***
Обшарпанные стены, детский жестокий смех — для Серёжи детский дом остался в памяти болью. Он ненавидел это место. Единственный огонек во всей этой тьме — Олег. Его верный друг Олег. Хороший, родной Олег — единственный друг в этом мире. Когда он заявил, что пойдёт в армию, Сергей не думал — разорвал его паспорт и повёл оформлять недееспособность друга. Да он был жесток в этот момент. Жесток и беспощаден. Единственный раз в жизни, он сделал что-то неправильное на эмоциях. После этого он часто стоял на коленях, извиняясь, плача, пытаясь смыть собственную грязь. Только когда Олег заметил, что Серёжа стал носить даже дома толстовки с длинным рукавом, он простил. Простил самоназванного опекуна за его безрассудство. За его несдержанность. За его излишнюю привязанность. Именно тогда он стал телохранителем. Сначала не официально, просто ходил на встречи с поставщиками вместе с Разумовским. Всё-таки Сергей очень боится людей и не терпит зла. Хуже — он его не видит. При всей гениальности Сергея, он не научился разбираться в людях. Не смог спуститься с облаков мечт об идеальном городе и посмотреть глазами других людей. Не смог представить, что люди бывают злыми. А если и встречался с корыстью людей, не убивал их, а резал себя, захлебываясь слезами в огромной ванне. Олег не хотел видеть порезы на руках родного Серёжи, поэтому всегда ходил за ним, как тень. А Разумовский был не против. Он платил ему достойную зарплату и наслаждался тем, что не один.***
— Миллиардер в кроссовках. Мило. — Телохранитель в джинсах. Практично, — передразнил Сергей и улыбнулся, — не привык ещё? Будешь? — он достал из кармана самую обычную аскорбинку. Он любил простой вкус вишни, поэтому не брезговал баловать себя сладеньким. — У меня чёрные джинсы. Незаметно. Не хочу. Пойдём уже. Нас ждут.***
— Ты хорошо справился, — прошептал Олег, Разумовский лишь устало поправил ворот рубашки. Он правда устал. Общение с людьми, разговоры — всё это очень утомляло Серёжу. Поэтому в машине он спокойно положил голову на плечо Олегу и зашёл на сайт ресторана с любимой азиатской кухней. Он не слышал, как Олег рассуждал о необычном цвете волос журналистки и не чувствовал, как телохранитель обнял его за талию.***
— Доставщики нас уже в лицо узнают, — смеялся Сергей, неся большой пакет на свой этаж. Он страшно проголодался. — Не, они всегда смотрят мне на грудь, только когда видят клык на шее признают. Я однажды его из интереса спрятал. — И тебе не отдали? — Нет, пришлось попросить Марго доказать мою личность. — А меня узнают, — пожал плечами Серёжа, нажимая кнопку лифта. — Сам Сергей Разумовский, — передразнил Олег, — ещё б тебя не знали. — Марго, выведи отчёт о работе серверов. — Да ладно тебе, не обижайся. Ты снова в работу? — спросил Олег, выхватывая пакет из рук босса. — Придётся. Дел много накопилось, — он открыл стеклянные двери и вдруг полетел на пол. Олег сразу же кинулся к Серёже, проверить пульс. — Звоню в скорую, — проговорил спокойно почти разумный компьютер. — Не смей! — крикнул Волк, подбегая к столу. Ампула с лекарством. Волк не обратил внимание на то, что снова порезал палец стеклом. Шприц. Одно отточенное плавное движение. Шприц готов. Он одной рукой закатывает рукав пиджака Серёжи и просит, — тише, — эпилептик не слышит. Олег ставит колено на ладонь, рукой фиксирует. Он находит вену с третьего раза, аккуратно вводит лекарство. Выдыхает только тогда, когда замечает — Серёжа перестал дёргаться. — Не зря мы убрали этот диван, а то полетел бы головой… — раздался тихий голос, — ой, я перевернул нашу еду. — Это я. Ты меня сильно испугал. Почему не предупредил? — Я думал, что справлюсь сам. — Гребаный самоуверенный идиот! — вдруг крикнул Волков, — ты умереть можешь! Знал же… — Не кричи, — зажмурился Сергей, закрыл уши руками. Волков шумно выдохнул, спокойно кивнул, сел на тёплый пол подальше от друга и уставился в стену. — Марго, повтори предыдущий заказ из ресторана на Советской улице. — Поняла. Сергей успокоился, только когда прибыла еда. Он спокойно встал, что б встретить курьера, а взяв свой обожаемый острый суп, сел перед огромным экраном — разбираться в отчёте и думать о своём спасителе с клыком на шее.