***
Дина медленно шла коридорами Хогвартса, игнорируя взгляды и перешептывания студентов. Каждый шаг отдавался глухим стуком, как удары сердца, повторяющие ритм её мысли. Постепенно она достигла маленькой, почти заброшенной комнаты в старой части замка, куда редко заглядывали студенты. Закрывая за собой дверь, она ощутила, как на неё наваливается тишина, сгущаяся вокруг, словно покрывало. Здесь, вдали от посторонних глаз, она могла позволить себе расслабиться… хоть на мгновение. Она медленно осела на холодный каменный пол, облокотившись о стену. Закрыла глаза. Дина позволила себе отпустить контроль над своими эмоциями. Тонкие пальцы дрожали, когда она проводила рукой по своему лицу, стирая невидимые следы слез. Она наконец оказалась одна. Она наконец услышала что-то, помимо голосов вокруг, обсуждающих ее. Она услышала звук своего сердца. И её сердце стучало с неистовой силой. Зачем Игнатиус сделал это? Зачем он затронул все темы, которые она так старательно вычеркивала из своего сердца? Вспоминать Оливию было чертовски больно. Невыносимо. А Дина устала чувствовать боль. Но едва она позволила себя расслабиться — скрипнула дверь. Шаги. Голос. Прежде, чем осознала, Дина подскочила и спряталась за ближайшей колоной: не хватало, чтобы какой-то идиот заметил ее со следами слез на щеках. Но голос вошедшего заставил ее едва не выдать себя: Дамблдор. Дамблдор и… Она жива. Глаза Арьи были словно пустыми — она смотрела сквозь Дамблдора, который явно был напряжен: его осанка была идеально выпрямленной, плечи отведены назад, кисти подрагивали то ли от нервов, то ли от силы, с которой он сжимал мышцы сил рук. Он обвел комнату глазами, замирая на колонне, за которой пряталась Дина. Её сердце неприятно сжалось. — Морена, — Арья прошептала, тоже глядя в сторону Дины. Но ее взгляд не был проницательным, как Дамблдора, скорее блуждающим; блуждающим сквозь миры, пространства и материю. Дамблдор вздрогнул при упоминании этого имени, но тут же одернул себя и уставше провел рукой по лицу. — Дина, почему ты не на занятии? — он спросил мягко, тихо, без упрека. Поняв, что прятаться нет смысла, Дина медленно вышла из своего укрытия. Ее взгляд тут же приобрел прежнее хладнокровие. — Из-за несчастного случая нас отпустили раньше, — она ответила четко, в каждом слове ощущался акцент на нем. Дамблдор обвел ее взглядом, даже не задержавшись на шраме или отсутсвующем пальце на ее левой руке. Будто смотрел на объект. — Какого несчастного случая? — Все живы и здоровы. Впрочем, когда вас это интересовало, профессор? — Дина спросила без толики сарказма, просто констатируя факт, и двинулась к выходу, лишь ненароком бросив взгляд на рыжеволосую Арью, молчаливо и с каким-то детским интересом наблюдающую за предоставленной сценой. — Зайди ко мне в кабинет завтра после занятий, Дина, — Дамблдор лишь отрезал, тяжело вздохнув, и вновь вернул взгляд Арье. Прежде, чем закрылась дверь, Дина увидела, как он попытался взять Арью за руку, но та резко и жестко отпрянула, ее обычно тихий и плавный голос отрезал: — Не смей. А затем двери захлопнулись, оставляя ее одну в коридоре, в полной изолирующей тишине.***
Дина задержала дыхание, слушая отзвуки своих шагов, которые, казалось, тонули в бесконечных коридорах Хогвартса. Она чувствовала себя пленницей в замке, который когда-то был её домом. Многое изменилось с тех пор, как Том Реддл вошёл в её жизнь. Она остановилась перед древним гобеленом, ощущая невидимую тяжесть, нависшую над ней. Казалось, что стены самого замка дышат её страхами и воспоминаниями. Она подняла руку, чтобы отодвинуть гобелен и пройти в секретный проход, когда вдруг кто-то резко схватил ее за локоть и также резко потянул к себе. Дина вскрикнула от неожиданности, но теплая и слегка шершавая рука накрыла ей рот. — Тихо! — голос Игнатиуса вдруг казался чужим. Грубым. Загробным. Дина знала его слишком хорошо, чтобы не понять, насколько сильно он был напуган: до дешевого и яркого отчаяния. Она не успела ответить, как Игнатиус заметил комнату за гобеленом и все таким же резким, отрывистым движением протолкнул Дину внутрь. Она едва не споткнулась о порог и покачнулась, когда Пруэтт наконец убрал руку с ее лица и замкнул дверь. Он обернулся, его кисть все еще крепко сжимала локоть Дины. — Ты спятил? — Дина нахмурилась, хотя сейчас ей было тяжелее сдерживать эмоции и не влепить Игнатиусу подзатыльник. Но тот смотрел на нее пустым, потемневшим взглядом. Его лицо было бледнее бумаги, а губы дрожали. Дина опустила взгляд, заметив, как Игнатиус что-то сжимал под мантией. — Ты умеешь вызывать Адское пламя? — он сухо спросил, словно на это был лишь один ответ. — Нет, — Дина также сухо ответила, выдергивая свою руку из его. И повторила: — Ты спятил? Игнатиус резко шагнул к Дине, приближая свое лицо к ее. — Но ты знаешь, как. И ты используешь его, — он четко произнес, доставая из-под мантии черную тетрадь в кожаной обложке. Дина сразу ощутила, насколько тёмная и насколько знакомая энергетика исходит от нее. — Хватит играть со мной, Дина. Говори правду. От его тона Дине стало не по себе, от его хватки было ощущение… власти. Ощущение Тома. Но Игнатиус не был Томом. — Черт, — она выдохнула, пркирывая глаза. — Эта тетрадь на тебя не очень хорошо влияет. Игнатиус был слишком светлым, слишком добрым, чтобы даже находиться рядом с такой тёмной энергетикой. Она поглощала его, туманила его сознание, питалась им… — Это дневник. Его, — Игнатиус поджал губы, явно недовольный ее замечанием. — Это его крестраж. Я говорил тебе. Глаза Дины расширились от удивления. Слово «крестраж» больно ударило под дых. Так она… она была не единственным его крестражем?.. — Откуда… — Фрэнсис помогла. Она мертва, — он отрезал мёртво и вдруг кинул дневник на пол. — Используй пламя. У нас нет времени. Дина сглотнула, хоть и в горле пересохло. Зачем Фрэнсис было помогать? Одна из её уловок?.. И откуда она знала, что у Тома больше одного крестража? Ничего, совершенно ничего не сходилось в голове. Ураган эмоций, который она так старательно сдерживала, ударил ее, словно в отместку за то, что она не позволяла ему выйти. — Фрэнсис, она… — Пламя, Дина! — Игнатиус встряхнул ее за плечи, жестче, чем нужно было. Энергия Тома действовала на него даже когда он не прикасался к дневнику. — У нас нет времени, — вздох, уже спокойнее, хотя Пруэтта все ещё трясло то ли от страха, то ли от злости. Он легко сжал плечи Дины в теперь утешительном жесте и приблизился, его лоб коснулся её. Прикрыл глаза — и Дина сделала также. — Если мы сейчас не попробуем — Тома ничто не остановит. — Я знаю, но… — Ты справишься, — Игнатиус перебил и резко отстранился, контраст тепла его тела и холодного подвального помещения тут же настиг Дину. Чертов выбор без выбора. Дина нахмурилась и достала палочку; Игнатиус лишь слабо улыбнулся, отступая еще на пару шагов назад. Адское пламя. Одно из самых разрушительных и мощных сил тёмной магии. Оно не прощало ошибок. Дина закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Ей нужна была полная концентрация. Она медленно и тихо зашептала заклинание, каждая фраза словно высасывала из нее силы, крупицу за крупицей, истощая, предупреждая, насколько опасна пробуждающаяся от её слов магия. На лбу выступили капли пота, ее бросило в жар. Дина стиснула зубы, чувствуя, как магическая энергия захлестывает её тело. В воздухе появились огненные языки, извивающиеся, как змея: адское пламя начало пробуждаться, и комната наполнилась ярким, ослепительным светом. Огонь быстро обрел форму, превращаясь в вихрь ярко-оранжевых и красных языков пламени, которые танцевали вокруг Дины. Её тело начало дрожать от напряжения, а воздух наполнился жужжанием мощной магии. Дневник на полу казался таким маленьким и ничтожным перед силой пробуждающегося пламени. — Дина, аккуратнее! — крикнул Игнатиус, отходя ещё дальше. Он чувствовал жар даже на расстоянии, его лицо покраснело, а глаза прищурились от яркого света. Дина чувствовала, как жар от пламени обжигает её кожу, как темная магия пробирается сквозь её сознание, словно пытаясь подчинить её своей воле. Пламя, как живое существо, начало двигаться по воздуху, направляясь к дневнику. В момент, когда огонь коснулся черной обложки, раздался глухой, зловещий треск, и дневник начал испускать густой, черный дым. Дина крепче сжала палочку, направляя всю свою волю на уничтожение этого орудия тьмы. «Сдохни», — подумала она, сосредотачивая всю свою магическую энергию на заклинании. Вдруг дневник распахнулся, как будто обладая собственной волей, и из его страниц стали вырываться ужасные видения: образы жестоких убийств, тёмных ритуалов и бесконечной боли. Игнатиус вскрикнул, отпрянув от наваждений. Вдруг дневник начал корчиться и вибрировать, издавая зловещий вой. В этот момент Дина ощутила невыносимую боль в груди, словно кто-то схватил её сердце и сжимал его в железных тисках. Она вскрикнула. Боль распространилась по телу со скоростью света, а вместе с болью — и огонь, который из красивого превратился в опасный. Пламя росло и становилось все более диким. Слова заклинания сливались в единый поток. Она больше не могла их контролировать. — Уходи! — она прервала заклинание и прошептала отчаянно, падая коленями на жесткий каменный пол. Сил не оставалось даже кричать. Огонь распространялся стремительно, захватывая пространство, как ненасытный хищник. Стены древней комнаты уже начинали трескаться от жара, и воздух стал густым и удушающим. Дина ощутила, как огненные языки словно жгли её изнутри, проникая в каждую клетку тела. Её сердце билось в бешеном ритме, каждый удар отдавался в висках болезненным пульсом. — Игнатиус! — хрипло выкрикнула она, но её голос потонул в реве пламени. Игнатиус, словно завороженный, стоял у противоположной стены, не отрывая взгляда от дневника. Его глаза стали стеклянными, взгляд — пустым. Он шептал что-то невнятное, будто впав в транс, а огонь вокруг него закручивался в воронку, угрожая поглотить его целиком. Внезапно прогремел взрыв — и дверь резко распахнулась. Чья-то фигура промелькнула среди языков пламени, маневируя с профессиональной точностью, приближаясь к Дине. Железная хватка сомкнулась на ее плече. Из последни сил Дина подняла взгляд, чтобы увидеть знакомое успевшее ей насточертеть лицо, чьи глаза горели красным огнем гнева и злости. Не нужно было слов, чтобы понять, насколько сильно был зол Том Реддл. Он был в бешенстве. Том рывком поднял Дину на ноги и с невероятной силой потянул к выходу, их шаги отстукивали по каменному полу, в то время как огонь продолжал бушевать позади них. Казалось, что сам замок кричит от боли, треща под напором адского пламени. — Я не… — прохрипела Дина, пытаясь потянуться за Игнатиусом, но ее голос утонул в скрипящем горении огня и резком ответе Реддла: — Заткнись. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, когда Том буквально вышвырнул ее из комнаты. Дина упала на пол. Она не успела даже выставить руки, чтобы облегчить падение, и встретилась лицом с каменным полом. Тут же во рту к привкусу гари добавился столь знакомый вкус крови. Том в мгновение запустил руку в ее волосы и оттянул на себя, пока Дина не изогнулась от боли. Его голос больше напоминал шипение. — Никчемная сука. Он резко отбросил ее обратно на пол и отвернулся обратно к комнате, где бушевал тёмный огонь. К выходу медленно полз изуродованный огнем Игнатиус. Его кожа обуглилась, и обвисала лоскутами, запах горелой плоти наполнил коридор. Дина, чувствуя, как страх и отчаяние сковывают её, попыталась подняться, но силы покинули её. Она только смотрела, как Том направляется к Игнатиусу, его лицо было искажено яростью. — Какой отчаянный и умный гриффиндорец, — прорычал Том, его глаза пылали яростью, затмевая свет пламени. Игнатиус, обожженный и обезображенный, поднял голову, его взгляд был полон боли и решимости. Он попытался что-то сказать, но из его горла вырвался только хрип. Но Том и не ждал ответа. — Такой гриффндорец не позволит пламени распространиться на всю школу, — механично произнес он и, одним взмахом палочки резко захлопнул дверь, запечатывая в комнате адское пламя. Запечатывая в комнате адское пламя. И Игнатиуса.