~~~
Он кружил вокруг демона, преклонившего колено. Опять. В который раз, принесшего ему дурную весть. И единственное, что сейчас спасало демона от неминуемой расправы — принадлежность к нему самому. — Скажи мне, Винчесто, — демон резко схватил коленопреклоненного за волосы, разворачивая его лицо и цепляясь за подбородок когтистой рукой. — Каким образом ей опять удалось в первой половине слушаний склонить на свою сторону всех присяжных? — Мессир, Советник Рондент оказался не так подготовлен как Серафим. Она держала в рукаве информацию… — И каким же образом она смогла её заполучить, — Сатана дернул рукой, сильнее натягивая волнистые волосы Адмирона. — А мои демоны всё пропустили? — Мессир, я подозреваю, что так же как и всегда. Её дар убеждения. Она с легкостью сломает любого… — Жалкие ничтожества, — Сатана выпрямился, выпуская волосы демона, и смахивая на пол вырванные пряди. Сатана сделал круг по своему залу. Ломает. Кого она там может сломить, безродная шавка, вылезшая на арену благодаря прыти в холодных постелях. Серокрылое ничто, возомнившее себя полубогом. Однако, это ничто уже лишило его Велиала, осудив того за нарушение Запрета и заточив его в темницы Небес. Конечно, они потом отыграли. Обвинив двух ангелов. Но это выглядело лишь жалкой попыткой рявкнуть в ответ. Что заставляет их всех следовать за ней? — Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Исчезни с глаз моих, Винчесто. Пока я не отправил тебя самолично в Небытие. А лучше всего — тебя и Рондента. — Мессир, Рондент всё ещё надеется отыграть… — Что вы там отыгрываете? — рявкнул Сатана. — Вы провалили первое слушание. — Да, но второе… Начнётся вот-вот… По залу пронёсся хохот. — И чем вы собираетесь бить её козыря? — Шантаж, Мессир. Её дочь всё ещё на Земле. Сатана резко вернулся к Адмирону, бесцеремонно вламываясь в его сознание, считывая всё, что было ему нужно. Ну уж нет. Видимо, время пришло. Посмотреть в глаза хваленой шавке Небес. Которая навряд ли сможет считать его. Самого Владыку Ада.~~~
Она стояла у своей трибуны, терпеливо ожидая, когда все рассядутся. Когда скамьи заполнятся существами, и на острове опять воцарится тишина. Холодный взгляд синих глаз лениво скользил вдоль существ. Обыденно и скучно. Она знала скрытые тайны половины присутствующих. Их сокрытые чаяния и надежды, их страхи и ошибки. Они так нелепо подставлялись, так откровенно не боялись того, что малейший проступок может быть запомнен, и в нужный момент вывернут под нужным углом. Она виртуозно владела искусством выворачивания. Она оттачивала своё мастерство годами. Методично. Дотошно. Доводя до совершенства. Её боялись по праву. Её силу признавали. А она… А она упивалась ей и принимала как должное. Взгляд остановился на Советнике Сатаны. И Ребекка замерла. Это был он и не он одновременно. Исчезла его мелкая суетливость и маслянистый взгляд. Исчезло его нервное частое касание своей собственной щегольской бородки. Ребекка смотрела. Пытаясь понять, что именно её смущает. Но её недоумение длилось не долго. Ровно до того момента пока Советник не захватил её взгляд. Она вздрогнула, и судорожно вдохнула. Он внимательно смотрел на Серафима. Хорошо пошитый белый костюм, мягкое свечение белого шелка блузы. Убранные в плотный пучок светлые волосы и ледяной взгляд синих глаз. Ничего особенного во внешности. Но сила взгляда. Слишком холодная, слишком спокойная, неприступная. Серафим Ребекка Уокер. Чьё имя вызывало легкую оскомину. За последнее десятилетие она стала его личной костью в горле. И пока Шепфа малодушно прятался в недрах своей Канцелярии эта безродная тварь пробралась на самый верх, сосредоточив в своих руках ощутимую власть. Вошла в пятерку Совета. Стала той, кто говорит от имени Шепфы, даже не удосужившись обсудить это с ним. Но сегодня он вознамерился положить этому конец. И его взгляд выдавал все его намерения. Попутно принося Ребекке осознание того, кто сейчас встанет напротив неё у другой трибуны. Рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно, он бы вступил с ней в открытое противостояние. И то, что он решил прощупать почву, принимая чужое обличие — было ей на руку. Это означало только одно — открыто навредить он ей не сможет. Потому что выбранный образ — наложит свой отпечаток. Что позволено Сатане, недоступно — простому Советнику. И Ребекка усмехнулась. Глядя прямо в горящие глаза Владыки Ада. Молчаливо принимая его условия игры. Чуть расправляя свои крылья и кладя руки на бока своей трибуны. Монотонный голос Гавриила повторял первое слушание. Восстанавливая цепь событий, напоминая всем, ради чего они тут все собрались. Холодные синие глаза неотрывно смотрели в горящее пламя Ада. — Собираетесь упечь Ливиана в тюрьмы Канцелярии? — Ребекка совершенно не удивилась голосу в своей голове. Она была бессильна блокировать его доступ. Он превосходил её по силе и мощи. — Если Аду не нравится место — могу походатайствовать о том, чтобы его отправили в Небытие, — она не испытывала страха перед Сатаной. Она просто хорошо делала свою работу. — Много на себя берёшь, шавка. — Превышение полномочий не мой грех. Монотонный голос Архангела. Гул обсуждения. Опять голос Архангела. Молчаливое противостояние глаз. Им было всё равно, что на острове еще с сотню иных существ. Битва шла только между ним и ей. И, пожалуй, уже была даже не важна сторона. Главное было понять, кто сломается первым. И Сатана знал, кто именно. — Что вы здесь забыли? — Своего советника. — Ливиан прокололся, он был пойман даже не мной. — И, тем не менее, решать только мне. Что мне с ним сделать. Не тебе, — его голос змеиным шипением проникал до самых задворок её подсознания. — Не в этот раз. — Именно в этот… Архангел Гавриил задал вопрос и развернулся к Серафиму. Ребекка вдохнула, собираясь ответить. — Прежде чем сказать, вспомни о том, что дочь на Земле одна… На лице Уокер не дрогнул ни один мускул. Они-таки вытащили эту информацию на свет. Но для неё лично это уже ничего не меняло. — Я считаю, что Ливиан виновен, и его следует заключить в тюрьмы Канцелярии. Моё мнение и мои доводы с прошлого слушания не изменились. Холодные глаза смотрели в пылающее пламя. Он просто кивнул. Отсекая момент. И больше не произнёс в её голове ни одного слова. Отвечая на вопросы Архангела. Говоря с Присяжными. Ребекка наблюдала, как он заново ломал, то что уже было сломано. Как чаша весов неумолимо смещалась. Как всё вероятнее становился оправдательный приговор. Но теперь она имела в своём распоряжении чистейшее доказательство того, как сам Сатана вмешался в ход праведного суда. Обманывая присяжных — иным обличием. Она ещё не знала, как именно она это использует, но точно знала, что когда-нибудь ей это сыграет на руку. — Вы хотите ещё что-то сказать, Серафим? — Гавриил пристально посмотрел на Ребекку. Блестящий процесс на его глазах просто разваливался на куски. Но Небесам было нужно убрать Ливиана с дороги. И если она не сможет отыграть… — Да, Архангел, буквально пару слов… — Дочь… — тихое шипение в голове. — Да можешь убить её прямо сейчас… — Я лишь хотела сказать, что Ливиан прежде чем окончательно склонить чашу весов в сторону Ада три месяца посылал своих демонов, чтобы… Холодные глаза смотрели в пылающее пламя. Ливиана уводили служители Небес. А она не испытала ничего. Даже легкого намека на эйфорию. От собственной победы. Она уже давно ничего не испытывала. Ничего. И уж тем более не боялась за свою дочь. Наложенная печать в случае смерти просто доставит Вики сюда. Подарив ей шанс на Бессмертие.~~~
Ребекка спокойно закрыла папку, лежащую на трибуне, и устало потирая шею, направилась к выходу из священного круга. Мечтая лишь о том, что через пару минут водоворота, она окажется в своем кабинете и с наслаждением почувствует горько-сладкий привкус табака, разбавляя его горечью чёрного кофе. Он шагнул в вызванный ею водоворот почти незаметно. Изменяя его направление и с силой запуская когтистые пальцы в аккуратный пучок. — Не так быстро, радость моя… — его хриплый голос зашипел ей в самое ухо. Как же она так прокололась… Почему она сбросила его со счетов? Бекки, ты только что допустила самую огромную ошибку… Хотя… Была ли это ошибка? В нос удалил запах затхлости и запёкшейся крови. Из-за сырости стало трудно дышать. Во тьме горели лишь его глаза. Полыхая ярким пламенем. Мечтающем о возмездии. Сильный удар под колени заставил её рухнуть на каменный пол, пачкая белоснежную ткань костюма. Когтистые руки мгновенно ухватились за лучевые кости крыльев, а колено с силой ударило по позвоночнику. Ребекка выгнулась, закусывая внутреннюю сторону щёк, не издавая ни звука. Ощущая лишь дикое натяжение в области лопаток. Когда одно неверное движение может стоить ей крыльев. — Ну, что же ты замолчала, радость моя? — вкрадчивый голос зашипел обманчиво близко. — Пытаюсь прийти в себя от роскоши апартаментов… — Шавка скалит зубы? — С шакалами иначе нельзя. Сатана сильнее потянул крылья, вдавливая колено в спину. Ребекка пыталась прикинуть в уме, хватит ли ей сил на рывок, чтобы выйти из-под его захвата и при этом не лишиться крыльев. Но пока всё, что она представляла — лишало её оперения. А значит, его нужно было отвлечь. — Ты правда думаешь, что сможешь и дальше существовать безнаказанно? — Даже не сомневаюсь в этом, - уверенно ответила она. Зловещий хохот прокатился по темноте, отражаясь от сырых стен и теряясь в плесени углов. — Смелый ангел. Чем же ты так хороша? — Я не хороша. Я — идеальна. Но тебе не понять. Обращенный в зверя идеалов не разумеет. — О, так ты хочешь дослужиться до возможности смены облика? Амбициозно. Ребекка молчала. Каким-то неуловимым образом он моментально считал её недостижимую мечту. Рождённые на Небесах, и принявшие чин Архангелы спустя некоторое время обретали право на иное обличье. Но она — была человеком. А значит иное обличье ей не светило. Но мечтать о нём она никогда не переставала. И, пожалуй, это печалило её. Это было единственное, что её ещё трогало. И он это считал. Как, чёрт возьми, ему это удалось? Сатана втянул воздух. Впервые он уловил легкий отголосок её эмоций. Ему удалось её задеть. И привычное чувство азарта и жажда крови постепенно вытеснили серое негодование. Это могло стать гораздо интереснее. Больше крови. Больше эмоций. — Признайся, радость моя, ты хочешь иметь второе обличье? Ребекка молчала. Не желая давать ему в руки столь сильный козырь. Он одним рывком поднял её с колен, хватая за волосы. В долю секунды впечатывая её крыльями в сырую стену. Болезненно. Ломая пару мелких косточек у сгиба двух основных костей. Ангел смотрела прямо в его полыхающие глаза. — Признайся, радость моя, что тебе этого очень-очень хочется… И понимая, что ответа не будет, Сатана с силой рванул шелк блузы, разрывая ворот. Его когти впились в грудину, выпуская тонкие струйки крови, зацепляя кости. Ребекка издала болезненный стон. — Прекрасный звук. Повтори-ка, радость моя… И когти чуть сильнее задели ребра, словно собираясь вывернуть их наружу. — Чего ты добиваешься? — три слова дались ей с огромным трудом. — Собираюсь избавить Небеса от твоего присутствия… — Тебе это с рук не сойдет… — Ой-ли? — Моё отсутствие более трех дней без уведомления, запустит цепную реакцию. И на стол Шепфа опустится пухлый конверт… — Поясни? — когти ещё глубже вонзились ребра, тогда как вторая рука сильнее сжала горло, словно проверяя её на стойкость. — Взорванный реактор, отравленные воды рек, два ангела из Престолов, завербованные Адом… Продолжать? — она дышала с трудом. Сиплый голос из-за сдавленного горла был едва слышен во тьме. — Сука… И желая стереть усмешку с её лица, которую он скорее угадал, чем увидел, Сатана с силой ударил Серафима затылком о камни стены. Её сознание повисло на грани. Тонкие струйки крови уже не ощущались, превращая одежду в мокрую прилипшую к телу тряпку. Крылья саднило. Горло першило от жесткого давления. А затылок просто гудел, отдавая звенящей болью во всем теле. И ощущая эту боль, она впервые почувствовала странное облегчение, охватившее всё её существо. Словно давно зажатая пружина вдруг распрямилась. Она впервые осознала, как она устала. Дико. До боли в каждой клеточке тела, в каждом пере. И она перестала бороться с болью, с усталостью, с напряжением. Она просто обмякла в его руке, разрешая себе хотя бы на мгновение зависнуть в ощущении свободы. От догм. От выбора. Разрешая самой себе всего несколько секунд ничего не контролировать и не решать. Возможно, она впервые малодушно задумалась о смерти. О Небытие. Как о единственном выходе, дарующим её душе свободу. Резкая боль в груди выдернула разум из плавного скольжения в никуда. — Не так быстро, радость моя… — Радость? Как давно что-либо доставляло тебе радость? Сатана замер. Она как-то неуловимо изменилась. Он на какие-то доли секунды перестал её чувствовать, слово бы она исчезала. Но резкое касание израненных рёбер быстро вернуло сознание Серафима в тело. — А тебе? Они оба замолчали. Она видела огонь его глаз, но видел ли он её? Чувствовал? — Выходит, радости то в нашей вечности и нет… Два сильнейших существа, в зловонной камере, по локоть в крови, вместо уничтожения друг друга рассуждают о радости… Я уже умерла? Почему это так абсурдно? — она попыталась рассмеяться, но зажатое горло не позволяло. — Ты — безумна, — по камере прошелестел тихий смех. — Не безумнее тебя. Ты пытаешь вывернуть мне ребра. По твоему это логично? — Вполне. — Ты — совсем дикий… Правду о тебе говорят… — она закашлялась. Сатана отпустил её горло, упираясь руками в её плечи, придавливая её к стене. — Но ты не боишься… — Нет. — Почему? — Потому что я давно уже ничего не чувствую. — Прекрасное состояние. — Да, жить становится в разы легче... Так что, решил уже? Добьёшь или отпустишь? — Выбирай… Я сделаю наоборот… Она усмехнулась, и поднесла руку к грудине, пытаясь понять сочится ли еще кровь, или уже пошла регенерация. И если пошла, то всё же ребра не мешало бы вправить, чтобы не торчали. И ощущая под подушечками пальцев загустевшую кровь, она приняла решение. — Отпусти… — Думаешь, смерть — это выход? — Я — устала… А ты, сделав одолжение, можешь вытащить из своей задницы огромную занозу. — Ты себе льстишь… — Ой-ли… В темноте камеры повисла тишина. Его руки перестали вдавливать её тело в стену, но задержались на её плечах, удерживая от падения слабеющее тело. — Хочешь уйти? — Скорее — готова. Он усмехнулся. И неожиданно она ощутила горячее прикосновение его губ к своим. Обескровленным и холодным. Чувствуя, как его прикосновения вытягивают последние силы, погружая её сознание в приятную темноту Небытия…~~~
… Слишком ярко. Непривычно — ярко. И странный тонкий аромат утра… Раннего. Ребекка открыла глаза. Высокий потолок, на котором ей известна каждая трещина. Руки скользнули по сатину покрывала, медленно добираясь до рёбер, ощущая гладкую впадинку солнечного сплетения. Она резко села, опуская взгляд и понимая, что на груди не осталось даже шрама. — Я схожу с ума… Она зарылась в волосы руками, пытаясь понять реальность воспоминаний. Но обрывки мыслей и глухо бьющееся сердце никак не могли договориться, сосредоточиться, и выдать ей решение. Ребекка тихо застонала, опуская ноги и поднимаясь с постели. Босиком — до подоконника. Странно. Она никогда не оставляла окна открытыми на ночь. Но запах раннего утра приятно щекотал пазухи носа. Привычным движением — тонкая сигарета, слегка размятая холодными пальцами. Огонёк. И едва уловимый звук тлеющего табака. Она присела на подоконник, прижимая колени к груди, выпуская дым. Беглый взгляд зацепился за краешек пергамента, торчащего в раме окна. Быстрым движением развернутый лист. И несколько строк. «До встречи на новом слушании… радость моя…»