Демоны Парижа

      Каждое утро стоя у входа в храм Амаэ смотрела на чайные плантации, которые были гордостью небольшой деревни — Вадзуки. История этого места началась 800 лет назад, когда это место выбрали для первого района чайных плантаций и это стало образом жизни. Через всю долину протекает река, что все года поддерживала жизнь этого места, в благодарность люди построили святилище, позже — храм в честь Наройо. Сначала он был неопотным безымянным богом, но с каждым днем людей становилось больше, сила Бога росла и он ответственно выполнял свою работу. Сам выбрал себе имя — человек принципов.       Амаэ всегда чувствовала к нему огромное уважение, но сегодня она еле сдерживалась от желания разрушить его храм до последней доски. Решил, что отпускает её с роли хранителя, бросил в пучину старых тайн, вышвырнул как бездомную кошку. Она долго стояла и глубоко дышала стараясь успокоиться. — Ты как будто не дышишь, а шипишь, — голос ками раздался из-за спины девушки. — Ты думал я буду рада? Это ты считаешь, что мне так будет лучше, я — нет, — голос дрожал, но она старалась гворить твердо. — Я каждую ночь слышу твои молитвы, и знаю, что ты чувствуешь себя виноватой, это твой шанс разобраться во всем, а если ты захочешь, храм всегда будет ждать твоего возвращения, — голос Норайа звучал как никогда мягко. — Ну всё, хватит дуться, иди сюда. Ками притянул к себе Амаэ и слегка обнял, раздался тихий голос: — Мне страшно. — Я знаю, даже великие и ужасные некоматы могут бояться, — получив легкий удар в грудь, тот рассмеялся, — хорошо, боги тоже боятся и я в том числе.       Вечером Норайо расторг контракт фамильяра и бога, высвобожденная сила потекла по телу Амаэ меняя облик. Контракт не лишал фамильяра силы, но Амаэ была нечистью и резонируя с ками, её сила сдерживалась. Удлинились и заострились ногти и клыки, волосы чёрные — словно воронье крыло- стали длинее, почти до пола.             Её уже ждала туманная колесница готовая отвезти её в Токио. Ни Норайо, не Амаэ не любили долгие сборы и прощания, раз решили то пора. — Тебя будут ждать в храме Микаге, я сообщил о всей ситуации, боги давно обеспокоены ситуацией в Париже, но ввязываться лично никто не хочет, им на руку если они будут знать, что едет кто-то как ты. — Сами никогда не могут разобраться, — Амая отвернулась от собеседника, оглядывая колесницу. — Ты знаешь чт. — договорить ему не дали. — Да-да знаю, у всех свои дела, свои проблемы, талисманы из Японии давно утеряны, мы не причем. — Вот, раз Боги такие глупые и ленивые, ты всех нас спасешь. — Смеёшься… — Ты как будто не кошка, а еж — колючая, хвостом на прощание не помашешь? — Хвостами, и нет — не помашу, не собака. Кинув скромные пожитки в виде одного небольшого рюкзака в колесницу, она забралась внутрь, и в последний раз окинув взглядом храм, она была готова к поездке. — Я буду скучать. — Я тоже, постарайся не забросить тут все дела. Колесница тронулась, когда на улице стало уже темно, лететь предстояло всего пару часов. Амаэ обратилась в родное кошачье тело и собралась поспать, но мысли не давали покоя. После ухода Томоэ, они с Норайо несколько дней спорили на счет поездки, ей хотелось, чтобы кто-то решал за ней, что для неё будет лучше, но глубоко в душе Амая знала, что он прав. Ей не хотелось оставаться в квартире Томоэ и по просьбе Норайо её примут в храме Бога земли, там же Томоэ хотел обсудить всю эту затею.       Ситуация во Франции складывалась странная больше года как там обьявились два героя с талисманами созидания и разрушения. Стало понятно, что после падение последнего храма осталась ещё одна шкатулка. Тогда в Японии среди ёкаев и богов это вызывало волнение, в храме хранились талисманы, что принадлежали Японии, но ситуация долго оставалась неизменной — монстр появляется — монстр исчезает, удобно.       Но возвращение ордена хранителей, что исчез более двухста лет назад, создавало очень много проблем, в том числе и желание некоторых забрать шкатулку талисманов обратно в Японию.       Глубокой ночью коллесница наконец была у храма, где её встретил белый змей — хранитель этого храма. Амаэ почтительно поклонилась храму и Мидзуке — как позже представился хранитель. Мидзука извинялся за то, что сам Микаге не мог её встретить, у бога Земли сейчас были дела.       Змей проводил её до выделенной комнаты и быстро удалился, дав возможность Амаэ выдохнуть, не смотря на то, что она просто сидела в колесснице, чувствовала себе она полностью выжатой, нервы давали о себе знать, Амаэ не выходила из храма уже как более двухсот лет. Ей удалось уснуть только когда появились первые лучи солнца, проспал пару часов ей пришлось вставать и идти умываться холодной водой, чтобы хоть как-то взбодриться.       За разговором ей заботливо налили кофе, Микагэ выглядел намного бодрее Амаи, хотя судя потому, что у него были дела ночью, скорее всего он вообще не спал.       Микагэ оказался высоким и худым мужчиной, у него были светлые волосы до плеч и забавный пробор на чёлке. — Я рад видеть такого гостя в моем храме, — у него было низкий и приятный тембр голоса. — Вы преувеличиваете мою важность. — Я помню, что вы сделали для того, чтобы спасти талисманы, — он внимательно смотрели на реакцию Амаэ. — Учитывая, что храм в итоге был уничтожен, я мало помогла. — Но это случилось спустя двести лет, вероятно ситуации не связанны. — Верите в совпадение? Амаэ с вызовом смотрела ему в глаза. — В такие — нет, но возможность отметать не стоит. После паузы он продолжил: — Признаться честно, я и не знал, что у Норайа в фамильярах были вы, настоящая некомата, по его просьбе я обещал устроить вас в мире смертных и помочь с переездом, и я это сделаю, однако, что вы планируете сделать? — Хочу найти связь с прошлым, понять, что там происходит, а если ничего не найду — вернусь назад. — Будете ли вы против если с вами поедет Мидзуки? В недоумение Амаэ смотрела на собеседника. — Если твои опасения верны, значит то что ты ищешь весьма опасно, а я обещал свою помощь, и к тому же один тэнгу, тоже хотел помочь. — Вы говорите про? — она капалась в памяти, пытаясь вспомнить какого тэнгу она могла знать, — неужели, Курама? Микаге удовлетворительно кивнул. — Он здесь, в Токио? Я удивлена, что он помнит меня.       За спиной послышался смутно знакомый голос. — Он здесь и он даже весьма известная личность.       Амаэ внимательно смотрела на вошедшего гостя — Скромностю ты никогда не страдал. — Нет, такой талант как у меня прятать за скромностью — грех.       Вместе с Курамой так же зашёл Томоэ, видимо объявили общий сбор. — Да ты вообще прятаться не привык, выставил на всю Японию крылья, падший ангел он, — саркастичный тон Томоэ не менялся. — Вы опять ругаться будете, фу, — тут же встрял Мидзука, который зашёл с Томоэ.       Микагэ остановил начинающийся балаган. — По-моей просьбе с вами поедет Мидзука, Курама, ты тоже собирался? — Да, у меня есть свои причины. Амаэ казалось, что Томоэ будет против, но как он позже сказал, он верит этим двоим и так ему будет спокойнее, но то как они перекидывались колкостями вызывало сомнение в доверии между ними.       Ближайшую неделю они планировали поездку пока во Франции происходили все новые события. На Париж опустилась ночь, Маринетт уже несколько часов сидела на перилах своего балкона, её взгляд был направлен на Сену, но она ничего не видела. Глаза были красные, но уже сухие, Маринетт выплакала все слёзы, ей было больно и жалко, себя, Мастера Фу потерявшего память, но больше жалости к себе она чувствовала злость. Из-за одного глупого действия, из-за ревности, человек потерял память, практически 180 лет жизни исчезли. Ко всему Бражник теперь знал личности всех кому она давала талисманы. На балкон приземлился второй человек, Маринетт даже не обернулась. — Тяжелый день? Рядом на периллы сел Кот Нуар. — Есть такое, такие поганые дни бывают редко.