Не знаю, когда я влюбился в ненавистного сводного брата

Лань Ксу кажется, она с ума сходит. Уже так поздно, а мальчиков ее все еще дома нет. Да, они им восемнадцать, не маленькие дети уже, но все же.. -Тетя? Может, позвонить тете Юй? - Не зная что она могла бы сделать, но искренне желая помочь, предлагает уже, наконец, Янли. - Нет, не нужно, - натянуто улыбаясь, Ксу садиться рядом с девушкой на диване, - уже так поздно, тебе следует отдыхать в такой час, милая, сон очень важен в твоем положении. Видя абсолютное сомнение и скептицизм на молоденьком личике, фальшивая улыбка Ксу становится естественней. Янли такая милая девочка, но не стоит ей переживать лишние волнения, тем более это ее даже не касается. - Иди, иди отдыхай, - поэтому говорит Ксу, настаивает даже. - Со мной все будет в порядке, еще раз наберу мальчикам, не ответят, тогда сама позвоню Юй. Они наверно засиделись с друзьями. - С последним обещанием, Ксу, наконец, уговаривает девушку вернуться в ее комнату и лечь спать. Впившись пальцами в собственные колени, Ксу заставляет себя смирно сидеть на диване, и также сохраняет мягкую улыбку на своем лице ровно до тех пор, пока спина Янли не исчезнет наверху лестницы. Когда беременных и чувствительных людей рядом больше нет, женщина вскакивает с дивана словно с муравейника и снова принимает измерять шагами небольшую гостиную их семьи. Должно быть так чувствуют себя мыши в колесе, думает она про себя. Завершая уже пятый свой круг вокруг дивана она вдруг вспоминает, свои недавние слова: - Друг... Конечно! - Ксу хлопает себя ладонью по лбу за то, что не подумала о Вэй Усяне раньше и с новой энергией бросается листать контакты в своем телефоне. У нее нет номера телефона самого Вэй Усяня, но она немного знакома с его мамой, не близко, не подружки, но по-соседски знакомы. Ксу прижимает телефон к уху, ее пальцы сжаты на нем, как на последней соломинке, пока она слушает жутко долгие гудки и ждет. - Саньжэнь! Доброй ночи, - взволновано кричит она в динамик, - прости, что так поздно, это Лань Ксу, да-да, соседка. Я просто... ты, наверное, знаешь, что наши мальчики дружат и я... мой Чжань сейчас не с Усянем? Нет? Ах... понятно, спасибо. Нет-нет, ничего не случилось, все хорошо. Спасибо. Спокойной ночи. Глубоко разочарованная Ксу у которой трясутся уже ни только руки, но и колени, нужно упереться на спинку дивана рукой, чтобы не упасть на пол в ужасе. В ее голове начинают люто цвести черные цветы всевозможных ужасных несчастий, которые могли случиться с ее любимыми мальчиками. Бедная женщина не понимает, как ее глаза все еще могут оставаться сухими, ведь за ребрами кровоточит ее сердце, а в горле ком размером, кажется, с голову снеговика. Ей так страшно. - Юй, - словно под водой и, вообще, будто со стороны она слышит свой всхлипывающий голос, Ксу не помнит как набирала номер жены, как звонила, ничего не помнит, ей так страшно. Следующие двадцать минут или около того, она набирает номера мальчиков по очереди, и то садится на диван, то снова встает и ходит. Ксу чувствует, словно пытается находиться в двух реальностях одновременно, когда понимает, что у нее провалы в памяти, целые куски исчезли куда-то, например, даже напрягая мозг изо всех сил она не может вспомнить о чем говорила с Юй, не помнит, что жена ей отвечала; совершенно не помнит о чем они в итоге договорились. Должна ли она была позвонить в полицию и ждать. Их? Или полицию и Юй? Или Юй и мальчиков, а в полицию они позвонят вместе? Ксу прижимает пальцы к вискам, чувствуя там боль, в затылке тоже болит. Телефон ни один из мальчиков тоже не поднимает, ох, и поговорит она с ними, когда придут, надолго запомнят, как маму до сердечного приступа доводить, заразы. Ремнем по заднице отшлепаю, клянусь, плевать, что насилие! Зато надолго запомнят! Затем она слышит шорох и топот двух пар ног возле входной двери и звяканье ключей, она замирает в середине комнаты, сердце в ожидании начинает бежать быстрее и как будто бы легче дышать становится. Они здесь! Они живы! И топот.. значит ходят сами, значит не покалечены!! - АХ! - Когда дверь открывается и ее мальчики предстают перед ней, маленькая рука бледной, как мел, женщины испуганно взлетает вверх и она прижимает ее к своему рту, заставляя звук прерваться и исчезнуть, будто надеется, что сможет так и то, что видит заставить исчезнуть. Ксу чувствует как ноги слабеют, ей срочно нужно сесть. Видя, как расширились зрачки матери, как вся кровь стекла с ее лица и сама она покачнулась на месте, Чэн и Ванцзи мгновенно оказываются возле матери, поддерживая ее за руки с двух сторон, они усаживают женщину на диван. -Мам? Ксу слышит испуганный голос Чжаня и поднимает руку в ту сторону откуда он звучит, желая погладить своего ребенка по щеке и успокоить, но из-за того, что ее зрение затуманено от готовых, наконец, рекой политься слез, она кажется лишь неуклюже тычет пальцами сына в раненную губу, потому что Чжань шипит и дергается, быстро отстраняясь от ее пальцев. - Со мной все хорошо, - тихо говорит она. Сколько раз за этот вечер она уже сказала эту самую фразу? Она не помнит, но кажется, что сотню. А затем словно чувствуя, что как и все другие люди до этого, мальчишки тоже ей не верят совсем, повторяет эти же слова снова, но уже тверже. - Все хорошо. Я в порядке. Правда. Лань Ксу быстро берет себя в руки, зрение ее проясняется и взгляд становится острым. Видя родного сына с яростно-красной щекой и разбитой губой, а приёмного сына злым и с разбитыми костяшками, а в голове ее еще свеж недавний спор с Ванцзи, естественно, Лань Ксу не составляет труда сложив одно с другим догадаться о произошедшем. Не нужно даже спрашивать ничего, то, как ее кровный ребенок виновато отводит свои золотистые глаза только бы не смотреть ей в лицо само по себе все говорит - причина их потрепанного вида либо он сам, либо тесно связана конкретно с ним. Ксу резко встает с дивана и идет на кухню, мальчики, как утята за мамой-уткой, молча следуют за ней, только в отличии от настоящих утят их головы виновато опущены и вид, в целом, не такой уж воодушевленный, явно понимают прекрасно оба, что не в пруду резвиться идут, а на строгий суд. Но Ксу, которая слишком занята мыслями о скорейшем оказании первой помощи раненым мальчишкам, не может - не сейчас по крайней мере - умиляться схожести своих глупых сыновей с милыми, желтыми, любящими водичку пернатыми зверьками, при других обстоятельствах, она бы ни за что не оставила не пошутив над ними об этом. Может быть, позже она так и сделает, вдоволь посмеется, каждый день будет напоминать и заставлять краснеть. Лань Ксу торопливо усаживает мальчиков за стол на кухне, подбегает к крайней верхней кухонной полке и возвращается с аптечкой. Молча, она методично обрабатывает все видимые раны. А закончив, смотрит на юношей несколько секунд внимательно, надеясь на взгляд обнаружить и те травмы, что, может быть, скрыты под одеждой, потому что раздеваться ее упрямый Чжань перед ней не станет. Чэн тем более. - Там ничего нет, мам, только лицо, ну и... рука Чэна, - опустив голову, шепчет Лань Чжань, ему так стыдно смотреть маме в лицо, она все еще такая бледная. И перед Чэном ему стыдно тоже, сводный брат не только снова увидел, как отец дает ему унизительную пощечину, но и стал свидетелем, как Ванцзи кроликом застыл от страха перед ним вместо того, чтобы бить в ответ. И вот так именно Ванинью пришлось опять его защищать. Позор. Лань Ксу приходиться поверить на слова сыну, потому что другого выбора у нее нет. Не силой ведь раздевать восемнадцатилетнего парня, который вырос выше ее головы. - Тебе не следовало идти к нему, Жан. Я ведь шутила. Она винит себя, думает Ванцзи, ему это не нравится, но как раз когда он собирался сказать матери об этом, утешить ее нормально, у них за спинами прозвучал другой голос, гневный очень, и момент потерян. Ванцзи, Чэн и Ксу одновременно оборачиваются. - Эта сволочь посмела поднять на тебя руку?? Возмущенный крик Юй внезапно заполняет все пространство кухни, неизвестно когда она пришла, но видимо достаточно давно, чтобы понять о чем речь. И, очевидно, жаждала крови. - Эта имитация мужчины посмела поднять руку на моих сыновей?? ДА КАК ОН ПОСМЕЛ?!? Гнев обычно представляют красным, но для Ванцзи гнев мамы Юй всегда ассоциировался почему-то с сине-пурпурным, такой же яркий, яростный и требующий быть с ним чертовски осторожным. Будь они в аниме, думает Ванцзи, вокруг мадам Юй горело бы сейчас сине-пурпурное дикое пламя, которым она сжигает своих врагов, обращая в пепел их жалкие тела. А между тем женщина, гневно сверкая своими глазами, так похожими по цвету на глаза Ваньиня, и ругаясь, словно матрос, вихрем унеслась с кухни. Как быстро становится ясно - к своему телефону, - видимо, оставила в своей сумке брошенной в гостиной где-то. - Наш юрист свяжется с ним, он ответит за это нападение на вас. Мой юрист в трусах его одних оставит, скотину. НЕТ! Без трусов оставит!! Листком с дерева прикрываться будет, Адам хренов. Я покажу ему, как выглядит Ева, когда она зла. Он меня запомнит! Ох, запомнит!! Я заставлю сволочь эту пожалеть, что на свет родился. - С каждым словом ее голос становится ближе и громче, возвращается видимо. - Юй.... - начинает Лань Ксу, когда жена оказывается снова в дверях кухни, но Юй сразу останавливает ее твердо поднятой вверх рукой. - Нет, Ксу, я больше так не могу, и не оставлю это только тебе, я твоя жена, а это наши сыновья, и он напал на них! Лань Ксу проглатывает любые свои слова, видя как боль и злость смешиваются в красивых глазах ее возлюбленной, Юй явно тоже чувствует свою вину в том, что мальчики пострадали даже если ее вины в этом нет. Спорить с ней сейчас было бы контрпродуктивно. К тому же Юй всегда была очень защищающей, и очень сильно переживала, когда считала, что сделала недостаточно, чтобы ее близкие не пострадали. Ее характер уже взыграл, а значит уговорить ее отступить было бы сейчас почти невозможно, пока она не успокоится. - Я буду бороться с ним, не проси меня остановиться. Ты была с ним слишком мягкой, думая, что он поймет, что лучше вести себя хорошо, но очевидно, - Юй глазами указывает на сыновей, замерших за столом неловко, - что он не очень умен. Он считает, что раз ты не стала подавать на раздел имущества, а взяла только алименты, то это потому, что ты «знаешь, что виновата», «знаешь, что не получишь ничего, потому что он прав». - Перечисляет она резким голосом и опасно сверкая глазами. - Ну, не ч***, а ?! Рты мальчиков - до сих пор тихо сидящих на кухне, притворяясь, что их там нет - удивлённо отвисают, впервые слышат, чтобы строгая-мама Юй так грязно материлась на кого-либо. А та распалилась и продолжает, не замечая ничего и глядя только прямо в глаза своей жены. - Он ведь верит в это, уверен в этом, этот чл*н с крошечными яйцами! Я знаю, что ты не вину чувствуешь и не скандала боишься и огласки, а не делала это потому, что желала забыть скорее брак с ним и его самого. И не хотела, чтобы Ванцзи приходилось в суде появляться и находиться даже минуту близко к этому человеку. Но посмотри... Юй вытягивает указательный палец вперед, указывает им сначала на одного, затем на другого мальчика, как бы говоря: «Посмотри! Посмотри, что он с ними сделал! Как я могу оставить это безнаказанным? Как я могу терпеть это еще?» - Если тебя шантажируют, нельзя платить, надо сообщить в полицию, потому что шантажисту НИКОГДА не будет достаточно. Если тебя обижают, нельзя лечь и принять это, надеясь, что агрессору надоест, он потеряет интерес и оставит тебя в покое, он НИКОГДА не потеряет, ему всегда будет доставлять удовольствие, что он может безнаказанно мучать кого-то. Надо дать отпор даже если страшно, даже если это оставит на тебе синяки. - Цзыюань говорит это жене, но смотрит на мальчиков, как бы требуя и их обратить внимание на философию жизни, которой она тут делится, и зарубить на носу, очевидно. - Зато "он" будет точно знать, и запомнит хорошенько тоже, что чтобы причинить тебе вред, если в его глупую голову придет мысль о следующем разе, ему придется тоже понести боль от тебя, потому что у тебя зубы есть и ты ими воспользуешься, и ты будешь кусать и рвать его, пока дышишь, потому что ты у меня маленький, хрупкий внешне, но ВОИН, ЛАНЬ КСУ! Твои клыки и когти маленькие и элегантные, но опасные и острые! Широко раскрытыми глазами Лань Ксу смотрит, она смотрит на жену, на сыновей, снова жену, и молчит, потому что, да, они не имеют права терпеть такое! Она и Юй - должны заставить подонка понести настоящее наказание. Ее глаза снова блестят от слез, которые невозможно больше удерживать, они капают из глаз и текут по ее нежным щекам вниз, но это не грусть, это слезы любви и благодарности, слезы очищения от страха. Чувствуя себя как никогда уверенно и смело, Ксу кивает Юй, давая свое полное согласие на все, что она решит, что им необходимо предпринять. - Спасибо, любимая. - Искренне благодарит Лань Ксу через секунду, протягивая руку к жене, подзывая подойти. Прямо сейчас она безумно рада, что у нее есть такой чудесный человек рядом с ней, потому что сама она была в этот момент в каком-то ступоре и, возможно, немного напугана, вновь увидев очевидные доказательства побоев на своем ребенке. Это все будто вернуло ее к травмирующим воспоминаниям о постоянном диком страхе перед этим мужчиной, обо всех тех жестоких, болезненных днях, когда она с сыном были вынуждены жить каждый день терпя постоянное психологическое и физическое насилие в своем бывшем «доме», месте, которое должно было стать крепостью, но стало пыточной. И она так глупо позволила старому страху вновь завладеть собой... Как только последняя мысль приходит, Ксу уводит взгляд в сторону от жены, чувствуя стыд за то, какой  слабой и жалкой была несколько минут назад, собиралась по старой привычке просто спрятать голову в песок, как страус, вместо необходимой «драки». В отличии от нее Юй была сильной. Такой сильной, что даже позволяла ей прятаться за своей спиной, когда случались дни, когда Ксу не могла больше справляться с своими внутренними демонами, как бы сильно не пыталась. Сила Юй восхищала ее, заставляла стремиться хоть на каплю в этом быть похожей на жену, и она стала, она чувствовала, что действительно стала сильнее внутренне, чем была раньше, иначе никогда бы не согласилась встретиться с юристом и снова ввязаться в долгие судебные битвы, требуя на этот раз не только алиментов, но и раздела всего общего имущества и денег на счетах, даже машин, а просто схватила бы Ванцзи, сбежала далеко-далеко и спряталась, как мышка. Лань Ксу с любовью взглянула на жену, которая теперь стояла рядом, сжимая своей нежной, но твердой рукой ее плечо и весьма эмоционально что-то объясняла адвокату по телефону, Ксу хмыкнула, плечи ее расслабились, ее улыбка обращённая на Юй была полна обожания - двое смущающихся мальчишек в стороне могли бы подтвердить. Поддержка Юй давала ей силу вспомнить и вернуть прежнюю себя, ту Лань Ксу, которой она была до того, как добровольно позволила Цинхэню годами подавлять себя и превратить в тень себя прежней. Одурманенный взгляд и влюбленная улыбка мамы Ксу сильно смущала Ванцзи и Чэна. Это было настолько неловко, находиться там, между ними, когда одна из них смотрела на другую такими глазами, будто хотела бы съесть ее немедленно. Ужасное ощущение! Похоже на то, чтобы сидеть в первом ряду на эротическом кино и смотреть за сексуальной прелюдией собственных мам. Фу! Но так как разговор шел важный, просто встать и сбежать было нельзя, им оставалось только переглянуться и скрывая весь свой ужас, изображать дальше невинных мальчиков, скромно опустив глаза в стол, притворяясь тупыми, слепыми и глухими. - Ванцзи, ты с завтрашнего дня идешь на курсы вождения, вот,  - Юй протягивает удивленно смотрящему на нее Ланю лист с записями, сделанными ее красивым почерком, - возьмёшь документы эти с собой и пойдешь по указанному адресу, тебя зарегистрируют, ты будешь ходить на уроки после школы, сначала там будет теория некоторое количество академических часов, потом практика, после экзамен теоретический сначала, затем практический, справишься, будет вам машин. Лично куплю. Ясно? Мадам Юй властно выгибает бровь, но глаза у нее теплые-теплые, какие бывают только у любящих своих детей матерей. Ванцзи шмыгает носом, ему стыдно от того, что плакать хочется от любви к этим двум сумасшедшим женщинам, он так их любит, и так безумно им благодарен за их любовь к нему. И машина ему, на самом деле, правда не нужна, школа в двадцати минутах ходьбы от дома, он просто капризничал из-за Янли. Но отказываться от нее теперь тоже неловко, когда он такую бурю якобы ради нее поднял. Поэтому.. - Угу, - только и может он издать, кивая головой как собачка на бардачке, потому что если он попробует открыть рот и сказать что-то длиннее, он уверен, разревется как младенец. И почти сразу же Ванцзи чувствует чью-то теплую руку, накрывающую его нервно сжатый кулак, Цзян Чэн, конечно же, он, в груди Лань Чжаня становится еще немного теплее. Но видимо его - «Угу» - и мокрые глаза мадам Юй воспринимает иначе, не радость, а грусть, потому что она обеспокоенно смотрит на жену, почти испугано, прежде чем спросить: - Я.. Я слишком груба? Напориста? Я знаю, что могу быть такой. Что я плохо понимаю эмоции, и из меня ужасный сочувствующий, а если бы мне пришлось кого-то успокаивать, то я, скорее всего, довела бы этого человека до глубокой депрессии, а может и до прыжки с крыши, чем помогла, не потому что, конечно, что я хотела этого, а потому что мое эмоциональное IQ, не ноль даже, ниже нуля. Извини, если я обидела тебя, я не хотела. – Нет! Прекращает любые дальнейшие попытки паникующей жены извиниться Лань Ксу. Ее голос мягкий и добрый, но твердый, она успокаивающе улыбается обеспокоенной жене, тянет ее за руку ближе к себе и позволяет Цзыюань переплести их пальцы.  - Мы поговорим больше в нашей спальне, после того, как закончим этот разговор с мальчиками. Ты не сделала ничего плохого, любимая. Мальчики просто устали и, наверное, их тела болят. Им стоит пойти отдохнуть. Лань Ксу смотрит на парней с вызывающей улыбкой, давая понять, что, если у них нет ничего больше, что нужно сказать, они могут уйти. И лучше сделать это скорее. - Все в порядке. Уверяет Ванцзи тоже, когда виноватый взгляд второй мамы останавливается на нем. А под столом, он слегка сжимает руку ее сына, которая все еще согревает его холодную ладонь. – Со мной, правда, все нормально. Не нужно быть такими деликатными. Лань Чжань хмыкает, показывая максимальное спокойствие, какое может правдоподобно сыграть. Пусть, буквально, каждая мышца болит, когда его тело медленно расслабляется, но он не собирался разбиться или расплакаться, как хрупкий фарфоровый мальчик. Серьезно, кем они его считают? Маленькой пугливой плаксой? - Да, мамы, больше веры в парня, - подмигивает, с ухмылкой Цзян Чэн, сильнее сжимая свои пальцы вокруг ладони Ванцзи, когда тот пытается забрать свою руку. - Самооценка, какого парня выдержит такой удар, а? - Эй!! - Возмущенно вскрикивает Лань Чжань, но это не настоящее возмущение, на самом деле, он совсем не зол, скорее, рад, что Чэн так пошутил, ведь мамы начинают смеются над их «перепалкой», а для Ванцзи их смех сейчас, это бальзам на его раненную душу. Как и рука Ваньиня на его руке... - Идем, - тихо шепчет ему на ухо Ваньинь и тянет подняться со стула, пользуясь тем, что мамы сейчас не видят никого и ничего вокруг, кроме друг друга. - Они явно хотят поцеловаться, надеюсь, секса на столе у них не будет, нам еще есть за ним утром. Хихикая, они бегут по лестнице вверх. Чэн переплетает их пальцы, жест успокаивает Ванцзи. И утешает тоже. Возле двери Чэна Ванцзи мешкает, не зная, как быть, но жаждая остаться рядом с ним. Он облегчённо и незаметно выдыхает, когда сводный брат берет выбор на себя, просто не отпуская его руки, затягивает его в свою спальню вслед за собой и на тянет лечь на кровать.   Этот день - эмоциональные горки. И как тяжело поверить, что завершением такого сумасшедшего дня стала такая тихая, мирная ночь. Оказывается на улице начался дождь. Но не было ни грома, ни сильного ветра — только мягкий, приглушённый стук маленьких безобидных капелек по окну. Пахло наверняка тоже восхитительно, озоном и свежестью, открыть бы окно, но вставать совсем не хотелось, нервы Чэна были на пределе несколько часов подряд и только сейчас он чувствовал, как мышцы медленно расслабляются. Так что, да, напрягать даже самую маленькую из них, даже на секунду, не было никакого желания. Напряжение стало отпускать тело и виски Чэна только когда они заперлись в его комнате, на его кровати, и Ванцзи был надёжно спрятан в его руках. Он сегодня реально едва с ума не сошел, когда увидел, как ублюдок неожиданно - едва увидев Ванцзи - тут же дал ему пощёчину. И настолько сильную, гад, что она заставила его тощего сводного брата упасть на сверкающий пол кабинета урода. А кабинет-то будто картинка вытащенная из модного журнала в реальность, он явно не обеднел бы поддержав сына финансово немного. Жадный старый чл*н, права мама полностью. Как бы не старался Цзян Чэн не мог вспомнить, что было дальше, после пощечины, помнил только, что зрение его застлало гневным красным, в ушах стоял шум, а нервы в мозгу будто закоротило и черная темнота. Его разум съел безграничный, кровавый гнев и жажда ломать чьи-то кости. Сукиному сыну стоило бы в коленях ползать Лань Чжаня и лоб свой расшибить в благодарностях ему, что яйца свои от ампутации сберёг, потому что Чэн собирался их ему голыми руками оторвать в своем состоянии внезапного безумия. Если бы не Лань Чжань зовущий его, цепляющийся за него и оттащивший от твари старой, он бы забил козла до полусмерти точно. - Не знал, что ты такой сильный, - тихий голос Ланя нарушил тишину темной спальни. Честно говоря, Чэн сам не ожидал, что у него есть столько силы, чтобы победить в кулачном бою гораздо более взрослого крепкого мужика. - Чего не делает адреналин с человеком, а? - Усмехнулся Ваньинь, ласково играя пальцами с волосами блондина. Он был рад темноте, было бы ужасно неловко, если его красное от смущения на невинный комплимент лицо Ванцзи увидел. Цзян закрыл глаза и медленно выдохнул, позволяя покою комнаты и любимой погоды утешить себя. Его кожа приятно гудела от успокаивающего тепла, прижатого к нему блондина. Лань Чжань был в его руках, в безопасности их комнаты, и Ваньин мог теперь дышать медленно и мирно, наконец. Остатки упомянутого адреналина медленно покидали его, делая сонливым. Единственное, чего не хватало для полного удовольствия - он отчаянно желал поцеловать Ванцзи. Но... Останавливало, что не знал насколько такие действия уместны в данный момент. Было бы бесчувственно, наверное, если он начал что-то активно интимное, когда Лань Ванцзи все ещё грустный и жмется к нему в поисках утешения!? Это считалось бы, как-будто он воспользовался чужим хрупким эмоциональным состоянием? Да? В итоге, Чэн велел своему телу заткнуться и максимально невинно обнял Ланя крепче, что последнему очень понравилось похоже, так как он ответил таким же крепким объятием, сжав свои худые руки вокруг его талии. И когда уже он подумал, что все сюрпризы позади и они сейчас заснут в безмятежном сне, он услышал тихий всхлип, затем по телу блондина прошла дрожь, худое тело грустно затряслось в его руках и довольно быстро всхлипы блондина тоже перестали быть мышино-тихими. Как заставить кого-то прекратить плакать? Цзян Чэн хотел бы утешить сводного брата, но окаменел, все еще понятия не имея какие действия правильно предпринимать. Это еще и был первый раз, кажется, когда сводный брат плакал перед ним. Ванцзи никогда не плачет, он язвительный, колкий, хитрый, подлый, в карман за словом не полезет, ссор не боится, как и драк, но он не плачет! Вернее... не плакал... А сейчас Лань Чжань не просто плакал, он ревел, со всеми этими всхлипами - совсем не похожими на те, которые он издает, когда они занимаются сексом, - икотой, крокодиловыми слезами и соплями, и сердце Ваньиня не могло терпеть такое. Ему хотелось умолять - «Хватит, пожалуйста, хватить плакать» - но это звучало сухим, бесчувственным и недостаточным даже в голове. Так... Что же делать? Если бы только поцелуи могли лечить, он бы целовал Лань Чжаня, пока его губы не распухли и не отвались от лица, лишь бы слезы Чжаня высохли. Чувство абсолютной беспомощности и собственной бесполезности сводило с ума и заставило нервное напряжение вновь вернуться в тело Цзяня. Так и не найдя подходящих для утешения слов, он выбирает действия: Чэн шире раскрыл свои руки сводному брату, и Лань Чжань скользит в них немедленно, такой слепо доверчивый и нуждающийся в ласке, кладет голову ему на плечо. И, к сожалению, плачет сильнее. А Чэн держит его в своих руках крепко-крепко и надеется, что этого хотя бы немного достаточно, чтобы его милый блондин почувствовал себя защищённым от всего злого и несправедливого, что с ним случилось. Потому что, когда он видит Ванцзи сейчас, так горько плачущего, Цзян Чэну кажется, будто он слышит звук падения на землю всех звезд с неба во всем мире разом. Это больно, страшно и душераздирающе.      - Эй, а ну-ка прекрати, принцы не должны плакать. - Строго говорит он время спустя. Они лежат здесь уже полчаса наверно, и Ванцзи не  переставал всхлипывать все это время, Цзян Чэн переживает, как бы его глаза не опухли и голова не заболела от такого количества слез. - Обезвоживание будет. - Это так стресс покидает мое тело через реки слез. - Ворчит Лань Чжань гнусаво. По крайней мере, он уже ворчит, а не только плачет, радостно думает Ваньинь, мысленно празднуя маленькую свою победу. - И почему ты меня обнимаешь? Закусив губу, и влажными от слез глазами Ванцзи пострел на сводного брата, глаза Ваньиня изумительного лазурно-серого цвета даже в тусклом освещении спальни, Лань Чжань не может отвести от них взгляда. - Я могу остановиться. - Ваньинь пытается звучать весело, подразнить Ванцзи, может это поможет отвлечь его от грустного. - Знаешь, если тебе... Если тебе неприятно, я остановлюсь. - Поясняет он, беспокоясь, что вдруг переходит черту какую-то и наоборот делает Ванцзи неприятно. - Нет, - внезапно для себя самого честно говорит Лань Чжань. Он признается застенчиво: - Мне... Мне нравится, это приятно. Сердцебиение Цзян Чэна ускоряется. И желание поцеловать Лань Ванцзи до забвения также увеличивается троекратно. - Ну, мне... мне тоже нравится тебя обнимать и, может, ты останешься здесь ночевать сегодня? Если хочешь. Путаясь в словах и заикаясь впервые, нерешительно предлагает Цзян. Даже ангелы не могут себе представить, как сильно он надеется на положительный ответ. - Мгм, - кивнул краснея Лань. И раз они собирались не просто лежать, а по-настоящему спать, они разделись до футболок и боксеров, Цзян вновь лег первым и приподнял уголок одеяла, приглашая Ланя прижаться к нему как прежде. Лань Чжань быстро скользнул обратно в постель и снова прижался к горячему, как печь, телу сводного брата, удовлетворённо вздохнув, когда руки Ваньинь вновь обняли его. Любой, кто думал или верил, что он ненавидел прикосновения был глупцом, даже больше, слепым глупцом, потому что он, Ванцзи, был очень тактильным. Он был голодающим до прикосновений человеком. Его воля, он бы привязал себя к кому-то приятному, к маме, например, и весь день касался или принимал прикосновения, но у неё не были заботы и другие, помимо того чтобы обниматься со взрослым дылдой сыном, как с малышом. И Чэн.. Лань Чжань не помнил когда и как это случилось, но однажды ворчливый и раздражающий сводный брат стал вторым, кому он доверял, как маме, и чьих прикосновений искал, ведь каким-то образом он нашел покой и утешение в руках Чэна... И вот так мысли - на этот раз приятные - но опять приводят Ванцзи к неконтролируемым слезам, а Цзяня к новой внутренней панике, которую ему срочно нужно решить практичными действиями. - Ох! - Вспомнив о своей импульсивной покупке на сдачу, которая лежала сейчас в его рюкзаке, Чэн огляделся в поисках своего рюкзака, достаточно близко к кровати, он вполне мог бы одной рукой дотянуться и достать это из нее не потревожив сильно Ванцзи. - Ну-ну, все позади, тигренок, хватит плакать, смотри, у меня есть подарок для тебя, - он достаёт из своего рюкзака нелепую дешёвую диадему и надевает её на заинтересованно поднявшуюся из укрытия между плечом и шеей Чэна голову несопротивляющегося Ланя.   Бывает, думаешь, что знаешь все уже о человеке, а потом он делает что-то, что заставляет тебя удивляться. Ванцзи нравится, когда Ваньинь позволяет себе быть игривым и дурачиться. Все считают серьёзным его, что смешно, ведь это описание больше подходит Ваньиню. Ваньинь так беспокоится о том, чтобы случайно не сделать или сказать что-то, что заставит его выглядеть глупо, что в итоге, выглядит мрачным убийцей со стажем и без языка. И именно поэтому, наверное, из-за невероятно закрытой натуры Чэна, каждый раз когда Лань Чжань видит эту игривую и заботливую его стороны, ему кажется, будто он смотрит на что-то священное. Эти моменты, действительно, драгоценны для него! Для Ванцзи это похоже на то, что Ваньинь добровольно снимает с себя ещё один слой брони и ослабляет уровень своей невероятно высокой защиты ради него. Он думает, нравится думать, что так Ваньинь показывает, что доверяет ему. А где доверие, там и любовь не за горами, не так ли? - Ты придурок, - хихикает Ванцзи, глядя со слезами все ещё на глазах на сводного брата. Лань Чжань уверен, что все его лицо, а не только глаза, непривлекательно красные и опухшие от той реки слез, которую он наплакал. Но, честно? Ему плевать. Чэну плевать на такие вещи, этот парень никогда не был добр к кому-то только из-за красивого лица. А значит и Ванцзи не будет волноваться, выглядит ли он слишком некрасиво сейчас или нет. Оказывается, весьма приятно, когда Ваньинь его утешает. Хм, может, ему стоит чаще позволять себе плакать перед ним, чтобы у Ваньиня было больше поводов его приласкать и прижать к груди?! И плевать также, что Ваньинь не умеет утешать как нормальные люди, он делает это лучше, делает по своему: мило-неуклюже. - Поцелуй меня. - Шепчет Лань Чжань. И будто только этой фразы и ждал, Чэн тут же сокращает расстояние между их лицами, сталкивая их губы вместе. Из-за того, что дома постоянно кто-то присутствует теперь, когда с ними живет Янли, они ни так уж часто могут зайти дальше ручной ласки или минета. Поэтому нет ничего удивительного, что спустя всего пару секунд из мягкого и нежного поцелуй трансформировался в нечто такое от чего тяжелеет дыхание и трусы становятся слишком тесными. Нетерпеливо застонав ему в рот Цзян Чэн нетерпеливо притянул его ближе, требуя более страстного и глубокого поцелуя. Ванцзи приятно задрожал от этой явной демонстрации требовательного и жадного темперамента сводного брата. Назови его извращенцем, но он обожал, когда Ваньинь становился таким в постели. Может ли у него быть какое-то извращение на ролевую игру в «страстный варвар- почти покорный пленник» о котором он не знал? Лань Чжань решил подумать об этом всерьез позже, возможно, им с Чэном даже удастся обнаружить много интересных общих фантазий, которые они могли бы с реализовать вдвоем. Он лично, например, точно не будет против сомнофилии, одна только мысль о том, что Ваньинь трахнет его пока он спит, а утром он проснется, а между бедер у него все сырое и скользкое от смазки и спермы, мммм... Ванцзи пришлось ущипнуть себя, чтобы прогнать эту чрезвычайно горячую фантазию, потому что иначе он собирался жалко кончить еще до того, как у них тут начнется что-либо по-настоящему серьёзное. А заканчивать сегодня не почувствовав, наконец, как эта толстая "палка" между ног сводного брата болезненно растягивает его, он не собирался. Категорически нет! Он слишком соскучился по этому ощущению. Вот ещё был бы и Ваньинь немного терпеливее к нему и следовал плану, но нет. Остатки одежды они сбросили быстр, а после этого взволнованный Цзян Чэн не давал ему никакой пощады, заставлял стонать и задыхаться, уйдя от поцелуев и перейдя к облизыванию и покусыванию его шеи. Знает ведь, гад, как быстро он кончает, когда его слишком много целуют или кусают. Тем более местечко за ухом его предательская ахиллесова пята. Рот Чэна на его шее был горячим и жадным. И руки у Цзян Чэна не лежали без дела, а сжимали по-хозяйски его ягодицы, мяли и разводили в стороны этих "близнецов", вновь и вновь скользил Чэн пальцами в расщелину между ними, дразня и играя с его наэлектризованным от возбуждения телом и срывая с губ Ванцзи нытье. Тяжело дыша Лань Чжань наклонил голову, разыскивая, и вновь найдя губы Ваньиня жадно приник к ним и проник в рот Чэна своим языком. В ответ на его действия Цзян Чэн опасно громко застонал, а жадное нащупывание Ваньиневыми руками его ягодиц стало еще грубее, Чэн мял его задницу так, как если бы его ягодицы были двумя большими шариками упругого теста из которого он пытался вылепить разные формы. Решив, что временно наигрался с аппетитной попой сводного брата, Чэн повел свою руку по бедру Ланя к его гладковыбритому паху и сжал пальцы на стоячем и обильно капающем члене сводного брата. Он немного поиграл с болезненно красной от нужды нежной головкой пениса и, как Чэн и ожидал, Лань Чжань вздрогнул, заскулил ему в рот и попытался вырваться. Цзян Чэн был готов к их небольшой силовой игре, поэтому легко придавил начавшего сопротивляться чрезмерной ласке блондина своим весом к матрасу и сильнее сжал пальцы на  чувствительном кончике его пениса. Игнорируя милое скуление и дрожь своей красивой блондинки, он удержал Ланя на месте  дополнительно второй рукой за узкую талию, пока сам "мучал" подушечкой большого пальца болезненно-нежную головку. - Нхнн... ммнн... - Морщась и невольно капая слезами Лань Чжань ныл в рот Цзяня, ногти его царапали предплечье и спину "жестокого" сводного брата. А Чэн? А Чэну нравилось, когда он мог довести Ванцзи до рыданий чрезмерной стимуляцией его пениса, простаты или сосков, бескостный, но трясущийся, с красным от слез личиком и постоянно хныкающий, его сводный брат был абсолютным шедевром. Как он мог отказаться от того, чтобы видеть его таким?! Вот именно, никак. Наконец, пытка пениса кончилась, и это абсолютная удача, что без его оргазма. Лань Чжань затаил дыхание, стоило Чэну убрать руку от его члена и вновь вернуть обе на его поясницу и нежно огладить ее, потому что эти руки теперь снова оказались так близко к его ягодицам и тоскующей о толстом члене дырочке. Он отчаянно надеется, что пальцы Ваньиня скорее коснутся её. Действительно, в следующий момент, Цзян Ваньинь перемешает свои руки опять на его ягодицы и чуть сжимает их, словно фрукты на рынке проверяет на упругость, затем одна из них исчезает, чтобы вернуться обратно к игре с его задницей. Теперь пальцы на этой руке Чэна обильно покрытыми смазкой, Ванцзи чувствует это, когда они касаются его дырки, смазка холодная. Тяжелая капля предэякулята вырвавшись из узкой щели в центре головки пениса Ланя, стекла вниз по стволу, когда смазанный палец Цзяня коснулся его маленького, сморщенного отверстия. Ванцзи издал тихий, приятный звук, золотистые глаза метнулись вверх, встречаясь с мрачными серо-голубыми, Лань Чжань громко сглотнул и кивнул, ничего, что холодная, масло быстро согреется, оказавшись внутри него. - Да-а-а... - прошипел Ванцзи, закрыв глаза и дернув бедрами навстречу. - Черт... В-ваньинь. Обычно, когда Чэн начинал растягивать его Лань Чжаню было трудно удержаться от того, чтобы не торопить его, потому что его дырочку словно начинало покалывать изнутри от нужды наполниться как можно скорее. - Еще... еще один палец, - прошептал он, не слушая сладкого бормотания на ухо от Чэна, двигающего всего одним пальцем в его дырочке туда-сюда. На вкус Ванцзи, Чэн взял темп слишком медленный и деликатный открывая его. Он не хрупкий цветочек, может выдержать больше, о чем и сообщает немедленно и по-своему капризно. - Я давно не девственник, прекрати так сюсюкаться со мной. - Заворчал Лань, похотливо облизывая свои покрасневшие губы и провокационно улыбаясь Цзяню. Невозможность полноценно использовать зрение при плохом освещении, усилило слух, поэтому хлюпанье масла для секса отдавалось в их ушах звуком откровенно грязным и влажным. По одним этим чвакающим звукам Цзян Чэн легко мог представить, какой совершенно «испорченной» должно быть выглядит распутная дырка сводного братца сейчас, вся внутри и снаружи в смазке, и масло для секса, вероятно, течет из расщелины вниз по его заднице, пачкая и делая липкими еще и белые бедра блондинки. На простынях точно останется подозрительное, жирное пятно, кстати, нужно не забыть постирать белье самостоятельно до того, как мамы решат нагло вторгнуться в спальню, крича о дне стирки. - Быстрее, ну же, - нытье Ланя вторгается в мысли Цзяня. - Куда ты так спешишь, принцесса? - Улыбается Ваньинь, снова целуя своего капризулю в шею, медленно, короткими чмоками двигаясь вверх к челюсти, а оттуда к мочке ушка, которую можно слегка пососать и одним этим заставить Ланя мило скулить. - Что, нечего ответить? - Дразнит, его не занятая растягиванием рука гладит голый живот Ванцзи, который дергается под его ладонью. Лань Ванцзи ничего не отвечает на насмешку сводного брата, только дышит открытым ртом и тихонько скулит, когда зубы Ваньиня царапают его мочку зубами, . Когда первый палец до последнего фаланга проскользнул внутрь плотного сморщенного и смазанного маслом колечка сфинктера, у Цзяня перехватило дыхание и потекли слюни. Он напряг зрение до предела, зачарованно наблюдая как его палец выскальзывает и скользит обратно в горячие тиски распростёртого для него тела блондина. Лань Чжань лежал там с жаждущим хоть капли внимания твердым членом и был тугим, туже, чем он ожидал. Говоря откровенно, учитывая регулярность их секса, эта дырка не должна была бы вообще закрываться. Ох, однажды Ваньинь попробовал это на себе, ткнуть себя пальцем то есть. Лань Чжань всегда так стонет и, похоже, обожает, когда он его трахает, естественно, Цзян Чэну стало любопытно и он захотел попробовать. Но ощущение оказалось так себе. Ни больно, нет, терпимо вполне, но особенного - ничего. Ничего не почувствовал приятного, просто что-то растягивает задний проход и все. Его это, на самом деле, заставило весь процесс постоянно думать лишь о походе в туалет. Его простата, видимо, не такая чувствительная, как у Лань Чжаня. Ну и психологический аспект не маловажен, а Чэн почти сразу осознал, что в принимающей роли никогда не получит от секса настоящего удовольствия. То есть принимая член он не только физического удовольствия не будет иметь, но и психологически, одна мысль об этом, заставляет его испытывать огромный дискомфорт, нет, если когда-нибудь Лань Чжань захочет его трахнуть, он позволит, конечно, не проблема, но его это очевидно никак не удовлетворит - все равно что проходить колоноскопию, и сколько бы тебя не целовали и гладили, процедура явно не станет от этого приятнее. Поэтому приняв на себя «пассивную» роль, чтобы тоже получить в этом акте удовольствие, ему без сомнения потребуется потом перевернуть Ванцзи на живот и засунуть свой член в него, так как именно доминирующая роль и быть тем, кто трахает, и приносит ему полное моральное и физическое удовлетворение. Полный кайф. А еще ему так нравится хвалить Лань Чжаня, пока растягивает и трахает его, это какой-то отдельный, неописуемый вид удовольствия психологического. - Боги, посмотри, какой ты хорошенький, - бормочет зачарованно Чэн и в последний раз вытянув палец до конца, затем снова медленно толкает внутрь, но теперь уже два, наслаждаясь ощущением, как тугие внутренности Лань Чжаня немедленно сжимаются и цепляются за эти пальцы. Чертовски горячо и туго. Именно за это он любил этот процесс, было что-то необъяснимо восхитительное в том, чтобы собственными пальцами медленно готовить чужую тугую дырочку для своего члена, делая ее податливой, оставляя влажной от масла внутри, а обод заставляя  быть красиво розовым и блестящим от смазки. Цзян Ваньинь никогда прежде не был так счастлив иметь уличный фонарь так близко к своему окну, как этой ночью, сегодня лучик уличного фонаря из окна был его помощником, сообщником даже, а не привычным раздражителем. - Твой член... - требовательно заскулил Лань Чжань. Ванцзи больше не заботился о том, что его могли услышать, было слишком хорошо и слишком мало хорошего одновременно, чтобы думать о таких земных вещах, как осторожность. Каждое движение пальцев сводного внутри заставляло его желать громко хныкать, независимо от того, насколько он привык к этому чувству. И он, возможно, забывшись даже позволил нескольким своим стонам стать слишком шумными, когда чудесные, умелые пальцы Чэна нашли его простату и настойчиво ударили прямо в нее, потому что рот Ваньиня внезапно оказался на его губах, проглатывая все следующие его звуки. - Конечно, принц, как только я растяну тебя, сразу дам тебе мой член. - Мрачно посмеивается Цзян, показывая свои клыки и широко раскрытыми зрачками наблюдая, как корчится от удовольствия под его телом и от его рук его любовник. - Бля... - стонет Цзян, нетерпеливо сглатывая слюну. - Безумно соскучился по ощущению твоей задницы вокруг моего члена, скучаю по тому, как тесно и горячо ему внутри тебя. А ты? Не передумал? Чэн поднял глаза на Ланя, проверяя и высматривая на лице сводного брата любой возможный намек на нежелание продолжать, но при этом он не переставал медленно двигать двумя пальцами в смазанном «проходе» между ягодиц Ланя, надеясь, что нет, не передумал, Чэн, конечно, хороший парень и остановился бы немедленно, скажи Ванцзи, но надеялся, что не придется, он так хотел трахаться. Ответный сердитый взгляд Ланя был весьма красноречив, и благословением, Чэн ухмыльнулся, невинно дернув плечом, как бы говоря, мол - «ну, мало ли.. просто спросил». - Нет, - сдавленным тоном прошипел Лань, его грудь быстро вздымалась и опускалась, нетерпеливо поерзав на кровати, он притянул одну из своих ног вверх и прижал колено к собственной груди, раскрываясь шире, - и ты мог бы двигаться быстрее вместо того, чтобы задавать глупейшие вопросы. - Мне действительно не терпится трахнуть тебя, тигренок, поверь, не нужно кусаться, - смеется Цзян Чэн, но теперь, когда он уверен, что обратного хода не будет, ему вдруг хочется позлить еще чуть-чуть капризного Ланя. - Значит, тебе не нужен мой третий палец и я могу сразу засунуть в тебя мой твердый член, а? Не будешь плакать, когда я порву тебя, верно? Требуется время, чтобы слова Цзяня проникли в затуманенный разум Ланя, и еще больше, пока блондин обработал их и вспомнил слова, чтобы сформулировать, чего же он действительно хочет. Да, он любит жесткий секс иногда, но остаться разорванным к концу ночи из-за собственного нетерпения и жадности? Эмм... не-а. - Твой палец, - хрипит он поэтому честно, действительно, ему нет никакой нужды пытаться произвести впечатление, Чэн хочет его, и он не вскочит с кровати и не убежит с кровати с гневными словами о том, что он требует много прелюдий, а поэтому секс с ним того не стоит и проще найти менее нежного партнера. - Хороший мальчик, - хвалит Цзян Ваньнинь, резко толкнув пальцы до упора внутрь, пока ладонь его не прижалась к расщелине между ягодиц Ванцзи, Лань Чжань красиво стонет от удара, и прихорашивается под приятными словами, его дырка сжимается непроизвольно, выдавая его радость. - Ммм, д-да, я хороший мальчик, пожалуйста, В-ваньи... - уже начал умолять Лань Чжань, терпение никогда не было его лучшей чертой, но его слова быстро превращаются в тихий визг, ведь Ваньинь выбирает именно этот момент, чтобы снова сильно вонзить два пальца в его простату. Слезы отчаянной нужды капают из под зажмуренных век Ланя и скользят по вискам, чтобы затем затеряться в потных  и находящихся в полном беспорядке осветлённых волосах.   - Больше, дай больше, мне нужно... нужно б-больше Ваньинь, - снова сладко залепетал Лань, когда пришел в себя, что, очевидно, было гребанным безумным наслаждением для ушей Цзян Чэна. Улыбаясь над невнятно бормочущим бесконечную мольбу блондином Цзян Ваньинь тянул с тем, чтобы добавить третий палец и сосредоточился вместо этого на тщательном поглаживании скользких внутренних стенок Ланя, заставляя сводного брата неистово ерзать пятками по простыням, жалобно скуля и хныкая. Ванцзи ругается, плачет, обещает убийство, царапается, действительно, тигренок, ему кажется, что Чэн часами заставляет его висеть в подвешенном состоянии на грани оргазма, но категорически не позволяя попасть туда. Спустя минуту Ваньинь верит, двух пальцев действительно мало, Ванцзи явно жаждал легкого жжения от растяжения, а два пальца этого не могли ему уже дать, он их почти не чувствовал больше. Подавив стон, и не отрывая глаз от маленькой розовой дырки сводного брата, Чэн замедлил движение руки и осторожно просунул третий палец рядом с двумя. Дырка Лань Чжаня трепетала и подёргивалась, мышцы легко растягивались вокруг его пальцев, когда он двигал ими внутрь и наружу. Это было зрелище, которое он не забудет никогда, и которое никогда не будет скучно смотреть снова и снова. Неважно сколько раз он смотрел на это, каждый раз было красиво как в первый видеть, как чистая, гладкая и розовенькая крошечная дырка расслаблялась, становясь мягкой, податливой и достаточно широкой, чтобы принять внутри себя толстый пенис. И когда, видимо, не имея больше терпения, блондин попытался быть наглым и свободной рукой схватить Ваньиня за руку и заставить сделать так, как ему нужно, Чэн не мог терпеть такого нахального поведения, грубо отвлекающего его от его любимого зрелища. - Убери руку! Сильный шлепок Цзяня оставил красный отпечаток ладони на одной из ягодиц Ляня. Лань Чжань всхлипнул обиженно, но послушно убрал руку. Извиняясь за удар, утешая и награждая за послушание одновременно, Ваньинь наклонился и поцеловал белый, напряжённый живот сводного брата. - Извини, тигренок, но ты знаешь, что должен быть терпеливым и вежливо просить, если чего-то хочешь, а не хватать, как невоспитанный дикий кот, - строго отругал Цзян Чэн, вынимая пальцы и оставляя розовую дырочку пустой. Ванцзи зашипел, явно дующийся еще и на пустоту. Чэн на это только фыркнул веселясь, его глаза изучали распростёртого перед ним на постели Ланя: запыхавшийся и покрасневший, с болезненно твердой эрекцией лежащей у него на животе, покрытый тонким слоем пота и с идеально готовой, свободной для траха дыркой между раздвинутых ног... -Черт... красиво, - проворчал Цзян себе под нос. - Ты меня сейчас трахнешь? - съязвил Лань, теряя терпение. Чэн с хриплым смехом прижался носом к мокрым волосам язвительного блондина, вдыхая мускусный запах пота влажных волос. Цзян Ваньинь протянул руку и как волшебник достал откуда-то отброшенную смазку - Ванцзи, по крайней мере, точно не помнил куда они ее выбросили и точно не смог бы так быстро ее опять найти. Пуская слюни Лань Чжань во все глаза смотрел, как Ваньинь спешно вылил щедрую массу на свои пальцы и размазал по своему члену, пока тот не стал блестящим и скользким-скользким. Он недовольно поморщил, когда сводный брат с нахальной ухмылкой вытер излишки со своей руки между его раздвинутыми ногами, но ругаться не стал, боялся, что из-за этого Чэн снова заставит его ждать и умолять о своем члене, у него явно была злая душа под всей этой красивой, загорелой, карамельной кожей. - Ага, сейчас да, я вхожу, - предупредил Цзян Чэн, нависая сверху и направляясь свой член ко входу блондина. - Не кусай свои губы, укуси меня, если будет больно, - предложил тоже, чистой рукой схватив Ванцзи за бедро и притянув ближе к себе. Лань Чжань кивнул. Цзян Чэн потер влажную головку своего члена о вход сводного брата, учитывая всю тонну прелюдии и все ожидание, которое и на него действовало не меньше, чем на Чжаня, он боялся, что выстрелит свой груз, как только толкнет член внутрь. Прикусив губу в надежде, что боль отвлечёт немного, Чэн прерывисто вздохнул и толкнул. И сразу «пролетел» мимо цели. Упс, неловко... Что ж, вот к чему может привести сочетание - темнота, волнение и чрезмерное количество смазки. - Торопишься куда-то? - С самодовольной ухмылкой подразнил Лань, Чэн рассмеялся. - Ага, - усилив свою хватку на бедре Ланя и толкнув ногу блондина еще немного в сторону, Чэн быстро снова выстроился в линию, но не сразу толкнул, а подождал три секунды пока дрожь в пальцах пройдет. - Если промахнёшься снова, я уложу тебя на спину, оседлаю и буду кататься на тебе, как на фаллоимитаторе, и даже если ты начнешь плакать и умолять, чтобы твоему члену дали отдых, я не буду тебя слушать. Ты заслуживаешь суровой пытки за то, что заставляешь меня ждать.. - предупредил игриво Лань. - Обещание-обещание, - радостно тянет Цзян, весь его озорной вид четко говорил, что ему очень даже понравилось бы и такое положение дел. - Я сделаю это, - фальшиво угрожал снова Ванцзи. - Ага? Взгляды парней встретились, а общее быстрое дыхание казалось ужасно громким в тихой комнате. Затем Цзян Чэн наклоняется над ним и ловит его губы своими, сжимая их рты вместе в голодном поцелуе, в то же время давя головкой пениса на сжатую дырочку между его ягодиц, пока та не сдалась, не раскрылась, не растянулась и послушно не впустила в свое узкое нутро своего захватчика. - Ах, - Лань Чжань напрягся и вскрикнул, когда самая широкая часть мужского пениса прошло через его обод и погрузилась внутрь. Чэн издал ответный звук, стоило скользкому жару окружить самую чувствительную часть его пениса, головку. - ...ннх.. - Черт, потрясающе, - стиснул зубы Чэн, - почему ты такой тугой снова?! Но еще до того, как Лань Чжань даст ответ, его ртом вновь завладеет сводный брат. Чжань стонет в рот сводного брата, а Чэн проглатывает каждый его звук, облизывая его открытый рот везде. Лань Чжань сладкий на вкус, Цзян трется языком о язык Ванцзи, сосёт его томно, и эта сладость глубоко  прилипает к его собственным вкусовым рецепторам. Они целуются долго, грязно, стуча зубами и танцуя языками, пока нижняя "часть" Чэна требовательно, но очень аккуратно заполняет своим размером все нутро Лань Чжаня, делая сытым и полным. Оказавшись полностью внутри, Ваньинь освободил рот Чжаня, криков бы громких не было, не так ли, самое сложно прошли ведь, и принялся покрывать маленькими красными засосами солёную кожу блондина в каждом месте, до которого мог дотянуться. - В-нинь.. - Ванцзи дернулся, ахнул и заикаясь мяукнул что-то, что, видимо, должно было быть именем Цзян Чэна, и издал красивый звук, который всегда оставлял Чэна неспособным сопротивляться ему. Поэтому он, как щенок на верёвочке, пошёл за рукой блондина, когда тот потянул его на себя и прижался лбом к покрытому капельками пота лбу сводного брата. Из-за изменения положения, его член толкнул Ланя под другим углом, заставив громко хныкнуть и задёргаться в конвульсиях. Ногти Ванцзи оцарапали его шею сзади и плечо, Чэн зашипел, когда царапины жгучим жжением отозвались на коснувшиеся их капли пота, что стекали с его затылка на шею и дальше вниз. - Чжань... - простонал в ответ Цзян Ваньинь плотно прижавшись тазом к заднице блондина, позволяя своей эрекции некоторое время согреться в жаре узкого канала. Нельзя пока двигаться. Подождать. - Ты весь внутри? - спросил Ванцзи задыхаясь, его пальцы все еще были скрючены, а кончики короткие ногти болезненно впивались в золотистую кожу Цзяня. Ваньинь сгорбился над ним, - ммннн... - Ванцзи дернулся случайно, и член Ваньиня непроизвольно скользнул еще немного глубже, вызвав еще один высокий скуль от Ланя. - Да, теперь да, - нервно рассмеялся Цзян, надеясь, что ногти блондина не войдут в его кожу глубже в отместку, еще немного и простынь придется еще и от его крови отстирывать, а это сложнее, чем сперму и смазку смыть. - Ты в порядке? Тихо спросил он затем, осыпая ласковыми поцелуями напряжённую челюсть блондина и проводя пальцами по его разгорячённой коже в нежной ласке. Ванцзи судорожно кивнул и запустил руку в волосы Чэн. Он вздохнул еще раз, когда Цзян Чэн повернул голову и поцеловал его запястье, утешая. Он в ответ нежно улыбнулся сводному брату, показывая, что да, со мной правда все хорошо, не больно, не разорван, на кровоточу даже. Оказывается, он почти забыл каково это - чувствовать себя наполненным до краев; быть настолько интимно связанным с другим человеком, что его тело, казалось, горит внутри и снаружи. Внизу живота Ванцзи возникло давление, постоянно и мучительно возбуждающее давление, когда Ваньинь начал осторожно толкать. Сводный брат снова задал невыносимо медленный ритм, двигаясь слишком бережно внутрь-наружу, Лань Чжань ворчал, пинал пятками и требовал большего, по его личному мнению, которому Ваньинь, болван, почему-то не верил, он уже полностью приспособился и был готов к «катанию» по-жёстче. Секс с Ванцзи всегда был горячим, потным и грязным делом, но сейчас Лань Ванцзи был похож на дикое существо, непокорное, быстро пускающее вход «клыки» и «когти», когда не мог получить то, что хотел. А хотел он очевидно «мяса» Чэна в своем нижнем рту,  чтобы не любовью занимался, а душу вытрахал из его тела. А Чэн не собирался становиться для него инструментом, который причинив новую боль, заставит забыть о старой, то есть той, что причинил ему днем его отец. Нет. Этот секс будет не наказанием, не болью, а утешением, уж Чэн об этом позаботится, тем более, что он знает Лань Чжаня и прекрасно видит, что ему на самом деле нужно этим вечером - забота, ласка, доброта. Цзян Чэн медленно отвел бедра назад, и снова толкнул вперед. Он повторял действия до тех пор, пока не обнаружил, что стало легче выходить и входить. Похоже, мышцы Лань Чжаня расслаблялись вокруг его члена. - Ты идеальный, - грубо пробормотал Ваньинь, целуя и целуя, и целуя нежную кожу блондина. Каждый раз, когда входил, он намеренно менял угол, пытаясь снова наткнуться на простату Ланя, теперь членом. Собственнический монстр внутри него хотел сделать этот вечер особенно приятным для Ванцзи, настолько приятным, что Лань Чжань влюбился бы в него и не смог бы смотреть ни на одного другого мужчину никогда, как на своего парня, любовника, мужа. Боги, эта заветная мечта Цзян Чэна уже несколько месяцев, быть для Ванцзи всеми этим - парнем, любовником, женихом и, в конце концов, мужем. Ванцзи наверняка захотел бы самую странную свадьбу в мире. И Чэн был бы рад позволить ему ее организовать, а сам он охотно выполнял бы те поручения Чжаня, которые требуют только его мускулов, но не воображения, потому что его убило бы, если бы ему пришлось придумывать конкурсы или вести долгие дебаты о цвете украшений и цветах. Он лично взял бы Лань Чжаня замуж просто с кольцом и даже без каких-либо украшений, даже не стал бы просить Ванцзи встать на колено. - Аах... - вскрикнул Лань. Нашел! На лице Цзяня расцвела ухмылка. Обнаружив теперь простату, Чэн принялся намеренно целиться и бить в это место снова и снова. Лань Чжань безостановочно что-то вновь залепетал ему на ухо - ничего связанного на самом деле, поэтому Цзян провел свободной рукой по голому гладкому бедру Ланя, успокаивающе сжав один раз и сосредоточился на других вещах. Например, он медленно двигал бедрами, чередуя покачивание и кружение. Он давил внутрь так сильно, что его яйца шлёпались о задницу Ванцзи. И неоднократно он просто замирал внутри, наслаждаясь, как внутренние стенки задницы Лань Чжаня сжимаются-разжимаются  вокруг его обхвата, заставляя его член приятно пульсировать, черт возьми. - Посмотри на меня, открой свои глаза Лань Чжань. Цзян дождался, пока их глаза встретятся, прежде чем резко двинуть бедрами, снова направив свой член прямо к пучок простаты Ланя. Чэн наслаждался тем, как рот блондина открылся в беззвучном крике, его длинная шея оказался выставлена перед Ваньинем, эта чистая кожа прямо умоляла его усеять ее красными любовными укусами и ожогом щетины. Лицо Ванцзи вон уже было красным вокруг рта, у челюсти и рядом с ухом, может быть, не было ничего опасного, если бы он попировал немного и на этой красивой, вкусной шее, Ванцзи всегда мог надеть водолазку перед мамами и сказать, что ему что-то вдруг стало холодно. Было слишком соблазнительно, а Ваньинь был слаб сопротивляться дольше и низко зарычав, он бросился вперед, чтобы лизнуть  полоску на шее блондина, толкая член в его дырочку безостановочно, и набирая темп тоже. Он и правда собирался только один разочек лизнуть эту аппетитную, розовую и теплую кожу, пока вдруг не потерял контроль, когда она действительно оказалась у него под языком, губами и зубами. Он сам не заметил, как начал колотился и въезжать в Ланя, как одержимый. Но прекрасно заметил, как его блондин потерял рассудок в удовольствии. Комната наполняется стонами, скрипом и шлепками. И нет ничего кроме этих отчаянных и грязных звуков. Цзян Чэн почувствовал эрекцию Ланя между их телами и слепо потянулся к ней рукой, обхватил ее и крепко потер. Цзян был полон решимости заставить блондина кончить первым, потому что сам не собирался продержаться долго, какие бы грандиозные планы он вначале не строил на этот секс.   Ванцзи выгнулся в руках Ваньиня, из-за чего его проход сместился и сжался вокруг Цзяня. Чэн яростно вошел глубже, прежде чем вспомнил о своем плане быть заботливым и не принудил себя замедлиться и подождать, хотя следует сказать честно, это было адской пыткой, его член постоянно болел в тревожном напоминании о слишком долгой задержке в оргазме. Но стиснув зубы, Чэн все-таки сумел полностью остановить свои бедра от толчков и начал дрочить кулаком вверх-вниз твердый как камень пенис Ланя. В отличии от Цзян Чэна, Лань Чжань чепухой о самоконтроле страдать не собирался, ему нравилась дрочка так же сильно, как таранящий его дырку член, и он собирался получить оба вида удовольствия, поэтому без зазрения совести, сжал свои длинные ноги на талии сводного брата и оторвав нижнюю часть тела от матраса, снова задвигал бедрами, используя этот пусть ненадёжный, но рычаг, чтобы продолжать трахнуть себя на эрекции Ваньиня. Лань Чжань был слишком глубоко в своей страсти, чтобы понимать «благие намерения» Чэна, он думал только, что сводный брат опять издевается над ним и мучает, жадный подонок.     - О боже... Ванцзи, подожди, - простонал Чэн, стиснув зубы так сильно, что боялся, что они раскрошатся в пыль. - Ммм? Почему? - Шёпотом завопил Лань. Ланевы недовольные глаза смотрели на Цзяня так, словно собирался откусить от него кусок в зависимости от того, какой получит ответ. Чэн сглотнул, так как дикие и расширенные зрачки Лань Чжаня заставляли поверить, что угрозы следует опасаться, на этот раз она серьезная. Поэтому как бы стыдно это не было, он решил честно признаться: - Я слишком близко, - проворчал он сквозь зубы. - Если продолжишь делать то, что делаешь, я кончу раньше тебя. - Хнхх... - из горла Лань Чжаня вырвался высокий почти надломленный звук, видимо, это означало, что ответ ему пришелся по душе, Чэн выдохнул, похоже, его «кусочки» останутся при нем сегодня и ничего не придется пришивать. Чувствуя себя веселым от всей ситуации и своих мыслей странных, Чэн рассмеялся, а потом тут же захотел снова почувствовать эти пухлые губы под своими, поэтому наклонился и несколько раз подряд озорно чмокнул сводного брата в губы. Его рука при этом никогда не прекращала гладить пенис Ланя. Чэн провел большим пальцем по щели на головке и был рад почувствовав, как из оттуда брызнуло больше предспермы, делая скольжение его работающей ладони еще более удобным и легким. Лань Чжань твердо прижал одну из своих рук к щеке Цзян Чэна и поймал его губы своими, положив конец невинным чмокам и втянув сводного брата в настоящий поцелуй, где Ванцзи смог игриво прикусить нижнюю губу Ваньиня и облизал затем укус языком. Чэн застонал и сдался Ванцзи, начав вновь осторожно двигать своими бедрами входя и выходя из задницы блондина. Черт, это было мучительно. Цзян Чэн почувствовал дрожь во всем теле, когда ответил на поцелуй Лань Чжаня, но постарался не зацикливаться на неумолимом и совершеннейшем давлении мышц задницы блондина, идеально массирующих его член. Изо всех сил пытался не чувствовать чудесный жар вокруг своей эрекции и изумительное давление на макушку его члена и ствол. Стиснул зубы, чтобы притвориться, что Лань Чжань не был ароматным и слишком привлекательным раем, извивающимся под ним, и рот Лань Чжаня не был сладким, как мед и, вообще, весь блондин не был кем-то невероятным, заставлявшим его чувствовать то, чего он раньше не чувствовал никогда и ни к кому, так что, очевидно, что все его попытки «убежать» просто бесполезны и жалки. Полные яйца Цзян Чэна ударялись о розовую задницу Ванцзи все быстрее и быстрее, ведь Цзян больше не мог контролировать свой таз, который двигался с дикой, неистовой энергией, направляя Ваньиня туда глубоко-глубоко в гостеприимный жар тела глубоко любимого им человека, что у Чэна на ногах пальцы поджимались от радости. Это было неловко.. И это было чудесно, черт возьми.. Наверное, он кричит, может, нет, Ванцзи не совсем уверен, знает только, что рот у него открыт, и во рту ужасно сухо, когда он кончает и брызгает свою сперму на пальцы Чэна, а также на свой и его живот. Цзян Чэн прижимается носом к волосам Ванцзи, вдыхая и зажмуривая глаза, когда блондин кончает, туго сжимаясь вокруг него в сладких конвульсиях. Он продолжает трахать Лань Чжаня,  игнорируя дрожь его тела и бесконтрольно сжимающиеся и разжимающиеся анальные мышцы, игнорируя пот заливающий его глаза и хныканье Лань Чжаня. Ванцзи осознает боль, которую причиняет тирания Ваньинем его дырки после его оргазма, но в основном он чувствует себя так хорошо и расслабленно, приятно разомлевшим и довольным, что вяло попытавшись бороться с безжалостным использованием своей чувствительной дырки сводным братом лишь какие-то две жалкие секунды, сдается и только тихонько выстанывает звуки похожие на: «ай-ай-ай» - пока Цзян, наконец, не достигает своей кульминации, стреляя семенем ему в задницу и вонзая свои зубы в плечо Ванцзи, чтобы заглушить свой крик. И так нелепо, что даже это Ванцзи приятно, удовольствие захлестнуло его, он вздрогнул, когда Ваньинь принялся втирать свой член в его задницу, будь у него еще силы, Ванцзи бы посмеялся над тем, как тело Ваньиня, видимо, бессознательно работает над тем, похоже, чтобы загнать сперму Чэна как можно глубже в его тело. - Ты не можешь сделать меня беременным, даже если будешь кончать в меня ведрами, - слабым голосом стонет Ванцзи, хихикая, но в его золотых глазах можно увидеть чувство некоего самодовольства и триумфа, когда Чэн продолжает трахать его своим размягчающимся членом, размазывая вытекающее белое семя и по ободу, и по расщелине задницы Ванцзи. В каком-то отдалённом уголке его сознания Цзян Чэна отмечались конвульсии вокруг его пениса, повторяющиеся сжатия и расслабления задницы Лань Чжаня, но Цзян Чэн не мог думать ни о чем, кроме волн покалывания, пробегающих по основанию его позвоночника и струи за струей брызжущей из его члена спермы, которая переливалась в дырку Ванцзи, наполняя его кишки. Его семя сделало дырку Лань Чжаня более влажной, и эта мысль... боги, он явно извращенец, потому что знание, что скользкость, которая сейчас облегчала ему движение внутри Ванцзи, она исходила от него, от Чэна, он выплеснул туда всю эту липкую и густую, а также весьма вязкую «жижу», делала с его головой что-то невероятное. Наконец, когда последние волны кульминации начали отступать, Чэн замедлился и позволил своим бедрам и пояснице отдыхать. Он прижался к Ванцзи, изнурённый, ошеломлённый и потный, но умиротворённый. Сердце его колотилось, он никогда в прежде, кажется, не чувствовал себя настолько счастливым и спокойным, как в этот момент. Цзян Чэн лежал так несколько секунд, глубоко дыша, пока его пульс пытался замедлиться, все еще полутвердый, но постепенно смягчающийся член Лань Чжаня также все еще находился в руке Чэна, а с пальцев Цзяня капала порция выпущенной Ланем белой, густой жидкости. Чэн помедлил, а затем нежно поцеловал Ланя в губы, на что Ванзци отреагировал мгновенно , протянув руку и обхватив Чэна за шею, пока их поцелуй длился. Но скоро усталость взяла свое, Цзян Чэн все-таки тоже человек и не может держаться на локтях и коленях часами, не чувствуя, что они отвалятся. Ваньинь неохотно отпустил  губы блондина и осторожно убрал свой обмякший окончательно член из дырки Ланя. Ванцзи поморщился, задний проход кричал о боли, а тело было липким. Он чувствовал себя немного болезненно, но все же хорошо.   - Лечебный крем? - Предложил Цзян Чэн, преодолевая собственную усталость и сочувственно похлопав Ланя по бедру, видя его гримасу. - Не-а, спать хочу сейчас. Зевая Лань Чжань прижался к боку Ваньиня и закрыл глаза. Когда он засыпал, его задница все еще чувствовала себя так, словно член Ваньиня продолжал погружаться в нее с осторожностью и заботой, которую он проявлял сегодня, доводя этим Ванцзи порой до дикого раздражения. И член Лань Чжаня ощущал себя так, словно пальцы Ваньиня все еще сжимали его, тоже слегка болел, наверное, раздражение от того, как сильно Чэн иногда сжимал его, ну и потом еще Ваньинь тянул и тер его даже когда Ванцзи кончил, что также не могло не повредить немножечко его нежную кожу. Но самым восхитительной картинкой во сне Лань Чжаня было выражение лица Чэна, когда он врезался в Ванцзи, словно получил его в последний раз и боялся, что не сможет держать его в своих объятиях снова. Ну все... брысь мысли, дайте спать, надо дать телу отдохнуть, если он не хочет множества вопросов от обеих мам завтра за завтраком, и одного разговора о детском поведении от родной мамы, который она точно даст Ванцзи, решив, что он отказывается от завтрака из-за какой-то попытки бойкота Яни. И ему придется слушать все это наставление, ведь он не сможет рассказать ей, что не хочет садиться за стол, потому что ему неудобно сидеть на стуле из-за приятного зуда в опухшей и больной заднице, черт побери, ведь ее приемный сын почти час трахал его в своей кровати прошлой ночью, пока она и ее жена и их Яни думали, что они спали каждый в своей кровати.

*

Лань Чжань просыпался медленно, он не торопился открыть глаза и выпрыгнуть из уютной, теплой постели, а лениво зевал и долго томно тянулся, прислушиваясь к звукам в комнате. Стояла тишина, он явно был в ней один, Чэн тихим бывать не умел, либо ругался на своих игровых персонажей, либо на игроков других, либо по клавишам стучал, как толстопальцый тролль. Из окна прямо на него светило ласковое солнце и согревало. Тепло, которое Ванцзи чувствовал было не только внешним, казалось, в самой груди у него горел очень ласковый и теплый огонек. Если бы еще и Ваньинь был рядом с ним в постели, Лань Чжань вообще бы сегодня не вылезал из кровати. Солнечное утро всегда позитивнее влияет на настроение человека, в отличии от любого другого времени суток. И, естественно, пессимизм и меланхолия ночи покинули Лань Чжаня, мир больше не казался холодным и одиноким, а Чэн таким уж далеким и ускользающим из рук. Тем более после проведённой ими бурной совместной ночи и всего совместно пережитого вчера эмоционального шторма. В общем этим утром Лань Чжань вылез из кровати с ожиданием, что их отношения со сводным братом сразу и легко вернутся к прежнему виду, особенно, когда на следующее утро он нашёл Ваньиня пританцовывая жонглирующего апельсинами на кухне, счастливого и явно чрезвычайно довольного жизнью. Рядом с ним на столе стоял маленький графин, судя по сочному цвету и цитрусовому аромату витавшему едва ли не на по всему первому этажу, это не могло бы ничто другое, кроме как сок свежевыжатых апельсинов. Любимый Лань Чжаня. - Ранее утро, а ты доволен и танцуешь, ущипни меня, кажется, я все еще сплю. Кто ты, и где настоящий Цзян Ваньинь, который ненавидит всех с утра? - Не сумев скрыть счастливой улыбки, проворковал Ванцзи, входя на кухню.  Только обеими ногами оказавшись в комнате, он обнаружил, что танцевал Чэн не просто так, а под тихий-тихий веселый джаз. Он думает, что это должен быть джаз. Эти веселые , танцевальные ноты показались Лань Чжаню ужасно знакомыми и почему-то заставили вспомнить о старом мультике о розовой пантере или, может, он когда-то слышал ее в одном из так любимых мамами черно-белых фильмов... впрочем, откуда бы не была эта чудесная музыка, она была восхитительна, заставляла думать о счастье, солнце, лете и хотеть танцевать. - Что празднуешь, умер какой-то твой враг? - Улыбнулся Ванцзи. - И что это, свежий апельсиновый сок? Разве ты не ненавидишь его, потому что он кислый? Что за музыка? Мне нравится. - Фыркнул он, и один бог знает, как ему тяжело стоять на месте, хотя все внутри требует броситься на шею Ваньиня и расцеловать эти красиво улыбающиеся губы до синяков. - Эй, - Цзян обернулся к замершему почти у самого порога Ланю с широкой улыбкой на лице. - Разве это не твой любимый напиток? - Ухмыляясь, спросил он. - Я его даже процедил, чтобы не слушать двухчасовые твои жалобы на мякоть. Лань Чжань сладко задрожал, когда сияющие абсолютным счастьем серо-голубые глаза сводного брата пристально посмотрели на него, ему показалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди на пол и пустится там в дикий пляс от радости. Он надел одну из первых попавшихся рубашек Чэна всю в коричнево-коралловых крупных цветах и свои короткие белые шорты, волосы его были распущены и все еще слегка влажными, после душа, и он надеялся, очень сильно, на самом деле, что выглядит хоть в половину так же восхитительно, как Ваньинь перед ним. Вот почему этот мужчина должен быть таким невероятно красивым? Будь он уродливее, никто бы на него не позарился и не пытался отнять. Несмотря на всю его великолепную игру в уверенность, самооценка Ланя была довольно низкой, хотел он это признавать и принять или нет, годы насилия не прошли мимо него и все еще влияли на его подсознание. Против воли заставляя подсознание верить, что он не может рассчитывать получить и уж, тем более, надолго сохранить хорошие вещи для себя. - Ух! - Лань Чжань пискнул и испугано завертел головой по сторонам, убеждаясь, что никто, кроме них двоих еще не проснулся и не снует по дому, когда Ваньинь внезапно бросился к нему, схватил своими руками спортсмена за талию, поднял и закружил, будто он не весил ничего. К черту! подумал Ванцзи и обвив руками шею Цзяня, столкнул их рты в поцелуе. Ваньинь позволил его ногам коснуться пола, прежде чем углубил их поцелуй, не долго совсем позволив ему быть сладким и невинным. Лань Чжань чувствовал себя невероятно счастливым, и он не хотел, чтобы это чувство пропадало его. - Пойдем на пляж. - Прервав поцелуй только настолько, сколько нужно секунд, чтобы сказать это, предложил он, и снова прижался губами к губам Цзяня. - Ммм, - Чэн неохотно оторвался от вкусного рта сводного брата, - у нас школа сегодня. - Прогуляем! - Беспечно фыркнул Ванцзи, пытаясь вновь вернуть их к поцелуям. - Ты? Прогулять? Кто ты и куда ты дел настоящего Лань Ванцзи? - Смеясь, Чэн вернул ему его же слова. Лань Чжань надулся, когда Ваньинь приподнял свой подбородок, теперь целоваться было не так удобно, а он хотел новой порции этих невероятно горячих поцелуев, а не болтовни, он даже начал сожалеть, что начал разговор прямо сейчас, нужно было после завтрака спросить. - Это всего лишь уроки, через пару месяцев мы уже закончим школу и, вообще, я уверен, что сдам все идеально. А сегодня погода прекрасная как никогда. Ты пойдешь? Вместо слов Чэн снова его поцеловал и Лань Чжаню весьма понравился такой вид «ответов» на вопросы, он бы с радостью каждый день, нет, двадцать раз в день, получал такие ответы от Ваньиня на все вопросы. - МММ, КАК ВКУСНО ЗДЕСЬ ПАХНЕТ АПЕЛЬСИНАМИ! Я ОБОЖАЮ ИХ! Громкий крик Янли нарушил их райский момент. Вздрогнув - Чэн еще и шипя, так как Лань Чжань от неожиданного крика прокусил его губу, а Ванцзи бледный от испуга - парни отскочили друг от друга. Оба тяжело дышали, в панике глазами выискивая на кухне такое место, стоя за которым они могли бы скрыть их стояки. Чэн сегодня был в слишком светлых джинсах, чтобы его твердую длинную можно было не заметить, ну, Ванцзи, возможно, повезло немного больше, он хоть и был в белых и коротких шортах, но они были хотя бы широкими. - Простите, что помешала. - Янли вся бодрая и сияющая свежестью проскакала мимо них прямо к прозрачному графину на столе. - Ммм, свежий апельсиновый сок, боже, как же пахнет, обожаю. Не спрашивая, девушка налила себе стакан и выпила весь сразу. - Простите, боже, мне очень жаль, но мне так сильно захотелось его, тяга беременности наверно. - Сказала она застенчиво, посмотрев на парней. - Ты тоже хочешь? Это ты сделал для себя? Ой, мне жаль, честно.  Там еще осталось на один стакан. Налить? - Спросила она Ланя, который выглядел совершенно возмущённым, словно она только что кровь его детей выпила, а не просто апельсиновый сок. Она совсем не понимала, в чем была его проблема, причем, не то чтобы у них в доме был какой-то недостаток этого фрукта, вон, на столе еще огромная тарелка их стояла, можно выжать еще, дело то пяти минут. Она протянула наполовину полный стакан Ланю, но тот аж шаг назад сделал от ее руки, а лицо его стало еще более рассерженным. Да, что с ним не так?! Сноб! Несмотря на внутренне своего негодование отношением к ней Ланя, Янли хоть и скрестила защитно руки на груди, но постаралась сохранить улыбку свою очень дружелюбной и милой. - Так... Какие планы на сегодня? Что будете делать после школы? - Лань Чжань пойдет на пляж. Видя, что если он не вмешается, Ванцзи  взорвется в злобной истерике и вырвет пару волос с головы бедной Янли, Цзян Чэн впервые решил сыграть роль эдакой мягкой ваты между молотом и наковальней. Его сводный брат лютый собственник, а Янли только что увела из под его носа то, что он считал своим, что было приготовлено именно для него, так что в своем мстительном гневе, Лань Чжань, действительно, мог бы забыть о ее деликатном положении и начать тянуть ее за волосы. Для подстраховки, Чэн даже подошел ближе к трясущемуся, буквально, от напряжения сводному брата и за талию одной рукой Ланя схватил, удерживая рядом с собой. Драк из-за глупого апельсинового сока еще не хватало. Лицо Янли загорелось, ее глаза засверкали интересом. - У меня идея, почему бы нам не сходить всем вместе? Втроем. - Улыбнулась Янли. - Ты забыла одеться? В этом доме двое мужчин и две взрослые женщины помимо тебя живут, а ты в футболке едва зад прикрывающей выходишь? Мы еще не на пляже, чтобы ты низом бикини сверкала перед всеми. «Бляя...», - подумал Цзян Чэн, сожалея, что еще и рот Лань Чжаню не накрыл ладонью. Что с ним, черт побери, происходило, он никогда прежде ни с одной девушкой не был таким мерзким?! Но, очевидно, спросить об этом у Ванцзи прямо сейчас Ваньинь не мог. Поэтому: - Лань Чжань! Не говори с ней так. - Сурово потребовал он. Цзян Чэну было неловко перед Янли, родственница и человек с которым он много играл в детстве, еще и беременна, а Ванцзи из-за пустяка заставлял ее плакать. - ДОБРОЕ УТРО! На этот раз «разговор» прервал другой довольный голос, теперь женщины постарше. Лань Ксу впорхнула на кухню, благоухая ягодным шампунем. - Без кофе я не проснусь, приготовьте мне, пожалуйста, кто-нибудь кофе. Вероятно, именно из-за ее сонливости она и не заметила всей наряженной атмосферы царившей в комнате. - Чэн приготовит. Я должен одеться сейчас, первый урок контрольная, нельзя опаздывать, не пустит на урок. И Вэй Ин придет за мной, мы договорились вместе пойти, не хочу, чтобы еще и он опоздал из-за моей медлительности. - Грубо оттолкнув от себя Цзяня, Лань Чжань, прежде чем уйти, подошел к севшей за стол и закрывшей глаза матери и чмокнул ее в мягкую щеку. - До вечера мам. Пока твой кофе готовят, можешь выпить во эти полстакана апельсинового сока, который Янли еще не успела проглотить. Для людей в комнате это было просто странное утро. Для Лань Чжаня же мир рухнул. Надежда на то, что их с Ваньинем отношения станут как прежде - разбилась. Он не плакал, хоть глаза его и покраснели. Цзян Чэн снова защищал ЕЕ от НЕГО. Ванцзи ненавидел его прямо сейчас, ненавидел! Он быстро нашел и вынул из рюкзака свой телефон, набрал Вэй Ин: - Если, через пять минут будешь у моего дома, я пойду на ту твою вечеринку. Не притворяйся, что купаешься каждый день, а чтобы почистить зубы, натянуть свою вчерашнюю мятую одежду и руками расчесать волосы , что ты явно и делаешь каждое утро, тебе больше пяти минут и не потребуется. - Сказал он и повесил трубку, не в настроении прямо сейчас слушать жалобы Вэя на то, что он только проснулся.