Место по имени Дом

4Э, 18 число, Последнего Зерна, 201 год: Вайтран. Бывают ли эльфы зелёными?       Раньше, еще недавно, Ириндил с уверенностью заявил бы — нет, не бывают. Когда в зал «Гарцующей Кобылы» заявился один не слишком хорошо, но с недавних пор знакомый ему босмер, юноша всерьез засомневался. На охотнике не было лица. Даже забавно торчащие в стороны острые ушей словно бы поникли.       Ириндил дослушивал рассказ о «невероятно прекрасном» святилище Азуры, что одиноко стояло в горах на самом севере и увидел своего случайного попутчика. Какое-то время тот растеряно стоял на пороге. Фен обвел таверну внимательным, но совершенно растерянным взором безуспешно кого-то выискивая. Ири знал кого, но предпочел не обнаруживать своего присутствия: ему было интересно насколько хороша маскировка. А потому, приметив знакомое лицо, совершенно не по-альтмерски ссутуленный альтмер, дернул разбитой губой, прокашлялся до хрипа и продолжил выуживать из уст тавернщицы последние слухи отыгрывая свою роль. Правда, наблюдать Ири не переставал. Следил краем глаза.       Лицо охотника посеревшее, без единой кровинки, отдавало болезненной зеленцой. Да и сам Фендал был никаким. Кто бы мог подумать, что этот ни мёртвый, ни живой бедняга еще пару часов назад бодрый, свежий и целеустремленный ускакал горным козлом в направлении Драконьего Предела. На встречу к ярлу. Все то время, то Ири наблюдал за ним босмер сидел над нетронутой тарелкой супа, погруженный в мрачные, о-очень мрачные думы. От него буквально пахло обреченностью. Очень скверно. И любопытно до иголок в пальцах. Судя по всему, встреча прошла не так, как было задумано. Чтож, предсказуемо.       Ири не удержался. Дослушав сплетню, он вальяжным жестом бросил на столешницу пару дрейков, подхватил свою бутылку и нетвердой походкой преодолел расстояние до стола, за которым устроился Фен. Альтмер уселся по другую сторону вальяжно закинул ногу на ногу. — Ну, и куда тебя Балгруф послал, раз сидишь тут серо-зеленый как вода в болоте?       Охотник соизволил оторваться от лицезрения вареного картофеля и поглядел немного озадачено. Губы сами собой дрогнули в усмешке. Не выходя из образа, Ириндил продолжил все тем же сиплым, голосом: — Ну что, теперь я выгляжу под стать своему имени? Фендал пригляделся к собеседнику и вылупился на него во все глаза будто не веря увиденному. — Ири?.. — Нелепый чудак. Даже рот приоткрыл, а затем расплылся в улыбке, которая, впрочем, быстро стерлась. — А-а… как это?..       Ириндил приподнял бровь наслаждаясь реакцией на свой маскарад и оправил ворот своей новой утепленной кожаной куртки. Ее он вместе другой одеждой, новой сумкой, спальником и еще десятком нужных мелочей купил на деньги, припрятанные в тайнике под мостом Вайтрана. В целом все это добро обошлось ему не так уж дорого, даже две сотни осталось — хватит на первое время, а там уж он что-нибудь придумает. — Волосы? — невинно спросил он, накрутив на палец морковно-рыжую, едва достающую до плеча прядь. — Постриг, покрасил. — А лицо?.. — Подправил. — Нагнувшись поближе, он доверительно шепнул: — магией. Видя, как лесной эльф в полнейшем изумлении кивает, Ири прыснул.       Магией… В какой-то мере так оно и было. Крылось в процессе грима, какое-то неуловимое волшебство. Да и не каждый сможет при помощи лишь одного угля, мела и толченой охры изменить черты лица так, чтобы казаться совсем другим эльфом. Ири мог. Подвести глаза, очертить нос, там подрумянить, здесь подкрасить, пара морщинок, веснушки… Вот и пожалуйте!       Если долго торчать в дамском будуаре, развлекая матушку и ее подруг, пока те готовятся к очередному званому ужину, и не таким тонкостям научишься! В годы своей придворной жизни Ириндил львиную долю времени проводил именно с матерью и ее свитой. Отцу это не нравилось, но тот был так занят воспитанием старшего сына, что закрывал глаза. А Ири тем временем смотрел и запоминал. Он достаточно рано понял, что с помощью нескольких баночек краски, кисти и терпения можно не только скрыть изъяны во внешности, но и саму внешность, если нужно.       Ему представлялось заманчивым стать кем-то другим. И он становился. Сначала неумело, затем все искусней примерял одну за другой маски пока не нашел подходящие. Для каждой из них у него были свои характеры, привычки, жесты, манера одеваться, свой голос и походка. Ириндил был и старым нищим, и немой эльфийкой из портового района, и паломником, молящимся в тени имперского дворца, и трепетным юношей, что гулял по Садам в поисках вдохновения, и даже бардом, орущим по ночам пьяные песни на Талос-Плаза.       Наверное, Ири был кем угодно только не сыном Эландира Каморана. Тот, в свою очередь ,тоже не задумывался о существовании второго отпрыска и его выходках. Лишь бы те не бросали тени на имя семейства. Правда, стоило только замаячить перспективе возвращения на Саммерсет, как Ириндила буквально ткнули носом в его «долг». Наглая наивность, но отец совершенно не ожидал подвоха. Эландир Каморан считал его слишком слабым для сопротивления. Правда, лишь до тех пор, пока не споткнулся о собственные разбитые ожидания. Выслушав рассказ охотника, Ири цокнул, даже не зная, что добавить: соболезнования или разумный совет написать завещание. — Так значит, тебя послали в кишащий нежитью курган за древней штуковиной? — утонил он. — Пауки, злокрысы, возможность подцепить проклятие, да не одно. И ты туда серьезно полезешь за этим… даэдровым камнем? — Драконьим камнем, — поправил босмер и тяжко вздохнул — Полезу. Ослушаться ярла — дело неблагодарное. — А отправиться на верную смерть ради куска древности? Фендал вздохнул еще раз, попытался впихнуть в себя злополучный картофельный суп, и оставил эту затею спустя три-четыре ложки. Ириндилу тогда думалось: именно так выглядит несчастный дурак по глупости своей ввязавшийся в заведомо проигрышное предприятие.       Как оказалось позднее, в тот день Ири ошибся, ведь в конечном итоге в игру со смертью оказался втянут он сам. Однако всему свое время. В тот вечер Ириндил не мог и предположить, что в скором времени сам своими ноженьками потащится в могильник вслед за неудачливым эльфом. Все это было позже, а сейчас оставив босмера в таверне наедине с его горем, Ири шел по сумеречным улицам Вайтрана, направляясь к той, то могла указать ему верный путь. — Олава! — радостно позвал он заметив сгорбленную фигурку Немощной на лавочке около ее маленького, как и она сама, дома. — Знало мое сердце, что ты еще и не думаешь смыкать свои прекрасные очи. Не окажешь ли честь доброму другу? Не поведаешь ли о поворотах, что уготованы мне жизнью? Старуха, заслышав его, рассмеялась и погрозила крючковатым пальцем: — Ох, Артист, — назвала она его данным уже давно, еще при первой их встрече прозвищем, — как всегда сладкоречив. Знаешь же, что старая, одинокая Олава, падка на красивые словечки из уст прелестных мальчиков, — игриво улыбнулась она морщинистым лицом. — Зачем мои пророчества тому, кто сам видит достаточно.       Ириндил поморщился. Вот прошло уже столько времени, а старая ведьма до сих пор припоминает то несчастное заклинание, которое когда-то ему продала! Причем втридорога! Заклинание оказалось донельзя простым, но бессмысленным. Оно указывало путь к желаемому. Вот только большая часть вещей, о которых Ириндил грезил были невещественны: безопасность, свобода, знания и многое другое, имевшее для него ценность. Кроме того, магические и зачарованные предметы заклятье вообще обходило стороной. А еще для нужного эффекта искомую вещь нужно было видеть и держать в руках хотя бы раз в жизни. В общем, вот она такая: самая ужасная сделка в жизни Ириндила. — В отличие от тебя моя душа, я не вижу будущее, — отозвался он хмуро, снова вызвав у старухи приступ скрипучего хохота. — Так ты поможешь или нет? — Кажется, кто-то не знает, чего хочет, — заметила Олава и блеснула сияющим глазом. — Может, и помогу, коли плата достойна. Раз нет у тебя талисмана, скажешь ли мне Имя, что шептала Тишина?       Ири задумался. Припомнил несколько имен, которые Тишина точно шептала. Одно упоминалось при дворе ярла в Рифте, слухи о втором ходили среди стражи, еще одно имя Ириндил узнал от нищих и два прозвучали лично для него. Их назвала Мавен, незадолго до того, как на Ири вышли талморцы. Он должен был сообщить эти имена Братству еще несколько недель назад. За это время убийцы могли узнать их от кого-то другого. Оставалось надеяться, что среди недлинного списка из пяти строчек найдется хотя бы одна, которая порадует старуху-провидицу.       После того как Олава ожидаемо забраковала два имени от Мавен (их хозяева давно мертвы), а затем еще два (которые Братству были известны) Ири произнес последнее, пятое и, к своей радости, увидел, как седые брови старухи приподнялись. Удивлена. Значит, не знала. В яблочко, господин Каморан!       Провидица пригласила его войти в дом и усадила на расстеленной у очага шкуры. Затем привычным жестом оторвала от пучков трав и оставила букет тлеть на глиняной тарелке. Маленький домишко быстро наполнился пахучим дымком. Олава уселась напротив альтмера и приказала снять перчатки. — Все прячешься, — неодобрительно проворчала она, беря его ладони суховатыми руками, — ну ничего, скоро не сможешь.       Не такое предсказание он хотел услышать. Впрочем, гадать Олава еще не начала. Наверное, просто бросила не задумавшись… И все равно стало как-то тревожно. У хороших прорицателей даже самые незначительные слова могут обернуться пророчеством. А Олава хоть немощна, но настолько искусна, что знающие люди уважали ее дар. Связи в Темном Братстве — тому подтверждение. Провидица ненадолго прикрыла глаза, а распахнула вновь их уже подернутыми бельмами. Лицо ведуньи приобрело странное, озадаченное выражение. — Мрак над тобой. Тень дней давно ушедших… — Она замолкла ненадолго, провела пальцами по его ладони, «пригляделась». — Буквы из пылающего камня да остывшей крови: два наследия тебе от предков. Одно благословением станет, другое проклятьем на плечи падёт. Однако вижу, не столько будущее тебя занимает, сколько настоящее. Знать желаешь куда податься, где защиты искать?       Старуха покачала головой. Трактовать этот жест можно было по-разному, а сама Олава так ничего и не сказала. Согнувшись над его ладонью в три погибели, она забормотала невнятицу себе под нос. — Укажу место одно, — вскинула она голову. — На остриё ветров за златом пойдешь, сокровище отыщешь, что даст тебе силу, — проскрипела ведунья, ведя по его руке пальцем. — Вверх-вверх и насквозь до звериной двери. Ключ в ладони дракона, что пленник шелковых одежд хранит у сердца.       Распрощавшись с провидицей, Ириндил отправился прогуляться. Спать не хотелось, сидеть в шумном зале таверны тоже. В смешанных чувствах он брел по улице гадая, что именно за место ему указала Олава и что это за пленник в шелковых одеждах? Какой-нибудь высокопоставленный преступник, коротающий свои деньки в темнице?       Сразу вспомнился Сибби Черный Вереск. Юноша передернулся. Сибби был неприятен, непредсказуем, как бурное море: себе на уме. Он имел привычку близко наклоняться к тому, с кем разговаривал и шептать в лицо. Пожалуй, это раздражало больше его привычки резать глотку каждому несогласному. Впрочем, имел младший сын Мавен и некое подобие шарма. У Сибби дыхание с оттенком крепленого вина, взгляд, не выражающий ничего, кроме холодного азарта, а руки напротив беспокойные, обжигающие даже через ткань перчаток. Вроде бы норд, рожденный на севере, но веет от него родным Сиродилом: соленым анвильским ветром и скинградским виноградом с пряностями.       Ириндил видел Сибби довольно часто, когда тот еще резвился на свободе и еще чаще стал видеть позже, когда Мавен потеряв терпение, упекла своего сына в золотую клетку. Она не любила навещать Сибби лично (эти визиты неизменно заканчивались руганью) и просто посылала Ири проведать «непутевого отпрыска». Они говорили через решетку. Едва заслышав его шаги, Сибби с ленцой потягивался, устраивался на мягко обитом стуле, после чего предлагал выпить. Ириндил всегда отказывался, и узник принимался расспрашивать о новостях: о сплетнях, людях о том, сколько рыбаки выловили лосося к прошлому вечеру, и о том чье тело всплыло этим утром в канале. Иногда в особо смурные дни он просил Ири сыграть на лютне, но чаще они говорили. Ириндил мог ответить на любой вопрос, и высокородного узника это всегда забавляло. Но во время последней их беседы тот, глядя сквозь решетку, задал вопрос, на который Ири не смог ответить честно: «Отчего ты такой недоверчивый, м?» — Из нас двоих только ты сидишь за убийство, — весомо напомнил тогда Ириндил, а узник рассмеялся ему в лицо.       Сибби подался к решетке столь резко, что ветерок колыхнул волосы альтмера. Вот заключенный сидел за столом, а вот уже стоял напротив, в паре дюймов и улыбался одной из своих самых жутких улыбок. Он держал Ириндила за одежду и притискивал к прутьям так, что лицо юноши грело винное дыхание. — Ах, да как же можно забыть? — издевательски спросил аристократ. — Это же я — «грязная душонка Сибби», «Сибби-развратник», «Сибби-животное», «позор семьи», «убийца»… Думаешь, мне так хотелось это делать?! — вдруг вскричал он. — Ну, естественно! Я же сплю и вижу, как бы кого прикончить! Так и ты считаешь?       Ири крупно вздрогнул. Зверь, запертый в клетке, был в шаге от бешенства. Единственное, чего хотелось в тот момент — оказаться от решетки как можно дальше, но ноги приросли к полу. Нет сил и шевельнуться. Только липкий пот катится по позвоночнику. Сибби отпустил его и грохнул кулаком о прутья. — Мы могли бы поладить, — признался он, вернув самообладание. — У нас очень много общего: оба — никчёмные дети. Да-а. Да, я все о тебе знаю, Ириндил Каморан, — шепнул заключенный его настоящее, до этих пор тщательно скрываемое даже от Мавен имя. — Узнал я — узнают и другие.       В таверну Ириндил вернулся поздней ночью и застал презабавную сцену. Его знакомец босмер покачиваясь сидел на стуле, и осоловело моргал, пытаясь разглядеть веер своих карт. Рассевшиеся по другим сторонам стола сомнительного вида личности очень умело подливали ему еще и еще. Фендал пытался возражать, но язык его безбожно заплетался, а голова то и дело тянулась вниз к столешнице. Налакался. Наверняка еще и на пустой желудок. Ири окинул других игроков взглядом и насчитал, по меньшей мере, две бандитские морды. Напиваться в такой кампании, да еще и садиться с ними за игральный стол… — Как этого одуванчика не обули-то до сих пор? — буркнул Ири себе под нос.       Он пытался убедить себя в том, что это не его дело. Но тут после очередного проигрыша какой-то хмырь подвалил к охотнику, хлопнул по спине и принялся поднимать с ворчанием: «Э-э дружище пить тебе совершенно нельзя». Фен стекал обратно на стул, но странный тип, сноровисто поднял его на ноги и потащил к выходу: на улицу, где в какой-нибудь подворотне можно обчистить бедолагу без лишних свидетелей, а может и прирезать его там. Ири двинулся через зал им наперерез. — Уважаемый, ты перепутал. — Он успел перехватить их у самой двери. — Это — моё. — Ири?.. Се-ем, это же И-ири-и! — радостно протянул Фендал и, заулыбавшись, полез обниматься. — Мой са-амый лучший друг! «Самый лучший друг» едва сдерживался, чтобы не скривиться и не врезать. Ириндил ненавидел, когда его трогают без разрешения, тем более посторонние. — Да-да, знаю, а теперь идём-ка со мной. — Не дожидаясь пока хмырь возразит, Ири потянул остроухого пьянчугу к лестнице. — Видят боги, пожалею я об этом. Уже жалею. Тащить мелкого босмера оказалось трудно. Вопреки своему росту, тот был крепким и тяжелым, кроме того, так и норовил сползти на пол или опасно качнуться в сторону. Но Ириндил Каморан, если уж он что-то решил, то… — Не сметь падать, — шипением приказал юноша стекающему по стеночке Фендалу. — Стоять смирно.       Тот, на удивление, среагировал как выдрессированный до рефлексов пес: вытянулся по струнке, даже не привалившись к стене спиной. Выучка или просто восприимчивость?.. Любопытно. Правда, продлилось представление недолго, Фен покачнулся вперед. Одной рукой придержав его, Ириндил выискал в кармане ключ от комнаты. Фендал уже успевший задремать на его плече, промычал что-то на пьяно-недовольном, когда его снова дернули и потащили, однако упав на мягкую кровать, растекся по ней с блаженным стоном. Ири отдышался. — И за каким скампом нужно было столько пить? С кровати невнятно забормотали: —  Да-аля… для храбрсти…Сем сказал… нужно… Фендал рухнул лицом подушку. — Сем сказал! — всплеснул руками Ириндил, передразнивая. — А свои мозги на что?!       Он, слегка пнул пьянчужку по ноге, но особого результата это не дало. Ири вздохнул, стянул с него сапоги. Заметил ножны с охотничьим ножом — снял и их вместе с ремнем от греха подальше. Пока Ириндил ковырялся с пряжками Фендал подобрался ближе и обнял его за бедро. Захотелось наградить наглеца затрещиной, но услышав тихое «Ками» вспыльчивый юноша передумал. Сидел, тихо вслушиваясь в этот звук. С какой же нежностью Фендал произносил имя этой человечки… — Везучий ты засранец, но я бы такого везения не пожелал, — признал альтмер. — Скверное это дело — хоронить любимых.       Ириндил потрепал сухие, босмерские лохмы. Те оказались гораздо более жесткими чем его собственные. Он выковырял охотника из куртки. Та же история приключилась и с верхним жилетом, а вот штаны и рубашку Ири решил не трогать. Хватит с этой влюбленной морды. К тому моменту Фен уже уснул, прижавшись щекой к его ноге. До слуха доносилось глубокое сопение, не похожее на храп, но чуть более громкое чем обычное дыхание. — Ну, хоть не буянишь, — произнес тогда Ириндил с облегчением.       Сам он умылся, обработал проклятущий укус на бедре. Рана немного распухла, но в целом ходить было можно. Зевнув, юноша посмотрел на разлегшегося поперек кровати эльфа. Рубашка Фена задралась, открыв изгиб поясницы. Там кожа была заметно светлее, чем на лице и не такая обветренная. Ири заметил родимое пятно на левом боку, напоминающее жеребца, вставшего на дыбы. Знай он тогда, насколько Фендал «любит» лошадей, непременно посмеялся бы с подобной иронии.       Остаток ночи юный альтмер провел в безуспешных попытках сплести простенькое заклинание оберега. Томик он одолжил у Эстормо, но тот, получив заветное письмо, уехал впопыхах, позабыв о собственной книге. Может, когда-нибудь выдастся возможность вернуть должок? Не лично разумеется, а с помощью посредника. Тот же пройдоха Энтир, наверняка, не откажется передать посылку в обмен на маленькое вознаграждение.       Исчерпав жалкий запас своей маны Ири, забросил бесполезное дело и принялся гонять по столу монетку. Она то ездила по деревянной поверхности, то вставала на ребро и крутилась, то ненадолго поднималась в воздух и зависнув там, нарезала плавные круги. Заклинание телекинеза, не требовало больших затрат и хорошо тренировало концентрацию. Оно давалось Ири лучше всего, но зачастую было бесполезно. Пока что ничего больше монетки он сдвинуть с места не мог. Да и мистицизм недавних пор даже полноценной школой не признавали. Гребанные реформаторы считали ее скорее полезным дополнением, чем заслуживающей углубленного изучения наукой. Бытовая магия, да и только.       Напоследок он применил упомянутое Олавой заклятие ясновиденья. Фиолетовый дымок заклубился, вихрями, наполнил комнату и сгустился вокруг сладкого рулета на столе. Ири откусил кусочек. Дым потянулся в сторону, заклубился вокруг кровати. Ну да, все-таки второй день без сна… — Бесполезная чушь, — выругался альтмер и отозвал чары.       Окончательно вымотав себя к утру, Ириндил уснул в том же кресле перед самым рассветом. Снов не было, но проснулся он рывком измотанный и помятый. Фен в то утро напротив до безобразия бодрый, без малейших следов похмелья, очень долго извинялся за «вчерашнее недоразумение». Краснея ушами, убеждал, что это вообще с ним впервые случилось, и что у него совсем нет привычки напиваться до потери сознания. Ириндил от этого пришел в некий культурный шок. Прежде он ни разу не видел, чтобы легкие на подъем босмеры так сильно переживали за свою репутацию в глазах почти незнакомца. Несколькими неделями позже, узнав еще не друга, но уже компаньона поближе альтмер уверился в том, что ему встретился, как бы сказал умник Эстормо, «девиантный экзепляр». Уникальный — дал своё определение Ири. Двумя днями позже. — Уникальный болван!.. Прошипев ругательства, Ири чуть высунулся из узкого прохода и попытался разглядеть гигантскую паучиху. Заметил — содрогнулся. Восьмилапая тварь, сидящая в темноте под самым потолком, до дрожи напоминала ту ядовитую дрянь с болот. Даже хитиновые жевала с тем же чавкающим звуком шевелятся. Мерзость. Ири еще в Хелгене на эту гадость насмотрелся, но тогда рядом был Ралоф и его топор… Помимо Мерзости и самого Ириндила, в зале находились еще трое. Все трое, по скромному мнению, альтмера были формеными идиотами. Один — идиот по жизни. Двое других — влюбленные идиоты. Все трое замотанные в коконы, рисковали либо стать закуской для паучихи, либо умереть долгой, мучительной смертью. Мрачные перспективы как ни глянь. — Я же ясно сказал «стойте в долбаном проходе»! — донеслось из глубины зала. Висящий там бандюга казался смутно знакомым. Из-за отсутствия света разглядеть что-то помимо данмерских глаз не представлялось возможным. — Да оттуда же хрен прицелишься! — шикнул находящийся в столь же незавидном положении Фендал. Лесной эльф замотанный по самую шею лежал ближе всех ко входу в зал. Удивительное самообладание! Даже не дергается. Хотя, возможно, охотник находится под действием яда или просто знает, что пытаться разорвать путы изнутри бесполезно. А вот третий пленник восьминогой напротив извивался в своем свисающем с потолка коконе. И этот светловолосый нордский юнец тоже был очень хорошо знаком Ириндилу. — Ты же с сотни ярдов белке в глаз попадаешь! — передразнил Фендала этот третий, не переставая пыхтеть. — С трех сотен, — устало отозвался остроухий лучник. — И не белке, а медведю, но для этого его нужно хотя бы видеть, тупоголовый бард! Не унимающийся Свен, аж задергался в своем коконе от возмущения: — О! Значит, про грозу все-таки — брехня, — зашипел он в тон эльфу: — Я знал! Я помню, что в ту неделю, когда ты притащил медвежью шкуру, разве что грибной дождик накрапывал! Босмер возмутился: — Это — байка, их принято приукрашивать! — Признай уже, ты просто выпендривался перед Камиллой! — А сам-то! Стоит ей зайти в таверну, тут же начинаешь выть эти свои слезливые романсы. — Да! Потому что, в отличие от тебя, знаю, чем она интересуется! — Заткитесь уже, любовнички! — оборвал их данмерский ворюга. — Как старые муженьки, ей богу! Сил никаких нет слушать вашу ругань!       Фен закатил глаза, но ничего не сказал. Свен же заметил появившегося в проходе альтмера и выдохнул изумленное: «Ты?!». Охотник просто уставился на него во все глаза, не веря собственному зрению. Но в отличие от барда молчал. Еще и улыбается! Радуется он видите ли! Идиот несчастный… Не теряя времени даром, Ириндил достал из сумки бутыль с маслом. Он осторожно и очень тихо скользнул в зал. — Что ты делаешь?! Помоги нам! Эй!.. Ири яростным жестом оборвал восклицание Свена и опасливо взглянул вверх. Паучиха заворочалась под потолком, но его пока не замечала. Разлив щедрую лужу масла у самого прохода альтмер с ножом в руках подобрался к охотнику и прошипел ему в лицо: — Надеюсь, лук не посеял?       Причина, по которой они вчетвером оказались в древнем храме на Ветренном Пике именовалась Золотым Когтем и по видимости покоилась за пазухой у нервного данмерского хапуги. Вот тебе и «пленник шелковых одежд».       Все началось в Ривервуде, куда они с Фендалом вернулись после визита последнего к ярлу Вайтрана. Затею подняться к руинам, что стояли высоко в горах охотник на тот момент, не оставил, но дело это требовало подготовки, чем он и занялся со всей ответственностью. А вот Ири все еще страдающему от последствий своего неудачного забега по морфальским болотам, просто необходимо отлежаться где-нибудь денек-другой. Желательно в спокойном, теплом месте. Таверна Одинокий Великан была неплоха. Ривервуд сам по себе тихий. Людей не так много, комната радовала своей опрятностью, запасы хлебосольного хозяина оказались не так скудны, как во многих похожих деревеньках, а грозная тавернщица следила за порядком не хуже опытного стражника. Первое время Ири предпочитал не высовываться из своей комнаты. Уж очень не хотелось вновь сталкиваться с разъяренной хозяйкой лесопилки и ее семейством. А вот ее брата он видел в зале таверны, но все опасения оказались напрасны. Ралоф даже если и узнал его, то не подал виду. Это странным образом решило проблему. Надоедливого, обозленного барда Ириндил тоже встречал. Свен не оставлял попыток уколоть словесно, но нарываться не рисковал, опасаясь то ли магии, то ли взгляда Дельфины, не терпящей драк в своем заведении.       Головоломка, заданная старухой Олавой, над которой Ири проломал голову не один вечер, сложилась, когда он из любопытства заглянул в лавку Лукана. Зашел поглазеть чем тут в глуши торгуют, прежде чем направиться в Фолкрит. Лесное владение тихое, таинственное — идеальное место, чтобы затаиться на время. Да и предложение Назира должно быть все еще в силе…       В общем у Ириндила были далеко идущие планы, которые ему резко пришлось поменять, стоило услышать про некий золотой коготь. А уж когда альтмер вспомнил как Ралоф упоминал о Ветренном Пике и про «остриё ветров» из предсказания, все стало ясно как день.       Несколько необходимых вещей Ириндил прикупил в том же «Ривервудском Торговце». Лукан был рад. Камилла искоса наблюдала за ним и перед самым уходом пожелала вернуться целым и невредимым. Даже суховатый по жизни альтмер был тронут такой искренностью.       Ириндил оплатил комнату в таверне на три дня вперед и оставил там часть вещей. Собирался он второпях, и был готов отправится в путь спустя какой-то жалкий час. Фендал (альтмер точно знал) ушел из городка ранним утром — не так давно. Ири очень надеялся догнать его где-нибудь по пути. С умелым лучником в кампании всяко лучше, чем одному. Обнаружив в руинах тела бандитов, истыканные стрелами, он понял, что все же опоздал. Как оказалось по следам охотника шел не только он. Часом раньше той же тропой прошел и один надоедливый бард. — И что я недельку не выждал? Сытая она бы в спячку впала… — бормотал Ириндил себе под нос разрезая паучьи путы на теле нетерпеливого барда. Будь Ириндил один — проскользнул бы бесшумно и дело с концом. Но эти идиоты...       Липкая пакость клеилась к лезвию кинжала и всячески сопротивлялась. Однако кокон понемногу поддавался. Время от времени Ири оборачивался через плечо. Паучиха пока не заметила, что у нее из-под носа крадут добычу. Пока. Покончив с коконом охотника, Ириндил подобрался ко второму пленнику. Вот тут-то появилась загвоздка — Свен болтался подвешенный в нескольких ярдах над землей. Ири разрезал добрую часть паутины в тот момент, когда паучиха соскользнула с потолка.       Он только и успел увидеть, как лицо барда побелело и как тот уставился ему за спину. Склизкий шелест хитина раздался над ухом. Болота. Корус. Руки альтмера задрожали. — Не отвлекайся!       Над его ухом свистнула стрела. Фен наложил вторую на тетиву. Ириндил не видя ничего вокруг кроме бесконечных, шелковых нитей заработал усерднее. Снова свист. Свен с глухим криком шмякнулся на землю. Вот уже он сам тащит ничего не соображающего от страха альтмера к выходу. Ноги отчего-то не слушаются. Воздух одна за другой режут стрелы. Топот хитиновых лап.       Они бросились в узкий проход и укрылись за стеной от ядовитого плевка полетевшего им в след. Попав на камень, слюна паучихи затвердела инеем. Яд скайримских пауков мог обморозить даже через одежду. — Паук. Это паук, — напомнил себе Ири.       Он взглянул сквозь трещину в стене, чтобы убедиться. Действительно паучиха. Яростно ломится в слишком узкий для ее туши проход. Фендал периодически выглядывал из-за угла и пускал в нее стрелы. Хоть большая часть глаз паучихи и была выколота, большого вреда от них не было. — Нужен огонь! — прокричал охотник, прячась от ядовитого плевка. Ири вспомнил. Он быстро подполз к сумке и достал оттуда склянку с огненной солью. Щепотки должно хватить…       Хватило. Масло вспыхнуло мгновенно прямо под ногами у твари. Пучиха заметалась по залу объятая пламенем. Все закончилось быстро. Позже осматривая паучье тело Фендал, сетовал на то что большая часть стрел сгорела. Свен порывался убраться из кургана как можно быстрее. — Умник какой! — усмехнулся Фен. — А ты уверен, что там снаружи бандитов не прибавилось? Свен поджал губы, фыркнул презрительно, но посматривать в сторону выхода перестал. — «…и насквозь до звериной двери…» — припомнил Ири. — Здесь есть второй выход, не так ли? Данмер висящий в глубине зала, к которому он обратился нервно засмеялся: — Неужто вспомнили про меня?! Без тени былого испуга, въедливый, хрипловатый голос вдруг сделался узнаваемым. — Арвел Быстрый, чтоб тебе просраться! — Ири подошел ближе и осветил его лицо заклинанием. — Так вот куда ты подался? В бандюги! А был-то честным ворьём. Альтмер неодобрительно поцокал. — Артист? — недоверчиво шикнул тот, и задергался в паутине. - Тебя же талморцы сцап!.. Ириндил приставил острие кинжала к данмерскому горлу. — Откуда ты знаешь, что это были талморцы? — он сощурился. — Ах ты гадина… Это же ты! — В этот момент многие события заиграли совершенно новыми красками. Плевать на золотой коготь. К этому подонку были вопросы и посерьезнее. — Где книга? Не отпирайся, знаю — твоих поганых рук дело. Уж очень много совпадений! Кто у тебя заказал ту кражу? Явно не Гильдия. Кто тебе про меня растрепал? Черный Вереск младший?! Говори! Арвел дернул лицом. Ириндил перехватил лезвие по удобнее и повторил вопрос. — Да не знаю я! Нет, не он! Тот мужик не представился, сказал, что коллекционер и отвалил кругленькую сумму! — сорвался темный. — Как тут не соблазниться? Я такие деньги только во сне и видел. Даже и не знал, что эта рухлядь может столько!.. — Она бесценна, кусок ты дерьма! — прошипел взбешенный маг. — Откуда этот Коллекционер? И как вообще пронюхал о?.. — Да почем мне-то знать! — взвился данмер. — Он вроде как с севера откуда-то, собирает всякую всячь: древности-артефакты. Я в этом мало понимаю. — Ири слегка чиркнул его горло. — Мы в Айварстеде пересеклись! Он уехал через Хелген на север - к больше ничего не знаю! — завопил Бытрый, дергаясь сильнее прежнего. — Слушай, давай ты меня освободишь, и мы спокойно…       Вместо ответа Ириндил несколько раз резанул паутину в районе груди данмера и раскрыл его жилетку. Реликвия выпирала из внутреннего кармана одним из золотых когтей. Однако стоило путам чуть ослабнуть Арвел дернулся, легко приземлившись на ноги и оттолкнул от себя мага. — Бывай, неудачник!       Быстрый, полностью оправдывающий свою кличку, резво скрылся за поворотом. — Гаденыш! Ири вскочил на ноги. Не успел он сорваться с места, как бедро обожгло болью. Фен придержал его за локоть. — Стой! Постой же! — воскликнул он. — Ты сам говорил, что здесь опасно. — Да что ты вообще понимаешь! Отвали! Ириндил оперся о стену. Ярость застилала глаза пеленой. С пару секунд он ничего не видел. Проклятые корусы… Как же он их ненавидит! Их, подонка Арвела и весь этот даэдров мир!       Они втроем сошлись на том, что возвращаться назад не стоит. Спускались вниз в зловещем молчании. Первым, как самый вооруженный шел Фен, дальше хромал Ири освещая путь заклинанием. Замыкал цепочку Свен так как его шаги были наиболее тяжелыми. Зловещие мумии лежали вдоль стен. Ири не мог отделаться от странного ощущения. Будто за ними следят. — Нашла награда героя, — вздохнул Свен, когда они вышли в более просторный зал. Тело Арвела, неестественно вывернутое, продырявленное десятком отверстий, лежало на полу в луже крови. — Ловушки. А я говорил.       Ири на замечание охотника цыкнул. Он планировал допросить ублюдка с пристрастием. Опустившись у тела, Ириндил без зазрения совести отыскал в его карманах и коготь и потрёпанный дневник. Вряд ли занимательное чтиво, но пригодится. Мало ли что он там настрочил… Холодок прошелся по коже. Одна из мумий шевельнулась, села в своей усыпальнице и повернула к ним мертвые глаза. — Дир Волан!       «Умри, нарушитель!» — перевел внутренний голос. Ири вскочил на ноги испуганный и ошарашенный. Мертвец смотрел на него, а потом его голова, пронзенная стрелой, откинулась назад. Тут же свистнула другая, вражеская стрела. Фен вскрикнул и дернулся в сторону. Свен подскочил к ближайшей нише и дернул меч из костяной руки. Мертвый лучник потянулся к колчану. — Фас! Пак! Динок! «Боль! Стыд! Смерть!» — успел услышать Ири до того, как бард снес голову сначала одному, а затем второму драуграм. Отдышавшись, Свен повернулся к ним — Живой? — бросил он охотнику с наигранным расстройством. Фен скривился, обламывая торчащее из плеча древко. — А ты надеялся, я вижу. Вот они высокие отношения. Весело будет…       Так и было. Первая встреча с драуграми застала их врасплох. К последующим они были готовы. Мертвецы, к счастью, особой резвостью не отличались иначе было бы совсем туго, а так у них сложилась тактика. Ири выманиманивал драугров. Почему-то на его магию они реагировали лучше всего и сразу же бросались к источнику. Он вел их в нужное место, где заранее было разлито взятое из усыпальниц масло. Поначалу Фен кривился, но увидев, как хорошо с мертвецами расправляется огонь смягчился. С теми драуграми, которые выживали после огня расправлялся меч Свена и стрелы Фендала. Они продвигались внутрь кургана осторожно, но уверенно. Никто из них троих не горел желанием рисковать понапрасну.       В одном из залов Свен нашел зачарованный топор и несколько минут ходил вокруг него чуть ли не облизываясь. Однако взять то ли брезговал, то ли боялся. Ходил вокруг да около, как волк возле овчарни. Глаза у Свена сверкали, как у мальчишки, увидевшего на базаре игрушку мечты. В какой-то момент маг решил над ним сжалиться. — Возьми, он не проклят, — сказал Ири проходя мимо. — Точно? Маг подошел к постаменту и снял топор. Тяжелый. Пожалуй, сам он такое оружие и не поднимет. А вот барду с его плечами и ростом в самый раз будет. — М-м, старое доброе мародерство. Не стыдно у предков последнее забирать? Фендал сказал это хмуро, но было видно, что он просто веселится. Норд не понял, вспыхнул от возмущения. — Тебе легко говорить, ты-то вооружен не древней рухлядью!       Он все же помедлил, прежде чем взять топор. К счастью, ни один мертвец из могилы не встал, а находка помогла им еще и не раз. С зачарованным оружием все пошло как будто глаже. Или же это они приноровились работать слажено, будто вошли в общий ритм. После зачистки очередного зала охотник, ставший внезапно менее метким, устало заметил: — Должно быть скоро ночь… Свен обернулся к нему. — Ты шутишь?! — Нет, — ответил эльф совершенно серьезно. — Глаза слипаются. Бард возмутился едва ли не криком. — Предлагаешь устроить привал? Здесь?! — Почему нет? Двери зала запираются. И потом, нас трое. Можно спать по очереди. — А если ты меня во сне зарежешь?       Фен посмотрел на норда, как на дурака, а Ириндил всерьез задумался о привале. Он чувствовал, что еще немного и сам свалится на ходу. Да и уставший Фендал вряд ли будет столь же полезен. Едва посмотрев на альтмера в поисках поддержки, Свен выругался: — Все остроухие — конченые безумцы! Ночевать в кургане полным нежити? Действительно! Почему бы и нет?       Ворчал бард долго. Тем не менее один дальше не пошел. Вместо этого трижды проверил насколько крепко заперты двери. Все трупы они с Феном перетащили в соседний зал, а Ириндил тем временем развел костер и бросил в угли несколько картошек. Раз уж они все равно остановились почему бы не поесть? У него самого желудок давно скукожился.       Позже пройдясь по залу Ири пополнил запасы масла и уже возвращаясь к лагерю отыскал то, чего точно не ожидал увидеть здесь — в нордском кургане. Посох из двемерского металла, искусной эльфийской работы валялся в углу почти скрытый паутиной, как какой-то ненужный мусор. Возможно, из-за слоя грязи и плесени его можно было посчитать таковым. Почему с ним обошлись так жестоко стало ясно после беглого осмотра. Ириндил заметил следы от мечей и несколько сколов у наведшия, которые могли повредить целостность зачарования. Оружие наверняка оказалось здесь, как один из множества трофеев. Посох был не заряжен. Ири не смог даже определить род чар, и тем более не знал можно ли будет починить его. Тем не менее юноша решил оставить его на время. Нога неприятно гудела, а на посох было удобно опираться.       К тому времени как он вернулся к лагерю, стрелок умаявшийся больше их обоих вместе взятых сидел в уголке в обнимку с луком и уже клевал носом. Ири и не думал услышать его голос. Однако услышал. — Неважно выглядишь. — Это не меня на ходу вырубает. У нас не так много времени. Вместо того чтобы лезть ко мне, лучше бы поспал. — Ты ранен? — Явно не древней стрелой, — заметил Ириндил.       Фен, улыбнувшись, тронул перевязанное плечо, замолчал и на том спасибо. Маг привалился спиной к стене и вытянул пылающую жаром ногу. Охотник смотрел на него внимательно несколько минут, а потом все же уснул, не сказав больше ни слова. Свен же, напротив, горячо заявил, что он точно спать не будет, ибо просто не уснет зная, что за стенкой скребутся мертвецы. Маг пожал плечами. Пожалуй, здесь он был с нордом солидарен. Как бы он ни устал идти спать в таком месте… Ну, уж нет! Они договорились на том, что позволят стрелку поспать часа два после чего продолжат путь. Альтмер раскрыл дневник Арвела, намереваясь провести это время с пользой, и не успел понять в какой момент сон настиг внезапно подобно удару. В этом сне ему слышались хрипящие мощные, как грозовые раскаты голоса:

В Свитках сказано так — Когда брат брату враг, Взмоют в стуже два мрачных крыла!

      Ири стоял на коленях у окровавленной плахи, и палач заносил топор над его шеей. Под черным капюшоном было лицо мертвеца, а сгнившие губы хрипели: «Фас! Пак! Динок!» Грохот в небе заставил вздрогнуть. Гроза средь ясного дня. Что за странность? Звук неумолимо близится. Взмахи, разрезающие воздух, грохот, рев пламени. Вопли и запах паленой плоти… И почему-то все это перемешивались с менторским тоном отца, звучащим из ниоткуда: — Род Каморан — великое имя, оно возлагает Долг на каждого, кто его носит. Всех нас ждет одна участь. Даже на кого-то вроде тебя.       Еще теплая кровь на плахе липла к щеке и, казалось, не только к ней. Все тело было каким-то склизким и грязным. В следующий миг Ириндил обнаружил себя в яме с мертвецами. Они шевелились вокруг него, хватали руками и тянули на самое дно повторяя: «Боль! Стыд! Смерть!» Среди них он видел знакомые лица. Родные, осуждающие и проклинающие. Одно из них было слишком четким. — Ир-р-и... Мертвец схватил его за руку.       Тяжелое дыхание врывалось в его тело отрывистыми глотками. Кожа под одеждой неприятно влажна от пота. Волосы прилипли к мокрому лбу. Голова шла кругом. Курган будто выпил из него все соки. Фендал сидел над ним. Ириндил не сразу понял, что сам сжимает руку охотника. Оглядевшись, он обнаружил сладко спящего у костра барда. А криков-то было! — Тебе снилось... — Не важно. Нам нужно продолжить путь немедленно. «Или я останусь здесь навсегда». Он проглотил окончание, но фраза повисла в самом воздухе. — Нужно идти, — повторил Ири, пробудившемуся от их голосов Свену. — Это место не для живых.       Звериная дверь встретила их спустя два зала. Чтобы открыть ее пришлось пораскинуть мозгами, но (спасибо предсказанию и каракулям Быстрого) слишком много времени это не заняло. Когда они вышли к святилищу древнего храма все троя потеряли дар речи от открывшейся красоты. Пожалуй, будь обстоятельства немного другими Ири был бы не прочь задержаться здесь ненадолго.       Кровь, стучавшая в висках и без того невыносимо громко завопила еще яростнее стоило приблизиться с полукруглой стен. Ири шел вперед ничего вокруг не видя. Вокруг все гудело голосами. Они перемешивались друг с другом и мешали думать. В глазах стремительно темнело. И были в этой темноте начертаны символы, слова. Они горели перед взором невыносимо душным пламенем, пожирали собой пространство, вытесняли все, что было важно до этой минуты. Ничего не слыша кроме их ужасающего звучания Ири, припал каменной поверхности и съехал по ней вниз слыша раздавшийся за спиной грохот.       Ириндил успел обернуться. Волна ледяного воздуха ударила его вместе с оглушающим воплем, пригвоздила к стене. Ири стек на пол. Он ничего не слышал. Звуки полностью поглотили его. Мертвец шел на него извергая из прогнившего рта проклятья. Вдруг между ними откуда не возьмись возник Свен. Он успел ударить по мечу драугра прежде, чем его отбросило в сторону волной мертвого крика. Фен стоял на возвышении и посылал во врага оду за другой стрелы, но те едва ли причиняли мертвому вред. Драугр подбирался все ближе. Потоки ледяного ветра морозили до костей. Нужно было встать. Нужно было сделать хоть что-то… Стена за спиной стала невыносимо горячей. Будто издали Ири услышал звук собственного вопля. Все вокруг вспыхнуло и погасло. — Я не лекарь, но выглядит он плохо, — услышался звучный голос Свена. — Осторожней ты! Вдруг опять… загорится       Чудились касания к лицу, и прохлада, стекающая по коже… Его пытались чем-то напоить. Узнать кисловатый вкус зелья и сделать глоток получилось не с первой попытки. Ири раскрыл глаза. Небо светлое, утреннее густилось курчавыми облаками, вращалось над ним и стремилось вниз ужасающей громадой. Под спиной безжалостно прорезалась сквозь подстилку земля. Он сел на спальнике. Рядом тлел костер. У него Фендал чистил немногие уцелевшие после битвы стрелы. Свен бродил поодаль. — Мы выбрались… Ири закашлялся. Во рту было сухо, как в пустыне. Ловким движением Фендал бросил ему фляжку. — Ты нас напугал, — сказал он. — Я успел подумать, что вы с этим остолпом сгорите заживо. Он был к тебе ближе всех. До сих пор дуется, как мышь на крупу. Свен дёргано обернулся к ним и буркнул: — Разве, вас — талморцев — с детства не учат контролировать это дерьмо? — Я — не талморец! — Да какая разница? — взвился норд. — Ты призываешь огонь из воздуха! — Когда я отвлекал на себя нежить, тебя это не волновало! — Заволновало, после того как ты меня поджег!        Ириндилу вспомнилось, как когда-то он поругался с братом. Пожалуй, первый и единственный раз, когда его заклинание сработало как нужно. Шрам свели, но след чужой маны для чародея, как клеймо на всю жизнь и последствия порой имеет очень серьезные. Отец тогда был вне себя от ярости. — Хватит уже ныть! — внезапно оборвал барда Фен. — Не наколдуй он огонь, мы бы замерзли насмерть.       Норд замолчал. Крыть ему было нечем, но и подходить бард не спешил, посматривал с опасением. Вот он истинный сын Скайрима. Ири поджал губы. Не говорить же им, что его пламя годится разве что дорогу освещать! — Магия не убивает без желания хозяина, — произнес он. — Мне просто было холодно.       Вряд ли Свена это убедило. Ну, и скамп с ним. Оглядевшись Ириндил с удовольствием, заметил, что его вещи захватить не забыли. Сумка и посох покоились неподалеку. Это хорошо. Из кургана он вынес три свитка с огненными шарами — для мага-неумехи даже один такой был на вес золота.       В Ривервуд добрались ближе к вечеру вымотанные и уставшие. Впрочем, ни барду, ни охотнику это не помешало в очередной раз поцапаться едва ли не до драки. Наверное их приближение к воротам слышал весь городок. Свен порывался лично отнести Золотой Коготь в лавку Валериев. Его мотивы были ясны как день: надеялся таким образом вымолить прощение у сестры торговца за свою глупость. — Все неймётся? — поддел его лесной эльф. — Пойми наконец, она не хочет тебя видеть. — А ты и рад! Фен не стал ни отрицать, ни злорадствовать. Наверное, это его спокойное молчание больше всего норда и взбесило. — Что ты вообще можешь ей дать кроме обветшалой лачуги, да пучка стрел? — зло бросил Свен. Охотник лишь приподнял брови. — Я хотя бы живу не с мамочкой.       Вот тут-то чуть не дошло до удара по эльфийской морде. Благо, кузнец из соседской лавки — крепкого вида мужик сумел расцепить влюбленных еще до того, как те кинулись друг на друга и развести их по разные стороны улицы. Но и это не возымело действия. Близ «Ривервудского Торговца» вспыхнула нешуточная перепалка. — Да ты хоть что-нибудь о ней знаешь?! Ничего не знаешь! Я молчу о том, что ты ей в деды годишься! — А ты во внуки, судя по уму! — парировал Фендал. —  Эльфы позднее взрослеют. — Да ваших детей дразнить будут за острые уши! — У тебя такими темпами вообще детей не случится!       На шум появилась и мать Свена, и сама виновница столкновения. Камилла отчитала обоих, как малых детей. Только после этого спор спал на нет. Свен, бросив последнее ругательство удалился к себе в дом. Алвор отвел охотника в сторонку: Ири не знал о чем кузнец затирал охотнику, но тот слушал, сцепив накрепко челюсти. Только желваки и играли. Чем этот разговор кончился Ириндил не увидел. Камилла взяла его под локоть и утащила в лавку. — Эти двое невозможны, как два грязекраба в брачный сезон! — причитала она, всплескивая руками. — Разве так ведут себя серьезные мужчины? Уж, голова гудит от них! Стоящий за стойкой Лукан, на недовольство сестры лишь покивал. Его больше занимала конторская книга и записи в ней. — Ох, Ири, а вы садитесь-садитесь, — засуетилась девушка вокруг гостя. — У вас вид такой уставший. Желаете чаю? У меня есть прекрасный сбор.       Вид у альтмера действительно был ужасный. Больше всего ему хотелось вернуться в таверну, помыться и лечь спать, так что он решил надолго не задерживаться, а просто подошел к торговцу и поставил Коготь на стол.