Южнополярная станция «Лазарев» Арктического и Антарктического научно-исследовательского института ГУСМП ММ, Кице Лавэнэ
Доброго дня, дорогая Кица!
Ваше чудесное письмо настигло меня только в Кейптауне, где нам пришлось делать краткую остановку, чтобы забрать технику, тракторы и вертолёты, на борт, но да я не смог уж разобраться с местными тугриками, потому пишу Вам только отсюда, с «Лазаревской»! Mein Lieber, я так скучал, это невыносимо, каждый божий день смотрю на айсберги и вспоминаю Ваш прелестный лик. Эх! Мечтаю услышать Ваше пение. Прошу, спойте мне «Катюшу» как-нибудь в радиограмму, а? Знаю, что ничерта я Ваш голос не услышу, но хоть сама суть!.. Или хотя бы когда вернусь из экспедиции… Прошло уже вот уж почти два месяца, а по ощущениям будто целый год. Вы тоже это чувствуете, mein Lieber? Я соскучился по Вас со страшной силой. Вы пишите мне о новом мичмане и управе на него. Да, душа моя, всё идёт лучше некуда, он больше не путает троссы и даже научился порядочно драить доски и вахтить, а не как прежде. На последнем заседании от десятого числа покорно слушал мой вердикт о строительстве новой станции, не пытаясь поскандалить, да Вы верно знаете, что уже завтра экспедиция выдвигается к новому месту строительства станции. Погода чудесная! Солнце слепит, без очков со станции носа лучше не высовывать. На пути к «Лазаревской» много всяких препятствий, mein Lieber, зима в Ленинграде — сущий пустяк по сравнению с этим ужасным количеством снега и льда. Недавно у нас утонул трактор. Вода тает прямо под ногами, солнце почти перпендикулярно к земле, потому вокруг такие ручьи, что сапоги уходят по щиколотки в рыхлый снег. Водителям грузовиков тяжко приходится, все с недосыпом, тащить за ноздри всю утварь сложно, дорога тяжёлая, ещё и вытаскивать вечно колёса из болот… В остальном всё хорошо, курс взят, место, рекомендованное для строительства, найдено. Это оазис Ширмахера, мы добирались до него пару дней назад на самолёте АН-2, он даже нашёл площадку, чтобы приземлиться. Завтра пойдём на санно-гусеничном. Ну всё, черти с ними, со станциями. Как Вы поживаете, mein Lieber? Я так волнуюсь, как море в шторм! Знаете ли, недавно сон снился, будто бы мы с Вами по морю плыли. Кажется, в Севастополе, я уж не разглядел. Мы гуляли по палубе, Вы так славно выглядели в моей фуражке, пока смеялись с дельфинов рядом! Я разговаривал с Вами. Вы всё жаловались мне на каких-то соседей, приговаривали, вот, мол, «вечно суют нос не в своё дело». Всё ли хорошо, ангел мой? Хоть я и проснулся в прекрасном настроении, Ваши слова нешуточно встревожили. Вы уж не слушайте дурных людей, будьте осторожны и благоразумны. Я Вас люблю всем сердцем. В Висмаре мы тогда мучительно мало провели времени, а ведь вот как вышло, что влюбились и навсегда. Случалось ли с Вами такое прежде, mein Lieber? Я не верю в Бога, но что-то там, наверху, верно есть, раз направило Вас именно ко мне и именно в тот час. Не судите меня за стилистику. Таким языком говорит моё измученное сердце. Только не печальтесь, Вы же знаете, как быстро летит время, ну а разлука часто полезна для отношений. Представьте нашу будущую встречу. Я представляю! Наверняка встречать «Буревестник» придут много горожан, все с цветами и лентами. И среди них конечно будете Вы с милым букетиком белых астр, и сама вся в белом, как морская пена. Я непременно замечу Вас в толпе и помашу. Мои друзья вмиг решат, что это я им, и помашут в ответ, но Вы-то будете знать правду! Ваши щёки заалеют, как первая весенняя аврора, а потом, когда я спрыгну на родную землю, немного покачиваясь от долгого плавания, Вы подбежите ко мне и кинетесь в объятия. Вот уж тогда я точно не удержу равновесия, и мы с Вами свалимся прямо в траву! Ах, Кица-Кица. Неужто Вы думаете, я буду ругать Вас за немецкий? Пишите мне хоть на китайском, черт с Вами, я расшифрую каждый иероглиф и всласть им зачитаюсь! Русский язык сложен и витиеват, но Вы делаете потрясающие успехи. Никто не может упрекнуть Вас за ошибки, ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает. Скажите, mein Lieber, как Вы? Как Ваше здоровье? Помнится, в прошлом году Вы подхватили воспаление лёгких. Как бы не накаркать! Заклинаю Вас, хорошо следите за своим самочувствием, ведь я не могу заставить Вас пить касторку отсюда! Вчера пришло письмо от моей Mumie. Они с сестрой пишут, что на Урале сейчас морозы лютые, совсем зима в права вступила. Прошу Вас, съездийте к ним на поезде к Новому году, да возьмите с собой одежду потеплее. Знаете же, моя сестра и Mumie страсть как любят Вас, да и Вам будет не одиноко в праздничную ночь. Обещаю прислать вам прямо к первому числу новое письмо, чтобы только порадовать, да ещё гостинцев каких хотите. И не думайте отнекиваться, я будто не знаю, что Вы любите сладкое! Пожелания к доброму деду Дэмону принимаются! На сём заканчиваю своё послание к Вам, mein Lieber. Сходите на балет или в оперу, послушайте хорошую музыку ради меня. На станции крутят какую-то чепуху по телевизору, мочи моей нет это слушать, хоть вы побудьте среди высокого искусства. Бесконечно скучаю и уже умираю от тоски, Ваш, Дэм 14 декабря 1960 г.г. Ленинград ул. Рубинштейна, 23 Дэмонтаниэлю Келлерману
Милый Дэм!
Здравствуйте. Вы себе и представить не можете, как я переживал, пока от Вас не было и строчечки! Уж месяц прошёл с вашего прошлого письма, я весь извёлся, просто страсть! Если бы Вы знали, как я тревожусь, Вы бы, верно, никуда бы не поплыли, потому я и радуюсь, что Вы не знаете. Я помню, как Вы говорили мне, что любите «сильнее моря». Я так запомнил эти Ваши слова, меня, кажется, до костей пробрало от такого, да и сейчас пишу это с мурашками по телу… Мне ли не знать, как Вы любите море? Вы родились, чтобы стать моряком, и я страшно горд за Вас, ах, кабы не законы, я бы всем с гордостью рассказывал, что мой жених — капитан первого ранга дизельного электрохода! А ведь Вы совсем молоды, ещё и тридцати нет… Не это ли показатель, что море — Ваша стихия и Ваш родной дом? Мой капитан, Вы сравнили море и меня, поставив меня выше… Я не могу не думать об этом. Мне кажется, я вот-вот заплачу от всех моих чувств, но держусь только чтоб не закапать бумагу, иначе строчки поплывут и будет совсем некрасиво. Ну а Вы достойны только прекраснейшего письма. Как хороши Ваши новости! Мне греет душу то, что всё в самом деле так спокойно и чудно идёт, а как представлю Вашу улыбку, то и вовсе таю, не хуже упомянутого Вами льда… Надеюсь, станция скоро выстроится. Как же Вы её назовёте? Мне очень интересно, мой капитан, рассказывайте мне всё-всё о Ваших делах, я готов зацеловать каждую букву в Ваших славных письмах. Они пахнут солью и морозом, совсем как Вы… Не знаю уж, как для Вас, а лично я совсем не ощущаю времени. Я словно попал в какой-то день сурка, и только Ваши письма вдыхают в меня жизнь и заставляют каждый день снова и снова открывать глаза и идти в консерваторию. У нас всё в порядке, недавно был концерт, где конечно играли мои ученики, кстати, весьма неплохо. Жизнь течёт медленно и спокойно, мой капитан, совсем не как Ваши дни, наполненные геройствами и свершениями. Вы великий человек, Вы гений и талант. Ваше имя войдёт в историю, попомните мои слова. Иногда я и вовсе не верю, что Ваше сердце выбрало именно меня, ведь я так искренне восхищён Вами, что даже не могу нормально дышать в Вашем присутствии. Мне страшно, мой милый. Я так боюсь за Вас, мочи нет. Это же так опасно для такого важного в государстве человека — иметь связь со мной. Будьте благоразумны и не пишите лишнего. Я очень скучаю. Всё боюсь, что Вас не уберегут в этой экспедиции, Вы же капитан, а капитан всегда покидает судно последним… Мысленно я вечно с Вами, и, хоть Вы и не верите в Бога, я буду Вашим ангелом-хранителем. Какие однако странные Вам сны снятся. Мне, наоборот, Вы так больше и не снились… Верно, это от усталости, Вы уже знаете, что я взял себе вечерние занятия с детьми, и потому работаю гораздо дольше. Но всё в порядке, хоть мне и не хватает Вашего лика, пусть и во сне. Ваша фотография висит у меня над кроватью, как образ. Я подолгу на неё смотрю, пока засыпаю, в Вашем взгляде всегда такой покой и задорный огонёк, что я застываю и теряю нить времени. Нашей встречи я жду как самого большого праздника после длинного поста. Хотите белые астры? Я найду Вам, хоть в феврале приезжайте, обязательно найду! С моим здоровьем всё в порядке, живу потихоньку. Ваша мать тоже звала меня к ним в гости, потому билеты уже куплены на вечер тридцатого. Раньше не выйдет, у меня занятия. Ну а в театр я пойду уже завтра. Дают «Щелкунчика»… Ах, письмо так поздно пришло… Вы, верно, не успеете к Новому году. Но да это ничего, мой капитан, я жду писем от Вас сильнее, чем Новый год. А желания, говорят, сбываются? Я бы пожелал всегда быть рядом с Вами. Всегда-всегда. В горе, и в радости, и в море, и в ссылке, и в старости, и в земле. Люблю Вас сердечно, мой милый. Навечно Ваш, Кица 28 декабря 1960 г.