***
Чонгук многому научился с первого мероприятия, как от других участников, так и от своих хёнов. Он узнал, что на его руках и ногах не так-то легко может появиться синяк, но на заднице наверняка, и при виде этих меток на самом деле ... это не плохо. Он узнал о различных системах безопасных слов, о том, что не все предпочитают одно универсальное слово и что некоторые люди вообще не используют словесные сигналы. Он узнал, что безопасные слова предназначены не только для покорного партнера в сцене. Он пытался зайти слишком далеко, делать слишком много нового одновременно, но ему отказали - и он понял, что иногда последующий уход важен как для того, что ты не можешь сделать, так и для того, что ты уже сделал. Его шлепали, связали, удерживали. Он застенчиво наблюдал, как Чимин дразнил хныкающего саба словами и стеком, пока мужчина не зарыдал и не кончил, и он подавился собственной слюной после того, как миновал отдельную комнату и увидел, что Тэхён стоит на коленях, умоляя Джина выебать его глотку. Даже учитывая этот опыт, Чонгук сегодня нервничает так же, как и в первый раз, и вдвойне нетерпеливо. Это не просто очередной визит, во время которого он прогонит Чимина и Тэхёна, а затем потратит час, пытаясь набраться смелости, чтобы спросить кого-нибудь о сцене. Сегодня наступил знаменательный для него день. Тот день на который он с подросткового возраста дрочил в тишине под простынями, вот-вот воплотится в жизнь. Он знает, что это даже не такая уж диковинная идея - мечтать о том, чтобы его трахнул кто-то, кого он не знает и не видит, но все же. Есть чувство стыда, чувство вины, от которого он просто не может избавиться. Ощущение, что ему следует быть более осторожным, что неправильно хотеть чего-то настолько рискованного и так сильно, но он сейчас собирается выкинуть эти мысли из головы. Чонгук солгал бы, если бы сказал, что не думал об этом с того момента, как вошел в дверь в первый день. Было бы неправдой, если бы он сказал, что это не единственная причина, по которой он попросил присоединиться к клубу с самого начала. Но даже при всем этом, даже после того, как вернулся домой после того первого визита и испытал оргазм аж до белых бликов при мысли о том, что он твердый и нетерпеливый, лежит на одной из кожаных скамеек и умолял кончить, пока безликий дом держал его и ... Даже учитывая все это, это немного стыдно. Поэтому, когда в очередную пьяную ночь Чонгук пробормотал, что иногда он думал о том, чтобы устроиться в одной из частных комнат в клубе и позволить кому-нибудь войти и трахнуть его на следующей неделе, он сразу же пожалел об этом. Но все безумные, полушумные отрицания и возмущения в этом мире не могли спасти его от невозможной проницательной проницательности Тэхёна. Его взгляд задержался на Чонгуке надолго, считая секунды, прежде чем разговор продолжился и румянец Чонгука поблек. И действительно, несколько дней спустя Чонгук получил совершенно трезвое сообщение от Чимина. [Чимини-хён, 12:32] эй, я знаю, ты смущен из-за этого, но с тобой все в порядке, Куки [Чимини-хён, 12:32] просто, так, ты же знаешь, что однажды я снялся в такой сцене, и это было здорово [Чимини-хён, 12:33] спроси хосока, он может тебе сказать Чимин ясно осознал, что «...», моментально появившееся от Чонгука, на самом деле было тем, что Чонгук пытался выразить «никогда не говори со мной о том, как Хосок трахает тебя когда-либо снова», чтобы с меньшей вероятностью его ругали за неуважение и отступили. [Чимини-хён, 12:35] Хорошо, не спрашивай его, но послушай, ты можешь сыграть эту сцену, если захочешь. Я знаю топа, который был бы в этом заинтересован, и тебе не пришлось бы встречаться раньше, если ты не хочешь. Я ему доверяю, он один из лучших парней, которых я знаю [Чимини-хен, 12:35] просто ладно, хен не хочет, чтобы ты когда-либо чувствовал, что с тобой что-то не так из-за того, что ты хочешь этого или чего-то еще. Текстовые сообщения проносились в голове Чонгука до конца дня, и в тот вечер он застрял в своей комнате, тревожно ерзал и смотрел на свой телефон. По словам Чимина, его друг был более чем заинтересован в совместном планировании сцены. Более того, он, по-видимому, был в порядке, сохраняя полную анонимность и подыгрывая фантазии, которую хотел Чонгук, при условии, что выполнялись его условия личной безопасности. Чонгук не может отрицать, что таинственный топ, долгое время являющаяся другом Чимина, приносит облегчение — как бы сильно он ни хотел этого, риск, связанный с тем, что он так уязвим для настоящего незнакомца, велик. Это неловко говорить так откровенно о своей последней секретной сексуальной фантазии со своим лучшим другом, не прибегая к алкоголю и шуткам, но Чимин просто добр. Он отбрасывает поддразнивание, хихиканье и шевеление бровей в пользу мягкой улыбки и нежной поддержки, когда голос Чонгука подводит его. «Друзья помогают друзьям развлечься, Чонгук», - сказал Чимин, которого не смущала перспектива написать список извращений Чонгука другому мужчине. И у него были - кинки (обзывание, похвала, удушье) и резкие остановки (незащищенный секс, золотой дождь, кровь). И он получил то же самое от таинственного друга Чимина (он любит, когда его умоляют и грязные разговоры, но без предварительных переговоров не будет оказывать никакого воздействия или игр с дыханием). Чонгук сказал мужчине через Чимина, что хочет, чтобы его использовали, чтобы его жестко и грязно трахали, как будто он игрушка. Что он хочет, чтобы анонимный мужчина забрал его и насладился, а потом просто оставил. Когда Чимин сказал ему ещё кое о чем. Анонимный Дом хотел позаботиться о нем, чему Чонгук был удивлен. Одна из причин, по которой ему никогда раньше не удавалось воплотить в жизнь эту фантазию, заключается в том, что так много домов слишком охотно потрахались и ушли, не проверив, в порядке ли Чонгук после того, как сцена закончилась. Мысль о том, что его использовали и бросили, может быть горячей до того, как он достигнет оргазма, но Чонгук знает себя достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что на практике это плохо кончится. Загадочный мужчина, которого Чонгук не может перестать звать в своей голове, является другом не только Чимина, но и Джина. Услышав это, Чонгук больше не сомневался в том, что пройдет через сцену. Джин ... ослепительно горячий, чрезвычайно устрашающий и абсолютный придурок, но он также проницательный бизнесмен и полностью предан безопасности покровителей своего клуба. Итак, в следующие несколько недель планирование продвинулось вперед. Чонгук попросил Чимина отправить фотографию своему другу - что-то о том, что этот человек знает, как выглядит Чонгук, в то время как сам Чонгук полностью в темноте, вызывает у него волну возбуждения, которую он не может объяснить. А теперь ... сейчас Чонгук находится всего в нескольких минутах от полной реализации фантазии, которая всего несколько месяцев назад казалась слишком опасной, чтобы когда-либо пытаться. Он втягивает воздух, на мгновение не обращая внимания на то, что он уже начинает напрягаться, и протягивает руку, чтобы схватить Чимина за руку. — Хён, привет. Я. Спасибо. Ты знаешь. За все это. – Чонгук смотрит в сторону, расстроенный тем, что он никогда не может заставить свои слова произойти так, как он хочет. Ему не о чем беспокоиться. Чимин знает его лучше, чем кто-либо другой, и он счастливо улыбается и сжимает руку Чонгука. — Конечно, Куки! Иди туда и получишь самое лучшее в своей жизни, хорошо? – На его лице появляется ухмылка, и Чимин с легкостью возвращается на то место, где был домом минуту назад. Чонгук усмехается и стряхивает руку Чимина, демонстрируя это, когда он проходит мимо него в дверь частной комнаты номер пять. Он закрывает за собой дверь, оставляя Чимина сидеть элегантным и красивым снаружи, глядя на игровую площадку, как будто он принц, просто чтобы его развлечь. Предоставьте Чимину ответственность за каждый угол и убедитесь, что Чонгук не чувствует себя виноватым из-за того, что всю ночь держал его за дверью ... Чонгук вылезает из своих мягких домашних тапочек и опускается вперед. Комната маленькая и довольно скудная, дверь ведет в пространство без окон, занятое длинным кожаным столом, скамейкой поменьше, снабженной выбранными им ограничителями, и отведенным в сторону потрепанным кожаным диваном. Запечатанные бутылки с водой и контейнер с дезинфицирующими салфетками собраны на низком тумбочке возле дивана. Это не совсем сексуальная установка, но Чонгук не планирует сегодня сосредотачиваться на своем окружении. Выполняя серию легких растяжек, Чонгук глубоко вдыхает, разворачивая плечи, когда он выдыхает. Он заставляет себя расслабиться, позволяет своему разуму немного ускользнуть. Удовлетворяет себя мыслью о том, что ты чувствуешь себя беспомощным и маленьким, о том, что тебя немного подталкивают. Он подходит к длинному массажному столу, садится и стягивает рубашку через голову. Закрывает глаза. Представляет себе, как большие руки прижимают его, бегают по груди, стягивают с него спортивные штаны. Вздох срывается с его губ, когда Чонгук скользит по своим соскам и выскальзывает из мягких джоггеров вместе с нижним бельем. Он откидывается на наклонный стол, уже чувствуя себя туманным и нуждающимся. Тихий стук в дверь раздается после того, как Чонгук застегивает мягкие кожаные ремни вокруг каждого бедра и каждого запястья. Он кричит утвердительно, и Хосок просовывает голову в комнату, снисходительно улыбаясь, когда видит, что Чонгук уже сидит на столе. — Кто тут уже на пределе, а? – Хосок поддразнивает, и Чонгук едва успевает надуться в ответ, как Хосок успокаивает его. — Это не плохо, Чонгук, позволь себе настроится на нужную атмосферу. Чимин снаружи, и он будет там, пока ты не будешь готов идти домой. Тонкие пальцы ловко пристегивают кожаные ремешки вокруг его бедер к металлическим точкам крепления по обе стороны стола, широко раздвигая ноги Чонгука и не давая ему сколько-нибудь значимо двигать бедрами. Его запястья также закреплены над головой, и Чонгук знает, что к тому времени, когда Хосок заканчивает, он уже покраснел от возбуждения. Хосок ухмыляется, знакомый с этим зрелищем. Как частый волонтер в клубе, он не раз играл с Чонгуком, хотя Хосок никогда не видел, чтобы он так распахнулся и никогда не был полностью обнаженным. Чонгук моргает, глядя на Хосока, чувствуя себя совершенно беспомощным, крепко привязанным к столу. Хосок заставлял его кончить раньше. Он шлепал Чонгука до тех пор, пока тот не умолял, затем держал его на коленях и заботился о более мягком уходе, чем Чонгук считал возможным из такого строгого подчинения. Он знает, что в безопасности с Хосоком, опытным лидером и одним из самых добрых людей, которых Чонгук когда-либо встречал. И часть его, часть, которая уже сошла с ума в сладком подчинении, хочет умолять Хосока позаботиться о нем здесь и сейчас. Но Чонгук знает, что ему нужно подождать, знает, что он здесь, чтобы быть игрушкой для всех, кто хочет его использовать. (Это неправда, не совсем так, только один мужчина будет трахать его сегодня вечером, но Чонгук позволяет себе на мгновение поверить. Позвольте фантазии взять верх). Хосок снова улыбается и наклоняется вперед, чтобы целомудренно поцеловать Чонгука в щеку. — Какое удовольствие, хм, Чонгукки? Кому-нибудь сегодня повезет ... – Чонгук всхлипывает, его розовый язык высунулся, чтобы смочить губы, когда Хосок поворачивается, чтобы наложить повязку на глаза. Он останавливается, паря над Чонгуком. — Чонгукки, еще раз. Какой у тебя цвет? Чонгук едва сдерживается, чтобы закатить глаза, нетерпеливый, каким бы важным ни был этот шаг. — Зеленый, зеленый, он зеленый и красный для остановки и желтый для замедления, но сейчас зеленый, хен! Хосок улыбается, еще раз хвалит Чонгука за то, что он такой хороший, а затем только повязка на глаза и мир становится черным. Он слышит, как Хосок посылает ему воздушный поцелуй, прежде чем дверь закрывается за ним, и Чонгук остается один. Ноги широко расставлены, член на виду, его подготовленная дырочка видна и готова к заполнению. Чонгук знает, что он, должно быть, все еще блестит от смазки. Он был внимателен перед тем, как покинуть квартиру сегодня вечером, не оставляя ничего на волю случая. Ощущения усиливаются сейчас между повязкой на глаза и первыми рывками подпространства на краю его разума. Чонгук откидывает голову на прохладную кожу, его дыхание становится все короче и быстрее, когда он проверяет прочность своих связей. Мягкие кожаные манжеты совершенно не повреждают, но и намека на движение больше одного-двух сантиметров нет. Он может дребезжать по D-образным кольцам, вот и все. Это идеально. Он несколько раз сгибает бедра и чувствует, как натягивается кожа. Хотя еще ничего не произошло, его член начинает напрягаться между ног. Чонгук открывает и закрывает глаза за повязкой на глазах и обнаруживает, что это не имеет значения, когда он слышит, как открывается дверь. Стук классических туфель по каменному полу. Мягкий звук закрывающейся двери. У Чонгука внезапно одышка, инстинктивный страх пронизывает его и немедленно переходит в возбуждение. Его мускулы напрягаются на коже, и он знает, что она должна хорошо выглядеть. Он хочет хорошо выглядеть для анонимного мужчины в комнате с ним, хочет выглядеть привлекательно и трахательно. — Что это? – Голос мужчины низкий и богатый с безупречным сеульским акцентом, а разум Чонгука создает тысячу образов одновременно. «Должно быть, он высокий, - думает Чонгук. — Может быть, такой же мускулистый, как он, может, даже более сильный. Или, может быть, он стройный, с твердыми мышцами, как Хосок, может, он ... — Я сказал, что это? Симпатичная шлюшка, вся вот так выложенная, бесплатно? Так это? Чонгук втягивает воздух, его голова кружится от возбуждения. Мужчина еще даже не прикоснулся к нему, и его почти трясет от того, насколько он возбужден. — Д-да, это, да, я. Для ... для взятия. – Голос Чонгука звучит мягче и выше, чем он хотел, но когда он отвечает, в голосе мужчины появляется улыбка. — Хороший мальчик. Ты собираешься быть для меня хорошим, не так ли? – Рука скользит по волосам Чонгука и нежно ласкает его. Он наклоняется к прикосновению, тепло распространяется по нему от похвалы, и не забывает прошептать «Да», когда рука в его волосах слегка сжимается в знак предупреждения. Мягкий звук одобрения, затем переодевание. Чонгук задается вопросом, одет ли он в костюм, задается вопросом, насколько далеко он расширил свой образ. Возможно, воображает он, этот человек пришел прямо с работы, зашел в клуб, надеясь выпустить пар, и открыл дверь, чтобы найти здесь Чонгука, растянутого и готового. Его член пульсирует. У Чонгука перехватывает дыхание, и он не может остановить удивленное «ах!», что ускользает от него, когда к нему внезапно прикасаются. Теплые, слегка огрубевшие кончики пальцев касаются его плеча, очерчивая форму мышцы и переходя через ключицу к груди. Мужчина исследует руками по телу Чонгука, медленно и деликатно, как будто у него есть все время на свете. Как будто он вбирает в себя каждый дюйм Чонгука, запоминает каждый изгиб и вздутие мускулов, как будто он произведение искусства. Чонгук вздыхает, изгибаясь под руками, и дрожит, когда чувствует, как кончики пальцев ласкают его соски, но не касаются друг друга. Чонгук как можно лучше подавляет свои шумы, смущенный тем, что ему так быстро нужно, но пальцы мужчины не доходят до его груди, прежде чем он начинает всхлипывать. Он приподнимает грудь, тело дергается в его оковах. Чонгук хочет больше контактов, больше стимуляции, чего угодно. Дразнить восхитительно, но ему нужно твердое прикосновение, ему нужно облегчение, а он его не получает. Мужчина прижимает ладонь к прессу Чонгука и твердо и авторитетно говорит ему: — Прогнись. Глаза Чонгука закатываются, и он падает. Он издает прерывистый стон, внезапно настолько отчаянно желая угодить, что всякая застенчивость улетучивается. Чонгук хочет, чтобы им восхищались, он хочет, чтобы его трогали, чтобы его использовали. Выполняя приказы, он сильно сгибается, а мужчина низко и благодарно мычит. Он гладит своей рукой - своей очень большой рукой - по прессу Чонгука, стараясь избегать его члена, который сильно дергается. Чонгук скулит, извивается и пытается подтолкнуть бедра вперед. Раздается тихий смешок, и мужчина медленно и нежно проводит пальцами по телу Чонгука. Большие, теплые руки поглаживают его бедра, и Чонгук снова сгибается, желание доставить удовольствие вспыхивает в его груди. Ставка на внимание срабатывает - он чувствует мягкие губы на мышцах своих ляшек. Нежные поцелуи превращаются в ощущение, будто язык проходит по линии кожаного манжета, прижимающей его бедро к столу, и Чонгук чувствует, как его член твердеет еще больше. Руки мужчины снова скользят выше, сжимая изгиб талии Чонгука, когда он кусает выступ бедра. Чонгук не может остановить тихое «ах», которое срывается с его губ, не может удержаться от того, как он слегка приподнимает бедра. Мужчина улыбается в его кожу и целует чуть выше, где заканчивается член Чонгука, слишком высоко, чтобы дать ему хоть какое-то облегчение, но достаточно близко, чтобы заставить его застонать. Чонгук продолжает извиваться, насколько ему позволяют его узы, руки блуждают вверх и вниз по его телу, а теплые мягкие губы прижимают поцелуи к его бедрам, его прессу и за его пределами. Он удивляется каждый раз, когда мужчина переключает внимание на его тело. Ладонь скользит по его соску, и Чонгук стонет, низкий звук перерастает в откровенный крик, когда язык мужчины внезапно ласкает то же самое место. Чонгук сразу понимает, что мужчина тоже голый - или, по крайней мере, без рубашки. Мягкая кожа касается его, когда мужчина наклоняется над ним, чтобы поцеловать его в шею. Чонгук задыхается и толкает бедра вверх, ища большего контакта, но ничего не находит, потому что ремни, удерживающие его бедра открытыми, так сильно ограничивают движение. — Ты так тяжело дышишь, детка, успокойся, - голос мужчины мягкий и успокаивающий, прямо у его уха, и Чонгук понимает, что он тяжело дышит, мышцы подергиваются, когда эти приятные мучения заставляют напрягаться. — А-ах, хён, я, пожалуйста… - выдыхает Чонгук, «хён» ускользает без его уведомления, но, похоже, ему это нравится. Мужчина снова хихикает, как всегда, низким голосом. Чонгук чувствует горячее дыхание у мочки уха. — Правильно, милый, можешь звать меня хён. Эрем-хён, хорошо? Это все, что нужно знать такой милой шлюшке. Чонгук стонет, член подергивается, когда его называют шлюхой. Думает, — «да, да, я, трахни меня, используй меня», но не может перевести дух, чтобы сказать это вслух. Пальцы пробегают по его волосам, нежно массируя кожу головы, и, наконец, он чувствует, как все тело мужчины - Эрема - прижимается к нему, когда он наклоняется над Чонгуком. Его кожа теплая, и он большой, больше, чем Чонгук. Чонгук так сильно хочет прикоснуться к нему, что невольно тихонько скулит. Эрем наклоняется ближе, чтобы поцеловать Чонгука в шею, слегка прикусывая. Его зубы касаются мышцы между шеей и плечом, и член Чонгука начинает пульсировать. Он больше не сдерживает ни звука, так как каждый раз, когда он хнычет или стонет, Эрем награждает его дополнительными прикосновениями. Он облизывает губы и целует его, губы Эрема стремятся быстрее прижаться к его. Его губы толстые, а язык мощный, когда он вторгается им в рот Чонгука. Одна рука сжимает плечо Чонгука, а другая скользит по его телу, и Чонгук видит звезды за повязкой на глазах, когда Эрем едва касается пальцами его твердого ноющего члена. — Ты был так добр и терпелив со мной, милая детка, ты готов к награде? — В его голосе нет насмешливой резкости, это чистая привязанность, и Чонгук светится. Он настойчиво кивает и не забывает отвечать вслух. — Да, пожалуйста, пожалуйста, хён, мне это нужно, я хочу… Ощущение, когда Эрем, наконец, берет его член в руку, является чистым облегчением, и Чонгук отчаянно стонет от ощущения, как его пальцы слегка смыкаются по его длине. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - стонет он, беспомощный, волосы спутаны вокруг его лица, а на груди выступают капли пота. Чонгук чувствует, как капли проходят по его ребрам и спускаются к столу, ощущает каждое ощущение так остро, как будто его перенесли в другой план существования. Эрем поглаживает его на мгновение, лаская член Чонгука с предвкушением, прежде чем полностью отпустить его. Только шок от потери контакта заставляет Чонгука понять, что он перестал дышать. Он задыхается. Его бедра пытаются вращаться, и он изо всех сил изворачивается, но это ни к чему не приводит. Эрем отходит от стола, его ботинки эхом отражаются от бетонного пола, и Чонгук всхлипывает. — Шшш, детка, хён возвращается. Я не могу оставить такую прелесть, как ты, неудовлетворенной, так ведь? — Голос Эрема соблазнительный, но звучит почти забавно от того, в каком отчаянии становится Чонгук. — Большой сильный мальчик, связанный и готовый быть выебаным... Чонгук стонет, долго и непрерывно, когда Эрем снова обхватывает его член и сжимает. Чонгук позволяет своей голове откинуться назад и открыть рот, будучи уверенным, что его губы красные и опухшие от укуса, поскольку он пытается не кончить сразу только из-за восхитительного давления после такого пренебрежения. Эрем тоже стонет, звучит так, будто он восхищен тем, как великолепно Чонгук выглядит в таком виде. Руки Чонгука дёргаются там, где они привязаны, пальцы сгибаются, когда Эрем начинает медленно двигать рукой вверх и вниз после мучительно долгой минуты одного давления на член. Смазка из члена Чонгука делает скольжение легким, трение абсолютно идеальным, и вскоре он хныкает, прося о большем. Чонгук больше не может этого выносить. Он знает, что это то, о чем он просил, он знает, что хочет, чтобы его использовали так, как другой мужчина считает нужным, но он думает, что может потерять рассудок, если его не трахнут в ближайшее время. — Хён, пожалуйста, трахни меня, хочу, чтобы ты кончил, хочу быть хорошим, хён-ах, позволь мне быть хорошим для тебя, - умоляет Чонгук, слезы наворачиваются в уголках его глаз, когда возбуждение, отчаяние и желание угрожают накрыть его полностью. — Детка, - говорит Эрем, в его голосе звучит веселье. — Все, что тебе нужно сделать, это попросить. Его тонкие пальцы спускаются вниз, с того места, где они дразнили сосок Чонгука, мимо руки, все еще сжимающей его член, играясь с чувствительным местом возле яичек прежде чем коснуться его там, где это нужно Чонгуку. — Какая милая маленькая дырочка, которая только и ждет, когда кто-нибудь придет и заполнит ее, хм? Чонгук стонет, сжимаясь вокруг пустоты и чувствуя, как его охватывает горячее смущение, потому что он знает, что Эрем внимательно наблюдает, знает, что он видит, как отчаянно Чонгук хочет что-то в своей заднице прямо сейчас. Смазанный кончик пальца наконец скользит по его дырочке, дразня, и Чонгук всхлипывает от потребности, ноги дергаются в его оковах. Эрем смеется про себя, низко и сексуально, и Чонгук не может припомнить, чтобы когда-либо раньше был в таком отчаянии. Его почти не трогали всю ночь, и он мечется на месте, мотая головой из стороны в сторону. Его глаза зажмурились под повязкой на глазах, он отчаянно пытается прижать бедра к этому пальцу. Однако ему не позволено это маленькое удовольствие. Руки мужчины внезапно исчезают, хотя Чонгук чувствует, что он все еще рядом. Он слышит звук отбрасываемой одежды, мягкий щелчок, и затем он возвращается. Два толстых пальца прижимаются к дырке Чонгука, и он вскрикивает, наполовину от шока, наполовину от нужды. Мужчина не останавливается, давит на него быстро и сильно, а Чонгук выгибает спину, дёргает наручниками и стонет. Это то, в чем он нуждался всю ночь, чего он ждал. — Уже так легко прошли, хм? Здесь кто-то уже был? Трахнул тебя и приготовил для меня? – Он звучит почти сердито, и Чонгук торопится это отрицать. — Хорошо. Тебе не понадобится еще один член после того, как я закончу с тобой. Чонгук чувствует, как от этих слов по его телу накатывает новая волна возбуждения, что он даже потеет. Он в таком отчаянии, ему никогда в жизни не требовалось, чтобы его так сильно трахнули прямо сейчас, он хочет, чтобы его наполнили, избили и полностью разрушили. Это больно, он так сильно нуждается в этом, и он почти благодарен за то, что Эрем избегает его простаты, когда он запихивает свои длинные пальцы в задницу Чонгука. Он поддразнивает, поглаживая кончиком мизинца растянутый край Чонгука и смеясь про себя, когда Чонгук издает бессмысленное бормотание, его голос высокий и хриплый от желания. Чонгук хочет большего - хочет член - и умоляет об этом, как будто не помнит, чтобы когда-либо раньше просил. Его разум горит, мир угас. Все свелось к боли в члене и растяжке в заднице. Ничто не имеет значения, кроме ощущения полноты, звука голоса мужчины, тепла, напряжения и отчаяния. Чонгук вскидывает голову, влажные от пота волосы прилипают к его лицу, и Эрем успокаивает его, проводя по ним свободной рукой. Он вытаскивает пальцы, и Чонгук скулит, но жалоба сводится к коротким тихим хныканьям, когда он чувствует руки на кожаной ленте, прижимающей его бедро к столу. Мужчина освобождает одно бедро, затем другое, и Чонгук дрожит, пытаясь оставаться неподвижным и послушным. Его терпение хорошо вознаграждено. Эрем наклоняется ближе, кусает Чонгука за шею и кладет свои большие руки на колени Чонгука. Он прижимает ноги Чонгука к груди, сгибая его пополам, и наклоняется вниз, заставляя Чонгука задыхаться. Мягкие губы мужчины переходят от шеи Чонгука к ключице и на его колено, где они прижимаются к телу Чонгука, а затем… затем он толкается внутрь. Он огромный. Чонгук не может дышать, не может думать, не может двигаться. Весь его мир превратился в жгучую вспышку удовольствия-боли от члена мужчины внутри него. Кажется, это продолжается вечно, пока он скользит своими руками по его телу, заставляя его открыться, и на расстоянии Чонгук понимает, что пускает слюни. Эрем делает паузу на мгновение, когда полностью оказывается внутри, яйца упираются в задницу Чонгука, он низко рычит, когда Чонгук судорожно сжимается вокруг него. Его рука сжимает волосы Чонгука, другая крепко сжимает его плечо, глаза не отрываются от открытого рта Чонгука и того, как он задыхается, полностью подавленный. Пауза длится всего мгновение, прежде чем он начнет всерьез трахать Чонгука. Бедра хёна врезаются в тело Чонгука так сильно, что весь стол трясется, так сильно, что звук стыка кожи с искусственной заглушает задушенный крик Чонгука. Он не может дышать, не может сосредоточиться, он может только чувствовать, как его снова и снова разрывают толстым членом Эрема. Удовольствие всепоглощающее, боль, растяжение и восхитительное чувство захвата, которое приходит только от того, что его так сильно бьют, что его зубы стучат. Эрем трахает его, кажется, часами, тело Чонгука трется об кожаный стол, его член жалко подпрыгивает на животе. Он изгибается, корчится, скулит и берет. Чонгук клянется, что начинает чувствовать как член мужчины врезается в его живот в тот момент, когда мужчина замедляет темп, но это было настолько невероятно, что он рефлекторно сжимается, пытаясь удержать его в себе. Это не сработало, хотя, как только он выходит и снова начинает всхлипывать, руки Эрема моментально ложатся на его бедра. — Перевернись, детка, покажи мне эту симпатичную задницу, давай, - призывает он, дергая Чонгука за бедра и помогая ему перевернуться на колени, все еще удерживая его руки над головой. Чонгук хнычет, он становится чувствительным и пустым, ему нужно больше, ему нужно кончить, но он послушно становиться для него. К ужасу Чонгука, Эрем сразу же закрепляет ремни на столе, приковывая его лицом вниз, задницей вверх. Он сгибается, чтобы проверить узы, все время беспомощно мыча. — Так красиво, и все для меня, - воркует Эрем, проводя рукой по красиво наклоненной спине Чонгука. Руки Гука округленные мускулами, туго натянуты над головой, он сильно выгибает спину при каждом прикосновении дома. Его колени согнуты и крепко удерживаются ремнями на бедрах. Это все, что может сделать Чонгук, это сдвинуться на миллиметр, ремни крепко удерживают его на месте полностью обнаженным. Он чувствует, как кожа стола проваливается под ним, когда Эрем забирается на нее позади него, и Чонгук стонет, дергая своей задницей вверх и назад изо всех сил. — Хороший мальчик, такая хорошая шлюшка. От похвалы у Чонгука кружится голова. Он просто делает вдох, чтобы сказать «да, да», когда чья-то рука с силой сжимает его шею сзади, и Эрем входит обратно. Чонгук кричит. Он кричит, рыдает, умоляет и стонет, когда Эрем заполняет его толчком, врезается в его тело даже сильнее, чем когда Чонгук лежал на спине. Это невероятно, крышесносно, невозможно передать словами - все, что может Чонгук, - это плакать и просить большего, когда Эрем берет это, берет и берет. На земле не осталось никаких ощущений, кроме безжалостных шлепков, ощущения того, что тебя полностью используют. Твердый член Чонгука качается от удара бедер Эрема о его тело, разбрызгивая смазку на стол под ним. Его дырка болит, и кажется, что член другого мужчины разрывает его изнутри. Это не простая боль, это чистое удовольствие, чистое горящее удовольствие, от которого Чонгук пускает слюни, когда стонет. Ничего не имеет значения, кроме того, что Эрем продолжает трахать его, продолжает разжигать огонь в его паху все выше и выше, пока ... Мир за завязанными глазами бледнеет. Чонгук медленно приходит в себя, застонав, когда понимает, что все еще сжимает смягчающийся член мужчины, его тело дергается от толчков. У него трясутся ноги, кажется, он не чувствовал себя так тяжело, годами. Большие руки Эрема гладят его плечи, его низкий голос бормочет успокаивающие слова, говорящие ему, как хорошо он справился. Чонгук хнычет, когда мужчина осторожно выходит из него, снова сжимаясь, чувствуя себя лишенным, без ощущения сильной наполненности, в которую он был так погружен, кажется часами. Руки Эрема движутся под ним, успокаивающе поглаживая по его торсу и сохраняют контакт, пока он выходит из тела Чонгука. Чонгук заглушает еще одно хныканье, но голос мужчины мягкий и добрый, когда он говорит ему, что никуда не уйдет. Чонгук моргает, глядя на повязку, чувствуя ее влажной. Он кончил так сильно, что заплакал, понимает он, когда Эрем расстегивает кожаные наручники на его запястьях. Наручники откинулись куда-то, и он начинает приступать к повязкам вокруг его бедер. Чонгук слышит звон металла, когда Эрем бросает их на пол. Он осторожно вращает запястьями и растягивает плечи, все тело все еще дрожит. Руки мужчины возвращаются, нежно массируя его бедра и коленные суставы, когда он призывает Чонгука потянуться. Он следует за руками, которые направляют его, и обнаруживает, что опирается на широкую твердую грудь. Эрем по-прежнему хвалит его, цепочка слов в значительной степени бессмысленна, но приятна и согревает. Чонгук может чувствовать вибрацию в груди мужчины от слов, и он вздыхает, поворачиваясь лицом к округлой грудной клетке мужчины. Он чувствует кратковременное давление на макушку, как будто Эрем поцеловал его там, а затем его поднимают на ноги. Кровь приливает к его ушам, и Чонгук раскачивается, но руки мужчины твердые, мускулистые, одна рука обвивает его грудь, а другая - талию. Он осторожно ведет его несколькими шаткими шагами к мягкой, плюшевой поверхности, где они сворачиваются клубком, их тела прижаты друг к другу. Чонгук чувствует себя сытым и довольным, все еще находясь в состоянии сильного оргазма. Он хочет спросить мужчину, было ли это так же хорошо для него, но подбирать слова слишком сложно, и все, что он получает, - это тихое бормотание. Эти большие руки гладят его волосы и прижимают к себе обнаженное тело, и низкий успокаивающий голос звучит в груди под его головой. — Ты в порядке, детка, ты был так хорош. Как ты себя чувствуешь, прелесть? Больно где-нибудь? Когда Чонгук молчит, реагируя только на то, что прижимается лицом к груди Эрема, он спрашивает снова. — Давай, мой хороший, расскажи хёну, как ты себя чувствуешь, это важно. Ты был таким хорошим мальчиком, ты так хорошо кончил для меня, заставил меня чувствовать себя так хорошо... Чонгук глубоко вздыхает. — Мг-хорошо, хён, чувствую себя так хорошо, даже мг-больше, мне это так нравится, - его мягкий голос перешел в шепот. Мужчина гладит Чонгука руками по бокам и расслабляет его, так что он сидит на прохладной коже дивана. — Ты был изумителен. Подожди здесь своего Чимини-хёна, хорошо? – Его голос опускается на октаву и приобретает чувственный тон к ночи. — Никогда еще не было такого красивого парня, который так распластался передо мной, так стремясь засунуть член любого, кто войдет. Чонгук скулит, тело дергается, потому что он только что кончил, но блять. Еще так жарко. Он на мгновение тянется к повязке на глазах, но передумал. Он слышит, как Эрем снова одевается, и слышит, как тот идет к двери. Чонгук едва успевает почувствовать себя одиноким или брошенным, как маленькие ручки Чимина касаются его волос, а мягкий голос Чимина звучит в его ушах. Он все еще слишком не в себе, чтобы смущаться, и позволяет Чимину вытереть лицо от слюней и пота и укутать его мягким одеялом. Принимает с благодарностью бутылку с водой, прижатую к его губам. Наклоняется к Чимину, целует его в лоб когда он нежно втирает круговыми движениями мазь в спину Чонгука. Время идет, но Чонгук не знает, сколько. — Готов снять повязку, Куки? - спрашивает Чимин через некоторое время, стараясь не торопить его. — Ммм, да, - Чонгук садится, больше чувствуя себя самим собой. Его задница так же болит, и он чувствует себя липким и использованным. Это невероятно. Руки Чимина касаются затылка Чонгука, и повязка на глазах внезапно ослабевает. Когда повязка пропадает, Гук видел только темноту. Чимин выключил свет, когда вошел, чтобы убедиться, что Чонгук не ослепнет. Он несколько раз моргает, привыкает к способности снова видеть формы вокруг себя и поворачивается, чтобы сосредоточиться на мужчине рядом с ним. Чимин мягко и снисходительно улыбается и проводит рукой по голове Чонгука. Чонгук улыбается в ответ. — Спасибо, хён. Это было удивительно. Я чувствую ... невероятно. Это правда. Он чувствует себя сексуальным, желанным и, прежде всего, хорошо оттраханным. Эрем оттрахал его так сильно, что Чонгук уверен, что он будет хромать утром, трахнул его так сильно, что он потерялся в пространстве и заплакал, когда кончил, но в то же время он был настолько нежным, что Чонгук никогда так не чувствовал себя в безопасности. Это все, на что он когда-либо надеялся. Ощущение не покидает его всю оставшуюся ночь, когда Чимин поит его еще одной бутылкой воды и отвозит домой, убедившись, что он принимает душ, а затем укладывает его в постель с миской своего любимого рамёна и старым эпизодом «Бегущего человека» по телевизору. Чонгук засыпает, прижимаясь к Чимину, насыщенный и с пустым сознанием, любые случайные заботы вылетели из его головы. На следующее утро у него всё болит, особенно болит задница и бедра после того, как его ноги были раздвинуты больше часа. Чонгук наслаждается этим, прокручивает прошлую ночь в своей голове снова и снова, прижимая палец к своей заднице в душе и бурно кончает только по воспоминаниям. Он думает об этом каждый раз, когда садится в течение следующих двух дней, думает об этом, когда пишет Чимину и Тэхёну, чтобы сказать им, что все еще чувствует себя прекрасно, и еще раз благодарит их за то, что эта сцена произошла. И думает об этом, когда дрочит на воспоминание о больших руках на бедрах и тихом голосе возле уха. Именно в тот уикэнд, когда они все трое гуляют, Чонгук говорит о том, что голос Эрема каким-то образом заставил его чувствовать себя распутным и использованным, но в то же время безопасным и защищенным, тогда Чимин внезапно заговорил. — Гук, тебе нужен его номер? С тех пор, как я привел тебя домой, ты ничего не делал, только постоянно говоришь об прошлой субботе. Ты ведь понимаешь, что я его знаю? Если хочешь, можешь написать ему и поговорить о новой встрече. На самом деле Чонгук не осознавал этого значимым образом. Он безмолвно смотрит на Чимина, и тот начинает тихонько смеяться. — Конечно, ты не понимал этого. Лови. Чимин снимает телефон Чонгука с блокировки и вводит новый контакт. Когда у Чонгука хватает смелости проверить это позже, он видит, что Чимин ввел номер телефона под именем «Большой член-хён». С насмешкой Чонгук нажимает, чтобы удалить контактное имя, но ... это не значит, что оно неправильное, и он на самом деле не знает имени этого человека. Он делает паузу и открывает новое текстовое сообщение. Он действительно собирается это сделать? В конце концов, кто сказал, что Эрем хотел бы снова с ним переспать, не говоря уже о встрече. Он казался красивым и сексуальным, и — и зачем ему встречаться с застенчивым и неловким Чонгуком? Чонгук кладет телефон и ходит по квартире. Делает рамён. Включает плейстейшн и запускает игру, бросая взгляд на свой телефон, который лежит на диване, будто насмехаясь над ним. Три часа спустя… Чонгук поиграл уже в шесть игр и выпил пять бокалов пива, теперь его телефон больше не кажется таким угрожающим, а самодовольно бросает ему вызов. — Я не напуган! Я могу, могу. Можешь написать ему! Если я захочу! — кричит Чонгук, указывая на свой телефон. — Эээм, конечно, ты можешь ДжейКей, но ты можешь сначала закончить гребаный матч, пожалуйста? – Голос Югема звучит в его гарнитуре, напоминая ему, что он на самом деле делает прямо сейчас. Сосредоточившись на телевизоре, Чонгук заканчивает игру, а затем резко выключает консоль, игнорируя протесты своих друзей. Он встает и уверенным шагом возвращается к дивану, берет телефон и пишет абоненту «Большой член-хён». [Чонгук, 17:45] Привет [Чонгук, 17:45] Это Чонгук [Чонгук, 17:45] Мне дал номер Чимини-хён [Чонгук, 17:45] из клуба [Чонгук, 17:45] Ты был действительно великолепен, и я хорошо провел время, и я подумал, может, ты захочешь сделать это снова ??? «Это должно сработать», - думает Чонгук. Он блокирует свой телефон, роняет его и немного пьяно заходит в свою комнату, чтобы смотреть реакцию на видео Twice MV, пока толком не заснёт. Он просыпается от пяти новых сообщений и сильного ощущения, что сделал что-то глупое. [Большой член-хён, 18:04] хаха, привет, Чонгук, я так думаю, это то, что означает ДжейКей? [Большой член-хён, 18:04] это Эрем тоже от Чимини [Большой член-хён, 18:04] ты можешь звать меня Намджун-хён, хотя хаха Чонгук тупо смотрит на свой телефон и пытается прокрутить вниз. [Большой член-хён, 18:05] Я не собираюсь предполагать, но мне кажется, что ты мог быть пьян, так что если предложение будет в силе, когда ты будешь трезвый, дай мне знать [Большой член-хён, 18:10] если ты передумаешь, тебе не нужно отвечать, не расстраивайся, или что-то в этом роде Чонгук стонет страдальчески и плюхается на диван лицом вниз. Он в пьяном состоянии написал парню, который устроил ему лучший секс в его жизни, и сделал вид, что он просто какой-то ... какой-то тупой парень, ищущий связи. И бедный парень действительно ответил ему. Что ж… Он написал ему ответное сообщение. Чонгук глубоко вздыхает и вытирает лицо руками. Он уже унизился. Возможно, нет. Нет, лучше ему больше никогда не писать. Он собирается удалять сообщение, перечитывая его еще раз. «если предложение будет в силе, когда ты будешь трезвый» Означает ли это, что Эрем - нет, Намджун, как он сказал (милое имя, – думает Чонгук. — Намджун-хен. Джун. Джуни), действительно интересуется им? " если предложение будет в силе" Чонгук определенно имел это в виду. Может быть, Намджун тоже по какой-то причине нервничает. Может, он думает, что не удовлетворил Чонгука. Что, если Чонгук испортит дружбу Намджуна с Чимином, привидев этого парня? Что, если он ... о боже, он не сможет сделать этого с Чимином. Чонгук в панике. Он знает, что паникует, но вместо того, чтобы сесть и подумать об этом, он открывает текстовое сообщение и торопливо набирает ответ. [Чонгук, 11:30] Я… Предложение всё ещё в силе, если конечно я все еще имею в виду, ты был потрясающим [Чонгук, 11:30] это было лучшее, что у меня когда-либо было Ух ты. Он только что написал почти незнакомому человеку, что с ним был его лучший секс в жизни. Он молодец. Не разрушая никаких романтических перспектив своего будущего, нет, нисколько. Чонгук тяжело садится на диван и зажмуривается. Кажется, что он ничего не может делать правильно (кроме того, чтобы откинулся на спинку кресла и взять член, его мозг поставляет). Член Чонгука дергается в штанах, предатель. Его телефон звонит от оповещения. Это от Большого члена-хёна. [Большой член-хён, 11:35] Может, ты захочешь выпить кофе когда-нибудь? Я прекрасно провел время, но если мы снова встретимся, я думаю, мне бы хотелось, чтобы мы могли сначала увидеться в непринужденной атмосфере, может быть, поговорим о сцене, которую мы сделали [Большой член-хён, 11:35] Это было довольно напряженно, и я хочу убедиться, что наши мысли находятся на одной стороне после того, что произошло Сердце Чонгука ушло в пятки. Намджун плохо провел время? Неужели Гук просто брал, брал и оставил свою вершину невыполненной? [Большой член-хён, 11:35] не то чтобы я плохо провел время, ты был идеален, ты ... ты был искренне невероятен [Большой член-хён, 11:35] я просто серьезно отношусь к своей ответственности как топа В потоке сообщений возникает пауза, и Чонгук на мгновение смотрит на «Может, ты захочешь выпить кофе когда-нибудь», его мозг перегружен. [Большой член-хён, 11:37] И ОН ДУМАЕТ, КАКОЙ ТЫ МИЛЫЙ Глаза Чонгука выпучиваются, сообщения продолжают поступать. [Большой член-хён, 11:37] о боже, о боже, извини, что это был мой друг, мне так жаль [Большой член-хён, 11:37] не то чтобы ты не милый, ты очень милый [Большой член-хён, 11:37] я имею в виду [Большой член-хён, 11:38] Чонгук, пожалуйста, скажи что-нибудь Чонгук, ошеломленный, на чистом инстинкте отправляет смайлик в ответ, а затем швыряет телефон через комнату. Чрезвычайно добрый и сексуальный дом, выебавший его мозги неделю назад, говорил своим друзьям, что Чонгук милый. С другой стороны комнаты звонит его телефон, и Чонгук выдерживает целых три секунды, прежде чем броситься за ним. Так продолжается еще несколько дней, сглаживаясь, когда Чонгук в панике врывается в дверь квартиры Чимина и Тэхёна, чтобы заручиться их помощью в ответном текстовом сообщении Намджуну. Перед этим он узнает, что на следующие выходные у них запланировано свидание за чашкой кофе. За две недели Чонгук перешел от этапа нервного планирования своей фантазии к назначению свидания с человеком, который ее осуществил. Сказать, что он нервничает, было бы преуменьшением. Сказать, что он взволнован, было бы серьезнее.***
Чонгук останавливается на углу улицы, через два магазина ниже кафе, в котором он должен был встретить Эрема. Намджуна. Хорошо, Намджуна. Он проверяет свой телефон в пятнадцатый раз. Делает глубокий вдох. Разглаживает футболку. Все в порядке. Он в порядке. Он знает, что выглядит хорошо или достаточно хорошо в джинсах, которые выбрал Чимин, и с беспорядочно уложенными со лба волосами. Он одолжил пару дизайнерских туфель Хосока, чтобы завершить образ, и он хорошо выглядит, и все будет хорошо. Эрем - нет, Намджун-хён, уже видел его полностью обнаженным. Больше, чем просто голый. Обнаженным и распростёртым, и просящем об большем. И ему это понравилось настолько, что он захотел снова встретиться с Чонгуком, просто чтобы поговорить. Чонгук просто ... не уверен, что Намджун будет чувствовать себя так же после разговора с ним. Когда Чонгук снова останавливается у дверей кафе, чтобы повозиться с волосами, высокий мужчина, сидящий за столиком у окна, поднимает взгляд и видит его. Их глаза встретились, и Чонгук, к своему глубокому смущению, чувствует, как по его лицу растекается румянец, а по спине пробегает пот. Это он. Это должен быть он. Его руки быстро поднимаются, чтобы аккуратно заправить волосы за уши, нервная привычка, которую он просто не может поколебать, но прежде чем он успевает развернуться и бежать, дверь кофейни распахивается перед ним. Чонгук смотрит на самого великолепного мужчину, которого он когда-либо видел. Он немного выше самого Чонгука, он намного шире, и Чонгук внезапно вспоминает ощущение этого большого, сильного тела на нем. Его светлые волосы зачесаны назад, и, кажется, они подчеркивают темноту его глаз совершенно разрушительным образом. — П-привет, — заикается Чонгук, проклиная свое нервное заикание и быстро неловко кланяясь. К его удивлению, на красивом лице Намджуна на его скулах также лежит легкий румянец, а его поспешно ответный поклон выглядит еще более неловко, его голова легко сталкивается с головой Чонгука. — Ой, извини, боже мой, я- — Хённим! Извини, я ... Они внезапно пересеклись взглядами, замерли на месте и смотрели друг на друга несколько мгновений, прежде чем покупательница за дверью вежливо, но неловко откашлялась. — Ох, Нуна, мне очень жаль, - Намджун спешит извиниться, отступая с дороги и широко распахивая дверь, чтобы женщина могла выйти. Чонгук спешит внутрь, краснея еще сильнее, чем раньше, и безмолвно кивает, когда Намджун неловко жестом показывает Чонгуку сесть за стол, за которым он сидел раньше. — Я, мм, это. Приятно познакомиться, хённим. Я имею в виду, что ж, познакомиться с тобой, э-э ... Намджун милостиво прерывает Чонгука. — Я тоже рад встретиться с тобой должным образом, Чонгук. Как дела? – Его голос мягкий и добрый, и, если Чонгук не ошибается, Намджун выглядит почти таким же нервным, как и Чонгук. Как кто-то мог так же нервничать, как и он? Чонгук закусывает губу и мягко улыбается Намджуну. — Я, эм, у меня все хорошо. После всего. Гхм. Ну в общем но. Эт-. Это было хорошо, – он торопливо выдыхает последнюю часть, проклиная себя и свою неспособность выговорить полное нормальное предложение. Намджун, должно быть, уже решил, что он идиот. Собравшись с силами, Чонгук сильно моргает и бросает взгляд на мужчину, который ... все еще краснеет? Смотря на Чонгука? Их глаза снова встречаются, и у Намджуна внезапно дергается нога, коленом ударяется о край стола, когда он пытается встать и указать на кофейную карту заведения. Рефлексы Чонгука срабатывают, и он ловит чашку Намджуна, прежде чем она успевает соскользнуть со стола. Намджун вздыхает с облегчением. — Вау, спасибо всем богам за тебя, это у меня не впервые. Чонгук улыбается, несмотря на свою нервозность, и осторожно ставит чашку на место. Намджун снова указывает на меню, и, прежде чем Чонгук успевает обдумать всё, он сказал «да» на предложение выпить и снова «да», когда Намджун спрашивает, нравится ли ему сладкое. Он задается вопросом, было ли это двусмысленным, и если да, то должен ли он сказать «нет»? Что ему нравится – темный? Горький? Нет, это бесполезно, в этом нет смысла. Он дурак, конечно, это не флирт, Чонгуку просто нужно успокоиться и ... Намджун ставит перед ним дымящуюся пластиковую чашку с кофе, и Чонгук отказывается успокаивать своего внутреннего романтика от воркования о том, как мило выглядит латте-арт в его напитке. Намджун улыбается, соглашаясь. — Мне нравится то, что в этом месте, они всегда добавляют дополнительные штрихи. Это ... ах, это напомнило мне о тебе, – он наклоняет голову, улыбаясь шире, и Чонгук не думает, что когда-либо видел более симпатичные ямочки, чем те, которые появляются в этот момент. Отводя глаза после, возможно, слишком долгого мечтательного взгляда на указанные ямочки, Чонгук снова смотрит на медленно тающий латте-арт. Это зайчик. Хорошо. Он не в первый раз слышит такое сравнение, но Чонгук думает, что именно этот раз может быть его любимым. Он смущенно улыбается, глядя на Намджуна, его глаза сияют, и он убирает волосы с глаз. Намджун снова моргает, выглядя несколько ошеломленным. — Ты хочешь немного погулять? Снаружи? – Намджун заикается, неловко показывая на окно. — Конечно, хён! – Чонгук щебечет, вскакивает на ноги и улыбается про себя, когда Намджун открывает для него дверь. Они идут по улице бок о бок, и Чонгуку удается заставить свой разум перестать бежать так яростно, когда он вовлекается в искренний разговор с Намджуном. Намджун быстр, забавен (хотя и непреднамеренно) и впечатляюще умён. Чонгук чувствует, что он может взорваться от волнения, когда Намджун рассказывает ему о своей работе музыкальным продюсером, и ему приходится сдерживаться, когда Намджун застенчиво признается, что он написал три любимые баллады айдолов Чонгука, выпущенные в этом году. Когда Намджун улыбается ему, Чонгук чувствует, как его тело охватывает тёплое волнение. Он задаётся вопросом, такая же улыбка была у Намджуна, когда он смотрел, как Чонгук умолял его той ночью в клубе, или у него есть ещё одна, которую Чонгук ещё не видел. Чонгук хочет это увидеть. Намджун ведёт его домой, и Чонгук задерживает дыхание. Надеется. Он не разочарован - Намджун долго думает, но, кажется, принимает решение, наклоняясь и прижимаясь губами к губам Чонгука. Поцелуй нежный и осторожный, давая Чонгуку возможность отстраниться. Он этого не делает. Чонгук наклоняется вперед, поднимается на цыпочки и кладёт свою руку на куртку Намджуна. Вкладывает в поцелуй всю свою нервозность и надежду, всю свою страстную жажду. Намджун издает удивленный звук, а затем его рука оказывается на затылке Чонгука, его тело прижимается к Чонгуку, и он сует свой язык в его рот. Они целуются дольше и с большей страстью, чем это вполне уместно в полдень за пределами многоквартирного дома в центре Сеула, и никого из них это не волнует. Чонгук мог ждать почти десять лет, чтобы воплотить в жизнь свою фантазию, но сейчас он понимает, что ждал именно этого момента еще дольше.