***
— Я не понимаю… — рыжая целительница развела руками, её голос дрогнул. — Она не могла никуда уйти. Не в таком состоянии… — Где моя дочь? — вновь раздался отчаянный голос матери, в очередной раз потерявшей ребенка. — Где моя Дина? Леди Гамп вновь была в слезах, и её щеки блестели, отражая огни догоравших свечей. На полу валялся разбитый стакан, а опустевшие бутыльки от зелья сна без сновидений стояли на тумбе. Всем было понятно, что пыталась сделать Дина. И никому не было понятно, куда она вдруг испарилась. На её койке была лишь скомканная простынь и подушка, мокрая от пота. И все. Пустая темная палата. — Мы найдем её, леди Гамп, — аврор, чьи глаза были красные от недосыпа, устало протер глаза. — Доктор Лэнгфорд тоже пропал. Возможно, он как-то причастен к этому. Мы уже отправили авроров, чтобы допросить его жену. Его голос был сухой, как воздух в помещении. Леди Гамп обессиленно упала на свободную койку и спрятала лицо в подоле платья, которое уже было пропитано её слезами. За одним горем шло другое, черная полоса её жизни никак не заканчивалась, и от этого чувства женщине хотелось исчезнуть. И в этот момент в палату ворвался Том. Его щеки покрылись лёгким румянцем от холода, губы побледнели и были едва заметны на блеклом лице. Он мгновенно подбежал к койке Дины, растолкав всех собравшихся зевак, и его взгляд пробежался по пустым пузырькам. В ту же секунду — глаза сверкнули знакомым красным оттенком, а ноздри расширились. Она не могла убить себя. Она не могла совершить столь… мерзкий поступок. — Где Дина? — глухо то ли прорычал, то ли процедил Реддл, оглядывая всех присутствующих поочередно, с ног до головы. — Где она? На него тоже смотрели все. Кто с болью, кто — с сожалением. Аврор Лонгботтом, все в том же сером плаще, смотрел изучающе. — Она пропала, — спустя напряжённую минуту молчания, прерывающуюся лишь всхлипами леди Гамп, аврор подал голос. — Мы ещё выясняем обстоятельства, мистер Реддл. Вам пока стоит отдохнуть и выспаться. Взрыв. Том хотел схватить палочку и в одну секунду прикончить этого идиота, который не делал абсолютно ничего, чтобы найти крестраж. Его крестраж. Но вместо этого он вздохнул и закрыл лицо руками, не показывая гнева сверкающих глаз. А затем резко развернулся и быстрым шагом покинул палату. Эллисон. Ему нужна была Эллисон. Та мирно спала на койке в своей — более светлой — палате. Её губы были слегка приоткрыты, отчего девочка по-детски мило сопела. Любой бы другой побоялся нарушить сон ребенка. Но не он. Том резво схватился мертвой хваткой в плечо девочки и буквально стащил ее с кровати. Не успевшая проснуться Эллисон испуганно, с шоком потащилась вслед за парнем, словно тряпичная кукла. Впрочем, она и была тряпичной куклой, распахнувшая свои большие карие глаза. Ведь Лорд — её Лорд — находился в виданном ей гневе Он затолкнул её в подсобку и тут оттолкнул к стене, возвышаясь над маленькой слизеринкой, смотря на неё исподлобья уже пылающими алым глазами, отчего последняя сжалась и затряслась. Не смея произнести ни единого слова, она молча внимала гневу Лорда. — Ты должна была следить за Диной, — прошипел тот; в его руке уже оказалась палочка, чье острие было направлено на Эллисон. Она не успела заметить, когда артефакт оказался в его руках и превратился в оружие. — Я… Мой Л-лорд, я с-следила… — Морнико, — прервал Том, и девочка тут же изогнулась, ощущая, как в её венах вскипает кровь. Эллисон тут же покрылась горячим потом, а её глаза заблестели от боли и слез, что тут же покатились по щекам. Но она не издала ни звука. — Дина пропала. Она пыталась покончить с собой, — эту фразу Реддл выплюнул, быстро, словно сам боялся произнесенных слов. — Где она, Эллисон? Девочка заплаканными глазами посмотрела наверх, на Лорда, и обняла себя руками. — Не… — она всхлипнула. — Н-не знаю. Удивительным, и крайне приятным, было то, что Реддл ощущал лишь страх малышки Гамп. Лишь её желание служить. Лишь её чувство вины. Но в её маленькой голове не было ни единой мысли, которая бы зацепилась за слова о суициде сестры. Ничего. — Круцио, — он произнес на выдохе, тихо, чтобы ещё больше ощущать контраст между страхом и болью. О, это было приятно! Девчонка изогнулась ещё пуще, её рот застыл в немом крике, глаза закатились, а руки беспомощно повисли. Жалкая, никчемная — вот настоящее нутро человека. Нутро Эллисон Гамп. Он не стал долго её пытать — Эллисон нужна была в более-менее адекватном рассудке, однако, признаться, желание слышать крики копии Дины было весомым. В этот раз он сдержался. Не факт, что так будет и в следующий. Теперь Эллисон валялась на полу, ещё более обессиленная. Её мокрые от пота волосы прилипли ко лбу, тяжёлое дыхание заполонило комнату, а тело тряслось, все ещё не отошедшее от заклинания боли. — Найди её, Эллисон, — прорычал Том тихо, но так, чтобы девочка услышала каждое его слово. — В ином случае — Круциатус может длиться намного дольше обычного. Хотя бы эта Гамп боялась боли. В отличие от своей идиотки-сестры, которой и смерть была нипочём. Его вновь почти вывернуло наизнанку. Смерть. Она не могла покончить с собой. Не так. — Да, м-мой Л-лорд… — прошептала девочка трясущимися губами и тихо всхлипнула, поднимая на него взгляд своих темных глаз. — Н-найду. Том ещё смотрел на неё. Изучающее. Недолго. — Найдешь, — повторил он.***
Где он? Где его Чертов крестраж? Где чертова Дина Гамп? Раздражение и злость ощущались даже в кончиках пальцев. Том нервно дернул плечами и сжал кулаки, идя прямо по коридору. Мысли скакали, перекрикивали одна другую, и впервые в его голове царил полный хаос. Это чувство было в новинку, и это чувство ему чертовски не нравилось: он ненавидел его. Дина. Черт возьми. Гамп. Лишь она могла стать инициатором этого чувства — и она им стала. А ведь Том так долго желал, чтобы смазливая морда девчонки исчезла с лица Земли… Что ж, это произошло. Однако от проблем не избавило. Он только ещё больше злился, ещё больше гневался и ещё больше мечтал убить — возможно, уже давно мертвую, — строптивую гриффиндорку. А была ли она строптивой вообще? Строптивые не ломаются. Эта же игрушка сломалась. Так неожиданно и так быстро. Том шел настолько быстро, что не сразу заметил хлопок трансгрессии прямо за поворотом светлого коридора больницы. Резко замер. В голосе промелькнула лишь одна мысль: «Дина». И, зачарованный этой мыслью, Реддл немедленно помчался к точке трансгрессии. Кажется, он даже ощутил толчок волнения. Но за поворотом оказалось не Дина. Сначала к нему потянулась черная, иссохшая рука, и он отступил. Облокотившись о стену, перед ним предстала Фрэнсис Блэкфорд. Правда, узнал он девушку не сразу. Её лицо, её тело, каждый кусочек ткани порванного костюма, были пропитаны темно-красной, ещё не успевшей засохнуть кровью, которая тонкими струйками стекала на мраморный пол. Один глаз Фрэнсис был также залит этим красным, почти бордовым оттенком, и опух, будто его покусали десятки пчел. И запах… металлический запах, который тут же ударил в нос исподтишка. Кровь не принадлежала Фрэнсис. По крайней мере, не вся, иначе девчонка давно бы умерла. Том далее узнал некоторые проклятья по характерным папулам на коже Блэк: это были идеально выполненные Алкосцидус и Инфедолор. Однако все это его не интересовало. — Где он? — прошипел Том, едва сдерживаясь, чтобы не добить чёртову Блэк здесь и сейчас. — Где крестраж? Взгляд Фрэнсис блуждал, не фокусировался ни на чём. Она словно обдумывала что-то, словно находилась в состоянии немого шока. И совершенно не замечала возвышающегося над ней Тома. — Где мой крестраж, идиотка? — не выдержав, прорычал Том, сильнее сжимая палочку. И только тогда Фрэнсис хоть как-то отреагировала. Она вздрогнула. — Он жив, — и ответила. Тихо, хрипло и невзрачно. — Но она — нет. Что бы это не значило.***
Эллисон ещё долго боялась пошевелиться. Она слышала стук своего сердца и тихо плакала, ощущая, как шею сдавило от недостатка воздуха. Она осознавала, что боль уже не вернётся — она ушла вместе с Лордом — однако её тело не откликалось на клик разума. Оно полностью поддалось инстинктам и впало в ступор, самозащиту. Лишь когда тишина начала оглушать её — а сердце стало едва слышно — она приняла попытку подняться. — Давай, Элли. Это не в первый раз, — успокаивала она сама себя. — Постарайся больше не разочаровывать его — и это не повторится. Ты больше не увидишь его гнев. Это, хоть и слабо, но действовало. Эллисон открыла дверь каморки и сощурилась от яркого света. Видимо, она пролежала достаточно долго на полу, чтобы наступило утро. Не видя ничего перед собой, кроме белой пелены, Эллисон медленно поплелась к выходу. Она не знала, куда, не знала, зачем, однако, брела, больше не давая себе возможности отдохнуть. Ведь если она не найдет Дину… Нет. Не хотелось думать о последствиях. Тем более, что внутреннее чутье подсказывало двигаться, идти вперёд, не останавливаясь. Эллисон знала, что впереди что-то ждёт. И очень надеялась, что это что-то — её потерянная сестра. Ноги вели её сами. И спустя время они привели в заброшенный душ — говорили, в нем поселились призраки умерших в Мунго — и с тех пор душ все время был на ремонте. Эллисон не знала, что она тут делает. Но от усталости и отчаяния ноги подкашивались, а из глаз начали литься очередная порция горячих, обжигающих щеки слез. Дрожащими руками девочка оперлась о ржавую раковину и всхлипнула. Зеркало перед ней было разбито, и сквозь разбитые осколки лицо её казалось ещё более жалким: распухшие от слез глаза, красный нос, прилипшие ко лбу выбившиеся локоны волос. Эллисон больше никогда не видела в отражении ту маленькую девочку, которая полгода назад ехала в Хогвартс с совершенно детскими, наивными ожиданиями. Она видела такую же разбитую, как зеркало, душу. Не по-детски взрослую душу. — Слизеринки не плачут, — тихо прошептала младшая Гамп себе под нос и зажмурилась, сильнее сжимая раковину под руками. — Хватит реветь, дура! Ненависть, которую она к себе ощущала, сейчас била через край и выплескивалась с новой силой. Она уже не захлебывалась в этой ненависти: она в ней тонула. И когда, казалось, ненависть достигла своего пика, Эллисон не выдержала: она резко выхватила палочку из рукава и, словно дикий зверь, проревела: — Редукто! — и без того разбитое зеркало разлетелось на осколки, больно ударяющие по нежной коже. Но девочка не остановилась на этом. — Редукто, Редукто, Редукто! Не остановилась, пока от зеркала ничего. Пока от её жалкого отражения не осталось лишь напоминания. Только тогда Слизеринка, тяжело дыша, отошла от раковины. И услышала тихий, до боли знакомый голос, зовущий её. — Элли… Это была её сестра. Элисон резко развернулась. Дина сидела в углу заброшенной кабинки, забившись туда, словно пряталась от чего-то. Признаться, Элисон не сразу узнала ту: руки Дины были по локоть в крови, лицо было в крови, ночная рубашка была в крови; волосы бесспорно потемнели. Или так казалось из-за того, что они были мокрыми? — Элли, я… — Дина, где ты была? Что произошло? — Элисон упала рядом с ней на колени и осторожно коснулась плеч сестры трясущимися руками. Все её нутро сжалось от непонятного страха и спокойствия, ужасно дополняющих друг друга. — Элли, я… — Дина покачала головой. — Я убила… я убила их. Когда эхо её голоса перестало разноситься по мраморной душевой, Дина Гамп, наконец, открыла глаза. И именно тогда Элисон резко отдернула руки, чуть ли не отползая в противоположный конец. Глаза Дины приобрели выразительный янтарно-красный оттенок.