Чувственные данные

Их первая встреча незначительна. Из первого знакомства она узнала, что он работает на Хауса около шести месяцев, и уже сделала вывод, что он богат. Собственно, ничего другого она не замечает, потому что во время сеансов дифференциальной диагностики Чейз полностью деловой и профессиональный, а во все остальное время – тихий и безразличный. Безусловно, она готова ответить ему тем же. Так проходят первые несколько недель, и в один прекрасный день у них появляется десятилетний пациент с самым странным перечнем симптомов из всех, которые Кэмерон когда-либо видела. Хаус набрасывается на дело с огромным интересом, который не имеет ничего общего с пациентом и всецело связан с головоломкой. Два дня пролетают в бешеной круговерти анализов и возможных диагнозов. Кэмерон все еще не вполне привыкшая видеть пациентов, балансирующих на грани смерти из-за неизвестной пока еще болезни, и неподтвержденные методы лечения, лихорадочно просматривает карту и историю болезни, в попытке отыскать хоть что-нибудь, что угодно. И вздрагивает, заметив, что завтра у мальчика день рождения. Мальчик – Марк – слишком слаб, чтобы двигаться, но все же он широко улыбается, когда его койку обступают родители и старшая сестра, держащая в руках охлажденный ванильный пирог. Все знают, что мальчику не удастся сейчас угоститься своей долей пирога, но все же церемония что-то да значит. Кэмерон топчется за дверью палаты интенсивной терапии, наблюдая за торжеством со слезами на глазах и легкой улыбкой. Она заходит внутрь только когда замечает отсутствие свечей. – В сувенирном магазине внизу закончились свечи, – поясняет мать семейства. Кэмерон колеблется, но все же предлагает сбегать в ближайший магазин, который находится примерно в квартале отсюда, чтобы принести им свечи. Родители с благодарностью соглашаются. Кэмерон спешит обратно в офис, чтобы захватить свое пальто и бумажник. Хаус сидит в своем кабинете, кидает свой красный мячик и вертит в руке трость, размышляя над диагностической загадкой. Чейз сидит за столом в конференц-зале и просматривает карты пациентов. Он поднимает на нее глаза, и Кэмерон объясняет, что собирается сделать. Она спрашивает, не хочет ли он присоединиться. – Если мальчик умрет, ему будет все равно, были ли на его торте свечи, – несколько раздраженно отвечает Чейз, возвращаясь к картам. Кэмерон подавляет волну раздражения. – Да, – терпеливо отвечает она, – но сегодня день его рождения. Он заслуживает счастливо провести время с семьей, даже если болен. Чейз пожимает плечами, не поднимая глаз от документов. Кэмерон надевает пальто и роется в кармане в поисках бумажника. Она знает, что не стоит продолжать этот разговор, потому что они не спали два дня и все раздражены. Но все же продолжает. – Что? – начинает она. – Тебе не кажется, что дни рождения важны? Или ты злишься из-за того, что не получил большой подарок на свой десятый день рождения, и думаешь, что все остальные тоже не должны его получить? Чейз поднимает голову, и теперь в его взгляде сквозит сталь. – Когда мне исполнилось десять, – говорит он, – для меня устроили мою собственную тематическую вечеринку в честь дня рождения. «Ну и придурок», – думает Кэмерон, выбегая из комнаты, мысленно засовывая это наблюдение на задворки сознания, в папку, которую она назвала «Роберт Чейз».