Прошло три года...

      После «Битвы Небес и Земли», которая привела к тому, что сила титанов перестала существовать, а герои Сигансины вместе с воинами Марли стали героями всего мира, прошло три года. Прошло три года, однако уцелевшая половина мира всё ещё не оправилась настолько, чтобы противостоять армии Парадиза в случае атаки…       Армин сидел на причале, подставив лицо свежему прохладному ветру, и смотрел на море. Море, о котором он когда-то прочёл в книжке и с тех пор так мечтал увидеть. И вот теперь он мог смотреть на него хоть каждый день, но… от этого оно не стало меньше привлекать его. Это радовало бывшего разведчика и заставляло улыбнуться в особенно грустные минуты. Арлерт вновь опустил голову чтобы взглянуть на часы… После каждого такого взгляда настроение его слегка падало. В данный момент он имел корабль, готовый к отплытию, троих бывших титанов, опаздывающих на целых сорок минут, и всепоглощающее чувство предвкушения и волнения…       Мысли Армина прервал звук шагов и чиркающей спички, а следом и голос:       — Эй, да не волнуйся ты так, — как бы между делом бросил Жан, прикуривая сигарету.       — Что?.. Да с чего бы мне волн…       — Да брось. Вы с Энни не могли толком пообщаться эти три года, а они опаздывают уже на… эээ… На сколько? У меня нет часов…       — Сорок шесть минут, — констатировал блондин с нескрываемым осуждением на лице.       — Ого… Совсем охуели… В общем, я хотел сказать, уверен, Энни чувствует сейчас что-то похожее, если не…       Диалог прервался очередным звуком шагов и спички, но на этот раз с отчётливым «блять», так что парни одновременно обернулись.       — Эй, Конни, может уже перестанешь выёбываться этой трубкой и будешь курить сигареты, как нормальный человек? — выпалил Жан.       — Заткнись, Жанусик, — парировал Конни, всё ещё пытаясь поджечь трубку, однако уже через мгновение она выскользнула у него из зубов и полетела прямо в воду, — Твою мать!       Конни стоял, широко открыв глаза и заведя руки за голову, и не моргая смотрел в то место, куда упала трубка. В это время его друзья наслаждались сложившейся ситуацией: Жан смеялся так, что зубы видно, а Армин лишь широко, но сдержанно улыбался.       — Ладно, кончай ржать и давай сюда свои сигареты! — раздражённо сказал парень без трубки, беря предложенную Жаном сигарету.       — Когда вы уже послушаете меня и перестанете заниматься этой фигнёй? — с счастливой грустью в голосе произнёс Арлерт, — Вы же сказали, что только попробуете. Где ты вообще их берёшь? — спросил он обращаясь уже только к Жану.       — Мы герои, друг, ты что забыл? — иронично подметил тот, туша сигарету и поправляя отросшие волосы.       — А ты только рад этим пользоваться… — отметил Армин с улыбкой, поднимаясь с деревянного ящика, на котором сидел.       Он смотрел на товарищей снизу вверх, так как был ниже любого из них минимум на десять сантиметров, однако по должности всё же стоял выше, будучи назначенным руководящим дипломатической группой. Конни хлопнул низкорослого товарища по плечу и ободряющим тоном произнёс:       — Они скоро подъедут, вот увидишь…       Разговор прервался в третий и последний раз, и все трое, обернувшись, будто в подтверждение слов Спрингера, увидели выезжающий из-за здания портового склада автомобиль с открытым верхом. Конни самодовольно улыбнулся, всем своим видом изображая фразу «я же говорил», и все вместе бывшие разведчики направились в сторону подъезжающего авто, чтобы встретить опоздавших так сильно товарищей. За рулём сидел приятной наружности пожилой мужчина в фуражке и синем пиджаке с высоким воротником. На пассажирском сиденье справа от водителя сидела Энни. Без своего привычного небрежного пучка на голове, без своей любимой толстовки и без напускного безразличия ко всему вокруг, но это была она. На сиденье сзади водителя расположился широкоплечий Райнер Браун, не такой, каким он вышел из их последней битвы. Этот Райнер был гладко выбрит, аккуратно причёсан и совсем слегка полноват… лишь слегка, но ничто не спасёт его от подколов Жана и Конни. На груди будущей жертвы двух друзей удобно расположилась миниатюрная Пик и спала самым крепким сном, пуская слюни в карман своего пиджака.       Опоздавшие подъехали прямо к лестнице, ведущей на причал, где уже стояли заждавшиеся товарищи. Энни тут же выпрыгнула из машины, не открывая двери, потянулась и глубоко вдохнула. Жан прошёл мимо неё приветливо улыбаясь, получил своё заслуженное «Привет, Жан…» и направился будить Пик. Подойдя к ней, он достал из кармана платок, наклонился, облокотившись на дверцу, и негромко сказал:       — Эй, соня, перестань пачкать казённое имущество, — протягивая ей платок.       Пик медленно открыла глаза, улыбнулась, протянула сонным голосом:       — Жаааан… — после чего утёрлась платком и обняла его, как старого друга, а он, воспользовавшись этим, вытянул её из машины и поставил на землю.       В это время Конни направился к другой стороне автомобиля со словами:       — Здорово, Райнер! Вижу жизнь с мамой пошла тебе на пользу!       — Конни… — выдохнул Райнер, не обращая внимания на его шутку, и пожал другу руку, после чего крепко обнял.       Армин начал было двигаться по направлению к объекту своего волнения:       — Энни… — только и успел произнести он со счастливой улыбкой на лице.       И он был готов поклясться, что получил в ответ такую же улыбку, но в этот момент его обхватили две массивные клешни и подняли в воздух, сопровождая это возгласом:       — Хэхэй, Армин! — как оказалось, клешнями были руки Райнера, а возглас издал непосредственно Браун.       — Ай! Райнер! Вы опоздали на целый час! — от неожиданности Арлерт вместо приветствия выкрикнул первое, что было на уме.       — Эй, Райнер, поставь руководящего группой на место. Прости, умник, это из-за меня, я не успела собрать вещи.       — А… Пик… привет, просил же не звать меня так. Как будто я намного умнее тебя… — ответил Армин, уже находясь на ногах и придя в себя.       — Хах, и что, будешь звать меня умницей, а? — парировала соня, иронично улыбаясь.       Белокурый парень лишь отвёл взгляд, а затем произнёс:       — Ладно… поднимайтесь на борт, капитан уже заждался… Мы возьмём ваш багаж.       Арлерт уже вытаскивал из машины последнюю сумку, когда его «подчинённые» с остальной поклажей направлялись на корабль. Он был крайне раздосадован тем, что его воссоединение с той, о ком он думал постоянно последние семь лет, так бесцеремонно прервало тёплое приветствие бывшего Бронированного. По пути к кораблю мысли одна за другой проносились в его голове, до тех пор пока на его лице не стало возможно прочитать абсолютную решимость, смешанную с волнением, нахлынувшим с новой силой. Он чётко решил для себя, что должен сделать, и собирался сделать это прямо сейчас.       — Эй, чего там Армин копается… — заметил Конни, подходя к кораблю.       — Уверена, не может поднять сумку Пик, она весит как Райнер, — пошутила Энни, однако не особо изменившись в лице.       — Охуеть, Энни, это что была шутка? — с наигранным удивлением тут же подметил Жан, и на лице блондинки появилась едва заметная ухмылка, — Кстати, Райнер, ты теперь хотя бы километров пять пробежать сможешь? — как бы добивая шутку, спросил Жан.       Браун отлично знал, что никуда не денется от их подколов, и даже смирился с этим, однако только что какой-то двухметровый конь задел его за живое, копнув в самое его детство, поэтому просто так это оставить он не мог:       — Эй, Жан… даже набери я ещё десять килограмм, всё равно обгоню тебя с закрытыми глазами…       — Да что ты г… — конь не успел закончить, так как Райнера поддержала малышка Пик, решив, что пора перевести разговор в другое русло:       — Ну что, Жанчик, много девчонок подцепил во время ваших странствий? — поинтересовалась та игривым тоном.       — Ага. Много. Но не так много как этот балбес, — резко обозначил Жан, кивнув в сторону Спрингера.       — Интересно… — вдруг подала голос, снова затихшая Леонхарт, — я думала, ты у нас ловелас.       — Я ловелас, — подтвердил Жан, — а он просто неразборчивый идиот…       — Да ты заебёшь, лошадиная морда, смирись, что я просто привлекательнее тебя… Ай, чёрт, на кой хер нас заставили надеть эту дичь? — резко сменил тему Конни, явно имея ввиду серые костюмы с прилагающимися к ним белыми рубашками и чёрными галстуками — комплекты которые им выдали в качестве формы, — Это же абсолютно неудобно, непрактично и некрасиво, — закончил жаловаться главный юморист компании.       — Ну, не знаю, мне очень даже нравится, — самодовольно заявил Жан, поправляя галстук.       Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, кто из этих двоих привлекательнее, потому что Жан выглядел, если не идеально, то крайне хорошо: костюм на нём явно сидел и смотрелся лучше, чем на всех остальных, прилично отросшие каштановые волосы тщательно расчёсаны и убраны назад, а борода росла уже очень густо, не то что раньше. Хотя вряд ли его внешний вид соответствовал его внутреннему состоянию. Он не видел Микасу три года, а как только она покинула поле битвы сразу после её окончания, он твёрдо решил, что должен её отпустить, поэтому все эти три года он старательно её отпускал, с помощью беспорядочных связей, не слушая слова своего друга-гения, тщательно втолковывающего ему о том, что это ему не поможет. Жан искренне считал, что это ему помогает… до сегодняшнего дня.       В этот момент ребята уже стояли на палубе и ждали догоняющего их «командира». Армин поднялся к ним и, невольно бросив взгляд на Энни, произнёс:       — Наши каюты там, — указывая свободной рукой на дверь с уходящей вниз лестницей, — первые шесть дверей с конца. Можете выбирать любые.       Вся компания дружно направилась вниз. Райнер и Конни сразу двинулись в самый конец и выбрали самые первые каюты: Спрингер занял левую, а Браун правую. Малышке Пик было абсолютно всё равно, так что она выбрала первую попавшуюся каюту и зашла в дверь слева. Кирштайн колебался между двумя посередине.       Армин, наблюдая за тем, как товарищи разбирают каюты, подумал: «Сейчас… Я должен сделать это сейчас…», и в эту же секунду окликнул Энни, которая как раз направлялась к правой средней двери, так как Жан после тщательного анализа всё-таки выбрал левую, но открывал её как будто нарочно медленно.       Леонхарт, услышав своё имя, тут же обернулась на источник звука и со своим обычным ничего не выражающим лицом произнесла:       — Да, Армин?       — Я… эээ… ты… — краем глаза блондин заметил, что Жан никак не может открыть дверь, и у него возникло сильное желание ему помочь, — ты не могла бы зайти ко мне на пару минут? Надо кое-что обсудить.       И вот их взгляды вновь встретились. Два разноплановых непревзойдённых стратега, словно ведут незримую игру, где каждый обречён на поражение, при каждой встрече. Такое впечатление могло сложиться у каждого, кто решил бы к ним присмотреться. Но сегодня бывший разведчик собирался выиграть. Им обоим показалось, что прошло по меньшей мере две минуты, прежде чем Энни, едва уловимо для кого бы то ни было, но достаточно уловимо для Армина, смягчила взгляд и ответила:       — Да… конечно, только положу сумку, — и скрылась за дверью своей каюты.       У Жана наконец-таки получилось открыть свою дверь, но прежде чем зайти он весьма нагло подмигнул своему товарищу, на что тот одарил его осуждающим взглядом, в котором явно читалось «Угомонись, извращенец», и зашёл в первую дверь справа.       На самом деле Жан не зашёл в каюту. Он лишь кинул сумки на койку, после чего сразу закрыл дверь с обратной стороны. Обернувшись, он сразу столкнулся с Энни Леонхарт, которая, как ему уже было известно, также не собиралась оставаться в своей каюте. Он встретил её подозрительный взгляд и, ухмыльнувшись, уже собирался отмочить что-нибудь в своём духе, но леди, стоявшая напротив, его опередила:       — Если тоже собрался поговорить с нашим названным командиром о чувствах, то встань в очередь, — жёстко пресекла все возможные колкости Леонхарт, прекрасно осознавая, что он всё слышал и знает, куда она идёт.       — Ебать, Энни, да ты сегодня в ударе, — стараясь скрыть удивление, ответил Жан, — надеюсь с ним ты будешь помягче, — добавил он, уже идя в том же направлении, что и она.       Они одновременно остановились у дверей: Энни — у двери Армина, Жан — у той, что напротив, и снова встретились взглядами.       — Что ж, желаю удачи, — бросил Жан напоследок то ли серьёзно, то ли в шутку, на что его собеседница, подозрительно покосившись на дверь за его спиной, ответила:       — Ну, а ты, пожалуй, обойдёшься.       — О, нет, нет, ты не поняла… Я не… Вообще-то, я просто, ну…       — Ах, да… конечно, — прервала его блондинка, — ну, в таком случае, и тебе удачи, — произнесла Энни и тут же скрылась за дверью.       В отличии от только что испарившейся, Кирштайн решил постучать и, получив в ответ невнятное «войдите», нажал на ручку и вошёл в каюту. Все каюты, как и эта, не отличались друг от друга и содержали в себе тумбочку, железную кровать с плоским матрасом, стол и стул, на котором и сидела, смотря в иллюминатор, обитательница этой каюты. Пик посмотрела на нежданного гостя заплаканными, но сухими глазами, и со своей обычной усталой улыбкой произнесла:       — А, Жан… ты видимо пришёл забрать платок?       — Кажется, тебе он нужнее, — возразил парень, садясь на кровать прямо напротив Пик и отодвигая её протянутую руку с платком. Та лишь опустила взгляд, вытирая очередную слезу, предательски сползающую по щеке, однако всё ещё не теряя печально-счастливой улыбки.       — Пик, я просто хотел… — начал было Жан, но Фингер его перебила:       — Не надо, Жан… Понимаешь… — всхлипывая вещала она, — Отцу так или иначе оставалось недолго… но мне выпал шанс… провести с ним два года без силы титанов… вне концлагеря… живя полной жизнью… Понимаешь, он умер счастливым человеком, и я счастлива, что смогла повлиять на это. Твои соболезнования не к месту, — подытожила уже успокоившаяся Пик, — потому что это слёзы не столько печали, сколько счастья, Жан.       Тот в ответ только улыбнулся и кивнул, опустив глаза, но тут же почувствовал прикосновение сухих губ к своей щетинистой щеке и услышал:       — Я ценю то, что ты пришёл… но я в порядке.       — Да… ну… кажется, мы отплываем, — резко сменил тему парень, встав с края койки, и направился к двери, но, уже стоя в проёме, остановился, — Пик, ты…       — Да, иди, всё хорошо, — мягко прервала его та, и Жан, последний раз кивнув, вышел и закрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Но не прошло и десяти секунд, как из двери напротив вышла Энни, и они снова встретились взглядами. Жан саркастично заявил:       — Да мне сегодня пиздец как везёт, — и уже менее саркастично, — Ну, как прошло? — на что Энни неуловимо для кого бы то ни было, кроме того, из чьей двери она только что вышла, переменилась в лице и ответила:       — Нормально. А ты что так тут и стоял?       — Конечно! — усмехнулся её собеседник, — А как же! Ждал пока ты выйдешь! — а когда они подошли к своим каютам, тихо добавил, — Знаешь, у тебя слева немного смазалась помада, — и быстро скрылся, чтобы не испытать на себе праведный гнев попутчицы.

***

      Армин лежал на койке в своей каюте, поставив одну ногу на пол, а другую закинув на железную спинку, и думал о том, что надо бы влепить Жану по лицу, как только он его увидит. Вся его решимость начала понемногу улетучиваться, но он тут же сам себя одёрнул, подумав: «Нет, нельзя больше тянуть… Нам обоим станет легче, даже если…» Его мысли прервал звук открывающейся двери и появившаяся вслед за этим блондинка. Армин тут же вскочил и предложил ей присесть, указывая рукой на койку, но Энни предпочла опереться на тумбочку, так что получалось полустоячее полусидячее положение. Обитатель каюты в свою очередь таким же образом опёрся на стол, так что получалось, что они полусидели-полустояли, друг напротив друга. Тридцатисекундное молчание прервала Энни:       — Новая причёска? Тебе идёт.       — Да, знаешь, путешествуя по миру, без постоянных сражений, я начал больше следить за внешним видом, — смущённо отрапортовал Армин, — И тебе теперь не надо всё время ходить с пучком. Хотя он смотрелся мило. Но, вообще-то, длинные волосы тебе больше идут, а…       — Эй, — остановила его Энни, — перестань тараторить. Чего ты боишься?       — Боюсь? Да с чего ты… Я просто волнуюсь.       Энни задумчиво посмотрела в иллюминатор.       — Ммм… Нет, когда ты волнуешься, всё наоборот. Тогда ты просто сидишь и думаешь, смотря куда-нибудь в пустоту, а не пытаешься побить рекорд по скорочтению.       Армин тяжело выдохнул и начал сначала, но уже спокойнее:       — Ну, знаешь, я… Мы так и не смогли поговорить о том, что мы чувствуем друг к другу, за три года, — он смотрел прямо в её голубые, как лёд, глаза, поэтому не заметил, как она оторвалась от тумбочки, так что теперь они были одного роста, — Но до этого мы также не могли поговорить. Ни в училище, — Энни уже стояла на полпути между ним и тумбочкой, — ни когда ты выбралась из кристалла, ни после битвы, — Энни уже стояла так близко, что почти наступала ему на ноги, — и ни на одном международном съезде за три года. Ты каждый раз куда-то уходишь, каждый раз у нас нет времени, каждый раз я боюсь, что ты уйдёшь, и ты уходишь, поэтому сейчас я… я… — Армин так увлёкся, что снова начал тараторить, поэтому совершенно опешил от неожиданности, когда, смотря в её глаза, почувствовал прикосновение холодной ладони на своей шее, как будто он мог почувствовать холод её глаз физически, и обнаружил, что она стоит уже почти вплотную к нему.       — Армин, я больше никуда не уйду, — Энни сказала это без доли сомнения, так как решила закончить эту драму ещё месяц назад, когда им всем сказали о том, что они отправляются на Парадиз, — Можешь больше не бояться.       — Что, — от такой искренности до парня не сразу дошло осознание, — Правда? — от переполнившего его счастья он улыбнулся наверное так широко, как только мог, и обнаружил, что та, чьи глаза он только что разглядывал, улыбается ему, возможно, не так широко, в силу характера, но также искренне, — Это значит, ты… то есть, мы…       — А ещё тебе пора избавляться от этой привычки с переговорами, порой это жутко бесит…       Армин засмеялся и начал было оправдываться:       — Ну, вообще-то, это не привычка, просто, поговорив, я думаю можно реш…       В следующую секунду он уже забыл, о чём говорил, как и весь диалог до этого, потому что сейчас его целовала самая красивая девушка в мире… а он целовал её. Одна его рука сама собой переместилась на её талию, а другая нежно легла на щёку, слегка задевая пальцами линии уха и скул. Руки девушки наоборот переместились с его шеи ему на грудь и слегка сжимали ворот пиджака. Поцелуй длился, наверное, минуты две-три, но Армину показалось, что прошло по меньшей мере два-три часа, в то время как ненасытной Леонхарт показалось, что прошло от силы две-три секунды. Однако первой отстранилась именно она, решив, что сейчас они не могут позволить себе зайти дальше. Не то что бы она сомневалась в добропорядочности своего парня. Нет. Просто ей показалось неоднозначным после таких странных семи лет сразу переходить к решительным действиям. Да и… они только что взошли на корабль и через каких-то минут пять уже будут в открытом море, а за тонкими стенами находятся ещё четверо их друзей.       — Сегодня ты выиграл, Арлерт, — почти шёпотом произнесла она, не открывая глаз.       Он ответил ей также тихо:       — Только сегодня…?       Энни улыбнулась и сменила тему, однако не сменила тон:       — Смотри… мы, кажется, отплываем…       Он резко вскочил со стола, на который всё ещё опирался и направился к койке со словами:       — Чёрт, совсем вылетело из головы… У меня эээ… кое-что есть, и мне надо это вам показать. Я пройдусь по каютам и скажу ребятам, чтобы собрались в столовой, а ты…       — Буду в столовой через десять минут.       Армин снова улыбнулся. Перед тем, как выйти, Энни ещё раз поцеловала его, а, открыв дверь, коротко улыбнулась и сразу выскользнула наружу. Армин заметил кое-что и хотел было ей сказать:       — У тебя там… — но не успел, — помада размазалась… А, чёрт…       «Надеюсь никто не увидит. Особенно Жан, — подумал он, — Хотя… чего, собственно, я боюсь. Будет даже хорошо, если все узнают…» Он думал об этом и одновременно вытаскивал из сумки давно открытое письмо и запечатанный свёрток неправильной цилиндрической формы. Положив их на тумбочку, он вышел из каюты и направился объявлять общий сбор.       С Жаном и Пик всё прошло гладко, но дойдя до каюты Конни, он с удивлением не обнаружил шутника на месте. Зато обнаружил в каюте Райнера. Они сидели там на койке и по их лицам «командир» сразу понял, что до его прихода они либо вели диалог, который он не должен был слышать, либо делали то, чего он не должен был видеть. Присмотревшись получше, он увидел, что Конни сидит в совершенно неудобной позе, держа руку в кармане, а здоровяк пытается сделать такое непринуждённое лицо, что глаза на лоб лезут. Поразмыслив ещё секунд пять, Арлерт выдохнул, закрыв глаза, и начал:       — Конни… Что ты ему предлагал?       — Чегоооо? Ты меня за дебила держишь? — уж слишком неестественным голосом ответил тот.       — Да, Конни, именно за дебила я тебя и держу. Эх… Ладно, Райнер, он тебе что-нибудь предлагал?       Райнер замялся:       — Ээээ… Ну…       — Ясно, — Армин ещё раз вздохнул, — Прости, Райнер, с Жаном он хоть немного соображает, но без него становится абсолютно ебанутым, иначе не скажешь. Конни дай сюда.       — Прости, Райнер?! Да он почти согласился! — чуть ли не крича возмутился Конни, протягивая руку с маленьким зелёным пакетиком.       — Отлично, — в который раз вздохнул Армин, — надеюсь, сам ты их не принимал.       — Ха! Я не долбоёб, я не хочу в одиночку сторчаться, — уже уходя, саркастично бросил нарушитель.       — Да ты сам слышишь, какую чушь несёшь?! Сбор в столовой через десять минут! — крикнул голубоглазый блондин ему вдогонку и остался наедине с Райнером, — Без Саши ему плохо, — грустным и тихим голосом начал объяснять он, — Они с Жаном говорят, что увидели её в последний раз… там, после битвы… в тумане… Но, как видишь, это произвело кардинально разный эффект. Можешь не переживать, мы с Жаном его контролируем, но коли уж теперь ты в курсе, если захочешь помочь, будем рады.       — Да… конечно, я помогу, — Райнер находился в культурном шоке, если не сказать в грубее, но отлично понимал, что теперь это так не оставит.       — Про сбор ты слышал, — с улыбкой добавил Армин.       — Да…       Армин вышел и направился обратно в свою каюту.