Смех Кумихо

— Хотел бы я хоть раз в жизни услышать смех кумихо*…! — пьяный гудящий голос незнакомца привлек внимание всех посетителей таверны. Граждане сидели за низенькими столиками, в тусклом свете огней и в тесноте, пока в проходе — от выхода до кухни, бегала девчушка, принимая заказа и убирая мусор. — Услышать ее смех и умереть! — торжественно крякнул пьяница, ударив стопкой выпитого вина по столу. Из-за большого живота он тяжело дышал, на лбу и шее испарина. Его пухлые пальцы шустро хватали сашими и пихали в рот, что едва можно было разглядеть на лице вместе с глазами из-за жирных щек. — Говорят, красивее любой кисэн*! — все продолжал бубнить и ухать про себя он, забивая желудок едой и выпивкой, а потом завалился на пол и крикнул: — Где тут девчонка бегала?! Иди сюда! За ису* сойдешь!       Посетители недовольно ворчали, другие молча доедали свои закуски, допивали вино после долгой рабочей недели в поле и за предприятием. С улицы тянуло легкой прохладой вечера, слышался цокот копыт по дороге, говор прохожих, стрекот цикад. Проходя мимо дверей, кто-то обронил шпильку и бусина от нее, ударившись о порог, отломилась и покатилась по полу таверны. — Не знаешь ты ничего о кумихо, раз надеешься на встречу с ними, — маленькие глазки мужчины с трудом сфокусировались на фигуре парня напротив. Тот уселся за столик, незаметно подворовывая уже остывшие лепешки и оставшийся сашими. — Что за оборванец? Ты как со старшим разговариваешь, горбонос?! Кто такой? — Возничий, господин. — парень поклонился, пробегаясь взглядом по грузному телу пьяницы, — Вы приказали, отвезти вас домой как только солнце сядет за горизонт. К их столику подбежала девчушка, принимаясь убирать пустые бутылки и тарелки. Несколько прядок выбились из ее прически спускаясь на худые щеки и тонкую шею, а на рукавах ханбока* виднелись пятна от жира. Мужчина отвлёкся, ухмыльнулся и схватил девчонку за руку. Посудины грозились упасть обратно на стол, но назвавшийся возничим парень подхватил их и отдернул масляные пальцы посетителя. — Пройдемте, господин. Вы говорили ваша жена не потерпит позднего возвращения. Парень, сунув себе в мешок последние остатки еды, вскочил и одним рывком поднял тушу пьяницы. Тот задумчиво бурчал: «Разве у меня есть жена?», пока его тащили к выходу. В таверне поднялся веселый смех, возобновились расслабленные беседы и звон посуды и чашек. Один из посетителей заглянул под стол, где сидел мужчина, покинувший таверну. — Я же видел, что бусина покатилась сюда.       Лошадь качала головой, брюзжала, тяжело переставляя ноги, пока тянула за собой тележку с прикрытым циновкой грузом. Чонгук шел рядом, поглаживая мощную шею лошади и ведя ее за поводья в гору, к воротам отделенного от всего поселения ханока*. Луна освещала дорогу, а деревья скидывали причудливые тени. Те тени иногда открывали глаза, устремляя взгляд вслед и Чонгук дергал поводья лошади к груди, где гулко колотилось сердце, ускорялся, не оборачиваясь на улюлюканье демонов. Чтобы отвлечься от тревоги он посмотрел на небо, замечая среди миллиарда звёзд как будто следы полёта ангельских крыльев и рассыпанные цветы.       Меж стволов мелькнули огни поместья. В тележке послышался храп. Ворота сами собой бесшумно отворились, пуская возничего в сад, где дорожку освещали фонари и слышалась музыка из глубины дома. В саду высажены кустарники и деревья, рокарий дополнял пруд с деревянным мостом через него, ведущего прямо к крыльцу дома. Среди хвостов золотистых карпов, в воде отражалась фигура Чонгука. В его рту светилась бусина. Отдав пару украденных лепешек лошади, он легко взбросил тело пьяницы и взвалил его себе на плечи. Прежде чем войти в дом Чонгук снял обувь. Двери распахивались перед ним и из коридоров слышалось приятное пение и бренчание инструмента, словно зов. — Господин Ким… — Ну наконец-то! Мой ужин! — воскликнул лис, удобно разложившись на мягкой перине, среди шелка и мягких подушек. В его руке длинная трубка, с тянущимся кружевом дыма, подол халата едва прикрывал стройные обнаженные ноги, белеющие на простынях. Ярко-рыжие раскосые глаза светились в полумраке опочивальни. Чонгук замер посреди комнаты. Тяжелая туша мужчины теперь яснее ощущалась на плечах и колени начинали дрожать, но не от физической нагрузки, а от вида влажно блестящих клыков выглядывающих из-под уголков чужих губ. — А я уже подумывал о твоей печени. Но раз уж мой маленький человечек постарался! — Чонгук с трудом подавил вскрик, когда ярко-рыжие глаза оказываются совсем близко. Лис легким движением руки сбросил подношение с его плеч и пихнул ногой в сторону кровати так, что мужчина ударился об нее головой. Чонгук не двигался. Опустил взгляд в пол, стараясь не смотреть ни на красивое лицо, ни на крепкую грудь, ни на ноги, ни на вилявшие из стороны в сторону хвосты. Но лис неожиданно приподнял его голову и накрыл его губы своими. Те мягкие, как будто сладкие и стоило ему отстраниться, как ноги подкосились, заныли натруженные плечи, а до этого сдерживаемый страх раздулся в груди и сердце сорвалось в галоп. — Отличная работа, мальчик! — снова мурлыкнул лис, оглаживая щеки Чонгука пальцами и задевая нежную кожу когтями, — Настолько хорошая, что хочется оставить тебя при себе! Чонгук так и стоял, наблюдая за тем, как лис склоняется над мужиком, пока тот бормотал проклятья. — Похмелье мучает? Вылечить? — делает резкое движение и от стен отскакивает посмертный хрип, — Расскажи на том свете, какой прекрасный лекарь Ким Тэхен.       Слезы застилали Чонгуку глаза и лужа крови, растекающаяся по деревянному полу, окровавленные руки лиса, его горящие алым глаза — смазались, превращаясь в единое алое пятно. Бульканье, капанье, хлюпанье и чавканье. Горло сдавило от страха.       Чонгук зажмурился, а в следующий момент, когда открыл глаза, лис снова лежал на перине и курил. Ни крови, ни трупа, ни противной вони алкоголя и железа. — В следующий раз хочу воина, в них кровь чище, — сыто выдохнул Тэхен, откидывая голову на подушки и длинные черные волосы рассыпались узорами. От табака кружило голову, а от красоты лиса в горле застревал восторженный писк смешиваясь с ужасом сердца, но Чонгук сделал шаги вперёд, хватая воздух ртом и всплескивая руками, вскрикнул: — В следующий раз? Вы пообещали мне, что если я приведу другого, то отпустите меня!       Стоило Чонгука оказаться у края кровати, лис дернул его за руку к себе, заставляя лечь сверху. Он вскрикнул, пытаясь выбираться, но крепкие руки Тэхена прижали его к обнаженной груди, а длинный язык собрал соленые дорожки слез. Ладони лиса прошлись от тугого пучка волос, до бёдер и Чонгук ощутил, что привычное трение ткани его старенького ханбока сменился на приятный шелк. — Ну-ну, маленький человечек… — мурлыкнул Ким ему на ухо, продолжая успокаивающе гладить спину, — Лучше в моём доме и моей постели, чем в моём желудке. Разве нет? После длинного дня - встречи с лисом, договором и поиска жертвы - Чонгук обессилил. На грани сна он услышал смех — переливающийся, светлый, словно музыка. Смех кумихо. — Наивный зайчик.