Капитан Джим

Здравствуй, отец. Я хочу рассказать тебе все с самого начала, потому что мне просто больше не с кем поговорить об этом. Мое имя – С’чн Т’гай Спок. Раса – наполовину вулканец, наполовину человек. Меня называют «дитя двух миров», но ни к одному из них я не принадлежу на сто процентов. Я воспитан в вулканской культуре, я веду себя логично и держу эмоции под контролем. Но это не значит, что я их не испытываю, как думают люди. И это также не значит, что мой самоконтроль слишком слаб, как думают вулканцы. По крайней мере, в большинстве случаев. До сих пор нарушить мой эмоциональный покой удавалось только моей матери и Нийоте Ухуре, которая относится ко мне с трепетной нежностью. Она умна и красива, было бы логично связать себя с ней узами брака, тем более, что Т’Принг никогда не проявляла ко мне должного интереса. Однако я не спешу с решением. Что-то останавливает меня. Возможно, я все еще не могу забыть смерть Вулкана и гибель матери, поэтому мои чувства к Нийоте недостаточно сильны. А возможно… Возможно, все дело в глазах капитана Кирка. Чистейшая берлинская лазурь. Детское наивное выражение, в глубине которого скрывается железная воля. Когда я смотрю в них, я забываю и о Нийоте, и о смерти матери и Вулкана, и о самом себе. Мое дыхание каждый раз прерывается на ¾ секунды, и пульс вначале замедляется, а потом становится быстрее. Хорошо, что земляне этого не замечают. Было бы унизительно, если бы они видели, что со мной происходит. Хотя я сам не знаю, как называется это чувство. В земной литературе так описывают сексуальное влечение, но в моем случае это несправедливо. Вулканские врачи говорили, что моя физиология в этом отношении полностью вулканская, таким образом, влечение такого рода я должен испытывать не чаще, чем раз в семь лет. Однако это чувство я испытываю каждый раз, когда вижу капитана. Его полнейшая нелогичность заставляет меня чувствовать себя неуверенно до такой степени, что я иногда ошибаюсь в расчетах на тысячную долю процента. Непростительно для вулканца, хотя люди не замечают этих неточностей. Когда я впервые его увидел, Джеймс Тиберий Кирк еще не был капитаном. Он был простым кадетом Звездного флота и совершил непростительное действие, взломав тест Кобаяши-Мару. Я объяснил ему, почему он был не прав и в чем смысл теста. Но когда я смотрел в его глаза, это чувство появилось впервые – и я не смог сдержать эмоций. Я знал, что мои брови поднимаются непростительно высоко, а губы расползаются в почти человеческой улыбке, но ничего не мог с собой сделать. Я добился, чтобы его не пустили в полет, но он все равно как-то пробрался на Энтерпрайз. И стал на нем капитаном. Я испытываю глубочайший стыд, когда вспоминаю о том, как он это сделал. Эта история останется в бортовых записях корабля и в памяти всех, кто был в тот момент на мостике. Он вызвал у меня эмоциональную вспышку такой яркости, какой я не испытывал с детства. Я был готов убить его. Но когда я ощутил под своими руками его нежное горло, когда почувствовал напряжение его тела, готовое смениться полной расслабленностью – абсолютным покоем, присущим только мертвым телам, - мне стало страшно. Страх наполнил мое сознание целиком и заставил пожалеть о своих действиях. Я отпустил его горло – и услышал стон наслаждения. Он наполнил мои вулканские уши музыкой, сравнимой с симфонией Шуберта или каатирным построением Санкара. Я был скомпрометирован целиком и полностью. И дело даже не во вспышке ярости, которая недопустима для офицера и тем более для вулканца. Дело в том, что в этот момент я был близок к тому, чтобы изнасиловать Джима Кирка прямо на мостике, в присутствии всей команды. Из чего я делаю вывод, что вулканские врачи все-таки ошиблись относительно моей физиологии. Сексуальное влечение у меня бывает не только во время пон-фарра. Это чувство недопустимо для вулканца. Мое желание в любом случае останется безответным, ведь гетеросексуальность капитана не вызывает сомнений. Не говоря уже о том, что такие отношения прямо запрещены Уставом Звездного флота. Полагаю, я должен разорвать отношения с Нийотой. Она умна и красива… но я никогда не испытывал ничего подобного по отношению к ней. Ты говорил, что женился на моей матери потому, что любил ее. Я тоже должен поступить таким же образом – или остаться в одиночестве. Нийота рано или поздно поймет, что брак между нами не принес бы ей ожидаемого счастья. Если бы капитан смог стать моим т'хи’ла… Но я предаюсь бесплодным фантазиям. Он землянин, я вулканец. Он капитан, я коммандер. Он гетеросексуал, я… скорее асексуал, но есть одно исключение. Исключение, которое смотрит на меня своими чистейшими голубыми глазами и ласково улыбается, будто флиртует со мной. И мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не улыбнуться в ответ. Совершенно невыносимое чувство – будто я не могу жить без этой улыбки. Отец, что мне делать? Должен ли я уйти из Звездного флота и пройти колинар, пока не поздно? Или колинар не поможет мне в этом случае? Спок Ответ Сарека Сын мой, я испытывал сходные переживания, когда начал общаться с твоей матерью. Она была умна, но совершенно нелогична. Она улыбалась, смеялась, обижалась, как это делают земные женщины. Но вместо терпеливой сдержанности я испытывал совершенно другое чувство. Я захотел сделать ее своей женой в тот момент, когда увидел ее впервые. И общение с ней только убедило меня в этом желании. Но я был уверен, что ее интерес ко мне сугубо научный, и никогда ни словом, ни жестом не смел показать ей свои чувства. И вот однажды она сказала: - Вулканцы лишены эмоций! Вы прекрасны, но холодны, как мраморные статуи! Моя работа окончена, и я улетаю, прощайте, Сарек… В ее словах было столько сожаления и тоски, что мне не понабился мелдинг, чтобы понять ее. Она все это время испытывала те же самые чувства ко мне, но не решалась высказать их из-за моей мнимой холодности. Я подошел и обнял ее со всей возможной нежностью. И сказал: - Дорогая Аманда, я прошу вас остаться в качестве моей супруги. В ту же ночь мы установили связь разумов и стали единым целым. Такова моя история, С’чн Т’гай Сарека. Если у меня и у тебя достаточно много общего, твой капитан может оказаться твоим т’хи’ла. Для тебя есть одно исключение. Ты можешь оказаться исключением для него. Подумай об этом. Сарек