Кофе с ликером

      И мы обе знаем, к чему приведет сегодняшняя ночь: полгода отношений, робкие касания на улице, мимолетные поцелуи в безлюдных местах. И последнее особенно болезненно, ведь мне хотелось, чтоб весь мир узнал о нашей любви: крепкой, красивой и нежной; чтоб с завистью пускали слюни старомодные хрящи, которым только дай залезть в чужую жизнь с неуместными советами и оскорблениями. Но твоя репутация была бы под угрозой, ведь отношения наши — противозаконный грех, то, к чему нынешний мир не готов.       И пусть было больно, но своим эгоизмом рушить твою жизнь мне хотелось меньше всего.       Мне первый раз удалось попасть в твою квартиру и она была именно такой, какой я представляла: строгий и выдержанный стиль мебели в темных тонах и с разбавленными яркими узорами на фоне теплых оттенков обоев. При этом создавалось ощущение не столько мрачности, сколько особенного комфорта и идиллии: возможно из-за того, что это был -твой- дом.       — Я не была готова к твоему приходу, потому немного хлама тут и там. — с ноткой стыдливости произносишь ты, подходя к компьютерному столу и убирая с него чертежи и тетради. И ведь не скажи ты мне о наличии беспорядка, то я бы и внимания не обратила на нижнее белье на спинке стула, три пустых чашки возле монитора и упавшей с кровати игрушки в виде дракончика с золотыми украшениями.       — Все в порядке, — пытаюсь утолить твое волнение, — Я пришла провести время с тобой, а не оценивать порядок твоего жилья.       Тихий смешок: немного смущенный и искренний. Боюсь, что слишком часто по отношению к тебе упоминаю искренность, но не могу подобрать ничего другого: ты такая честная, невинная и настоящая, что достаточно посмотреть на тебя, чтоб поймать себя на мысли восхищения тобой. И знаю, что мои чувства абсолютно взаимны и еще то, что только со мной ты неловко крутишь в руках свою счастливую заколку, тупя взгляд куда-то в пол, ведь другие люди не приближались к тебе так близко, как получилось у меня. Могу сказать, что это самое великое достижение в моей жизни.       — Может кофе, Гань Юй? — предлагаешь ты, а отказываться и незачем.       — Только приготовлю я, если не против!       — Ох, хорошо, конечно! Как никак, ты у нас бариста! — соглашаешься и замечаю, что напряжение, образовавшееся между нами, постепенно сходит на нет.       Мы проходим на кухню и про себя отмечаю, что и здесь все выполнено в том же стиле, какими были зал и спальня. Не сказать, что скучно, но некоторые интерьерные решения я бы тут поменяла.       В рюкзаке как нельзя кстати оказалась бутылка отличного шоколадного ликера, который мы подавали вместе с кофейными напитками нашим особым клиентам. Цена одной такой бутылочки достаточно велика, но когда ты работаешь с подобным, то могут сделать исключение.       — Ты уверена, что стоит разбавлять кофе ликером? Я, если честно, пить особо не умею.       — Не беспокойся, он тут будет исключииельно для вкуса, — а так и есть, ведь ликер, как и другой алкоголь, добавляется в наши напитки исключительно для придания пряности и легкой горечи. Правда из-за своей крепкости некоторые желающие умудряются напиваться до такой степени, что приходится сопровождать их под руку из заведения.       И пока завариваю кофе слышится только свист чайника, а ты стоишь рядом, тихо дыша мне на ушко и наблюдая за всем процессом, будто желая разгадать главный секрет рецепта. Только тебе это все равно не удается, а легкий щелчок по любопытному носу и вовсе возвращает тебя в чувства и заставляет пошатнуться назад.       Тихий смешок.       Время уже близится к вечеру: за окном лают собаки, а солнце заходит за горизонт, образуя новые тени в комнате и акцентируя внимание на ярких вставках поверх мебели. Становится еще более уютно, а чуть покрасневшее лицо напротив вызывает особую теплоту на душе.       — Я же говорила, что не умею пить, аха.       — Ничего страшного. Ничего страшного, казалось бы, в чутка пьяной низкорослой девушке и не было: впредь до тех пор, пока ты ловко не ускользнула от моего взора, и резко пробежавшаяся по телу волна тока. Мягкие руки легли поверх двух моих рожек, аккуратно поглаживая их и заставляя все внизу живота предательски сжаться. Когда у тебя есть подобные выделяющиеся черты, то не сложно привыкнуть к излишнему вниманию, но одно дело, когда касается просто знакомый или друг, а когда человек, которого ты так бескрайне любишь… Это совсем другое.       Но долго ласки не продолжались: руки опустились на плечи, обняв, а улыбающееся лицо уткнулось прямо в макушку. Столько нежности и любви было в настолько простых вещах.       — Люблю тебя, Гань Юй, — бормочешь в макушку, зарываясь носом в волосы.       — И я тебя люблю, Кэ Цин, — и вместе с этими словами поднимаю свои руки к твоим, легонько их сжав.       Вскоре мы снова оказались в твоей комнате: за окном было совсем темно, что повергло включить настольную лампу, дабы было видно наши силуэты в темноте. Почему не нормальный свет? Он находился слишком далеко и добираться до него было лениво.       Некоторые элементы одежды остались на полу кухни: юбка, штаны, две кофты и колготки. Так что лежали мы в одном нижнем белье, нежась в объятиях друг друга.       Твоя рука обнимает меня под грудью, а моя — поглаживает твое запястье, поднимаясь выше и в миг сердце обрушивается в самый низ, когда кончиками пальцами чувствую рубцы.       — Кэ Цин...       — Пожалуйста, давай не будем говорить об этом.       Не хочу и не могу спорить с тобой по этому поводу: если не считаешь нужным — не говори, ведь это твоя боль и даже не зная причины, я разделю ее с тобой. Потому чуть поднимаюсь и, взяв твою руку в свою, нежно целую каждый рубец, который удается обнаружить. И можно подумать, что жест этот грубый и своенравный, но твоя реакция говорит сама за себя: сильное смущение на лице (или это дальше выветривается алкоголь?) и расслабленная рука, полностью поддавшаяся губам.       Примерно час ночи. Я обвожу пальцем тату на твоем теле, проходясь всей рукой по местам, на которые ты особенно реагировала: ребра, ключицы, шея и прямо за маленьким ушком, когда убирала взъерошенные волосв. Каждый раз, когда доводилось коснуться этих мест, я чувствовала, как тело твое содрогается в сладкой истоме, но то ли гордость, то ли смущение не позволяли тебе попросить еще или даже чего-то большего.       Мне не нужны были слова, ведь твое желание было ясно, как день, также, как мое. Когда чуть сухие губы касаются мягкой кожи на шее слышится тихий стон, который с каждым поцелуем становился все громче. Торопиться не хотелось, ведь этого момента жаждали мы обе достаточно долго.       — Гань, прошу, можешь…       Могу и опускаю руку вниз, к уже изнеможенному от желания влажному месту. И волей-неволей на лице появляется улыбка, а сердце бьется быстрее, когда на пальцах сквозь тонкую ткань трусиков чувствуется влага.       Происходит все словно в забвении: сначала медленные и дразнящие движения поверх трусиков с остановкой на клиторе, массируя его двумя пальцами, а потом… Ты будто не дышишь. Мне становится страшно, ведь в книгах было описано все иначе: страсть, вожделение и пылающий огонь сердец. А между нами едва заметное сопение.       Испуганно отстраняюсь от шеи, дабы посмотреть на тебя и ты, замечая мое волнение, вопросительно наклоняешь голову. Другая рука поднимается к твоей груди, пробирается между нее и поднимается еще выше: туда, где сердце, и чувствую невероятную скорость, с которой оно бьется. И как такое можно было не заметить?       — Все в порядке? — томно вздыхая задаешь вопрос.       — Боже, я просто подумала, что..       Что потеряла тебя, что все это ненастоящее — сон, выдумка, что вновь задремала на рабочем месте и скоро меня разбудят, а тебя рядом не будет. Такие глупые мысли всего лишь из-за простой невнимательности.       Ты обнимаешь меня и прижимаешь к себе, опуская ниже, так, чтоб моя голова прислонилась к тому месту, где недавно я проверяла рукой твое сердцебиение.       — Слышишь? Я люблю тебя.       И теперь настало время смущаться мне, когда после этих слов ты снова гладишь мои рожки.       В нашей любви не было той страсти, которую принято описывать в рассказах. Не было и того жара, что испытывали герои в постели. То, что мы чувствуем — это единство друг с другом, искренность и ясность желаний посвятить жизнь человеку рядом.