rust

      Когда глаза Люмин закрываются, она обмякает в руках Чайльда, и парню стоит титанических усилий придержать её. Он стонет, сцепив зубы, и аккуратно опускает безвольное тело на пол, прислоняя к стене.       - Люмин? - выдыхает Фатуи, потряхивая блондинку за плечо. Безрезультатно.       - У неё, видимо, сильное переутомление, - предполагает Екатерина, проверяя пульс. - Нам следует позвать доктора Бай Чжу.       Тарталья проводит рукой по голове, кривясь от липкого ощущения крови в своих волосах.       - Раз уж её жизнь не в опасности… Джаверт. Унеси тело и убедись, что его отправят в наш морг для вскрытия. Пусть патологоанатомы установят личность нападавшего. И ещё, я хочу удвоить охрану больницы. Если этот ублюдок знал, где я нахожусь, не исключено, что придёт подкрепление.       Подчинённый кивает, поднимает тело и аккуратно тащит к выходу, стараясь ещё больше не запачкать кровью стерильно чистую плитку. Чайльд обессилено опускается на пол, издавая измученный вздох, и устало трёт основание шеи, чтобы избавиться от фантомного ощущения чужих пальцев на ней.       - Екатерина, - приказывает Предвестник максимально спокойным тоном. - Приведи доктора Бай Чжу.       Помощница удивлённо поднимает на него глаза. Она неуверенно сминает свою форму и слегка кланяется ему.       - Но, господин Тарталья, как же…       - Не беспокойся. В обмороке лежу не я, а доктор. Её жизнь в приоритете. У меня припасена парочка ответных мер в случае повторного нападения, - Чайльд кивает головой в сторону шкафа, в котором, как они оба знают, спрятан небольшой арсенал оружия.       Екатерина всё ещё не выглядит убеждённой, но, зная свои должностные инструкции, не перечит начальнику.       - Я буду в порядке, - Чайльд вытягивает больную ногу и косится на девушку на полу в надежде, что та пришла в себя. - Иди же.       Его секретарь уходит, напоследок бросая на них обеспокоенный взгляд. Тарталья же остаётся в палате, пропитанной запахами ржавчины, убийства и жестокости. Он отчаянно вдыхает, чтобы почувствовать хотя бы каплю чистого воздуха из коридора, но безрезультатно: повсюду чувствуется кровь. Хотя её и немного, но эти капли на полу, кровати и его руках заставляют голову кругом идти.       Мысли Чайльда, поднимающегося с кафеля, сосредотачиваются на том, что сейчас ему точно не помешала бы сигарета. Возможно, он не станет затягиваться (во благо недавнего избавления от этой пагубной привычки), но аромат никотина перебьёт вездесущий металический запах и заставит ненадолго заглушить воспоминания об убийствах. Несмотря на подобное бегство, вскоре ему всё равно придётся посмотреть в лицо реальности.       Тарталья хромает в направлении шкафа и, отворяя дверцу ключом, вынимает пистолет, вес которого напоминает о пропитанной дождём гавани и скрипе груза в коробках, загружаемых в корабли Царицы с целью последующей отправки клиентам. И о том, что вся его жизнь была поставлена на паузу из-за больнички.       С губ срывается нервный смешок при мысленном сравнении текущей ситуации и его привычного ритма существования. Кристально белым стенам противопоставляется точно такой же чёрный бетон «конференц-залов», где он выпытывает информацию у заложников. Воспоминания вызывают у него приятное волнение, в корне отличное от того, которое он испытал при собственном удушении. Растянув губы в горькую усмешку парень достаёт сигарету и зажимает меж зубов.       Чтобы занять себя чем-то, Чайльд поднимает отброшенное, но чистое покрывало и укрывает им бессознательное тело Люмин. Наблюдая, как ветер из приоткрытой форточки покачивает серёжку девушки, он ощущает боль, как будто его грудь пронзает нож, лезвие которого неспешно проходится от солнечного сплетения до живота, вспарывая тело. Предвестник вдыхает, резко распахивает рубаху и, не видя ничего, закрывает глаза и приходит к выводу о том, что это последствие несоблюдения установленного режима. Размышления о собственной боли не имеют значения, ведь психическое здоровье его доктора явно пошатнулось куда больше.       - Прошу прощения, но курение в палате запрещено.       Чайльд вскидывает голову и машинально поднимает пистолет, заслоняя неподвижную Люмин. Но в следующее мгновение он осознаёт, что перед ним стоит не очередной преступник, а доктор Бай Чжу, который даже не дёргается от вида направленного на него оружия.       - В нашей больнице запрещено курить, равно как и пользоваться пистолетом, хоть Вы и исключение во многих смыслах, - сотрудник госпиталя спокойно опускает дуло рукой и присаживается перед своей коллегой, чтобы оценить состояние последней.       - Она не зажжена, - говорит рыжий, демонстрируя сигарету. - Простите за такие крайности, доктор. Но я думаю, что в нынешней ситуации Вы не можете сказать, что у меня нет оснований для такого поведения.       - Полагаю, что не могу. Я узнал о произошедшем несколько минут назад, когда Ваши подчинённые начали прибывать. От имени больницы я приношу извинения за недостаточную бдительность со стороны охраны, - Бай Чжу почтительно склоняет голову, а Чайльд удивлённо смотрит на него.       - Не стоит. Это не ваша вина. Я сам навлёк на себя опасность, а такое количество охраны было определено специально, чтобы не привлекать внимание. Вы все выполняли свою работу. А сейчас, пожалуйста, позаботьтесь о Лю… эм… докторе Люмин, - он вовремя останавливает себя, ведь с формальностями у него всегда была беда.       Бай Чжу проверяет жизненные показатели девушки: осматривает белки глаз и считает пульс. Он замолкает на секунду, прежде чем облегченно выдохнуть:       - Она будет в порядке. Переутомила себя работой, и постоянная тревожность понизила количество кровотока в мозг. Это всего лишь вазовагальный обморок, - доктор улыбается, и Чайльд недоумевает, что именно в этой ситуации кажется тому смешным. - Вообще-то, она уже в сознании.       - Бай Чжу, - стонет Люмин, потягивая руки. Её глаза распахиваются, и у Предвестника камень падает с души. - Зачем ты меня выдал?       - Ну, тело уже убрали, а тебе всё ещё нужно отдохнуть.       - Люмин, - встряёт Тарталья, стараясь игнорировать бешеное сердцебиение и тот факт, что последние несколько минут она его обманывала. - Всё хорошо?       - Я бы не стала называть это «хорошо», но могу с уверенностью сказать, что мне гораздо лучше, хотя всё ещё тошнит, - блондинка нервно хихикает.       - Ты напугала меня, милая. Я…       - Даже больше, чем тот, кто на тебя напал? - парень замечает ту самую улыбку, которая вызывает неконтролируемое тепло в его груди. - Ты совсем странный.       Сжатые в ниточку губы Чайльда непроизвольно растягиваются в ухмылку, которая тут же исчезает, когда Люмин едва ли не падает, предпринимая попытку подняться. Более того, девушка упрямо отталкивает своего пациента, который отчаянно пытается ей помочь.       - Не переутомляйся. За сегодня ты уже достаточно поактивничал. Со мной всё будет нормально. Позаботься о себе, - Люмин обретает вертикальное положение, придерживаясь за стену.       - Попроси господина Дилюка забрать тебя, - подаёт голос Бай Чжу, загораживая ей пути отступления в коридор. - Я уже распорядился, чтобы тебя заменили на сегодняшней смене.       - Что?       - Если ему не позвонишь ты, то это сделаю я.       - Бай Чжу! - шипит Люмин. - Я в порядке! Я просто отключилась на пару минут, и сейчас могу дальше работать.       - А когда ты потеряешь сознание, теоретически, в ванной, кто тебе поможет? Вряд ли этот замечательный молодой человек, - мужчина кивает в сторону Чайльда. - Послушай, Люмин, тебе нужен отдых. Твои старые раны ещё не зажили…       - Я…       В то же мгновение Бай Чжу подносит к уху телефон, из динамика которого тут же слышны гудки.       - У тебя что, Дилюк на быстром наборе?! - восклицает девушка неестественно писклявым голосом, из-за тона которого Тарталья не может сдержать смех.       - Ты! - блондинка шагает по направлению к нему, и парень по инерции выставляет руку, чтобы предотвратить её вероятное падение. Она раздражённо отталкивает протянутую ладонь, чем вызывает очередную глуповатую улыбку. - Ты бы сидел молча, а то сейчас вырву прямо на тебя.       - Попробуй. Если бы обе моих руки были здоровыми, я бы запросто поднял твою орущую задницу и вынес бы прочь отсюда, - невинно начинает Чайльд. - Кажется, это было бы куда проще, чем убедить тебя позаботиться о себе самостоятельно.       - Ах, ты, гад.       - Эй-эй. Полегче, девуля. Ты и так сегодня перевозбудилась. Присядь.       - То же самое и о тебе можно сказать, кретин.       Тарталья цокает языком:       - Туше.       Люмин победно хмыкает, но за время, которое позволяет парню удержать её от попытки забрать телефон у Бай Чжу, на пороге палаты появляется Дилюк, будто он и не покидал больницы. Словно фантом, он материализуется в дверях, а Предвестник и вовсе не успевает зафиксировать третьего человека в помещении до тех пор, пока его самого грубо не отпихивают от блондинки. Да уж, с ним не помешает поговорить о манерах.       - Давай, - произносит Дилюк, намереваясь поднять на руки свою подругу, которая умело избегает этой попытки и делает несколько шагов назад с поднятыми руками.       - Даже не подумаю, - шипит девушка. - У меня есть две ноги, и обе рабочие. Стоит один раз оступиться, и все так и ждут, как ты упадёшь.       - Да уж, - соглашается Чайльд, и Люмин самодовольно упирает руки в бёдра. - Но в следующий раз если падать, то запади на меня.       Девушка, не моргая, смотрит на усмехающееся лицо и пытается нанести удар. Тарталья, разумеется, уклоняется, но не без смешка. Он резко подаётся назад, чуть ли не падая, и хохочет до слёз в глазах. Ужас, отражающийся на лице доктора, безумно веселит.       - Как будто этого уже не произошло, - бормочет блондинка необычайно тихим голосом, и изначально Чайльд предполагает, что ему послышалось. Смех резко стихает.       Что.       - Девуля, ты… - начинает он с приоткрытым от шока ртом, ощущая себя так, как будто у него раскроили черепную коробку и вынули мозг, потому что мыслей в нём попросту ноль. Пустота. Всё, что он может, - это наблюдать, как краснеют кончики ушей Люмин, когда она хватает Дилюка за запястье и тащит к выходу, параллельно размышляя вслух о том, что нужно будет отдать Бай Чжу деньги за то, что тот отработает дежурство за неё.       Чайльд даже не успевает попрощаться прежде, чем женский силуэт окончательно исчезает из виду. А когда он собирает картину воедино, то его доктора в комнате и след простыл, и на её месте теперь стоит его подчинённая, тараторящая что-то о необходимости смены лечебницы. Неудачное время, Екатерина, совсем неудачное. Мозг Тартальи в отключке, ошибка сервера.       - Мы полагаем, что будет лучше, если Вас переведут в другую больницу, - через помутневший рассудок до него, наконец, доносятся более-менее членораздельные слова. - Рядом с Банком Северного королевства. Там больше наших людей и меньше насущных угроз.       - Ни в коем случае, - не думая, отрезает парень. - Просто поменяйте мне палату.       Екатерина сжимает губы в тонкую линию, а позади неё появляется растерянный Джаверт, сжимающий в руках освежитель воздуха.       - Джаверт, - говорит женщина, заставая бедного Фатуи врасплох. - Как считаешь, мастеру Чайльду лучше будет остаться здесь или перевестись в госпиталь рядом с банком?       Её коллега молча смотрит на неё, не осмеливаясь обернуться к начальнику.       - Эм, - начинает он, и этого достаточно, чтобы глаза Предвестника начали метать кинжалы прямо ему в живот. - ..Остаться?       Екатерина вздыхает, вновь глядя на босса:       - Мастер Чайльд.       - Да, Екатерина? - он слегка подаётся назад с деланным уважением, улыбается, но уголки губ его подчинённой даже не дёргаются вверх.       - Боюсь, сэр, здесь нет места демократии. Это ради Вашего здоровья. Вы, разумеется, можете вернуться сюда, как только восстановите силы, но до тех пор я бы рекомендовала держаться от этого места подальше.       Тарталья хмурится, и Екатерина заметно вздрагивает. Его секретарь? Смеет идти против него? А она отрастила зубки, пока его не было. Неплохое изменение, ведь он всегда любил выходить победителем из споров, а кто лучше может бросить вызов, чем свои собственные подчинённые? Чайльд находит весьма забавным, что кто-то, ниже его по званию, умудряется отдавать ему приказы (хотя это и говорит о том, что его влияние за время пребывания в госпитале ослабло, но он обязательно это исправит, когда вернётся в строй).       - Екатерина, - Предвестник выделяет её имя, растягивая гласную в последнем слоге, и девушка напрягается, сцепляя руки в замок перед собой. - Ты ведь знаешь, что перевод меня в Банк Северного королевства только увеличит интенсивность атак? Хотя ты полагаешь, что там у нас больше людей, но и через больничную систему охраны сюда пробрался крысёныш, которого я прибил меньше часа назад. Кто помешает им повылазить из нор и атаковать всем вместе здание, считающееся одной из центральных финансовых ветвей Фатуи?       Секретарь не отвечает, но потупленные в пол глаза говорят Чайльду о том, что он выиграл этот раунд.       - Предлагаю, - продолжает он, сбрасывая оставшиеся окровавленные покрывала с койки, - чтобы я остался здесь, потому что это место безопаснее. Лучшее, что вы можете сделать в настоящий момент, - это усилить охрану и проверить подноготную персонала больницы. Есть вопросы?       Екатерина склоняет голову:       - Нет, сэр. Прошу прощения за то, что поставила Ваше решение под сомнение. Такого больше не повторится.       Чайльд подпирает щёку кулаком и снисходительно отмахивается.       - Можете быть свободны. Позаботьтесь о том, чтобы постельное постирали, и принесите мне отчёт из морга, как только он будет готов. И распорядитесь поставить у моей двери в дозор того, кого посчитаете нужным.       Джаверт и Екатерина почтительно кланяются и покидают палату, о чём-то перешептываясь. Когда Тарталья смотрит, как тени его подчинённых исчезают из виду, то слышит, как часы пробивают два час ночи, и парень понимает, наконец, насколько он измождён.       Недавно вколотое седативное струится по венам, и его тело постепенно вводится в сонное состояние, и, разумеется, нападение совсем не поспособствовало освобождению от усталости. Честно говоря, происшествие, кажется, увеличено вес мешков под глазами, которые так и норовят закрыть веки.       Но всё, о чём его отключающийся мозг может думать, - это его доктор. Так вот, что Люмин чувствовала к нему всё это время? Совсем неуместная при текущих обстоятельствах мысль, но, так или иначе, все его мысли ведут к ней. Если девушка и правда так устаёт, он мог бы поговорить с Царицей, чтобы её отпустили на недельку-другую…       Веки опускаются.

***

      Последующие дни пролетают настолько стремительно, что если бы у Чайльда спросили, что происходило, он бы вряд ли смог ответить.       Перенапряжение сказывается на общем состоянии, и он не может отлепить одеревенелое тело от кровати. Но даже сквозь пелену сна он чувствует фантомные боли в области шеи из-за удушения и в ноге из-за пулевого ранения.       Его тело настолько измотано, что у Фатуи даже не хватает сил поговорить с Люмин, когда та приходит проверить его показатели. Ну, и позорище, честно говоря. Столько времени впустую, а ведь он мог встать перед ней на одно колено, попросить выйти на спарринг и выслушать, как она отвергает его предложение с таким типичным для неё упорством в глазах. (Не то что бы он позволил бы вновь себя отвергнуть. Тарталья - упорнейший из людей, и он готов пойти на всё, лишь бы оказаться с Люмин на ринге. Даже если ради этого придётся подкупить её походом в «Глазурный Павильон»).       Что-то болит в груди каждый раз, когда она уходит, и парень проводит параллель между этим чувством и чувством тоски по дому.       Чайльд скучает по Люмин.       Что достаточно иронично, если посмотреть с другой стороны. Потому что как можно скучать по тому, кто находится рядом? Заботится о нём? Каждый раз приходит убедиться, что он не отъехал за ночь и стоит перед вратами в рай? Может, и не скучает, но, чёрт, почему это так грызёт его?       Тарталья хочет поговорит с ней, сказать, что замечает, как она стоит у подножия его койки куда более продолжительное, чем требуется, время, и периодически вздыхает. Ему хочется подразнить блондинку, спросив: «Нравится, что видишь?». И взорваться от смеха, когда она попытается убить его прямо в больничной палате.       К сожалению, слабость во всём теле и рта открыть не позволяет, а потому он вынужден лишь смотреть на её красивое лицо. Не то что бы он возражает.       Ещё пара недель проходят так же уныло, но по истечении месяца Чайльд, наконец освободившийся от сплошного гипса, осознаёт, что так и не освободился от привязанности к доктору. Поэтому, как только парень чувствует, что способен выбраться из постели и пройтись к двери, он тут же становится на страже входа в ожидании визита Люмин.       И, о, боги, девушка пугается до полусмерти, когда переступает порог и внезапно обнаруживает ста восьмидесяти сантиметрового амбала, который-должен-беспрекословно-соблюдать-режим-покоя, возвышающегося над ней.       Блондинка подпрыгивает от неожиданности и вскрикивает так громко, что вынуждает бедного Джаверт резко развернуться на каблуках, и обвинительно тычет пальцем в причину своего испуга.       - Ты! - крякает она, как растрёпанная утка, рухнувшая в пруд из-за того, что резко утратила способность летать.       - Я, - приторно-сладким голосом говорит Чайльд.       - Ты… - снова пытается доктор, и Предвестник будто бы видит, как вращаются в её голове заржавевшие от недостатка сна шестерёнки. - Ты должен быть в кровати.       - Спасибо за то, что поделилась очевидными фактами, док. Но я рад сообщить, что чувствую себя превосходно, - ухмыляясь, парень закатывает глаза. Ох, как же он скучал по их грызне. Спонтанный порыв берёт над ним верх и он, умиляясь, похлопывает Люмин по макушке. - Хотя и не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь так, будто отключишься в любую секунду.       Люмин раздраженно отталкивает его руку, игнорируя прозвучавшую колкость.       - То, что ты не лежишь под капельницей, не означает, что можно повсюду шататься. Ты будешь находится под наблюдением ещё два дня прежде, чем мы выпишем твою задницу.       - Ещё целых два дня я буду видеть твою милое личико? - Чайльд подмигивает ей, и девушка тут же разворачивается и выходит за дверь, пытаясь захлопнуть её прямо в улыбающееся лицо. Что же, хорошая попытка. Хотя и бесполезная, ведь Тарталья успевает притормозить кусок древесины прежде, чем он захлопнется.       - Полагаю, - начинает Люмин, грубо толкая дверь и зажимая ступню своего пациента, - что ты и так выглядишь здоровым, и проверять твои показатели не имеет смысла.       - Ой, да ладно тебе, док. Уже и пошутить нельзя? - Чайльд скрещивает руки на груди. - Меня и так скоро здесь не будет, почему бы хоть напоследок не позволить мне повеселиться?       - Я ненавижу тебя и надеюсь, что ты в курсе. Жду не дождусь твоей выписки. Если судьба будет благосклонна, то я никогда больше не увижу тебя.       - Говорит человек с подаренной мною серёжкой в ухе.       - Умри.       - С удовольствием, но только ради тебя.       - Скоро ты заберёшь свои слова обратно, - грозно рычит Люмин, и Тарталья искренне не понимает, что на неё нашло. Поэтому он издаёт смешок, удерживая дверь.       - Я, как и ты, знаем, что это неправда.       Девушка молчит и ослабляет хватку на дверной раме. Она приходит в себя спустя минуту, но выглядит такой же уставшей и растерянной. И Чайльд приходит к выводу, что именно в этом и кроется причина её резкого поведения. Он же сможет это исправить позже, да?       Через несколько мгновений тишины Предвестник отпускает дверь и высвобождает ногу.       - Постарайся отдохнуть, Люмин. Ты на ходу спишь.       Доктор сдавленно смеётся.       - Не выдумывай. Пока.       Глаза Чайльда неотрывно следят за тем, как она идёт, волоча ноги и периодически останавливается посреди коридора, хватаясь за голову. Вероятно, он должен найти человека, который бы присмотрел за ней в случае, если она упадёт плашмя по дороге домой либо будет продолжать так же ужасно питаться. Уф, что за вопиющая несправедливость. Ещё целых два дня он будет торчать здесь и не способен будет нормально присмотреть за Люмин.       Потому что, глядя правде в глаза, можно было утверждать, что девушка положит своё тело на алтарь работы прежде, чем позаботиться о собственном здоровье. Чайльд громко вздыхает, чем вынуждает стоящего у двери Джаверта вздрогнуть.       - Думаешь, я сделал что-то не так? - размышляя, спрашивает Тарталья, заранее зная ответ на вопрос.       - В-вы это мне?       - Ага, - отвечает парень, разворачиваясь к подчинённому. - С кем я ещё, по-твоему, мог бы разговаривать?       - Эм… - Джаверт неловко переминается с ноги на ногу. - Нет, сэр..?       - Как думаешь, что мне сделать? Она постоянно выглядит ужасно уставшей, - он втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и отбивает ритм ногой, обдумывая варианты. Нужно что-то, что отвлечёт Люмин и на некоторое время вынудит её побыть с ним. Он хмурит брови. - А что, если я приглашу её выпить?       Джаверт озадаченно моргает.       - Прошу прощения? Сэр, при всем уважении, я сильно сомневаюсь, что алкоголь поможет доктору Люмин улучшить её состояние здоровья.       - Но, однозначно, поможет ей расслабиться, да? Что на счёт огненный воды? В Ли Юэ её подают? - не дожидаясь ответа от собеседника, Чайльд возвращается в кровать, усаживаясь на её поверхность и цокая языком. Желание упросить Люмин сразиться с ним мучает его, но, учитывая её текущее самочувствие, это не лучший вариант времяпровождения.       Что за мужчина он будет, если позволит этой девушке вновь лежать без сознания на его руках? Он снова хмурится, упираясь локтями о колени и тупо глядя на больничный пол.       Пропустить с ней по стаканчику было бы самое то, да, и Тарталья обещает себе не облажаться, когда будет приглашать Люмин выпить.

***

      Чайльда наконец-то выписывают.       Чайльда наконец-то выписывают!       Спустя долгий период времени его раны затягиваются, и теперь он снова в строю. Кончики пальцев покалывает от долгого отсутствия в них оружия в разгар схватки (стычка в больнице не считается, ведь: во-первых, он там явно не нападал, а во-вторых, он был под капельницей, и всё такое).       Облегчение струится по венам парня, когда он, пританцовывая, заходит в кабинет врача (читай «Люмин») в одно ясное утро, и усаживается прямо напротив неё.       - Привет, - начинает Предвестник, ставя локоть на стол и упираясь подбородком в ладонь.       - Почему ты всё ещё здесь? - Люмин даже не поднимает на него глаза из-за кип бумаг, а лишь поправляет очки, сползшие на кончик носа. Этот раздражающе безразличный тон вынуждает Чайльда отчаянно противиться желанию наклониться через стол, снять с неё очки и сбросить все треклятые листы на пол, чтобы всё, что она могла лицезреть, - это его. Про себя парень раздражённо думает, какие же всё-таки странные у них отношения.       Он не позволяет этой эмоции просочится наружу и продолжает:       - Оу, разве это ты должна говорить своему пациенту номер один, который успешно прошел курс лечения и готов покинуть стены больницы? Разве ты не будешь скучать по мне хотя бы немножко, любимая?       - Нисколечко. Напротив, - она, наконец, откладывает ручку и широко усмехается, - желаю тебе благополучного и пышущего здоровьем будущего, чтобы ты никогда больше не смог попасть в эту больницу! Эти пожелания от чистого сердца, Тарталья, - она складывает ладони вместе, а затем размещает ещё одну стопку бумаг прямо у него перед носом.       - Ой, да брось. Разве все те мгновения, которые мы разделили, ничего не значили? Мы почти парочка, если задуматься.       - Да, конечно. Парочка лучших друзей, - Люмин закатывает глаза так сильно, что остаются видны лишь белки. - Моменты, связанные с тобой, - это, действительно, что-то. Что-то, что уж точно не хотелось бы повторить.       Тяжёлый груз вины вновь начинает давить на плечи парня, и во рту чувствуется горечь.       - Прости меня, Люмин. Я и понятия не имел, что ты за мной последуешь.       Доктор громко хмыкает, но ничего не произносит. Тарталья решает воспользоваться шансом и достаёт упаковку из сумки, которую принёс с собой. Она лёгкая, но его желудок делает кульбит, когда он кладёт её на стол.       - Я хотел бы вернуть должок, хорошо? - подарок Люмин теперь лежит на куче бумажек (будь они прокляты), а Чайльд так самодовольно улыбается, будто только что одолел одного из предвестников. - «Пылкая душа». Сегодня в семь. Я за тобой заеду.       Девушка тупо смотрит на подарок перед собой:       - Нет, Чайльд. Там же наверняка какая-то бомба, или что-то в этом духе. Я больше не принимаю участие в твоих выходках.       - Пожалуйста, милая, - говорит Тарталья, глядя на неё сверху вниз и протягивает пальцы в перчатках к её подбородку, вынуждая взглянуть на него. - Тебе придётся научиться доверять мне. Я не взорву это место, если ты согласишься. Помни, заряд не сдетонирует без твоего позволения.       - Что… - Люмин запинается, и прежде, чем она может произнести следующие слова, он уже машет ей на прощание с порога. - Эй, Чайльд! Чайльд Аякс Тарталья, а ну, быстро вернул свою задницу прямо с…       Но Предвестник уже захлопывает дверь, обрывая поток криков. Он радостно напевает песню себе под нос, выходит из больницы и садиться в до блеска отполированный чёрный автомобиль, направляющийся в Банк Северного королевства.       - Входящий вызов, сэр, - произносит Екатерина, стоит машине тронуться. - Звонит Восьмая, - с этими словами подчинённая передаёт ему телефон, и он, борясь со вселенским нежеланием это делать, поднимает трубку.       - Тарталья, - обозначается он, подавляя вздох, который так и норовит сорваться с губ.       - Фи, - цокает Синьора на другом конце провода. - Кто выпустил собачонку на волю? И что планируешь делать теперь, когда больше не в больничке? Совершить побольше военных преступлений? Боги, лучше бы они держали твою непутёвую задницу там. И как можно дольше.       - И я по тебе скучал, Синьора, - сухо произносит Чайльд. - Зачем звонишь?       - Ну, Царица поручила мне поиски человека, который покушался на тебя, пока ты отлёживался в койке. Без понятия, почему этим должна заниматься я, если ты жив. Малыш, какая же ты головная боль. Ладно. В любом случае, документы у тебя на столе.       Предвестник суживает глаза, сжимая телефон до побелевших костяшек:       - И зачем ты звонишь лично, если я так сильно тебя достал?       Собеседница замолкает на секунду.       - Сам увидишь, - всё, что говорит она прежде, чем повесить трубку. В телефоне раздаются монотонные гудки.       Вскоре, усаживаясь за свой стол в банке, он действительно натыкается глазами на папку, скреплённую печатью Предвестницы. Чайльд бросает быстрый взгляд на настенные часы. Пять часов до свидания с Люмин. Ему должно хватить этого времени на ознакомление с текущим вопросом. Пальцы парня скользят по содержимому папки, убирая скрепки в сторону и параллельно постукивая по поверхности стола.       Отчёт о вскрытии, тесты ДНК, происхождение, семья, доход.       Смерть вследствие отравления цианидом - о, да, это Тарталья вряд ли мог бы забыть. Симпатичный молодой парень, около тридцати лет. Братьев либо сестёр нет, родители мертвы, безработный. Причина смерти отца…       Чайльд останавливается, ведя кончиком пальца по информации на листе. Его убили из-за вмешательства в дела Фатуи три года назад в Сумеру, и вся их семья так и не смогла прийти в себя после утраты. Занимательно. Это и было причиной, по которой он напал на него?       Парень думает. Но пазл не складывается. Эта операция трёхлетней давности есть в реестре, но Чайльда там и близко нет. Он ещё ни разу не посещал Сумеру по приказу Царицы. Безусловно, она делилась кое-какой информацией с ним, но лично Одиннадцатый ни разу не ступал на эту территорию.       Почему же..?       - Екатерина, - приказывает Чайльд. - Добудь все записи больничных камер наблюдения.       - Уже на вашем компьютере, сэр, - незамедлительно отвечает девушка. - Восьмая изначально поручила загрузить все файлы на Ваш жёсткий диск.       Парень резко смеётся. Ох, уж эта Синьора. Всегда полна сюрпризов.       - Но… - вновь говорит Екатерина, на этот раз слегка поджимая губы и прежде, чем Чайльд успевает открыть видеофайл. - Преступник, предположительно, проник через окно в комнате отдыха персонала.       - Предположительно? - повторяет Тарталья.       - В том месте у камер слепая зона. Мы не можем гарантировать, что он вошёл именно там, но всё, что Восьмая смогла обнаружить, просмотрев камеры, - это идущий по коридорам человек.       Курсор бесцельно мелькает на экране, когда он пролистывает записи с того вечера, бессчётное количество раз отматывая и ускоряя видео лишь для того, чтобы вновь не найти никаких зацепок. Напавший на него преступник всё так же движется по белоснежным коридорам с лицом, прикрытым капюшоном. Затем он поворачивает за угол, где точно так же никого нет (одна часть Чайльда подкидывает ему логичный довод, что ночные смены предполагают такое полное отсутствие движения вне палат, но другая чует подвох). Теперь тот заходит в его собственную палату.       И как бы Тарталья ни вглядывался в экран или фото на столе, картинка не хотела складываться. Преступник просто забыл о том, что в больнице могут быть камеры наблюдения? Или он хотел, чтобы его увидели? И где были все работники ночной смены? Несмотря на позднее время, в помещениях должна была попасться хотя бы пара людей. Весьма необычным кажется тот факт, что все люди внезапно испарились, предоставляя проникнувшему в больницу свободу действий. Тем более, к нему в палату ворвались именно в тот момент, когда Джаверт обычно уходил поужинать.       В то же время, вряд ли следует предполагать, что действовали те же люди, которые похитили Тевкра. Те были откровенно туповаты и предпочитали нападать стаями, нежели распланировано подсылать своего «представителя».       Чайльд откидывается на стуле, в растерянности пробегая пальцами по волосам. Часы на стене тихонько тикают, и парень хмурится, заправляя пряди волос за уши.       За это мгновение тишины Чайльд приходит к двум выводам. Первый из них позволяет понять, почему Синьора лично сообщила ему о файлах, а второй вызывает подозрения. Но пока что не время предпринимать первые шаги. Только не сейчас, когда столько людей наблюдают за ним.       Упорядочив мысли, Тарталья решает, что размышлений на сегодня достаточно. У него есть куда более важные заботы, чем неудачник, который так и не сумел его завалить. Если они осмелятся прийти за ним вновь, Чайльд теперь точно готов их встретить. Ведь теперь, когда он не прикован к постели, Предвестник мог медленно, но верно уничтожить всех ублюдков за то, что те сделали с ним и Люмин.       Кстати… Чайльд переводит взгляд на часы. Половина седьмого. Идеально. Он хлопает в ладоши, хватает со стула пиджак и быстро направляется в ванную комнату.       - Машину через пять минут, Екатерина, - кричит он, и эхо о даётся в пустой комнате. До него доносится «да, сэр», и парень захлопывает дверь, чтобы переодеться в вечерний костюм. Солнце опускается за горизонт, когда он выходит из здания и следует к автомобилю на парковке с телефоном в руке.       Тарталья решает черкнуть Люмин краткое сообщение (возможно, некоторые спросят, откуда у него её номер? Сами понимаете, привилегии Предвестника, и всё такое. Он готов поклясться, что уже слышит её возмущения по поводу вторжения в частную жизнь, хотя это и рабочий телефон, и все, кому не лень, могут получить к нему доступ). Сообщение получается следующего характера:       «Я в ста метрах от тебя, и приближаюсь. Лучше беги:)»       Он ухмыляется сам себе, надевая перчатки и замечая, что сообщение уже прочитано. Через несколько минут они уже рядом с больницей, и Чайльд чувствует, как вечерний воздух касается скул.       Люди, снующие, как муравьи, на входе в больницу, не привлекают его внимания, равно как и он их. Но только не один человек у стойки регистратуры. Её глаза широко распахиваются, когда она видит его фигуру на входе. Она смотрит на телефон в руках. На него. Снова на телефон. На лице появляется осознание происходящего.       - Приветик, - всё, что успевает сказать Тарталья прежде, чем Люмин срывается и бежит прочь от него в совсем не профессиональной манере. Чайльд, воспринимая это, как вызов, закатывает рукава и следует за ней, лавируя между пациентами и стараясь не сбить ничего по дороге. Стоит только гадать, что подумают о нём подчинённые, стоит им сообразить, что он преследует девушку в стенах больницы. На бег парень переходит только тогда, когда Люмин немного тормозит, чтобы перевести дыхание.       Он сокращает расстояние между ними, перепрыгивая лестничный пролёт, но прежде, чем девушка может сделать пару шагов, Тарталья замечает, что стоит она под странным углом, и её лодыжки подкашиваются…       - Эй, полегче. Ты покалечишь так себя когда-нибудь, - говорит Чайльд, обеими руками обхватывая талию блондинки прежде, чем она не встречается с плиткой лицом. Люмин пыхтит, повисая на нём. Парень задумывается, не стала ли она ещё худее, хотя зная, как эта леди умудряется пропускать приёмы пищи, в таком открытии не было бы ничего неожиданного. Она необычайная лицемерка. Доктор, которая советует другим сбалансировано питаться, и совсем не следит за собой. Тарталья почти что успевает закатить глаза от этой мысли, но девушка начинает извиваться в руках, словно червь.       - Я даже знаю, кто будет виноват, - саркастично замечает Люмин, так сильно наступая на ногу своему преследователю, что тот вынужден её отпустить. - Напугал меня до чёртиков.       - В следующий раз будь внимательнее, - кривляет её Чайльд, скрещивая руки на груди. Тревога за её состояние потихоньку отступает, а затем и вовсе испаряется. - Ты в порядке?       Люмин лишь отмахивается, поправляя туфли:                    - Угу. Я и сама была в состоянии удержаться на ногах.       - Со стороны было незаметно.       - Заметно.       - Нет.       Девушка показывает ему язык, и парень возвращает жест. Иногда его поражает, что несмотря на всю эту зрелость, доктор ведёт себя, как маленький ребёнок. Может, поэтому она так запала Тевкру в душу.       - Так, - начинает Чайльд, следуя за Люмин к её кабинету, - на счёт свидания, о котором мы говорили сегодня…       - У меня много работы, - с этими словами блондинка усаживается на своё место в углу комнаты, и у Тартальи возникает невероятно сильное желание поднять её с грёбанного стула и приказать отдохнуть. - Куча дел, в том числе, благодаря твоим друзьям из Фатуи.       Чайльд издаёт нервный смешок. Что же, это не его вина, что не все солдаты справляются с поручениями. Тренируйся они усерднее, не очутились бы здесь. Он совсем не хочет видеть в рядах организации людишек, которые не могут постоять за себя, ведь их ряды не для мягкотелых.       - Ладно, я понял, - говорит Чайльд с заметным огорчением. - Я не буду принуждать тебя, если ты не хочешь. Оставь себе то платье и забудь о приглашении. Позвони, если захочешь, милая.       Это… позор, что она опять отказалась, и он не может сдержать вздоха. Ещё одна ночь за документами, связанными с импортом и экспортом, убийствами и кучей всякого-разного. Что за жизнь.       - Постой, - окликает Люмин парня за секунду до того, как тог поворачивает дверную ручку. - Я… переоденусь. Дай мне минуту.       Сердце Чайльда ухает вниз, и он стремительно поворачивается на каблуках.       - А? - Тарталья приподнимает бровь. - Что вынудило тебя изменить решение? Мои слова? Твои чувство ко мне? - он наигранно хлопает ресницами, и Люмин, не выдерживая, запускает в него скотчем. Чайльд ловко уворачивается, но она тут же бросает следом степлер, и вот оно. Попадает прямо в живот. Бедный Предвестник, метни она чуть ниже, и линия его рода могла бы быть прервана здесь и сейчас.       - Надейся, - хмыкает девушка, беря в руки подаренную ранее коробку. - Я просто вспомнила наш разговор о шотах Синь Янь и подумала, что будет классно увидеть, как ты вырубишься.       - Я? - Чайльд безумно громко хохочет. - Думаешь, я не потяну слабенькие шоты? Да я иногда пью водку перед едой забавы ради.       - Ты… - начинает Люмин, моргает и, видимо, понимает, что не хочет слышать окончания этой увлекательной истории. - Знаешь, неважно. Не буду ни о чём тебя спрашивать. Стой, - она замолкает, встаёт и подходит прямо к нему, вынуждая с удивлённым выражением лица попятиться.       Люмин так близко, что Чайльд видит золотистые проблески в её янтарных глазах, розовый румянец от бега на щеках и блеск подаренной им серёжки.       - Заключим пари, красавчик, - девушка обвивает пальчики вокруг его галстука и притягивает парня ближе. Что-то внутри груди Тартальи трескается, как сломанный диск, и его рот слегка приоткрывается от настойчивого тона доктора.       - Да? - выдыхает он, мягко обхватывая её запястье. - Я весь внимание.       - Пять шотов, - отчеканивает Люмин. - Если отключусь я, то мы устроим спарринг, - она выдерживает паузу, позволяя ему насладиться первой частью предложения. - Если проиграешь ты, то больше никогда не появишься на пороге этой больницы.       Тарталья присвистывает. Что за девушка! Она ведь наверняка знает, что он не откажется от спора. Ещё одна причина, почему она ему так нравится. Поставленные условия не так плохи (если не брать во внимание тот вариант, в котором он проигрывает, но Чайльд заталкивает эту мысль куда подальше), и он склоняет голову вбок, будто в раздумьях.       - Не думаю, что проиграю тебе, - ухмыляется Предвестник. - Особенно если дело касается выпивки.       Люмин лишь хмыкает в ответ, затягивая его галстук потуже.       - Как скажешь, ловелас. А теперь, на выход. Мне нужно переодеться, - другой рукой она открывает дверь и со всей силы толкает его прочь из кабинета. Парень приземляется на задницу прямо на холодный больничный пол.       - Пока-пока.       Чайльд кричит.