***
Сутки назад Льюи
Ушёл от Хелен я в приподнятом настроении, поскольку тело прямо-таки излучало энергию, призывая выпустить её наружу прямо сейчас. Но я сдерживал эти позывы, понимая, что такая сила может быть запредельно разрушительной для домика художника и окрестностей. Слендермен дал мне план, по которому я и действовал последние дни. Но сегодняшний день, к моему удивлению, не требовал от меня никаких действий, и я мог его потратить на что угодно. И я уже знал, на что. Портал открылся посреди цветочных полей, и вёл он туда, куда я попросил Отиса. В Италию, а если точнее — на окраины Рима. Хелен мог открыть портал и прямиком в Ватикан, но я решил потратить этот день на тренировки, и выбрал для этого место чуть дальше от обиталища ангелов. На северо-западе от Ватикана была гора, где я и вышел из округлого портала. Вид отсюда был впечатляющим, и я мог легко осмотреть территорию Ватикана. Если точнее — его сады и дворец с обратной стороны. Огромная территория, намного больше, чем увиденная мной в том видео с уничтожением Пентагона. И туда мне предстояло ворваться и убить, как мне сказал Безликий, самих Архангелов Гавриила и Рафаила, которые как раз разместились в этом месте. Хмыкнув, пришлось признать, что без подготовки я с этим не разберусь. А подготовка заключается в том, чтобы привыкнуть к резко возросшему объёму энергии. Ещё с десяток минут оглядывая это место, я развернулся и ринулся прочь из города, подавляя своё присутствие и успокаивая воздух на своём пути, чтобы не создавать ударную волну. Покой окружал моё тело, сохранял инерцию моего движения, а каждый мой шаг лишь повышал мою скорость, благодаря чему уже на пятом шагу я преодолевал десятки километров за секунду, наблюдая за тем, как горы пролетают мимо меня. Когда же я нашёл достаточно отдалённое место, то не мог не обратить внимание на то, как солнце сместилось в обратную сторону на несколько градусов. Далековато я улетел, но Слендермен предупредил меня, что Архангелы крайне чувствительные существа. Поэтому я решил не рисковать и максимально отдалился от их логова. Насколько мне известно, первые ангелы появились примерно в шестом веке, и рождение их было связано с верой людей, которая была основана ещё раньше — в первом веке, через несколько лет после гибели Иисуса Христа. Лично я уже давно не верю в божественную природу происходящего, да и судя по учебникам истории и рассказам Иных-долгожителей, поведение приверженцев данной веры нельзя назвать святым. Наоборот, они творили зла не меньше, чем Правительство или Иные, будучи третьей стороной конфликта нечеловеческих миров. Особенно выделялись Архангелы, рождённые из веры миллиардов людей. Переворачивающие ходы сражений благодаря одному лишь своему присутствию, они вселяли ужас во врагов и поднимали дух союзников, ведь воочию видеть то, во что ты веришь — это то, что поднимает твою мотивацию до запредельных уровней. Но Архангелы не отсиживались, активно принимая участие в сражении. Здесь уже Безликий просвятил меня: именно он поставил точку в экспансии веры, создав общество Иных и показав Архангелам свою силу, загнав их в святые места, откуда они не выходили по сей день. Но следить за всеми обычными ангелами Безликий не мог, и вот уже более тысячи лет эти творения веры были назойливой мухой, что нагло мешала планам Высокого Человека. Это и стало причиной, почему Слендермен отправил меня в один из святых центров этой веры, чтобы я вырезал предводителей ангельской расы. Вселил ужас и людям, знающим истину, и обычным ангелам, а также развязал руки Безликому в плане влияния на этот мир, что было и в моих интересах тоже. Залго… Да, только с силой Слендермена можно будет остановить его. Но, к слову, предательство этого демона не стало для меня сюрпризом. Ещё состоявши в обществе Иных, я подозревал этого парня, но даже не мог предположить, что он окажется вселенским злом. Будто бы этому миру не хватало Иных, которые сами по себе идеально подходили под определение «Зло»! Если бы не то, что Залго угрожает уничтожением Земли и при некоторых обстоятельствах и правда способен это сделать, я вообще не стал бы слушать Слендермена. Ах, да… Ещё я должен ему жизнь, о чём Безликий мне напомнил, поэтому я так и так не отвертелся бы от его заданий, поскольку долг жизни обязывает. Вселенная работает немного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Иные, вроде как, подлецы, однако, используя свою силу, они способны дать клятвы, нарушение которых приводит к обговорённым в условиях клятвы, последствиям. А долг жизни — это апогей клятвы, за нарушение которой следует неминуемая и мгновенная смерть клятвоотступника. Тогда я был глуп и неопытен, поэтому повёлся на уловку Слендермена, попросившего меня признать, что я должен ему жизнь. Был бы я чуть-чуть опытнее, и послал бы его куда подальше, не беспокоясь о последствиях. Впрочем, неважно. Что было, то было. Сейчас же я стоял на вершине одной из множества гор, вокруг меня на десятки километров расстояния не было ни души, и последние секунды я мог себе позволить потратить на то, чтобы ощутить приятные потоки ветра, что щекотили мою кожу, а также тепло солнечных лучей. А затем всё померкло, и над моей головой сгустились чёрные тучи. Это природа ответила на мой Резонанс, как бы не желая того, чтобы я продолжал. Но бурлящая в теле сила, гораздо более могущественная, чем та, что чуть меня не убила днями ранее, требовала выход наружу. И тогда природа атаковала, посылая в меня град из крупнейших молний, от которых я увернулся, с силой выпуская часть Резонанса через ноги, тем самым уничтожая горный пик, на котором находился. И всего в сантиметре от моего тела, на место, где я только что был, ударили молнии, плавя горную породу и испаряя куски земли. Не зря я выбрал отдалённую глушь, иначе люди в огромном количестве могли пострадать. Но это было именно то, чего я хотел. После этой тренировки, события следующего дня станут для меня не более, чем весельем. Эта мысль вызвала неконтролируемую улыбку, что обратилась смехом. — Да! Именно этого я так жаждал! — прокричал я, разведя руки в стороны и смотря в хмурое небо, — Как же я скучал по этому чувству, ха-ха! Резонанс бурлил, расцветал могучими вибрациями, от которых начала сотрясаться гора, на которую я приземлился после удара молний. Бурление так и просило высвободить Резонанс наружу, и я прислушался к этой просьбе, сделав выпад в сторону туч. От удара неимоверной силы начало вырывать скалы из горной цепи, расщеплять их в пыль множеством ударных волн, что уже через пятьсот метров сплотились в огромную стену воздуха. Молнии ударили по ней, но не повредили — их вовсе отразило обратно. А затем небо взорвалось, и чёрные тучи разлетелись во все стороны, открывая мне обзор на безмятежное солнце. Всего лишь один обычный резонанс, но такой потрясающий результат — это то, о чём ещё час назад я мог бы только мечтать. Был бы я девушкой, так и расцеловал бы Хелена за такой подарок. Настолько давно я не ощущал подобной силы, и настолько же давно не мог порадоваться свету солнца и быстрому дыханию ветра. Теперь осталось лишь привыкнуть ко всей этой мощи, научиться ей управлять и вспомнить старые техники, чтобы быть полностью готовым к битве, которую я запланировал на завтра.*** В другом месте
Ближе к обеду, когда лучи солнца начинали греть максимально жарко, на границе Непала и Китая схлестнулись двое Иных, чьи удары друг о друга образовывали крупнейшие лавины, падающие на головы неудачливым альпинистам, так не вовремя решивших покорить эту гору. Да чего уж лавины, сама гора Джомолунгма сотрясалась от того, что возле неё в безграничной ярости золотой шест вновь и вновь сходился в схватке с двумя топорами. Это прокси Слендермена, иногда отвлекающийся на непроизвольные тики, с улыбкой маньяка атаковал Иного, что звал себя богом. И был это никто иной, как Сунь Укун, царь обезьян. И если бы Тоби не забывал свои собственные мысли каждые несколько минут, то он смог бы признать, что Укун зовётся богом по праву. Эта вера людей всей Азии усиливает его и дарует бешеное могущество, из-за которого каждую секунду Тобиас пропускает сотни атак. Но он не проигрывает, а наоборот — каждая его ответная атака была втрое сильнее и втрое быстрее, чем прежде. Золотая броня на ногах и предплечьях царя обезьян блестела под светом солнца, а красный плащ то и дело норовил закрыть Роджерсу обзор, однако парень в жёлтых очках и маске с принтом зубов и не пытался полагаться на зрение, лишь следуя своим инстинктам, благодаря чему иногда получал шанс для удачной атаки. Но пока что ни один из этих шансов не оправдался. Топор в какой-то момент мелькнул с запредельной скоростью, отбрасывая в сторону шест Сунь Укуна. Но прежде, чем Тоби мог нанести удар вторым топором, царь обезьян использовал полученную от удара кинетику, чтобы развернуть Рюи Джингу и ударить обратной его стороной, увеличив размер своего орудия вдвое в момент его столкновения с плотью парня. Грудь Тоби разорвало на части, обломки костей и плоти разлетелись в стороны, а сам шест прошёл насквозь, выбивая позвонки вместе с грудной клеткой из тела Роджерса. Жуткая рана, но парень совсем никак не отреагировал на это, и, схватившись за шест, приблизился к Сунь Укуну, нанося сильнейший удар топором, который… достиг своей цели. Впервые за всё время битвы. Но обезьяна увернулась, из-за чего топор лишь краем скользнул по его мохнатой щеке, выбивая капли крови. Уменьшив свой шест, царь обезьян вытащил его из тела противника и отскочил в сторону, с неверием наблюдая за тем, как прямо на его глазах серьёзное ранение Тобиаса затягивалось. Сунь Укун был готов поспорить, что с перспективы обычного человека это выглядело не как регенерация, а как мгновенное исцеление. А затем короткое затишье кончилось, и Тобиас рванул вперёд, пробуждая внутри себя Резонанс, а также активируя Поток, чтобы усилить себя более чем в два раза. Тем самым заставляя до этого расслабленного Укуна стать серьёзнее и активировать свои техники. Под воздействием уже своего Потока, царь обезьян создал перед собой уплотнённую смесь Покоя и Ярости, что, резонируя сама с собой и контактируя с реальностью, образовала рябь в пространстве, об которую ударился Резонанс Роджерса, возвращаясь обратно своему отправителю. Не среагировав на свой же удар, парень отлетел на несколько километров, когда над ним оказался Сунь Укун, уже занёсший свой Рюи Джингу над головой для мощнейшей рубящей атаки. Он вложил в эту атаку всё, что только мог вложить. Физическую силу, энергию, Резонанс Эмоций, даже душу, — всё это влилось в Рюи Джингу, окружило шест золотой аурой, обратившейся в сияющее копьё, что было ярче тысячи солнц. И всё это в одно мгновение, за которое даже пчела не успеет взмахнуть крылом, обрушилось на тело Тобиаса. …Обращение в Иного у каждого происходит по-разному. Кто-то из них может перебороть бушующее в голове Безумие, а кто-то использует его как основу своей силы. Особая способность Тоби как раз и брала за основу его Безумие. Питалась всем тем, что представляло собой это состояние — граничащее с бредом бесстрашие, отсутствие инстинкта самосохранения и сверх-импульсивное поведение, обращающее человека в оружие гораздо более страшное, чем даже ядерная бомба. Мир на мгновение колыхнуло, когда Рюи Джингу ударил по Тобиасу, разрывая его тело не то, чтобы на ошмётки, а вовсе обращая в пыль. В месте удара сгорел сам воздух, и в радиусе километра от места нанесения удара образовалась вакуумная область. Сунь Укун не сдерживал свою мощь Покоем, отчего ударная волна испарила значительную часть горных массивов вокруг, посреди которых эти двое сражались, а затем разлетелась во все стороны, сжигая облака и обрушиваясь на города Непала и Китая. По крайней мере, именно такую силу ожидал Сунь Укун, но краем сознания заметил, что кто-то очень сильный защитил страны, окружающие эту гору, от его атаки. Но даже так, заблокированная чьим-то Покоем, сила китайского бога, рождённого из веры миллиарда человек и существующего вот уже тысячу лет, проникла сквозь мельчайшие бреши в таинственной защите, и улетела куда-то далеко, рассекая вершины далёких гор. Вот только бой на этом не завершился, и на тысячу первый год своей жизни, Сунь Укун во второй раз ощутил животный ужас. Рюи Джингу, его Особая способность, обращённая в неуязвимое орудие убийства, начала разрушаться от того, что восставшая из пепла обгоревшая ладонь Иного с непостижимой уму царя обезьян силой схватила посох. А затем Тобиас, который отрегенерировал лишь четверть своего тела, с силой сжал руку, ломая вдребезги божественный камень, из которого был сделан шест. После чего, только-только восстановившимся глазом Роджерс взглянул прямо в душу своему противнику, хищно оскалившись краем восстановленного рта, который стремительно исцелялся. Тысячу лет царь обезьян жил на вершине китайского пантеона. Пятьсот и один год он не знал страх с тех пор, как сразился и проиграл Будде. Целых пять веков он тешил своё эго тем, что он второй в этом мире, что выше него есть лишь старик, который не интересуется тем, что происходит в мире. Разве мог он представить, что его так легко превзойдёт какой-то смертный? Человек? — Нет… Ты монстр! — прорычал Сунь Укун, — Такие, как ты, не должны существовать в этом мире! — Что за писк я слышу? Я даже не знаю, кто ты такой, и что я делаю здесь, — ответил ему Тоби, выдыхая незнамо откуда взявшийся в его лёгких воздух, — Но, дурень, я могу сказать лишь одно: ты допрыгался. Моя Особая способность, — теперь уже начал рычать Тобиас Эрин Роджерс, когда в вакуум, образовавшийся от удара Сунь Укуна, хлынул свежий, но крайне горячий воздух, — Увеличивает все мои способности соразмерно получаемому мной урону… Ты ошибся, ублюдок, ведь тебе следовало нанести этот удар в момент… — Тут он слегка дёрнулся, словно у него был нервный тик, оглядел окрестности, пытаясь воссоздать битву, которую уже успел полностью забыть, после чего уверенно взглянул прямо в глаза Сунь Укуну, показав хищный оскал, — Когда ты только увидел меня. А затем парень как-то незримо для царя обезьян шевельнул ладонью, и небо для него вдруг поменялось местами с землёй, а затем картинка и вовсе завертелась-закружилась. Укуну казалось, что он падает вниз, но он не мог ощутить этого. Да и зрение начало затухать, как и чувство боли в районе шее. Как и чувство холода в теле, которое он почему-то не мог контролировать, хотя всеми силами пытался шевельнуть хотя бы пальцем. Лишь перед смертью он в ужасе распахнул глаза, осознав, что произошло. А Тоби, стоящий на краю крупного, неровного из-за растекающегося расплавленного камня и прочих пород плато, возникшего от удара Сунь Укуна, лишь с улыбкой наблюдал за тем, как голова китайского бога падает куда-то вниз, до куда было ещё примерно полтора километра свободного падения. Скрестив руки на груди, он сплюнул кровь и пошёл в сторону, где лежали его топоры. — И почему я голый, блять? — спросил он непонятно кого, когда обратил внимание на отсутствие одежды на его теле. Что-то проворчав и подняв топоры, Тобиас взглянул в небо и улыбнулся, совсем не чувствуя того, как его любимая одежда материализуется прямо на его теле. Словно кто-то не желал наблюдать наготу парня. Сам Тоби уже и вовсе забыл, почему оказался здесь. Но по-прежнему слышал шёпот голосов, что просили его продолжить свой путь. Вызвать на бой всех, кто может откликнуться, от слабых до самых сильных. И мольба голосов заставила его засмеяться, а затем изъявить свою волю в этот мир, разогнав желание битвы по всей планете. И на это желание откликнулись многие, но пришёл лишь один. Держа руки в молитвенном жесте и не открывая своих глаз, человек произвёл приветственный поклон, привлекая внимание Тобиаса. — А я спутал т-тебя с человеком. Ты ведь Будда, верно? П-помню, в книжках писали про тебя. Ты силён, т-так? — спрашивал он, изредка запинаясь, когда происходил очередной тик, связанный с его синдромом Туретта, — Они просят убить тебя. Т-ты позволишь? В ответ, Будда лишь отвёл правую руку в сторону, направив ладонь в сторону парня. А затем, и так разрушенный Эверест начал осыпаться от ударной мощи верховного бога китайского пантеона. Но от куда больших разрушений это место спас чей-то неимоверной мощи Покой, что распростёрся вокруг горной цепи и блокировал ударную волну. Но сражающиеся уже не могли себе позволить отвлечься на чужую силу. В лесу же, неподалёку от горы, стоял Высокий Человек, всё это время следящий за Тобиасом, нашёптывающий ему идеи и приказы, чтобы тот исполнял его волю. Вот и сейчас, отправив Лью разбираться с угрозой европейской веры, он так же отправил и своего сильнейшего прокси в Азию, чтобы тот избавился от китайского пантеона. Они не были так сильны и могущественны, как им казалось, однако всё равно доставляли неудобства своим присутствием. Мешали естественному циклу Безумия, благодаря которому рождались Иные. И из-за этого Безликий не мог набрать достаточно силы, чтобы предотвратить полномасштабное вторжение Залго. На шесть миллиардов человек приходится всего сотня новых Иных в год, и Слендермена давно раздражало то, что одна седьмая часть человечества не приносит пользу этому миру. Поэтому он и послал Тобиаса убить их всех. Слендермен было расслабился, когда увидел, что Тобиас побеждает царя обезьян, однако тот последний удар заставил удивиться даже Безликого. К сожалению, Высокий Человек не сумел спасти ближайшие города, но подавил ударную волну секундой позже, благодаря чему та не нанесла ущерб всему миру. Вот именно поэтому ему было необходимо избавиться от всех китайских богов, и если бы не клятвы, то он занялся бы этим самолично. А так, пришлось отправлять прокси. Сейчас же Слендермен искренне надеялся, что его любимый Тоби не погибнет от рук Будды. Вера миллиарда человек — это уже нешуточная сила, способная родить воистину могущественного Иного. Первородного, к тому же, не обращённого из человека. Впрочем, Будда, казалось, и вправду был человеком. Слендермен несильно интересовался этим вероисповеданием, однако слышал, что Будда — это вознёсшийся до уровня богов человек. Как иронично. Но, похоже, даже вознёсшийся до уровня богов человек не способен одолеть того, кто бесконечно глубоко погряз в своём Безумии. Слендермену оставалось лишь наблюдать за тем, как падает ниц тысячелетняя история китайского пантеона.***
Настоящее время Льюи
— Уходи, человек, — произнесло существо в белых одеяниях и с распахнутыми во все стороны четырьмя крыльями, когда я пришёл в Ватикан. Он встретил меня сразу, как только я ступил на эти земли. К слову, атмосфера здесь и правда отличалась от той, что была снаружи. Здесь словно царил Свет… Ну или какой-нибудь аналог этой стихии. Или, скорее, душевного настроя, который витает тут благодаря вере людей, которую собирают и проецируют на эту территорию. Ватикан не единственный такой. На самом деле, он в этом плане даже не самый могущественный, поскольку самая высокая концентрация веры, по словам Безликого, находится в месте, где эта вера зародилась — в Иерусалиме. Но туда идти мне пока-что рано. Спичка меня предупредил, что без подготовки лезть в логово Михаила и Захарии мне не стоит. — Я пришёл уничтожить это место, — ответил я спокойным голосом, — Ничего не имею против вас и вашей веры, но вы перешли дорогу кое-кому… Влиятельному. Архангел кивнул. — Безликий давно загнал нас в святые земли, с тех пор мы не мешали ему. С чего бы ему атаковать нас? — поинтересовался он. — Я без понятия. Но это долг жизни, ты должен и сам понимать, что это означает. Архангел вздохнул, и в его руке сформировался золотой посох с крестом на вершине. За всё время разговора и вплоть до этого момента, на его мраморном лице не промелькнуло ни эмоции, однако сейчас я увидел подобие жалости. Удивительно, но секундой позже я понял, что эта жалость не принадлежит ему, она не является его эмоцией… — Я вижу отголоски Безумия в твоей душе, — произнесло существо, — Я не могу даровать тебе лёгкую смерть. — Безумие — суть природы Иных, — улыбнулся я, после чего достал два ножа. Самых обыкновенных, ничем не примечательных. И этими ножами поставил на жёсткий блок атаку Архангела. …Теперь, находясь вплотную к Рафаилу, я разглядел, чья это была жалость. Моя собственная, как бы иронично это ни было. Ведь ангелы не сделали мне ничего плохого. Хотя, разве есть в этом мире те, кто не заслуживают наказания? Должно быть, эти ангелы не такие уж белые и пушистые, как мне кажется на первый взгляд. После этой битвы надо будет разузнать об их истории получше. Провернув свой посох и освободив его от плена двух клинков, Архангел ударил меня обратной стороной посоха, вспахав им землю и отправляя меня далеко в небо. Если бы я не успел защититься Покоем — умер бы на месте. Если бы я не помнил о наличии ещё одного Архангела — Гавриила, оказавшегося за моей спиной, он разделил бы меня пополам своим золотым мечом. У него тоже было четыре крыла, которыми он редко взмахивал, чтобы поддерживать свой полёт. Его меч я перенаправил в сторону одним из ножей, следом за этим уворачиваясь от посоха Рафаила. Были бы ангелы менее ловкими, и этот посох ударил бы в лицо Гавриила, которое, как копия Рафаила, не показывало никаких эмоций. «Давно я не дрался один на двоих…» — промелькнула мысль, а затем я отправил в этих двоих Резонанс, сжатый на краях моих ножей, из-за чего вместо огромной бури в святых полетели яркие, тонкие разрезы. Гавриил залетел за спину Рафаила, и последний создал золотой барьер, выставив посох перед собой. Резонанс столкнулся с могущественной защитой, и заставил её треснуть, но не более того. Образовав Покоем ступеньку из сжатого воздуха под своими ногами, я оттолкнулся от неё и улетел ещё выше, туда, откуда грандиозные облака начали казаться маленькими тучками. Вдали пролетал самолёт, но я не обратил на него внимание, вновь создав Резонанс и активировав Покой, нанося мощную масштабную атаку прямиком вниз, направив её на летящих ко мне ангелов. Те ударили в ответ своими Резонансами, и произошёл взрыв, ударная волна которого через несколько секунд реального времени должна будет разогнать облака до горизонтов. Но для меня она выглядела еле движущимся потоком ветра, мимо которого пулей пролетели две фигуры, атакуя меня с двух сторон. Меч я остановил ножом, а посох вновь оттолкнул в сторону, взрывом Резонанса отталкивая ангелов в стороны и атакуя Гавриила перекрёстным ударом ножей. Тот попытался заблокировать мечом, за что поплатился двумя пальцами — в этом и было огромное преимущество двух оружий относительно одного. Гавриил просто не смог заблокировать мою свободную руку, и теперь я наблюдал на его лице новые эмоции. Взмахнув ножом и с силой ударив по посоху приблизившегося Рафаила, я оттолкнул его оружие в сторону, и тут же схватил рукой, чтобы использовать как опору. А затем ударил ногой прямо по голове Архангела, одновременно с тем перекручиваясь, чтобы увернуться от вертикального удара меча Гавриила, который мгновением позже получил кулаком по лицу. Кажется, его мраморная кожа треснула, но я не уверен. От силы удара, Архангел отлетел на сотню метров прочь от нас, и я смог полностью переключиться на Рафаила. Я всё ещё крепко держался за его посох, что позволило ангелу с силой потянуть его на себя. Не успев среагировать, я получил мощный удар в грудь, и полетел вниз, пролетая сквозь облака и останавливаясь в километре над землёй. «Больно, зараза…» — сплюнув кровью, подумал я. А затем ударная волна от первого столкновения Резонансов настигла это место, и за разлетевшимися в стороны облаками я увидел две сияющие золотым светом фигуры, что неумолимо приближались ко мне. Собравшись с силами, я взрастил эмоции, которые тренировал весь вчерашний день. Интерес, Горе и Отчаяние вспыхнули на моих ножах чёрными молниями с алым контуром, а мгновением следом пространство пошло волнами, ибо я усилил эту технику Резонансом. А затем я взмахнул ножами, и молнии сорвались с них подобно цунами, принимая форму дьявольских рук. «Длань Дьявола», так я назвал эту технику, которую придумал когда-то давно. На данный момент, это самое разрушительное, что было в моём арсенале. И именно поэтому я удивился, когда золотистый барьер Рафаила, разросшийся до сотни метров в диаметре, через мгновение вспыхнул ярче солнца, принимая на себя удар двух дланей, что разорвали пространство, но не смогли разрушить барьер. Секундой позже я понял, в чём было дело — это Гавриил усилил барьер Резонансом, и с довольной улыбкой взглянул в мои глаза. Он что, издевается надо мной? Зарычав, я использовал ещё две Длани Дьявола, обрушивая их на противников, и после второй атаки, барьер треснул и разлетелся в стороны. А потом, я вновь отправил к Архангелам две Длани, следом после этого отпрыгивая от ступенек из сжатого воздуха и ускоряя себя всплеском Ярости, чтобы зайти за спину к обороняющимся противникам, и атаковать их двумя Резонансами-разрезами. И вот теперь я заставил их активировать Особые способности. Гавриил засиял светом, а крылья Рафаила взорвались алым пламенем, значительно увеличиваясь в размерах. Свет, что обжёг мою кожу, резко пропал, и я понял: теперь он был сконцентрирован в мече Гавриила. А дальше… Было очень сложно увернуться от атаки Рафаила, которая вместо того, чтобы разрубить меня пополам, отсекла лишь огромный кусок плоти от моего живота. Гавриил же взмахом меча создал разрез, который с километрового расстояния почти мгновенно долетел до меня, разрубая мой нож и прожигая одежду, чтобы оставить уродливый шрам от ожога, наискосок пересекающий мой торс. «Больно, чёрт возьми!» — прорычав, подумал я, понимая, что шутки кончились. Теперь, зная чуть больше об их Особых способностях, я мог быть более уверен в своей победе. Воплотив из Покоя и Гнева алые кинжалы, я жёстким блоком остановил атаку Рафаила со спины и Гавриила спереди одновременно, а затем контратаковал их Дланями, вынуждая противников уйти в глухую защиту. Впрочем, Гавриил справлялся с Дланью лучше, буквально разрезая её своим золотым мечом. А вот Рафаил предпочёл увернуться, за что и поплатился — моя атака оказалась немного быстрее и сильнее, из-за чего теперь уже Архангел потерял часть торса и улетел куда-то далеко. За время сражения я начал замечать, что безэмоциональные, словно отлитые из мрамора лица ангелов стали претерпевать изменения. Сперва на них были лёгкие азартные улыбки, переросшие в недовольный оскал. Теперь же их лица отражали гримасы гнева, что совсем не сходится с образом ангелов. Но я их понимал, ведь их жизнь была на кону, а чтобы закончить этот тяжёлый бой, необходимо убить меня, а я, гад такой, не хотел умирать. Эта доля секунды, когда мои противники не могли атаковать меня, позволила мне спокойно вздохнуть, и остановить кровотечение Покоем. Теперь осталось всего ничего — победить в этой битве. «Как же давно я не использовал Особую способность,» — подумалось мне, когда я отпустил свои кинжалы, позволив им впасть в пространство вокруг, — «Королевство,» — мысленно озвучил я название, которое у меня ассоциировалось с этой способностью, для лучшей концентрации. А затем территория, равная полукилометру вокруг меня, обратилась моим оружием. Потоки ветра, выдыхаемый мною углекислый газ, кровь ангелов и моя кровь, их плоть и кости — всё это стало моим оружием. Которым я был вправе воспользоваться так, как мне угодно. И я воспользовался. Архангелы не имели достаточной силы, чтобы сопротивляться моей Особой способности, и именно поэтому я смог обратить их кровь, плоть и органы в кинжалы, которые разорвали их тела на мельчайшие части. Надеюсь, внизу сейчас нет обычных людей, ведь в таком случае их ожидают осадки в виде кровавого дождя. Разломав оружие ангелов на крупные куски и следом обратив его в пыль, я деактивировал Особую способность и вздохнул уже на обычной, человеческой скорости. Поглядев по сторонам, я увидел, как дошедшие до горизонта облака начали замедлять своё движение, теряя инерцию с каждой секундой. С момента столкновения резонансов и до конца боя прошло не более секунды, а я чувствую себя полностью вымотанным. Если Михаил и Захария сильнее этих двоих, то я даже не представляю, что мне нужно будет сделать, чтобы убить их. Спустившись вниз, я решил не уничтожать Ватикан, поскольку моей основной целью было убийство Архангелов. Да и в принципе, у меня сейчас недостаточно сил для уничтожения этого места. — Чёрт возьми, а я ведь когда-то тоже верил. А теперь убиваю Архангелов… — посетовал я, после чего пошёл прочь отсюда. Нужно было отдохнуть пару деньков и восстановиться от ранений, прежде чем идти воевать дальше. И куда делись те лёгкие деньки, когда я бегал за Джеффри с целью образумить его?