ДОБР на выезде.

      Луиза прекрасно понимала жертвенность во имя науки. Но жертва разумного существа должна быть добровольной. Считается. Они современное гуманное общество, пусть в науке иногда приходится быть жестокими, но в разумных же пределах! И не с сородичами. И не с другим разумным. Наука без нравственных основ не создаст ничего, кроме разрушения.       Луиза не часто отвлекалась на рассуждениям на отвлеченную тему.       Например, о смысле добра и зла. Или природе прогресса. Любая идея есть результат длительного целенаправленного изучения ученым доступных знаний в какой-то области. Компоновка этих данных, правильная экстраполяция и допущение.       Да, это так. Но эта теория не объясняет революционных прорывов. И не объясняет слов самих ученых – услышал. Извне. Без приборов, антенн и датчиков.       Что уводит в совсем другие сферы. Тому, что ничего не появляется из пустоты. Человеческие изобретения не есть создание нового, в масштабах Вселенной, а есть открытие какой-то части мира, описание механизма работы, объяснения назначения.       Человечество словно листает книгу, где описаны все грани бытия. Книгу, написанную не буквами, а существующую в некоем пока еще неопределенном виде энергии. Понять, расшифровать, материализовать ее часть и есть открытие.       В этом суть выражения – идеи витают в воздухе. Пронизывают сотни и миллионы людей, пока не появится кто-то, кто примет эту «запись» и потом материализует для всех. В форме упорядоченной таблицы, формулы, сюжета, образа.       В Эфире есть информация обо все. Абсолютно обо всем. Других измерениях, еще не открытых планетах. Кто-то когда-то поймал это описание и… записал. Не понял что именно узнал и откуда, но закрепились на бумаге знания о существах другой части вселенной. О реально где-то живущих существах.       Луиза в это теперь верила.       И еще больше теряла спокойствие.       Человек не властелин. Он такая же часть Вселенной. И нет причин ставить себе на службу все. У человека права на это нет. Он пытается и у него это часто получается. Но скорее не подчинить, а приспособить или пользоваться. Человечество пафосно восклицает, что оно свободно и никто не смеет поработить его. А сами… Луизе было не то слово неловко перед существом в боксе. Вынужденном сидеть в клетке, терпеть как в него тычут пальцами, катетерами, иглами, скальпелями, отрезают образцы. Терпеть как люди ищут в нем оправдание его существованию. Словно оно ему нужно. Словно право существовать не даровано ему самой Вселенной…       Этическую сторону вопроса в лаборатории, разумеется обсуждали.       Целеустремленность ученых вовсе не синоним ограниченности.       И надо сказать, первоначально планировали именно сотрудничать. Вот только объект «Дроу», за ним закрепили это название, так как он действительно было похож на собирательный образ мира компьютерных игр и фэнтези, на контакт идти не желал. Совершенно точно понимал что пытаются сделать, но реагировал отчаянным сопротивлением, издевательской ухмылкой и неприличными жестами.       Пока пыхтели лингвисты, пытаясь выстроить первичную базу, шло изучение не инвазивными способами.       Увы, биотехнологии человечества потерпели крах вслед за лингвистическими. Сканер, любой, давал размытую картинку. Словно дроу был покрыт экранирующей пленкой.       И руководитель проекта с одобрения правительства перешел в стадию «не вижу препятствий». Отдал приказ об изучении путем хирургических вмешательств.       Все бы хорошо. Осталось решить как обездвижить объект, чтобы это сделать.       Попасть в дроу шприцом со снотворным не удавалось. Модуль не было снабжен дюжиной бойниц из которых можно стрелять. А тот вмиг вычислил «мертвые» зоны и уворачивался от дротиков. Помучившись несколько раз, приняли решение использовать усыпляющий газ.       Дело пошло успешнее. Дроу не мог задерживать дыхание бесконечно, но только реакция его организма была какой угодно, только не сон. На стандартную закись азота он никак не отреагировал, только поморщился, как от неприятного запаха. От хлороформа два раза чихнул. Следующим был фторотан, изофлуан и севофлуан. Последовательно головокружение, одышка и полноценное отравление, да такое, что в лаборатории все затаили дыхание – выдержит ли. Больше часа смотрели как отравленный объект извивается от спазмов. И ждали, может быть все-таки подействует.       Увы. Дроу заполз в угол бокса, немного пришел в себя, потом демонстративно разодрал простынь и кашляя и чихая начал планомерно конопатить бокс, забивая все вентиляционные ходы.       - Удивительная устойчивость, - прокомментировал руководитель проекта. - Включите принудительную вентиляцию бокса и подавайте следующее вещество. Должно же быть что-то, что его вырубит? Как там дела с анализом?       Имелось ввиду снаряжение.       Как очень неохотно рассказал наблюдатель от ФБР, дроу нашли случайно, буквально в ста метрах от территории законсервированной давным-давно Три-Майл-Айленд в Пенсильвании. Из одежды на объекте были рубашка, штаны, что-то вроде кирасы, запястья и голени обтянуты защитными приспособлениями из плотного материала. Все напичкано иглами, лезвиями, замаскированными так, что и не догадаешься, что это можно было туда впихнуть. На большей части кромок нанесены вещества неизвестного назначения и происхождения. Но догадаться что это было не трудно. Тестировать на самом дроу не могли – мало ли как подействует. Пытались пока просто точный состав понять.       После чистых веществ, начали подбирать комбинации и в конце концов нашлась некая смесь, которая дроу обездвижила.       В достаточной степени, чтобы достать его из бокса, поместить и зафиксировать на операционном столе и начать операцию.       Что обездвижить не значит обезболить никого не останавливало.       Практически все дроу терпел молча, только по изменяющемуся дыханию и можно было понять насколько ему больно. И ни на секунду не расслаблялся. Стоило лишь на секунду зазеваться и он вывернул руку из фиксатора и неуловимо быстрым движением схватил за руку стоящего рядом человека. Неизвестно, что хотел сделать, сломать или подтащить ближе, чтобы взять в заложники, но всем телом дернулся и потерял сознание.       Исследование не прервали, воспользовавшись моментом, потом перенесли в бокс.       Очнулся объект не сразу. И снова выдал нетипичную реакцию.        - Что с ним? – озадаченно произнес руководитель проекта, наблюдая как пленник с хрипами катается по полу бокса, схватившись за голову. Его тело выгибалось, словно его шокером пытали. – Ничего нового ему не вводили, вчера такой реакции не было.       - Накопительный побочный эффект от газа? – предположила Луиза.       - Сомневаюсь. На нервную систему газ такого действия не оказывает, но тут явно нейропатическая боль.       - Что будем делать?       - Ничего. Кровотечения и судорог нет. Выживет.       Дроу помучался часа два, потом медленно перевернулся на спину, раскинул руки и начал издавать странные звуки.       Луиза и ее руководитель переглянулись и даже приблизились.       - Шшш… сссс… ччччшшш… рррр… ффххх… кххх… ю… а… ффы.       - Он… учится слова выговаривать! – первой догадалась Луиза, когда дроу от одиночных звуков перешел к слогам.       Дроу поднялся, сел скрестив ноги и вперил взгляд в руководителя проекта.       - Я тебя сса ноги поффешу и ты не ссдохнешш пока всю кошшу с тебя полосами не срешшу, – рот искривился в неприятной буквально предвкушающей ухмылке. Первые слова давались ему с трудом, но говорил он все увереннее. Звонкие согласные он или не мог выговорить или пока не умел. – Потом отдам тхассам, они тебя сошшрут. Не срассу. Их шшала похошши на ваши иххлы. Я ппуду смотреть как они в тебя их вставляют. Они люппят шшрать шшивую добычу.       Дроу продолжал описывать что он сделает, причем так красочно, что мороз по спине пробирал.       Сосредоточиться на феномене как же он ухитрился овладеть человеческой речью не особенно удавалось. Очень уж тема была специфическая и эмоциональная. Объект почти смаковал каждое слово, причем с такими анатомическими подробностями, что можно было не сомневаться, что рассказывает по памяти. Маньяк. Псих.       - Исс тебя достану шшилы, - дроу перевел взгляд на Луизу, - с волосами сплету.       Луиза зажала рот и позорно рванула в сторону туалета.       Эти люди говорили на совсем чужом языке, вместе с фактом, что в мире вообще не чувствовалось магической энергии, это навело на совсем неутешительные размышления. Он попал в совершенно другой мир. Его магический резерв не пополняется, а он еще и опрометчиво истратил силы на попытку разрушить свою клетку.       Регенерация высасывала то, что осталось. Следовало очень осторожно использовать запас. Изучить язык – одна из необходимостей. Само заклинание не сложное, но энергозатратное. Из условий - требовалось прикоснуться к существу, чей язык хочешь изучить. Потом остается пережить откат и приноровиться произносить звуки. В итоге, учишься и читать и разговаривать и на слух понимать.       Дроу воспользовался новообретенным знанием и высказал все что ему пришло в голову, наслаждаясь целой гаммой чувств на лицах своих мучителей. Их страх хоть немного успокаивал. Хоть какая-то разрядка!       Он с ума сходил в этой клетке.       От постоянного писка, жужжания, потрескивания, гудения всех этих ящиков вокруг.       Пик… Дззз… Тинь… Мммм…       Звуки разговора людей вокруг.       Как медленно погружающиеся под ногти иглы. Как капли по черепу, если намертво привязать под сталактитом.       Он не мог даже задремать в этом постоянном шуме и свете. Его и ночью не выключали!       Отменная пытка.       Впервые пленник предавался философским рассуждениям. Чем еще ему было заниматься? Сходит с ума, страдать от безысходности, боли и абстрагироваться.       Например, представлять себя мотыльком. Серым, долбящимся в стекло, пытающимся оказаться с другой стороны. Которого поймали и насадили на булавку и выставили на общее обозрение под слепящим светом. Еще живого.       Вообще от насаживания кого-то на что-то, острое или не очень, он был не против. Но если этот кто-то не он сам. Или по крайней мере, он сам направляет это острое или не очень.       Когда счет дней в плену перевалил за дюжину дроу отключился первый раз и пришел в себя от того что медленно бил лбом о стекло бокса. В который раз взмолился о смерти. Когда же?! Это страшнее прижиганий клеймами, ножа, змееплети!! Это невыносимо. Вот такая мелкая изматывающая боль. Он умел терпеть. Но сильную. Это зудение как червь под кожей! Хуже казни, когда бросают парализованного на стебли и ты умираешь, проткнутый ими как пиками. Умираешь максимум через неделю, растут они быстро. А его ад тянется уже третью. Больше. Или еще больше.       Все.       Край.       Голодная смерть ни разу не достойная, но тут уж не до красоты.       Дроу вытянулся на постели игнорируя поднос.