Бессонница

Жаркий огонь полыхает в камине, бликами отражаясь от хрустального бокала, что сжат в руке Стефана Бронте. Хмельной напиток пряным теплом разливается по его горлу, согревает продрогшее тело, но не в силах излечить погрязшую в противоречиях душу. И самое место мне у подножия Сияющего Столпа... Невидящий взгляд молодого дворянина останавливается на тарелке с засахаренными фруктами. Изысканное удовольствие, по Уделу положенное... Подносит ладонь к лицу, проводит усталым жестом по лбу утирая пот. Иногда ему так хочется стать еретиком и позабыть о своем Уделе. Но Долг перед родом не отпустит никогда. Долг. И ее дерзкий образ... Из горла рвется то ли смешок, то ли всхлип. Не иначе как эти чувства внезапные Богами ему ниспосланы, как Испытание. Да дед самолично высек бы его тростью, а Ее сжёг бы на костре, подобно ведьме... Хотя, почему же ,,подобно,,? Она ведьма и есть. Смутила разум благородного дворянина своим видом... своими стишками... Да-да, убеждай себя в том, что это все вина проклятой и презираемой магии, а не твой, сокровенный, позор. Он снова перечитывает исписанные убористым почерком листы со стихами - каждая строчка - шипом в сердце. Талантливая бунтарка, чей Удел - Терпеть и Страдать... Только вот последнее отчего-то выпадает ему. Скрипит ступенька под чьими-то лёгкими шагами и Стефан приподнимается в кресле, неосознанно, завидев тонкую фигурку Глории на нижней ступени. Щурится, и как всегда, с вызовом, смотрит на него. Даже дорожный плащ не сняла. Снова пропадала в каких-то сомнительных заведениях. И не считает нужным скрывать сей факт. Подумаешь - ещё одно пятно на честь рода Бронте. Всего-то на кону дворянство меча, коего начал добиваться ещё дед... жизнь на это положил. А она... она... Он силится вызвать в себе привычный гнев, чтобы заглушить иное, запретное чувство. Хватит с него и одной позорной страсти, свидетелем коей стал младший братец. Хвала Близнецам, в нем также была капля благородства, и потому тайна осталась тайной. Но тогда была дворянка, благородная, равная по Уделу. Правильная. А сейчас смердящая нечистотами грязных закоулков ( да где ее носило, если даже с такого расстояния он ощущает это амбре?), бросающая постоянный вызов Уделам, порочащая честь их рода и этот дом, названная сестрица?! - Прошу простить, что нарушила уединение благородного господина, - опять этот издевательский тон и шутовской полу-поклон, - и помешала ему наслаждаться приторными яствами... Только сейчас Стефан замечает, что взгляд Глории устремлён не на него, а на вазочку с засахаренными фруктами. - Бессонница, - зачем-то произносит он чуть слышно, не в силах отвести взгляд от ее лица. Глория подходит к столу - ее ладонь застывает над вазочкой. Подрагивает. - Хочешь, угощайся, - вырывается само собой, помимо воли. Она смотрит на него пристально, долго, удивлённо. А Стефан думает, что это все от хмеля и бессонницы. И ещё ему очень хочется, чтобы она задержалась в комнате подольше. Нет,нет, ты должен желать, чтобы она покинула этот дом как можно скорее! Как там звали того напыщенного павлина, что пялился на нее на приеме? Нужно написать ему. Срочно. - Это что, твоя подачка, братец? - во взгляде мелькают искорки гнева, - сперва вот это ,,угощайся,, а после - ты нарушила Удел и десять ударов тростью, к примеру. Ее интонации звучат горько. Слишком. - Нет, я... - не Удел дворянина оправдываться, - внутренний голос звучит наставлением деда. - А где это ты пропадала полночи? Его тон становится жёстким. Лучше все перевести в очередную перепалку. Для них обоих лучше. Видят Близнецы, она застала его в минуты слабости - опьяневшего, измученного бессонницей и занозой в сердце, что зовётся влюбленностью. Брр. Нет, нет, нет. Прекратить смотреть на нее и переключиться на что-то иное. - Мои стихи! - хвала Близнецам и их провидению, ,,иное,, нашлось само по себе, - кто дал тебе право брать чужое без спроса? А ну верни их, немедленно! Он даже не успевает возразить, что незачем дворянину спрашивать разрешение у простолюдинки. Не успевает обвинить ее в том, что нарушает Удел, взяв перо в руки. Глория налетает на него дикой кошкой, вцепляется в листы исписанные стихами, тянет на себя, при этом сыпля проклятиями в адрес ,,вседозволенности дворян,,. - Глория, успокойся... Глория, отпусти их... Глория... - слышится треск рвущейся бумаги, брань Глории сменяется всхлипами, а Стефан с ужасом обнаруживает, что прижимает сводную сестру к себе, успокаивающе поглаживая по голове. - Ты все испортил... вы, дворяне такие... - далее с губ хрупкой девушки срывается столь непечатное выражение, что Стефан отстраняется и в ступоре смотрит на нее. Заплаканную. Злую. Готовую бороться. Хорошо, что никто не видит их в таком необычном положении... Будто в насмешку открывается дверь и на них удивлённо взирает невесть откуда притащившийся Натан. Ох.. сегодня что у всех бессонница? - А вы тут это... Заняты? Ну, тогда я пойду... Выпалив это предложение, Натан, пошатываясь, бредёт к лестнице. Остаётся только надеяться, что наутро он ничего не вспомнит. Обнимающихся Стефана и Глорию можно списать разве что на пьяный бред. Поймал галлюцинацию, бедняга. Глория неловко освобождается из его рук. В ее руке остаётся часть исписанных листов. Она резко выдыхает. Появление младшего брата будто разом протрезвило. Их обоих. - Ну, ты должно быть получил свое дворянское удовольствие, высмеивая мои стихи, - она поджимает губы. Сминает часть листа. - Я получил удовольствие, - медленно подтверждает он, - перечитывая эти прекрасные строки, достойные аркнийских сборников. В широко распахнутых глазах Глории мелькает недоверие, испуг, благодарность. Она пятится назад - может быть решила, что старший брат сошел с ума, ну мало ли, переутомился заботясь о дворянстве меча? Стефан кивает, лишний раз подтверждая сказанное недавно. Без насмешек. Абсолютно серьезно. На губах Глории проявляется слабая улыбка - она признательна ему за высокую оценку, но... Они оба знают, что этому не бывать. - Спасибо, - беззвучно шепчет она губами и лёгкой походкой направляется вверх по лестнице, к своим покоям. Стефан салютует ей почти пустым бокалом и покрасневшими от бессонницы глазами долго смотрит вслед. Странная ночь. Странный диалог. Но он ещё долго не забудет ощущение ее тела в своих объятьях. Благодарную улыбку преобразившую и смягчившую лицо Глории. А ещё бесконечно талантливые стихи, к коим в тайне от всех непременно напишет мелодию.