Infinity

      В Англии хорошо. Эдвард отстроил себе небольшой дом, где тесновато их такой странной семье, но лучших условий для новообращенного Эмметта придумать сложно. Он часы напролет проводит с Карлайлом, бегая по лесам, не страшась встретить людей, ведь место Эдвард действительно выбрал максимально отдаленное от любых населенных пунктов. Единственная деревня – в которой работает школьным учителем старший Каллен – едва ли может опасаться клана Карлайла, ведь даже её от скромного жилища Эдварда отделяют десятки и десятки километров. Розали проводит время с братом, с удивлением подмечая, что соскучилась по меланхоличному и, как и она, бесконечно тоскующему о чем-то Эдварду. Ей кажется, что они и вправду начинают быть семьей, как мечтает Эсми. Искусная хозяйка, она также не сидит, сложа руки, и наводит уют в хоть и вампирском, но всё же холостяцком логове старшего сына.       Эмметт уже не похож ни на дикого зверя из подвала их американского дома ни на обессиленного, умирающего от жажды новообращенного из воспоминаний Розали об их жизни в трюме. Он стал много двигаться, с лица ушла, насколько возможно для вампира, бледность, а глаза почти приобрели такой желаемый золотой оттенок. Получив возможность охотиться вволю, он перестал требовать человеческой крови, хотя, конечно, все еще втайне желает ее больше, чем что-либо еще.       В этом новом Эмметте Розали все чаще видит черты того парня с фотографии в провинциальном городке Теннесси: он много улыбается, и ямочки на его щеках все чаще появляются на лице, заставляя Розали неловко отводить взгляд, моля, чтобы Эдвард не залезал ей в голову в эти моменты.       Эмметт был настоящей душой компании в прошлой жизни, с ним в доме Калленов постоянными гостями в комнатах стали смех и улыбки, он был почти ребенок, запертый в теле взрослого сильного мужчины. Любил пугать Эсми, по-детски спорить с Эдвардом о музыкальных вкусах (он обожал кантри и не принимал классику) и заключать пари с Карлайлом о том, что он сможет поднять на этот раз. И да, он оказался невероятно силен. Розали и раньше ставила на это, зная образ жизни лесника в той жизни, но сейчас, глядя на то, как они с Эдвардом вдвоем занимались постройкой сарая на заднем дворе, Розали не могла не сдержать восхищения перед силой молодого вампира. Он, кажется, делал вид, что ему нужна помощь Эдварда, не желая обижать хозяина дома, Эсми была почти уверена, что один он справился бы даже лучше. Она даже как-то шепнула ему, чтобы он тщательнее прятал свои мысли, ведь Эдвард может прочесть его жалость к себе и тогда он будет оскорблен гораздо сильнее, чем мог бы.       Когда Эмметт не занят охотой, Розали учит его читать и писать. Жизнь простого лесника не позволила отцу отправить маленького сына получать даже начальное образование, с детства Эмметт учился отстреливать оленей и сооружать ловушки для белок, едва ли в его расписании нашлось бы время для приходской школы и букваря. Он любит заниматься с ней, ведь это почти единственное, что теперь они делают вместе. После той недели в трюме прошел почти месяц, и их долгие разговоры, так бережно хранящиеся в сердцах обоих, не повторяются более. Она боится своих чувств, таких сильных и всепоглощающих. Боится его взаимности, ведь новорожденные вампиры чувствуют острее не только жажду, она боится, что пока она влюбляется в него всем своим исстрадавшимся сердцем, он лишь чувствует то, что навязывает ему вампирский яд. И она почти избегает его, оправдываясь охотой, делами с Эдвардом и подготовкой к должности учителя танцев, которую выбил для нее брат. Эти оправдания скорее для Эсми, ведь Эмметт никогда не спросил бы ее, почему они почти не видятся, но их мать всякий раз беспокойно смотрит на Розали, когда та уходит из гостиной, где по вечерам собирается вся семья.       Эмметту нравятся дамские романы гораздо больше, чем научная литература Карлайла или философские трактаты с полок Эдварда. Он говорит, что их легче читать, и Розали соглашается заниматься именно по ним, в глубине души тоже считая скучными книги мужской половины Калленов. В один из таких уроков они читают про девушку-богачку, согласившуюся выйти замуж за сына бедного фермера, если он совершит подвиг ради нее. Эмметт читает уже почти бегло, с письмом дело обстоит гораздо хуже, но в какой-то момент он останавливается и смотрит куда-то в сторону.       - Слово забыл? – спрашивает Розали, - проходили на той неделе, ты точно его…       - Я был помолвлен.       - Что? – вырывается прежде, чем успевает подумать.       - У меня была невеста, - он все еще не смотрит на нее, и Розали чувствует, как все внутри стягивается в один большой узел, и будь она человеком, ей точно стало бы сложно дышать. Он кого-то любил, его кто-то любил. И вот, она забрала его у всех, кто был ему дорог. Пусть это было бы тело, убитое зверем, но они бы оплакивали то, что от него осталось вместо того, чтобы мучаться в неизвестности, пока она заявляет на его обращенное тело свои какие-то жалкие права.       - Она была первая девушка в городе, отец поверить не мог, когда ее папа пришел договариваться о браке, - несмелый взгляд в сторону Розали, но она словно окаменела, глаза цепляются за Эдварда, работающего в саду, пусть хоть что-то будет отвлекать.       - Розали, я хочу, чтобы ты знала, - он зачем-то встает и подходит к ней ближе, кажется, слишком близко, - я ее почти не знал, она видимо заметила меня в церкви и… знаешь, богатенькие девочки привыкли получать то, что хотят, отец сказал да, а я…       - Перестань, - Розали удивляется как резко звучит ее голос, она не хотела грубить, поэтому когда поворачивается к нему лицом, слова звучат мягче, но на лице уже такая знакомая непроницаемая маска, в глазах ни следа от переживаний, терзающих сердце, - ты не должен мне ничего объяснять, мы не дети, и я спасла тебя, потому что ты умирал и…       - Перестань, - её «ничего больше» так и не сказано, ведь он попросил её перестать, совсем как она его только что, только нет... совсем не так... тихо, но очень твердо, - ты должна знать это, должна знать, что я никогда не любил… в той жизни, - его глаза кажется могли бы просверлить ее, Розали никогда не видела Эмметта таким серьезным, она ждет когда его лицо уже расплывется в фирменной нагловатой улыбке и он бросит какую-то шутку, но этого не происходит, и они как полнейшие идиоты стоят напротив друг друга не смея отвести взгляды.       Розали не выдерживает первая, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, убегая из дома, из сада, куда угодно, только подальше от этих требовательных, золотых глаз.       Сарай, над которым работали Эдвард и Эмметт, как нельзя кстати попадается на глаза, и Розали, забегая туда, со всей силы вонзает кулаком в деревянную опору. Она трещит и ломается пополам, ей на секунду кажется, что сейчас упадет и вся крыша. Розали почему-то хочется, чтобы это случилось, вряд ли она умрет, но провести пару дней без сознания кажется отличной идеей. Крыша не падает, опор остается еще четыре и в каждой чувствуются умелые руки мастера. Она с досадой валится на пол, закрывая глаза руками.       Он ее даже не знал и не любил, не любил собственную невесту, пошел на поводу у отца и согласился на брак с незнакомкой. Почему же тогда сердце так громко бьется? Так сжимается в порыве нелепой, ни на чем не основанной ревности? Кто они друг другу, что от всепоглощающего чувства зависти к незнакомой девчонке хочется разнести этот несчастный сарай на щепки? Почему она решила, что он всегда будет с ними? Может, он не захочет и дальше питаться животными и сбежит, увидев другие кланы, не такие как их? Захочет ли быть с ней, когда эмоции от обращения утихнут? Будет ли он снова иметь в виду то, что выразил сейчас словами «никогда не любил в той жизни»? Она не знает ответов на эти вопросы. И от этого сердце сжимается, стучит почти как человеческое и хочется глупо и по-животному выть. А лучше убежать в лес и найти и разодрать какого-нибудь оленя.       - Пожалей животное, Розали, - Эдвард тихо заходит в сарай, присаживаясь рядом с ней.       - Убирайся из моей головы, - рычит она, но Эдвард только грустно улыбается.       - Невозможно, эмоции слишком сильные, я услышал их, даже не думая о тебе.       Тогда она кладет голову ему на плечо, чувствуя запахи ягод, которые он сажал во дворе. Смешной романтик Эдвард. Сажает ягоды, которые никто в этом доме никогда не будет есть.       - Знаю, но мне так легче, жить, когда есть за чем ухаживать, - отвечает Эдвард на ее мысли, снова сам того не желая, становясь их свидетелем, - к тому же они очень красиво цветут.       - Скажи мне, что я полная дура, - внезапно требует Розали, и Эдвард даже почти удивлен этому резкому порыву, - скажи, что я ревнивая, жалкая идиотка.       - Ты влюблена, - просто отвечает он, откидывая голову на деревянную стену сарая, - я завидую тебе Роз. Это взаимно.       Розали лишь тихо качает головой. Сердце громко стучит, но не от того, что сказал Эдвард. Она ведь и сама видит взгляды Эмметта в свою сторону, чувствует его желание стать для нее кем-то ближе чем друг.       - Ты боишься довериться ему, - продолжает Эдвард и Розали кажется, что он репетировал эту речь, - ты уже влюблялась однажды, уже ощущала это летящее, прекрасное чувство, но тебя предали, и ты заплатила горькую цену.       Она кривит губы, вспоминая ту ночь, и то, что было после: Карлайла, дежурившего у ее постели ночи напролет, и первое, что Розали увидела в новой жизни – заботливое лицо Эсми –лицо матери, которой и в подметки не годилась женщина, выдавшая ее за Ройса.       - Эмметт не такой, - лицо Эдварда омрачается горькой усмешкой и Розали понимает, что он не лукавил, когда говорил о зависти, что же, здесь нет святых, - он никогда бы не сделал ничего, что могло бы причинить тебе ту боль, которой ты боишься. Я вижу это, читаю в его мыслях. Он любит тебя так, как сложно представить, он уважает Карлайла, привязан к Эсми, но ты… ты для него ангел, спасший его, когда он стоял на пороге в ад, я бы хотел, чтобы ты тоже могла прочитать его мысли, чтобы это понять, он никогда не уйдет от нас, никогда не сможет уйти от тебя.       Эдвард все так же сидит, облокотившись спиной на стену, но теперь прикрывает глаза. Он хочет быть рядом для своей сестры, хочет быть рядом, когда ей тяжело, но мысли о собственном счастье, кажущимся таким невозможным, не дают юноше обрести покой. Как и Розали, он считает себя монстром, как и Розали, он боится никогда не найти того, кто принял бы это. Только вот Розали уже нашла.       - Позволь себе быть счастливой, - напоследок говорит он ей, поднимаясь на ноги, чувствуя, что сказал уже все, что мог, - пусть им будет хоть кто-то из нас, - эта грустная улыбка ранит Розали, но ее мысли заняты тем парнем, который почти признался ей в любви сегодня. Тем парнем, который так отчаянно пытался пробить себе дорогу в ее жизнь, и которого она так настойчиво не пускала.       Розали выходит из сарая немногим позже Эдварда, вдалеке она видит широкую спину Эмметта: он с Эсми, помогает ей с садом. «Он никогда не сделает тебе больно» вертится в голове и вечерний воздух вдруг кажется особенно душистым и приятным.       Она несмело подходит к своей семье, и Эсми улыбается своей очаровательной улыбкой.       - Милая, мы идем в беседку, Карлайл будет читать стихи, ты с нами? – добрый, милый взгляд, она их настоящая мама.       - Конечно с вами, - Розали смотрит на Эмметта, на его лицо, которое тут же освещается улыбкой, и его ямочки, которые так сильно хочется рассмотреть еще ближе, - кажется я сломала ваш сарай, - признается она и чувствует, как и сама начинает улыбаться.       - Ничего, мы починим, - Эмметт смеется и уверенно закидывает ей руку на плечо.       Эсми делает вид, что так и должно быть.       «Наверное, потому что так и должно быть» проносится в голове у Розали, пока они идут к беседке, где их уже ждут Карлайл и Эдвард.       «Ты еще найдешь свое счастье» думает Розали, смотря на брата, он улыбается уже не так грустно и шепотом отвечает «у меня есть вечность чтобы проверить».