Корона для короля

      Айнора скучающе разглядывает блюдо с закусками. Как бы в королевстве теней не старались подражать эльфийским традициям, выходит у них крайне скверно. Еда вкусная, но не хватает в ней того, что многие бы сочли глупостью, но не Айнора. Не хватает в этих блюдах души. И не той самой души, которую могут похитить тени и употребить в пищу, а души, которая отдаётся без остатка искусству приготовления застолья на пиры. Дроссельмейер отходит от стола, придерживая за аккуратную ножку кубок, украшенный драгоценными камнями и золотом. Почти у всех гостей такие, и все наслаждаются тем, что в них налит мёд. Даже её дед нахваливает выпивку, впрочем, на балу не произошло ещё ничего, что можно было бы похвалить и осудить.       — Айнора Дроссельмейер.       Фея оборачивается на знакомый голос. Неужели сам принц Антарес? От волнения и лёгкого смущения краснеют кончики заострённых ушей. Можно считать высшей благосклонностью принца Антареса, что он, забыв о сопровождении Королевы Теней, рвётся к ней сквозь толпу.       Гости расступаются, и ожидания Дроссельмейер не оправдываются. К ней выходит высокий молодой мужчина, и всё же это не Антарес. Его можно было бы спутать с принцем Эштером, если бы не короткие волосы, если бы не тёмные глаза и не тот факт, что он сильно младше наследника королевской семьи. Аскель Антарес… Айнора быстро отбрасывает в мыслях фамилию Аскеля. Общение с Эштером научило её обращать особенное внимание, как тени представляются в первый раз. И если фамилия не была произнесена, следовательно, никогда и не стоит называть тень по фамилии. Только старший достоин герба. И хотя на сером камзоле Аскеля вышита серебром двуглавая змея, всё же он младший, а, значит, не имеет никакого права рассчитывать на что-то от своей семьи.       Мысленно Айнора усмехается. Чем-то похоже на их судьбу с сестрой: ни на что не рассчитывай, и не будет разочарования.       — Здравствуй, Аскель.       Даже тот факт, что брат Эштера не носит фамилию, не отменяет вежливости. Айнора делает реверанс, склоняя голову, стараясь не разлить содержимое кубка. И слышит в ответ на это она знакомое:       — Айнора, не надо.       — Почему нет? — Дроссельмейер берёт кубок двумя руками.       — Не впечатляет, знаешь же. Это Эштер обожает, когда ему кланяются, а я терпеть подобное не могу.       И это не единственное, чем младший отличается от старшего. Айнора бы считала это удивительным, если бы в её семье не было так же, если бы Ариада не была слишком романтичной и ветреной натурой, которая не умеет относиться к вещам серьёзно и считает, что она просто не обязана быть лучшей во всём. Какая же чушь.       Айнора делает шаг в сторону, пропуская Аскеля ближе к столу. Принц берёт кубок и сразу же делает глоток.       — Не переживаешь, что тебя может кто-то отравить? Очень не разумно расставлять на столах кубки, любой может подойти и насыпать что-то.       — Общение с Эштером делает тебя излишне подозрительной. Я сомневаюсь, что кто-то захочет устраивать переполох в королевском замке теней, зная, что им отсюда не сбежать. Эштер сделает всё, чтобы найти отравителя и избавиться от пятна на репутации семьи, даже если это пятно в итоге придётся срезать.       Аскель не улыбается, но Дора находит прекрасной эту черту Антареса: надёжный, уверенный, защищает семью и себя, печётся о репутации. Дроссельмейер топит улыбку в бокале.       — Понимаю, что спрашивать у одного мужчины про другого — это крайне неприлично, но ты не видел своего брата?       — Не сомневался, что ты это спросишь, — Аскель поправляет узкий ремень, Айнора подмечает, что в отличие от других гостей, у брата принца есть ножны и меч с узкой рукоятью.       — Ну, ты же знаешь…       Аскель был первым и единственным, с кем она поделилась своими чувствами. Только ему можно доверять из всего окружения Эштера Антареса. Круг Мрака, как пафосно они себя называют, состоит из малоприятных личностей, и как Аскель ещё держится в обществе таких, как Дракар Мракс, остаётся только догадываться. Больше всех из друзей Эштера Айнору раздражает Ванталиена. Рыжая стерва с огромным самомнением. Вьётся вокруг Эштера, нашёптывает, как Айноре кажется, всевозможные гадости, отвратительные вещи, которые не приведут Антареса ни к чему благопристойному. Рядом с Альфард Антарес всегда слишком разнузданный, болтовнёй проходит милю за мгновение, и смотрит на Ванталиену взглядом полным неприкрытого желания не то обладать, не то напомнить, кто из них действительно главный.       Дроссельмейер никогда с ним об этом не говорила, как бы обидно в моменты ей не было. Не тот случай, чтобы пытаться диктовать принцу теней условия. На фоне всех его достоинств у него есть самая безобразная привычка, которую Айноре не понять, — он всегда уходит от разговора о чувствах.       — Эштер занимался организацией гвардейцев, чтобы обеспечить безопасность гостей. Сейчас, полагаю, пытается вытащить Её Величество на свет, — Аскель усмехается, явно довольный своей шуткой. Дроссельмейер же делает глоток из бокала.       — Почему Королева Теней не показалась даже с балкона?       — Полагаю, всё дело в том, что принц Эштер, обеспокоенный недавним визитом делегации магов, старается обеспечить безопасность Её Величества.       Не слишком разумно, если так подумать. В первую очередь потому что это подрывает авторитет самой королевы. Что за монарх такой, который не может выйти поприветствовать гостей. С другой стороны, она прекрасно знает, что глава Совета Второго Мира предпочитает не бывать на публике совсем, и никто не решается назвать его трусом. Но то глава Совета, а здесь — всего лишь королева Тенебриса. Однако, так ли велика разница?       — Принц Эштер всегда так заботится о Королеве Теней?       — Только когда ему что-то нужно… Матерь Тьма, что он опять задумал…       Айнора усмехается. Да, это похоже на принца Антареса. На того, кто во всём и всегда ищет выгоду. Но она не считает это чем-то постыдным или неприемлемым. Такая черта характера Эштера ей даже нравится. В первую очередь потому, что она сама такая.       — Боишься, что-то пойдёт не по плану? Разве у принца Эштера может что-то пойти не по плану?       — Боюсь, что у принца Антареса всё наоборот пойдёт по плану, — Аскель делает глоток, мягко ставит кубок на стол, взяв его четырьмя пальцами за золочёный ободок на краю. — Иного варианта быть просто не может.       Дроссельмейер ведёт плечами, тоже ставит свой кубок и, расправив складки на белоснежном платье, расшитом серебристыми цветами. Совсем некомфортно без кинжала на поясе, да хотя юбка, пусть и свободная, почти невесомая, сшитая из тончайшего эльфийского шелка, струится по ногам, ей хочется вернуться домой и надеть плотные кожаные штаны. Форма военной академии кажется ей особенно практичной и удобной. Порой, конечно чрезмерно строгой и мрачной, но всё же она почти не сковывает движения.       — Мне кажется, что им пора бы уже появиться.       — И ты действительно права, Cailín.

***

      Он готов. И хоть привкус неудовлетворённости никуда не делся с корня языка, Эштер готов. Он победил, не важно как. Сама Морриган никогда не была святой и поступила бы ровно так же. Убить убийцу — почти благородное дело. Королева совершила не мало, но самый большой её грех, большое преступление — это пойти на мировую с магами, признать их власть. Никто кроме самих теней не имеют права решать судьбу. Антарес поднимает голову. Он выходит в тронный зал, готовый, как никогда. Такое же торжество билось у него в груди, когда он после долгой службы на границе возвращался домой снова героем, снова достойным всеобщей любви и обожания.       Почти никто не обращает на принца внимания, что даже необычно. Ведь он всегда в центре внимания. Но гости переговариваются между собой, и Эштер слышит отголоски возмущения. Все раздражаются, что торжество никак не начнётся, что королева Морриган не вышла на балкон встречать гостей, что вино кислое, а музыка скучная. Всем не угодить.       Ванталиена выходит вперёд, опуская ладонь на рукоять меча. Эштер не делает ничего. Демонстрация силы сейчас не уместна. И всё же сказать это Альфард — запретить ей быть собой. Спокойно Эштер поднимается по ступеням, ведущим к трону. Начищенные, гладкие ступени из чёрного камня застелены таким же ковром, расшитым золотыми цветами. Он ненавидит цветы. На шестой ступени Эштер останавливается. Медленно разворачивается лицом к залу. Это привлекает внимание гостей и больше трёх сотен пар глаз смотрят на него. Кто-то начинает аплодировать и первые ряды, да и все остальные подхватывают их. Эштер щёлкает языком. От него явно ждут торжественной речи, официального приветствия или чего-то подобного, всего того, чему он научился только когда стал послом.       Но это не приветственное слово, не поздравление. Это момент его славы, его триумфа. Однако, хотелось бы, чтобы свидетелей было больше.       — Королева Морриган мертва, — его голос звучит громко и холодно, неожиданно даже для него самого. — Теперь я король Тенебриса. И каждый, кто не согласен с этим, пусть выйдет вперёд и сразится со мной, как того требует старая традиция теней.       Морриган сделала всё, чтобы Бойня Теней осталась в истории лишь на страницах книг. Эштер не против этого, даже хорошо, если власть достанется ему просто так, без лишней крови. Но всё же если потребуется, он обязательно поднимет меч. Не на арене, давно забытой и развалившейся, а здесь — в тронном зале «Мрачной пики» среди не слабых, но всё же безоружных гостей.       Аплодисменты обрываются не мгновенно, жидкие хлопки раздаются ещё несколько раз, прежде чем оглушительная тишина заполняет собой зал. Стоящие в первых рядах делают шаг назад, но толпа выталкивает их обратно, в ноги новому королю. Ванталиена вытаскивает меч из ножен не полностью, расправляет плечи. Она готова, кажется, больше его самого. Антарес с немым торжеством снимает с головы узкий обруч и поднимает его высоко, так, чтобы даже на задних рядах гости смогли увидеть — у него в руке доказательство власти, доказательство смерти Королевы Теней.       — Корона Тенебриса теперь принадлежит мне.       Парочка фей сквозь толпу продирается к выходу, Эштер брезгливо морщится. Позднее он узнает, кто это, и тогда оборвёт им крылья в обязательном порядке. Гвардейцы, охраняющие вход, запирают огромные двери, отрезая возможность к отступлению. Все, кто остался в коридоре, не смогут узреть главного — пришествие нового короля, но те, кто есть в зале — у всех у них только два выбора: либо они соглашаются и принимают его власть, либо кровь окропит холодный каменный пол.       — Те, кто признают мою власть, склоните голову и дайте присягу. Поклянитесь в верности до падения в Вечность. Сейчас.       — Эштер, что ты творишь?!       Антарес прикладывает все силы, чтобы шумно не вздохнуть и не продемонстрировать раздражение. Его брат расталкивает мужчин и женщин, прорываясь к трону. Он вылетает вперёд, но Ванталиена обнажает меч и преграждает Аскелю путь, выставив его перед собой.       — Дернешься, и я отсеку тебе голову, — цедит Альфард.       Ему не нужна её защита, хотя всю жизнь только это и происходит. Аскель не отступает, что даже удивительно. Трус и слабак вопит:       — Что ты сделал, Эштер?       Забрал то, что принадлежит ему по праву рождения. Его корона, его власть, его королевство. Тенебрису будет лучше под его началом. Антарес не удостаивает брата даже презрительного взгляда. Он ждёт реакции толпы. Шепот волной прокатывается по ней, неуверенные переговоры становятся шумным гомоном. Эштер слышит протест, выкрики, что так просто не может быть. Да кто он такой, чтобы хвататься за власть?       Тот, кто достоин её больше, чем королева, посчитавшая, что их королевство готово пойти на мирное сотрудничество и перейти к решению политических вопросов путём переговоров. Всё это противоречит их природе. Они были созданы, чтобы воевать, а не разговаривать.       Обруч короны скрипит под пальцами. Остатки крови чёрным туманом мягко рассеиваются, создавая иллюзию, что корона растворяется в руке.       — Преклони колени, Аскель, и признай мою власть.       — Никто не преклонит колени, Эштер Антарес. Никто не присягнёт тебе, после всего, что ты сделал.       С Аскелем равняется мужчина. Высокий, статный, такой же, как все вокруг, как все представители знатных семей теней. Если бы Эштер не знал его в лицо, то цвет мюррей, в который выкрашен его плащ, сказал бы всё громче, чем то требуется. Натрикс Альфард — отец Ванталиены и главный сторонник королевы Морриган — смотрит на Эштера. Кто бы сомневался, что именно он выступит первым против. В последнее время Натрикс всё чаще оказывался рядом с его матерью, подавал ей руку, в каждый странный момент, и когда отправлялся в свою провинцию, удостаивался самого долгого прощания. Антарес знает, что было между ними. Ухмылка появляется на лице Эштера, однако, сказать ничего он не успевает.       Ванталиена встаёт против отца, позабыв об Аскеле. Гости в зале снова подаются вперёд. Так и будут качаться, то дальше от убийцы, то ближе к разворачивающейся семейной драме. Хлеба и зрелищ. После всего следует поторопить прислугу принести горячие блюда.       — Вы так уверены в этом, Натрикс Альфард? — Ванталиена опускает меч. Между ней и Натриксом разворачивается безмолвная битва, жаркий спор без единого слова. И точку в нём ставит Ванталиена. Плащ красной молнией прорезает воздух, когда Альфард отворачивается от отца.       — Я Ванталиена Альфард, как представительница и как единственная наследница рода Альфард, беру на себя ответственность за следующие слова и все последующие действия своей семьи, — она опускается на одно колено и склоняет голову, однако, голос её тише от этого не становится. — Клянусь своей верой и честью своей семьи, что никогда не пойду против своего господина. Клянусь, что буду повиноваться и подчиняться, хранить верность новому королю. Клянусь, что обращу свой клинок против каждого, кто воспротивится его воле. Клянусь, что выступлю первой против его врагов. И пусть на века будет клеймлён позором мой род, если я нарушу клятву, данную королю Эштеру Антаресу.       — Ванталиена, хватит, — Натрикс хватает дочь за плечо, но Ванталиена даже не дёргается. Она накладывает гейс добровольно, на себя и на свою семью. Ещё бы Натрикс не противился этому.       Свободной рукой Эштер извлекает из ножен меч, чёрный металл поглощает весь падающий на него свет. Медленно Антарес спускается до первой ступени.       — Отныне и впредь ты будешь служить мне.       Не обращая внимания на ладонь Натрикса, его перекошенное от гнева лицо, Эштер касается плашмя клинком головы Ванталиены, мягко приминая её волосы. Затем опускает оружие. Теперь он окончательно убеждён, что делает все правильно.       От толпы отделяются другие тени — все облачённые в алое, солдаты королевской гвардии. Его гвардии. Рядом с Ванталиеной на колени опускается Дракар. Сняв шлем, он склоняет голову подобно своему командиру.       — Клянусь служить новому королю. Верой и правдой до самой смерти.       С десяток гвардейцев выстраиваются у подножья лестницы, каждый чеканит слова клятвы, кто-то кладёт руку на грудь — туда, где должно быть сердце. Излишество, если вспомнить, что сердца у них у всех нет. Быстрым шагом, подобрав полы тёмных одежд, к гвардейцам подходит Каэль Мракс. Он присоединяется к брату.       Но этого мало. Эштеру нужно, чтобы весь зал преклонил колени, чтобы они все признали его. Остальные, что ждут за тяжелыми дверьми, на улицах города, в своих домах и в других королевствах — они последуют за большинством. Так было всегда, так будет потом.       — Из зала выйдут живыми только те, кто склонят головы.       — Ты не сделаешь этого, Антарес, — Натрикс не успокаивается, Эштер расценивает это, как проверку на прочность. Нужно сохранить церемониальность момента, не поддаваться тому чувствам.       — Мы были созданы, чтобы вести войну, а не переговоры, — рядом с Альфардом из тумана возникает женщина, усохшая как мумия. Своей костлявой чёрной рукой, на каждом пальце которой нанизаны кольца с крупными камнями — все они отойдут старшей дочери, когда леди Версайя покинет мир живых, она берёт Натрикса под локоть. Тяжёлые безвкусные браслеты скатываются в широкие рукава тяжелого бархатного платья. — При всём уважение к королеве Морриган, но она начала об этом забывать, Натрикс. И потому хочу сказать, что семья Весперс поддерживает Эштера Антареса. Да здравствует новый король!       Ухмылка. «Уважай предков, повинуйся королю» — так звучит девиз рода Весперс. Он не прогадал, делая ставку на леди Версайю. Натрикс прожигает Эштера взглядом. Гнев уродует его угловатое лицо с прямым аккуратным носом, тёмные глаза с неразличимыми зрачками зловеще пылают. Лорд Альфард не простит ему дерзость, но Эштеру и не нужно его прощение. Лишь бы Ванталиены не коснулось отречение от родного дома.       — Возьми оружие, Альфард, если ты хочешь доказать всем, что я не достоин престола.       — Довольно с нас резни среди своих, — хмуро произносит леди Версайя. И этого достаточно, чтобы знать теней начала перешептываться. Её влияние на общество, пожалуй, чрезмерно. Его придётся пресечь, но именно сейчас Эштер рад, что эта женщина, чьи волосы тронула седина, на его стороне. — Потому скажите: да здравствует новый король!       — Нет!       — Он нарушил закон.       Сопротивление лорда провинции Кейн сыграет против него. Эштер не кидается к нему с мечом наголо лишь потому, что он отец Ванталиены. Решать проблемы со своими родственниками она должна сама, Эштер не имеет права вмешиваться. Пока. Пока его злость не станет запредельной и чаша терпения не опрокинется, расплескивая во все стороны содержимое.       Да и важнее другое, Аскель старательно рвётся к трону, чем заставляет стражу вскинуть оружие. И те рыцари, что ещё миг назад стояли перед королём на коленях и клялись в верности, выставляют вперёд кто пики, кто мечи, закрывая спинами своего повелитяется. Направляет пики на гостей и стража, расставленная по залу. Безликие, с закрытыми забралами, все тени.       — Возьми себя в руки, Аскель, если тебе дорога твоя жизнь.       — Ты убил королеву!       — Я убил слабую женщину, которая давно должна была уйти в Вечность! Жалкую и ничтожную королеву, что заключила договор с Фарисом Селестом, главой Совета Второго Мира, согласившись подчиниться ему и выполнять все его приказы. Пойми же это, пока твоя пустая голова не прокатилась по полу, как голова твоего отца.       Эштер знает на что надавить. Слабый Аскель, верящий во всё, что скажет старший брат, тяжело переживший смерть отца. Антарес бьёт только по больному, он запускает ладонь в кровящую и по сей день рану, чтобы вырвать из неё кусок плоти, чтобы сжать внутри кулак, схватившись не то за душу, не то за искру жизни и напомнить, что Аскель — бледное подобие его самого.       Младший поджимает губы.       — Она хотела снова сделать нас живым оружием в руках магов, — Эштер обращается ко всему залу. — Королева Морриган собиралась заставить нас всех стать рабами магов. Этому не бывать, я не позволю это сделать!       Шепот теней становится рокотом, раскатистым громом протеста. Эштер убедит их всех в правильности принятого решения, даже если для этого придётся много лгать.