Полуночный герой

— Мы закрываемся. Покиньте таверну. Дилюк молча смотрел, как путешественник и рыцарь удаляются. Любопытная Паймон несколько раз оборачивалась, но, встретившись взглядом с хозяином таверны, тут же вздрагивала и пряталась за плечом спутника. — Возвращайтесь на винокурню через черный ход, — приказал Дилюк через пару минут, поглядев на подставных гостей. — Спасибо, вы очень помогли. Едва дверь хлопнула за последним уходящим, Дилюк весь сгорбился, сжав крышку барной стойки до побеления костяшек. Его равнодушное лицо перекосила гримаса боли, на лбу выступило несколько капель пота, а с губ сорвался долгий протяжный выдох агонии. — Чертовы... — дрожащей рукой, сцепляя челюсти до боли, Дилюк стянул с себя пиджак, тут же откидывая его в сторону. Рукав белоснежной рубашки под ним был полностью сожжен, а обнаженная кожа вздулась нехорошими обугленными пузырями. Дилюк прекрасно умел сражаться, но долгие ночи без сна и постоянные нервы из-за Ордо сказались и на нем: один из магических ударов Пиро Мага Бездны достигли своей цели. Это была глупая ошибка новичка, неловкий шаг, подломивший ногу и позволивший подставиться под удар, непозволительно простой для бывалого воина. Пиро Глаз Бога позволял управлять огнем, но защиты от него не давал. Обратиться к Барбаре означало верный крах всей тайны вокруг личности Полуночного Героя, но даже скудных познаний в медицине Дилюку хватало, чтобы понять, что дело плохо. — Будет тебе уроком... Так глупо подставиться, как мальчишка, едва меч взявший в руки... — Дилюк дрожащей рукой пододвинул к себе бутыль с чистой водой и, сжав зубы, поднял ее над раной. Пальцы белели от страха, а челюсти, казалось, вот-вот готовы были треснуть от напряжения, но что-то глубоко внутри не давало Дилюку наклонить бутылку. От одной мысли о том, КАК это будет больно, становилось дурно... — Чертов слабак! — взревел Дилюк и наклонил бутылку. Мир взорвался кроваво-алым, жарким. К горлу подступила тошнота, и мужчине казалось, будто внутри что-то подорвалось и таверна утонула в полутьме агонии. Ноги подкосились, бутылка выпала из рук, и Дилюк был готов рухнуть на дощатый пол, как... — Дурень, дурень, какой же ты идиот, Красная Шапочка... Чьи-то ладони подхватили и помогли не рухнуть вниз. Дилюк затылком ощутил щекотливый мягкий мех, но после разум окончательно утонул в забытье. Дилюк боязливо позволял себе понемногу возвращаться в сознание. Ему казалось, чуть он придет в себя, мир снова разорвет страшная боль, но... Ничего не было. Ничего, кроме легкой приятной прохлады. Открыв глаза, мужчина разглядел перед собой знакомую люстру таверны, сейчас слабо мерцающую. В голове шумело и Дилюку казалось, что стоит пошевелиться хоть немного, и он снова упадет в забытье. — Не двигайся только. Кэйя показался откуда-то сбоку. Извечно ледяное, насмешливое лицо сейчас светилось искренним беспокойством. Искренним, а оттого таким непривычным для этого странного, холодного капитана. На его плечах не было меховой накидки, и Дилюк понял, отчего лежать так удобно. — Мы все еще в таверне. Я бы уложил тебя в своей комнате, но... "Не хотел тебя выдавать". Дилюк хотел было произнести слова благодарности, но с губ сорвался тишь едва уловимый хрип. — Да молчи лежи, горемыка, — Кэйя отмахнулся, отходя куда-то в сторону. Что-то гремело под его ладонями с минуту, а после он помог Дилюку выпить густой отвар чего-то травяного, в незнакомой смеси которого мужчина распознал туманный цветок. И как только Кэйя достал его, не имея Пиро навыка? По телу разнеслась приятная прохлада, выгоняющая болезненный жар. Понемногу силы возвращались, и уже через полчаса Кэйя помог другу приподняться. Голова закружилась, и Дилюк закрыл на несколько секунд глаза, позволяя миру собраться воедино. — Рука... Что ты... Открыв глаза, мужчина уставился на свою руку. Кожа все еще выглядела воспаленной, кое-где краснели ранки от бывших волдырей, но это не вставало ни в какое сравнение со страшной раной, зиявшей там несколько часов назад. — Крио навык не шибко хорош в лечении всего, кроме ожогов, — Кэйя покачал головой, пододвигая к себе ящик с медикаментами, хранившийся под барной стойкой. — Я перевяжу ее, но позволь себе отдохнуть хотя бы несколько дней... Дилюк промолчал, наблюдая, как брат накладывает чуть кривоватую - не то что Барбара - повязку. Случайно взгляд скользнул по лицу капитана, и Дилюк не сдержал улыбку. Кэйя, ледяной таинственный капитан, от напряжения высунул кончик языка, со всей внимательностью обматывая предплечье друга зачарованными бинтами. В этом было что-то удивительно трогательное, почти детское... — Давно ты понял, что я Полуночный Герой? — Дилюк, я далеко не такой придурок, как ты считаешь, — Кэйя выдохнул и отодвинул ящичек. Его лицо выглядело немного уставшим. — Это очевидно. Вот только твоя альтруистичность однажды доведет тебя до гроба. — Или поможет не довестись до гроба кому-то другому, — парировал Дилюк, пожав плечами. — Скольким я помог, Кэйя? За эти несколько ночей? Оставим разговор, он ни к чему не приведет. Как ты вообще остался в таверне? — Голос, — Кэйя вздохнул, запуская пальцы в свои волосы. — Твой голос дрогнул. Такого просто так не бывает. Я сразу понял, что что-то не так, я вернулся как только все ушли, я... Дилюк мягко улыбнулся. Он все понимал. — Во сколько тебе нужно вернуться на службу? — С рассветом, — негромко ответил Кэйя, глядя куда-то в сторону. — А мне нужно будет встретиться с путешественницей, — Дилюк чуть пододвинулся, освобождая немного места на импровизированной из сдвинутых столов и меховой накидки лежанке. Кэйя молча лег рядом, прильнув к телу друга. Все еще немного горячему, беспокойно-болезненному, пахнущему болью и кровью... Легкий шепот и касание бледными пальцами, ледяной ветерок — и последние крупицы нездорового жара покинули тело Дилюка. Красноволосый мужчина благодарно приобнял лежащего рядом здоровой рукой и ткнулся носом в его волосы. Синяя россыпь прохладных локонов пахла лунной ночью, густым туманом, немного — мятой. Смуглые пальцы сплелись с бледными, и тихий, счастливый смешок смешался с едва уловимым любовным воркованием. Никто не знал о них. И дело было вовсе не в номинальном родстве: Дилюк и Кэйя родными братьями не являлись. Просто это было опасно, для обоих. Слишком много влияния сосредотачивалось в руках мужчин, слишком многое ложилось им на плечи. Слабость в виде нежности к кому-либо была непозволительна. И к тому же... Хотелось иметь что-то свое. Личное. Что-то, что никто не мог тронуть. И они имели: даже самые дотошные девушки города, распространявшие слухи о Дилюке, не могли и догадаться, кому на самом деле посвящены его ночи. Ледяное равнодушие днем — жаркая страсть ночью. И ни взгляда, ни лишнего слова друг другу при других людях. Лишь сердце, загнанной птицей бьющейся в груди при виде друг друга, могло их выдать, но кто прислушался бы к сердцебиению? Конечно, оба друг друга не ревновали. Кэйя спокойно бы отпустил возлюбленного, узнав, что его зацепила городская девушка, благо, отбоя от них у хозяина винокурни не было. Но ни у одной из девушек не было этих прохладных пальцев, ни одна не пахла мятой, ни одна не улыбалась с таким диковатым ледяным спокойствием... Они были не Кэйей. — Вот бы солнце немного задержалось... — прошептал Кэйя, касаясь лбом лба Дилюка. — Я тоже очень соскучился, — шепнул Дилюк, накрывая губами губы возлюбленного в долгом, нежном поцелуе. Ночь за окном перешептывалась с ветром, пересчитывая сияющие на синем бархате небосвода звезды.