***
— Олежа, это нехорошо, — Сергей нервно оглядывается по сторонам, при этом не забывая тыкать Олега в плечо. — Тут постоянно кто-то ходит. Если учитель увидит, нам обоим влетит. Давай в другой раз, а? На улице действительно шумно. Люди снуют в разные стороны: всполошённые студенты, опаздывающие на пару, энергичные дети, которым опаздывать ещё некуда, неторопливые старики, которые про опоздания думают с усмешкой, ведь их-то возрасте опаздывать уже некуда. — Ты же сам хотел, — лаконично отвечает Олег и протягивает ему сигарету. Разумовский смотрит с недоверием, но берёт её в руку и крутит, как подопытный объект. — Кури уже, делинквент. Сергей строит серьёзную мину и затягивается. И сразу же понимает ошибку в своих расчётах: организм, не привыкший к едкому дыму, поднимает бунт, и рыжий молится, чтобы он выкашлял один никотин, а не лёгкие вместе с ним. Он давится, хорохорится, морщится, матерится, и старается ни за что не смотреть на друга, который, он знает, стоит и лыбится глядя на него. Серёжа пихает его локтём, и Олег рассыпается в почти беззвучном, хриплом после сигарет смехе.***
— Олег, ты... ты мне не друг, Олег, — Сергей уже не мямлит и не мнётся, а говорит прямо, и стоит тоже прямо, как столб. Бетонный такой столб, массивный — когда он успел так вырасти? — и неподвижный. У Волкова душа уходит в пятки — а может и не в пятки, да и не душа вовсе, а сигнал, поданный нервами какими-нибудь. Душа, если она у него вообще была, улетела куда-то высоко-высоко. В рай, ёпта. Билет был в один конец, и Олег остаётся один — задыхаться. Задыхаться и лихорадочно думать. В его голове — кинолента воспоминаний. Где он оступился? Какую ошибку совершил, когда предал, почему разочаровал. Почему-почему-почему-почему-почему? Конечно, он далёк от идеала, но ведь Серёжу это никогда не смущало. Или... Стоп, смущало? Чёрт. Он может всё исправить. Обязательно исправит. Перестанет смеяться над Сергеем, когда тот врезается в очередной угол — и где он только их находит? Бросит курить, в этот раз окончательно, заполнит этот грёбаный профиль в социальных сетях, перестанет влезать в бессмысленные драки. Ещё ведь не поздно, правда? — Ты гораздо больше, — говорит Серёжа, уже совсем не столб и не высоченный, зато краснющий. Он не мнётся и не мямлит [он вертит большими пальцами]. — Я люблю тебя, Олег. Олег с облегчением улыбается и бьёт его в нос.***
Сергей смотрит на него хитрющими глазами, втыкая в телефон. Олег готов поспорить, что бы там у него ни было, оно будет использовано против него. Разумовский, словно почуяв страх, приближается к своей жертве с «яблоком» наперевес. — Серёжа, если это будет очередная шутка про «как мощны мои лапищи», то клянусь, я, — Олег не успевает закончить. Серёжа, не дослушивая, суёт ему телефон под нос. Волков недовольно ворчит, но всё же берёт в руки аппарат — рыжий практически виляет хвостом в ожидании. На экране — фотография спящих волка и лисы. Волчара в густой меховой шубе, лежит вытянув тёмно-серые лапы. Один глаз его приоткрыт, и он следит, как бы не подобралась к ним опасность. К ним — потому что у него под боком свернулась калачиком лиса, в три раза меньше самого волка, но чувствующая себя в безопасности рядом с ним — дрыхнет без задних лап. — Это мы, — улыбается Разумовский. — Похожи? — И смотрит так, что возразить невозможно. «Чёрт. Мило,» — думает Олег (и это не про зверей). — Лиса великовата, а так похожи, — говорит, и уголки губ ползут вверх. Сергей надувается и забирает телефон, но улыбка никуда не девается.***
— Олег, я волнуюсь. Что если им не понравился? Слушай, может я зря всё это затеял? — Серёжа стоит в пол-оборота, лицом к сцене, но носками ботинок — к выходу. — Может, ещё не поздно всё отменить? Олег выдыхает. Медленно считает до пяти и поворачивается к Сергею, который смотрит на сцену-но-немного-на-Олега-и-снова-на-сцену. — Серёж. Это дело твоей жизни. Тысячи людей собрались сегодня, здесь ради тебя. Ты правда хочешь всё бросить? — говорит Олег, и Разумовский отводит взгляд. — Нет, конечно нет, — говорит, — но как же, чёрт возьми, страшно! Олег кладёт свою большую, горячую руку ему на плечо и понимающе кивает. Да, страшно, и в этом есть азарт, в этом — жизнь. — Всё ты сможешь, Разумовский, — Волков хлопает его по плечу тяжело, почти больно. — Я никогда в тебе и не сомневался, и не собираюсь начинать сейчас. Ну, иди. И Разумовский идёт. Надевает свои дурацкие, по мнению некоторых, очки и шепчет тихо-тихо «спасибо», но Олегу этого достаточно. Когда зал взрывается аплодисментами, он улыбается.***
“Ранее миллионер, филантроп и создатель социальной сети «Вместе» Сергей Разумовский был заключён под стражу в связи в обвинением по делу о Чумном Докторе. Сегодня суд признал обвиняемого невменяемым и постановил применить к нему принудительное лечение в психиатрической клинике. В целях безопасности пациента информация о клинике не разглашается.” Олег отворачивается от старого, коробочного телевизора и трёт огрубевшими пальцами глаза. Климат в Сирии сухой, жаркий, и, вытирая влагу с лица, Олег думает о том, что ненавидит бури.