О них.

Сукуна жесток. Раз. От Сукуны за версту несёт проклятой энергией и вонью разлагающихся тел, убитых им. Кровью, заливающей глаза. Глазами, вытаращенными от ужаса. Сосудами, лопнувшими от напряжения. Воспалённым мозгом, медленно остывающим на уже не белоснежном снегу. Сукуна рвёт и рассекает двумя парами рук, глазами надменно бегает по лицу, скользит в душу, уничтожает дыхание. Безжалостно втаптывает в грязь, хохоча над слабостью. Сукуна — больной ублюдок, пожираемый корозией собственного величия. Сукуна — воплощение злой гордыни. Слепой жестокости. Разьярённый бог без последователей в забытом полуразрушенном храме, напоминающий о себе смертным и смертникам яростными стихийными бедствиями. Торнадо, цунами, пожар — это всё он. Он, Сукуна. Огонь, текущей по рукам, ластящийся; выжигает дотла город, мечты, проклятых и проклинающих. Сукуна не спрашивает, не интересуется; сносит головы, ставит на колени. Этот мир его, и он в это верит. Что с Сатору Годжо, что без него — всё у его ног, он один на троне, на нём одном греховная корона. За ним шлейфом раскиданы кости, тянутся сухожилия, мёртвым грузом обвиваясь вокруг щиколоток. Прирастают вторыми татуировками, опоясывают нервную систему. Сукуна не чувствует ответственности — наслаждается всеобъемляющей властью, данной ему им самим. Самопровозглашённый король без пешек и ферзя. Два. Итадори Юджи — взрослый, не знающий собственных родителей ребёнок. Насильно выросший, он несёт на себе больше жизненного груза, чем тысячелетнее проклятие. Он всё помнит. Всех. Вырос ещё недостаточно, чтобы забывать. О своей ноше. Ноше Нанами, которую он взвалил на себя. Нанами, взорвавшегося без остатка. "Дальше ты сам." Ноше Кугисаки, лежащей бездыханным телом без правого глаза. С которой они вместе победили младших братьев Чосо. "Скажи всем, что всё было не так уж и плохо." Юджи — слишком много берущий на себя подросток, не осознающий собственных возможностей. Он всё равно бросается вперёд, без оглядки убивает проклятия. Раз за разом кидается с кулаками, раз за разом сражаясь на износе, раз за разом расширяя лимит как территорию. Решимость заканчивается. Так неожиданно легко — как воздух в лёгких под водой. Как терпение Мегуми от глупой выходки с рубашкой. Как проклятая энергия Годжо Сатору. Юджи хочет в это верить. Хочет верить в Годжо Сатору, и иногда в Сукуну. Но мало кто верит в самого Юджи. Три. Они сталкиваются в схватке сразу, как Сукуна в первый и последний раз отделяется от своего сосуда. Хлещет кровь, смешанная с проклятой энергией, набатом по вискам бьёт противный гогот, яростным пульсом стучит сердце. Сломанные рёбра давят, окружают клеткой, ограничивают свободу. Сукуна не жалеет ядовитых слов, он плюётся этим ядом. Жжёт, мешает с грязью. Не дерётся; красуется. Руки в карманах. Юджи стал сильнее; он превосходит большую часть шаманов, проклятий, кого угодно. Сукуна — вечное исключение. Чёрная молния. Его всё-таки благославляют, и рука Сукуны отлетает, с мерзким звуком шлёпаясь на землю. Юджи позволяет себе болезненную улыбку, но его тут же сбивают с ног. — знай своё место. Сукуна зол; его конечность регенерирует мгновенно. Он хлёстко бьёт в нос и челюсть, пока Итадори не начинает захлёбываться кровью. Он дёргается, пытаясь скинуть проклятие, грузом усевшееся на рёбра; те хрустят, и острая кость впивается в лёгкое. Ладонь ложится на лоб, почти ласково убирает волосы, в следующую секунду обжигая резким пламенем. Юджи хрипит; перед уцелевшим глазом чёрные пятна. Через боль он видит только злые глаза. И улыбку? Но Сукуна не улыбается, когда вырывает ему руку вместе с суставом. Очередная вспышка боли слишком резка; Юджи находит в себе последние силы скинуть Сукуну, но сам снова валится на бок — хрустит ещё и позвоночник. Пальцами впивается в землю, грязь скапливается под ногтями, вместо лица — месиво, вместо тела — сплошная гематома, узел оголённых нервов. Сердце стучит через раз, воздух вырывается сквозь зубы с громким хрипом. Юджи сворачивается в зародыша, то ли стараясь избавиться от боли, то ли причинить её себе ещё больше; он почти чувствует ещё одну кость в органах. Над ним стоит Сукуна. Не смеётся, не бьёт, просто стоит и смотрит. С сожалением. С сожалением? — ты мог стать сильной фигурой в моих руках. Моим подчинённым. Чем-то большим, чем сосудом. — но ты пошёл по пути наибольшего сопротивления. Сукуна крошит череп за секунду. Вместо головы у изувеченного тела теперь красивая клякса крови и раздавленного мозга. Четыре. Сукуна жесток.