивался, ненависть его оставалась тлеть черными угольками, до следующего приступа. И сил не было прекратить. Затянуть удавку на шее, вонзить нож, утопиться - трусость и жажда жить были мучительнее ненависти к себе. Иногда он мог схватить в камине горящую головню, или выплеснуть на себя масло из лампады. И мир становился ярче, четче. Тело буравила боль, но внутри все затихало и дышать становилось легко и привольно, почти как раньше. Раньше… что было раньше он забыл. Заставил забыть. Никогда не искал побега или иного, более щадящего для себя пути. Не достоин. Не заслужил. Первые года, еще не спалив себя до конца, он иногда с теплотой думал о том, что его семья, там в светлых землях, считает, что он умер, ушел достойно. Потом уже эти мысли стали одними из самых мучительных. И он заставил себя забыть, как звали его братьев, его сестер, его мать и отца, какое гордое имя нес его клан и как звали его самого. Он ненавидел не только себя. Чуть меньше он ненавидел хозяина, клиентов, слуг. Всех, кого знал и кто хоть как-то был рядом.И ненависти своей не скрывал никогда. За что и прозвали Манулом. На севере Манул был крупнее и злее своих южных сородичей, в холодные зимы мог пробираться в дома, таскать мелкий скот, иногда охотился на детей, забредших на его территорию. И поймать его было сложно, редко он попадался в руки охотников. И почти никогда его не могли взять живым. Заклинания его не брали, а в бою дикий кот дрался отчаянно и храбро, так и выбора не оставалось - только убить. Прямо как и светлый эльф, попавшие в плен. Никто не оставался в живых. Или провоцировали и дрались до последнего или сами себя ножом ли, веревкой ли - не важно, важно - что не оставались они у темных. А он остался и казался таким же опасным, непонятным, как и дикий лесной кот. Манул. И жил бы так, тянул года, пока его не убили или не продали какому-нибудь знатному садисту на расправу. Но случился Нарв. Имя его запомнилось, только потому ,что хозяин его долго торговался, и каждую фразу начинал: “Нарв, это просто невозможно!!!” Этот старый темный не смог выторговать его честно. То ли и вправду денег у него столько не было, то ли терпение закончилось, а скорее всего, зная здешние повадки и не собирался он его выкупать. В конце концов, что уездная знать могла сделать против столичных придворных кланов? Ничего. Увез он силой, только бросил в разгромленном зале небольшой мешок серебряных и увез. Манул ожидал всего, но не этого. Не думал он, что встретит еще одного светлого, никогда не рассчитывал попасть в гарем, хоть и звали его регулярно. Манили добрым словом и щедрыми подарками. А решилось все так. Только войдя в зал, он почуял мгновенно второго. Просто понял, что здесь есть такой же как он. Только сильнее. Веяло от него магией. Он светился силой, и ничто не могло это скрыть. Ни богатый гаремный наряд, ни длинные волосы, ни мягкие черты лица. И спокоен был так, словно не сидел посреди темной орды, а среди своих… Манул старался не смотреть, но это было слишком сложно. И рядом темный - новый князь этой проклятой земли. Такой же сильный и уверенный. В супруги себе, значит, взял. Зачем? То, что его подарят не стало сюрпризом. Слышал разговоры, пока его долгие недели везли с северной окраины в столицу. Нарв оказался настоящим скупердяем и не стал разоряться на переходы. Но вот, кому - это было неожиданно больно. Этот незнакомый светлый вперил свои глаза и смотрел, смотрел. А внутри все горело огнем ненависти и стыда. Быть среди темного отродья, терпеть от них пытки, избиение, грубый трах - мелочь по сравнению с этим взглядом. Не нужно ни защиты, ни жалости, ни сочувствия. Это так невыносимо больно, хочется спрятаться, убежать, умереть… Не спал. Ждал, что его позовут в спальню к ним. Прикажут лечь, встать, нагнуться и раздвинуть ноги или открыть рот. Ждал и страшился, унизиться и увидеть унижение другого. Ждал, хотел, жаждал до дрожи в руках и захлебывался от животного страха. Не позвали. И утром к нему никто не пришел. Терпения и так не было, а стало еще невыносимее, он метался из угла в угол богатой гаремной комнаты и не мог найти себе места. Когда за ним пришел личный поверенный уже и дышать было больно. **** Люций разглядывал подарок перед собой. Тот стоял низко опустив голову, завесившись темными волосами. Худой, с нездоровым цветом кожи, испещренный шрамами. Вчера в плохо освещенном зале он выглядел намного лучше. Рядом Кхас, хмурясь и с плохо скрываемым отвращением смотрел, кусая губы, видимо все никак не решаясь, говорить или нет. Все таки, не смог смолчать и аккуратно, будто боясь испачкаться обошел светлого раба, склонился к самому уху: - Вы уверены, что хотите взять его компаньоном? Может… Но, что может, Люций не стал дослушивать, отмахнувшись. И так понятно, что какой из него компаньон… - Где ты жил раньше? Ни как зовут, ни сколько лет. Все второстепенно. Откуда он взялся такой? - На севере. Далеко, ваша светлость, - голос хриплый, надтреснутый. - М-м-м, - Люций нахмурился. Что теперь с ним делать? Если болен чем? Все ли у него с головой хорошо? Жить светлому среди темных тяжело. А уж рабом и подавно. На сломленного он не похож, хотя кто его знает. Обычно, сами светлые в плен не сдавались. Ритуальный нож в сердце, или яд помогали избежать позора, а некоторым семьям давали повод для гордости. И сами светлые в плен не брали, милостиво убивали. - Как ты попал к темным? Люций поднялся с места, сделал пару шагов, заставляя раба поднять голову. Внимательно вгляделся в лицо. Не знал он таких. Даже отдаленно никого не напоминал. Может из простых? Нет у него знатного рода? Если бы из вящей* семьи, то смог бы узнать точно. - А как вы здесь оказались? - светлый смотрел спокойно, только высвободил из пальцев Люция подбородок. Кхас дернулся: - Помни свое место!.. - Погоди, - Люция не задело, - меня отец продал за спорные земли. - И кто твой отец? - раб внимательнее стал вглядываться, словно что-то выискивая. - Светлый князь. - Князь? И как давно светлое княжество стало торговать своими князьями? - А как давно ты здесь, если не знаешь, как выглядит младший из княжичей? - Десять или одиннадцать лет, я не помню. Продолжал стоять близко, смотреть и раб не отводил взгляда, все еще ища и не находя чего-то в чертах Люция. - Как тебя зовут? Из какой ты семьи? - Называют меня здесь Манулом. А прежнего я не помню. И вспоминать не хочу, - все таки не выдержал, сдался пожирающему внутри огню и опустил голову, прячась в длинных волосах. Люций отступил на шаг. До него будто эхо донеслась чужая боль и словно из пустоты пришло знание: пленный, который не смог расстаться с жизнью. Но не солдат. Такие не служат. Что-то… все хотел схватить, разглядеть кто он на самом деле, но не получалось, только темнота и отголоски чужой муки. - Скажи мне только чей ты, - ласково попросил он, - посмотри на меня. Разве я лучше тебя? Я пытаюсь понять… Манула грызло и грызло, выкручивало, заливало расплавленный метал в сердце, загоняя иголки под ногти. Все вокруг темнело, дышать становилось все труднее. Но что-то внутри подчинилось природному светлому князю, той силе, что в нем таилась и Манул ответил: - Из ведунов я. Набег был. В лесу меня взяли. А я... Люций до крови закусил костяшку пальца. Из ведунов… Повернулся к Кхасу: - Прикажи ему слуг выделить, покои рядом с моими. Есть у меня компаньон. Прикажи, пускай достанут священное светлое Древо и установят у него в комнате, там, где он сам покажет. И лекаря. Из моих земель. Пускай ведут переходами, чтобы ночью уже был здесь. А Манул уплыл в водоворот ненависти и боли. Стыдное признание кем он был и что предал выпило все силы. Если б он мог сейчас, то умер бы. Уже и не страшно, после того, как природному светлому князю рассказал, кто он на самом деле. Позор этот и кровью не смыть. Люций подхватил, уложил на свою кровать и остался рядом. Ведун. Ведун в темных землях. Да еще и такой сильный… Ведун для светлого князя дороже отца, матери, дружины, сыновей. Ведун и неурожайный год предскажет, и кто из соседей войной собирается, а кто из ближних нож за спиной прячет. Убережет от неверного шага. А если случится беда какая себя отдаст, только бы его князь цел остался. Сильный ведун - это редкость. А Этот Манул должно быть сверх меры силен, раз выжил между молотом и наковальней. Магия в ведунах живет чистая и сильная. Обычному эльфу нужны заклинания, магические пассы, обереги, заговоренные вещи, чтобы магию из себя вытащить и направить в нужное русло, ведунам ничего этого не нужно. Они умеют видеть магию, слышать ее, быть ею. Магия любит жизнь, бережет своего носителя всеми доступными способами. Но иногда, это оборачивается бедой. Если ведуну плохо, горе у него сильное, или случилось что, а он себя виноватым в том считает, магия начинает пожирать его, съедать изнутри. И чахнет тогда, не пьет, не ест, сам себя калечить пытается, магия того требует, а он ей противиться не может. И убить себя не может, магия не дает, но и жить не может - тоже магия не дает, наказывает. Сейчас нужно всеми силами показать Манулу как он нужен. А он и правда нужен. Здесь, в змеином гнезде, преданный светлый ведун - спасение и надежда. Как хорошо, что темные не отличаются тонкостью восприятия и магическим мастерством. Если кто из них и одарен силой, как Крас например, то это голая, грубая мощь, которой пользуются без ухищрений, как топором или мечом. Рубят, стараясь вложить побольше в удар и все. Нет у них ничего и никого подобного. **** Крас долго думать не стал и отправился к рыжему Рауду на следующий день после застолья. С Нарвом все решилось, оставалось только дождаться печальных вестей. Теперь нужно было заняться остальными. Кого, как Нарва убить, а с кем-то и сторговаться. Рауд встретил в своей привычной манере. Как дорого друга, практически брата. Не стал держать в общем зале, провел в личные покои, долго показывал новых мальчиков, предлагал девушек. Крас только качал головой и улыбался. Пока собирали подносы полные еды и выставляли их перед ним, молчал. А оставшись с Раудом один на один, заговорил: - И как тебе в гостях у старика Бруна было? - А что ж плохого? Он расстарался, - беспечно пожал плечами рыжий. Только вот Крас заметил, как рефлекторно дернулась его ладонь. - Да? Так ты уже рассчитался с ним? Долг отдал? Рауд вспыхнул, на серой коже разлился чернильный румянец. От напускной беспечности не осталось и следа. Теперь перед Красом оказался очень злой и нервный темный. Оскалился, выставляя длинные клыки, глаза вспыхнули темным огнем: - А ты что, - зашипел, - за меня расплатиться решил? Силенок то хватит. Ох, как попал! Наступил на больную мозоль. Прижал рыжего мерзкий старикашка. Интересно, что стребовал? - Хватит. Расплачусь. И даже больше, - спокойно отпил из богатого узорчатого кубка. Под пристальным и враждебным взглядом устроился удобнее на подушках. Все таки лучше в главном зале, на стульях и за столами, чем сидеть на полу. - И что взамен возьмешь? Мне из одной кабалы в другую лезть? Потом ты с меня требовать станешь? - Нет. Я тебе дам. Много дам. Заберешь себе его род. Деньги его. Гарем его. Земли его. Все твое будет. Они буравили друг друга взглядами. Крас наслаждался моментом. Он ни капли не сомневался, что рыжий не выдержит. Нет выхода просто. А Рауд лихорадочно соображал, что делать. Он не верил новому князю. Сам рассчитывал занять его место. Ради этого и засунул голову в петлю к Бруну. Не хватало у него магической силы, взял в зарок, а отдать не смог. Думал князем станет, придумает что-нибудь. Откупится в конце концов золотом. Но не вышло. И оказался в ловушке. Хорошо, что об этом мало кто знал. Не ясно, как Крас проведал. Нечем было рыжему расплачиваться, а когда темному нечем платить за магию, приходится отдавать себя самого. И нельзя ничего сделать. Убьешь заимодавца, магия посчитает тебя предателем и уничтожит магическим откатом. Попытаешься обмануть - будешь размазан отдачей. Нет у тебя силы, отдавай - или деньгами, или жизнью, или самим собой. Или кто-то может уплатить за тебя, чистой магией. А там уж как с ним договоришься. - Что взамен? - Ровным счетом ничего. Мелочь, - Крас улыбался, а глаза оставались холодными, - клятва верности. Протянул руку раскрытой ладонью вверх, над которой вспыхнул и заплясал чёрный огонёк: - Я предлагаю один раз и сейчас. Нет, так нет. Много с тебя не возьму взамен. Клятва в вечной верности и все. Взгляд Рауда заметался. С него уже требовали долг. Дали срок неделю. На вчерашнем сборе, как раз намекнули, что срок подходит к концу. Идти рабом, отдавая весь свои дом и все свое имущество, никому не хотелось. Он поставил все на карту, надеясь магией склонить чашу весов в свою сторону, но проиграл, Крас и правда оказался слишком силен. - Обещай не убивать, и не требовать с меня уплаты. Я тебе ничего не должен, - но просто так из одной петли в другую лезть не собирался. Если Крас пришел к нему, а не просто перекупил долг у Бруна, значит у него есть большой интерес. - Не убью, и ты мне должен не будешь, если принесешь мне клятву в вечной верности. Родом своим поклянешься. И когда позову тебя, не откажешь, а пойдешь за мной. А я тебе отдам весь дом и весь род Бруна и все что ему принадлежит. - А Сварг? - во рту у Рауда пересохло, он не мог отвести взгляд от черного огня уже во всю разгоревшегося на руке князя. - Сварг не твоя забота. Ну, так что? Даешь клятву? - Даю, - и дрогнувшей ладонью накрыл темный огонь, чувствуя, как магия прорастает через его руку, выжигая каленым железом внутри него слова клятвы, послушно их повторил, скрипя зубами от боли. Краса будто стрела огненного бога пронзила в руку, на которой плясало пламя клятвы. Сам не понимая, что с ним происходит, не подал виду, принимая зарок от Рауда. Его плечо нарывало, горело огнем. С трудом сохраняя лицо, дождался, когда магия вокруг стихнет, быстро распрощался и буквально сбежал. Боль его не отпускала. Он в бешеном скачке пронесся по улицам, бросив далеко позади собственную стражу, влетел в замок и рухнул со своего коня в одно из стойл, успев только накрыть все отводящим глаза мороком, раздавив в здоровой руке заговоренный стеклянный шарик. Тяжело дыша вперился почти невидящем взглядом в доски потолка, пережидая приступы жгучей боли. Его руку выламывало из сустава, огонь жег все больше вверх, к шее, затем в голову. Не выдержав пытки, Крас отключился. А придя в себя еще долго лежал, гадая ,что это сейчас было. На дрожащих ногах поднялся, радуясь, что полог морока еще не успел рассеяться. С трудом заставил себя выпрямится, расправил плечи. Никому нельзя показывать, что что-то случилось. Никому. Сожрут. Сразу накинутся и разорвут на куски и растащат по норам. Так и дошел через силу до каменных ступеней центрального входа. Но подниматься по ним не стал, обогнул, прячась в тени стены, нажал на выщербленный кирпич в кладке и провалился в проход. Съехал быстро по скользкому, каменному желобу. Привычно и ловко встал на ноги, оказавшись в черноте подземелья. Заклинанием света пользоваться не стал. Мозгов хватило, что приступ как-то связан с магической клятвой, решил поостеречься. Нашарил на полу, в стороне от желоба, почти в самом углу огниво и промасленный факел. Не без труда зажег огонь, чувствуя, как ноют измученные мышцы в руке. Рассекая темноту горящим факелом устремился вниз, по бесконечным переходам и лестницам. Собственно и свет не так уж и нужен был, зажег его скорее для собственного успокоения. Как нашел он этот проход лет, в одиннадцать, так и дня не проходило, чтобы он сюда не наведался, знал все уголки, переходы, холодные галереи и каменные мешки-тупики. Исследовал все. Вышел, наконец, к тяжелой деревянной двери. Клыком порвал себе кожу на пальце, мазнул по полотну кровью. Дверь растворилась, открывая старый кабинет заставленный шкафами полными книг и свитков. На большом рабочем столе вспыхнула магическая свеча, освещая раскрытый древний фолиант. Крас сел за стол, перед этим закрепив факел на стене напротив. Пролистал страницы, раздумывая, будет ли тут нужное. Через час поднялся за другой книгой. Свою собственную магию еще опасался применять, потому обходился без нее. Пробыл долго, так ничего и не найдя, отправился наверх, опасаясь привлечь внимание долгим своим отсутствием. Решил вернуться завтра и продолжить поиски. В конце концов эта небольшая библиотека его никогда не подводила. Да он собственно всем был ей обязан. Именно здесь он нашел ритуалы, с помощью которых увеличил свою магию. И даже больше. Именно отсюда он узнал, что бесконечным источником силы может стать супруг - светлый природный князь. Научился, как выбрать себе такого супруга, что сделать, чтобы пить и пить его магию, а потом как ее накапливать и хранить в себе. И многому еще, чего никогда бы не узнал.