morning after

Уён постукивает ногтем по боку своей чашки, выцепленной из одного из дорогущих сервизов Ёсана почти три года назад. От налитого в неё чая медленно поднимается пар, завихряясь причудливыми формами в лучах утреннего солнца, проникающего сквозь иллюминаторы камбуза корабля. Уён поднимает чашку, делает глоток и морщится, обжигая язык. Он не спал уже несколько часов, разбуженный собственными тревожными мыслями намного раньше, чем обычно. Корабль тих, большая часть команды сошла на берег, чтобы наполнить желудки едой или найти развлечения в ближайшем прибрежном городке, а оставшиеся ещё продолжали спать. Чонхо продолжал храпеть, когда Уён выскользнул из общей каюты около двадцати минут назад. Он также видел Ёсана, уютно свернувшийся в комок под горой одеял, тоже спящего мертвым сном. Уёну хотелось позавтракать, но он опасался, что его имидж серьёзного парня окажется разрушен, если причина его метаний войдет на камбуз в тот самый момент, когда его щёки будут набиты едой. Так что он просто постукивает пальцами по своей кружке, нервно качая ногой, и не сводит глаз с двери. За последние несколько недель он успел изучить привычки Дома Ареса, особенно привычки одного конкретного члена этого Дома. Он знает, что воины привыкли рано вставать, и что этот воин любит пить крепкий кофе по утрам. Каждый раз, когда он остается на корабле, не более чем через час или два после рассвета он заваривает его себе сам, как раз примерно в… Уён слышит мягкие шаги за дверью, и уголки его губ поднимаются, растягивая губы в волчьем оскале. Сейчас. Хёнджин появляется на камбузе, одетый в простые светлые штаны и свободную рубашку, которые, Уён знает, принадлежат Сану. Его светлые волосы неряшливо собраны в пучок, и на открытой шее Уён успевает заметить как минимум один след от укуса. Хёнджин не замечает его сначала, зевая и растирая лицо рукой, пока направляется прямиком к чайнику, в котором Уён кипятил воду для своего чая. И только когда Хёнджин осознаёт, что вода в чайнике уже горячая, он замирает, понимая, что не один. Хёнджин оборачивается, широко раскрывая глаза, когда видит Уёна, сидящего за столом, сгорбленного на стуле с высокой спинкой, принадлежащем Хонджуну. Одна его рука до сих пор отбивает ритм по кружке, другая подпирает подбородок. — Доброе утро, — говорит Уён, наслаждаясь явным дискомфортом, отразившемся на лице Хёнджина. Хёнджин стоит, замерев рядом с очагом, словно кролик, попавший в силки, и Уён находит это восхитительным, учитывая, что Хёнджин известен как один из наиболее опасных и смертоносных воинов Дома Ареса. Хёнджин, однако, не выглядит так, словно готов в любую секунду сбежать, и Уён уважает это. Возможно воин сможет пережить это утро, сохранив свою гордость. — Доброе утро, — с опаской отвечает Хёнджин. — Посиди со мной, — говорит Уён, ногой выдвигая ближайший стул из-за стола, заставляя деревянные ножки царапать пол непозволительно громко для раннего утра. Хёнджин щурится, переводя взгляд с пирата на стул, но всё равно садится, вытянутый, как струна, но спокойный. — Хорошо спал сегодня? — спрашивает Уён своим самым приятным тоном. Рука Хёнджина рефлекторно тянется к шее, подушечками пальцев легко касаясь покрасневшей кожи, прежде чем он опускает руку на колени. — Да, спасибо, — отвечает он. — А ты, как тебе спалось? — Мм, — тянет Уён, всё продолжая клацать ногтями по фарфору. — Хорошо. Кажется, спал даже больше, чем ты. Хёнджин краснеет, его уши и щёки мгновенно становятся розовыми. Уён улыбается, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать. — Думаю, ты знаешь, о чём я хочу с тобой поговорить, — начинает он. Хёнджин складывает руки перед собой, переплетая пальцы. — Ты волнуешься за Сана. — Сан может о себе позаботиться, — говорит Уён. — Он взрослый и знает, что лучше для него. И он, вероятно, может убить тебя, если ты выбесишь его достаточно сильно. — Уён наклоняется вперёд, зная, что свет отбрасывает тени на его лицо, заставляя глаза опасно сверкать. (Ну и что, если он спланировал всё это? Ему нужно дать понять, насколько важны его слова.)  — Но даже так, — продолжает он, понижая голос, — Сан наш. Он в первую очередь пират и одна из высокопоставленных фигур Дома Аида, а уже потом твой любовник. Я хочу, чтобы ты помнил, что есть много опасных людей, любящих Чхве Сана всем своим существом, и если ты хоть как-то навредишь ему, они придут за тобой. — Он делает эффектную паузу, рассматривая лицо Хёнджина. Тот хорошо сдерживает свои эмоции, но Уён замечает, как сжимаются в кулаки его руки, как перекатываются мышцы, когда он стискивает зубы. — Если ты ранишь его, я сдеру кожу с твоих костей, и это будет ничто по сравнению с тем, что один пиратский капитан или, не дай боги, маг может сделать с тобой. Уёна забавляет наблюдать за тем, как слова постепенно укладываются в чужой голове. Он знает, что Дом Ареса больше не испытывает страха перед командой Тумана. По крайней мере не так, как это было до альянса, но оказывается безумно приятным напоминать Хёнджину о том, что он находится на флагмане Дома Аида, окружённый пиратами, буквально в нескольких метрах от самого могущественного мага королевства. — Я понимаю, — осторожно начинает Хёнджин. — И могу заверить, что у меня нет намерений причинять Сану боль. Я не меньше тебя хочу, чтобы он был в безопасности и счастлив. Клянусь честью. Уён откидывается на спинку стула, смеряя Хёнджина взглядом на протяжении нескольких долгих мучительных секунд. Уверенно расправленные плечи, крепко сжатые кулаки и сверкающая в глазах напротив искренность не остаются незамеченными. — Ты ведь с ним не только ради секса, верно? Хёнджин не сомневается ни секунды: — Верно. — И ты не собираешься сбежать с первым попавшимся смазливым личиком, как только представится возможность? — Уён, мне кажется, ты не совсем понимаешь, насколько необычно для меня испытывать такую сильную привязанность к кому-то, не принадлежащему к моему Дому, — тихо говорит Хёнджин. — Всё это…новое. И слегка слишком. Но я уверен в своей симпатии к Сану, и в том, что не собираюсь оставлять его, если он сам этого не захочет. Уён трижды ударяет по своей чашке, а затем вздыхает. — Ладно. Я верю тебе, — отзывается он, отворачиваясь, чтобы сделать глоток чая, но краем глаза всё равно замечает, как Хёнджин расслабляется, выдыхая и опуская плечи. — Хорошо, — затаив дыхание говорит Хёнджин. — Тогда мы закончили? Не против, если я…? — он не договаривает, кивая в сторону всё ещё горячего чайника, и Уён машет рукой, разрешая. — Ты же знаешь, где лежит кофе, — только и говорит он. — Да, я… Ох. — Хёнджин замолкает на полуслове, и Уён оборачивается, чтобы увидеть, как воин наклоняется, чтобы погладить одну из бортовых кошек. Дымка — такое имя дал ей Сонхва, потому что котёнком она была похожа на пушистое облако дыма. Дымка потирается о чужие лодыжки, урча так громко, что Уён слышит её на другом конце камбуза. — Никакой верности в кошках, — ворчит он, обиженно наблюдая за тем, как кошка ластится к чужим рукам. Хёнджин растягивает губы в широкой ухмылке: — Я думал, мы решили этот вопрос. — Пока что, — говорит Уён. — Рассматривай это как испытательный срок. Доверие нужно заслужить, и Сан слишком важен для меня, чтобы просто закрыть на это глаза. — Справедливо, — соглашается Хёнджин, в последний раз проводя рукой по мягкому меху Дымки, прежде чем встать и наконец сделать себе кофе. — Сколько кошек у вас на корабле? — Слишком много, — отвечает пират. — Сначала мы даём им имена, потом Сонхва-хён слишком привязывается, и вот они уже остаются здесь навсегда. — Вот почему я слышал, как Хонджун кричал на кого-то с именем «Тупица» вчера ночью? — А, да, Сонхва обожает этого кота. — Уён кивает. — Отчасти потому, что животное терпеть не может Хонджуна. — Потрясающе. Дымка, тем временем, устремляет свои круглые кошачьи глаза на Уёна, который в ответ показывает ей язык, а затем гордо поворачивается к нему хвостом и направляется к двери, где громко мяукает, приветствует Сана. Сан — растрёпанный и сонный — поднимает её на руки, пряча своё лицо в облаке пышного серого меха. Тёмные глаза Сана перехватывают взгляд Уёна, посылающего лучшему другу невинную улыбку. — Что вы двое делаете? Пытаетесь подружиться? — голос Сана всё ещё немного хриплый после сна. — Конечно пытаемся, — заверяет его Уён, поднимаясь на ноги вместе со своей чашкой. Он замечает, как Хёнджин смотрит на Сана — домашнего и по-утреннему помятого — с нескрываемым обожанием. Что ж, на этом Уён считает свою работу выполненной, поэтому решает дать этим двоим немного приватности, вернуться в каюту и, может быть, ещё пару часов поспать. — И ты был вежлив? — с сомнением спрашивает Сан, когда Уён ровняется с ним в дверях. Уён останавливается, делая оскорблённое лицо: — Я всегда вежлив. Он чешет Дымку за ухом и немного наклоняется вперёд, чтобы оставить лёгкий поцелуй на щеке Сана, заставив того улыбнуться. — Веди себя хорошо, — предупреждает Уён, пару раз хлопнув друга по заднице, прежде чем покинуть камбуз, оставляя громко смеющегося Сана наедине с его обескураженным воином. Хёнджин был предупреждён. Теперь Уёну оставалось только довериться ему.