Неважно, как люди встречаются. Они могут быть из совершенно разных миров, никогда не ходить одними путями, но однажды они сталкиваются, и их жизнь меняется. — Натали Фосс. «Погоня»
Тишину ясного летнего денька, в котором был слышен лишь шелест блестящих от ярких лучей солнца листьев, потревожил внезапно раздавшийся слишком громкий для безмолвного, безлюдного парка звук уведомления. С трудом открыв будто свинцом налитые глаза, человек, сидевший под кроной бархатного дерева, некоторое время пытался прийти в себя. Спустя пару минут, когда дрема немного покинула разум, молодая девушка лет двадцати всё же достала из кармана черных брюк сенсорный телефон и увидела сообщение: «Обнаружена душа, которая скоро покинет тело. Проверьте свою карту душ» Обреченно вздохнув и заправив за ухо прядь длинных черных волос, немного растрепавшихся из-за ветра, жница достала карточку, в которой находилась информация о человеке, что в скором времени должен умереть. Сон Хора. 23 года. Место и время смерти: Сеул, Мапо-гу, переулок напротив церкви Сонгёдон. 11:47 после полудня. Причина смерти: Большая потеря крови в результате ножевых ранений в органы брюшной полости. По телу девушки будто прошли миллиарды мурашек. Из вмиг ослабевших и непереставающих дрожать рук выпала карточка. В голове крутился лишь один вопрос: «Почему?». Почему ей дали именно эту душу? Почему именно душу той, кто умер в переулке от избиения? Почему ей вообще так страшно от одной возникшей в голове картины мертвой девушки, лежащей в луже крови в темном, холодном переулке и тихо молящей о помощи? — Соберись, Хель! Ты жница, а не тряпка! Почему очередное задание вызывает у тебя столько страха? — злясь на себя, прокричала девушка и, подхватив с ярко-зеленой травы карточку, встала на еще немного ватные ноги. Хель шла, не разбирая дороги, погруженная в собственные мысли. Наконец остановившись, девушка оглянулась. Каждый раз, когда жница находилась в тяжёлом душевном состоянии, она приходила к тому, кто являлся самым дорогим для неё кто всегда мог выслушать, поддержать и дать совет. — Дедушка, ты тут? — толкнув дверь в кабинет главного создателя, устало произнесла Хель. Создавалось ощущение, будто из неё высосали все соки, не оставив даже капли. Кабинет встретил девушку полной тишиной, пустым креслом и развевающимися от тёплых дуновений ветра жалюзи, сквозь которые пробивались яркие лучи солнца. Массивный дубовый стол был весь усыпан стопками, состоящими из документов и разноцветных папок разной толщины. Порядок, всегда царивший на рабочем месте мужчины, был нарушен, будто он в спешке что-то искал и у него не было времени прибраться. Напротив стола расположился чёрный кожаный диван с мягкими не только на вид, но и на ощупь белыми подушками небольшого размера (Хель частенько невольно на них засыпала) и такого же цвета расправленный плед. «Видимо, дедушка опять ночевал не дома, » — пронеслось в голове у жницы. Недалеко стоял средних размеров журнальный стеклянный столик с серебристыми ножками. Вдоль стен растянулись шкафы, усеянные всевозможными книгами и папками. — Ты к господину Чхве? Неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил Хель вынырнуть из воспоминаний о тех днях, которые она проводила здесь с дедушкой, когда только стала жницей. Вздрогнув, девушка обернулась. Перед ней предстала приятной внешности женщина, уже давно работавшая здесь в качестве секретарши. Эта девушка едва доставала Хель до носа, имела миловидное, немного детское лицо и короткую стрижку в виде каре. Одета она была, как и все жнецы, в черную рубашку и такого же цвета брюки. — Да. А где он? — с любопытством спросила Хель. Мужчина обычно большую часть своего рабочего времени проводил в кабинете, разбирая документы. Жнице всегда нравилось сидеть на диване и наблюдать за спокойным и сосредоточенным лицом Чхве Янсока. Это было редкостью, когда девушка заставала кабинет абсолютно пустым. — Внезапно решили устроить собрание глав органов душ. Вообще, оно должно быть только через месяц, как раз за неделю до Дня Перерождения, но в этом году его, похоже, решили провести раньше, — с тяжелым вздохом ответила секретарша. Видно, что она очень нервничала из-за всей этой ситуации. — Онни, а ты разве не должна быть рядом с дедушкой сейчас? — Хель села на диван и с удивлением посмотрела на собеседницу, устроившуюся рядом. Раньше она всегда сопровождала Чхве Янсока на все собрания. Было странно, что в этот раз секретарша осталась в отделе Создáль, а не ушла вместе с его главой. — У нас сейчас пора отчетности, поэтому господин Чхве попросил меня остаться, чтобы проконтролировать все до его возвращения, — Кан Ёна указала на стопки документов, как бы доказывая собственные слова. Хель вдруг стало стыдно за то, что она постоянно приходила жаловаться на свои проблемы, даже не интересуясь чужими. И хотя девушка знала, что дедушка бы не стал посвящать ее в собственные трудности, предпочитая отмалчиваться, на душе все равно было нелегко. Мужчина всегда внимательно выслушивал, не перебивал, а она что? Принимала заботу, как должное. Даже сейчас хотела просто прийти и получить поддержку от того, кому она самому требовалась, ведь быть главой отдела нелегко. — Эй, Хель, ты чего? — из невеселых мыслей её вывел голос Ёны и мягкое, заботливое прикосновение к плечу. Во взгляде секретарши читалось волнение и беспокойство за внезапно погрустневшую девушку. — Нет, все нормально. Я тогда, наверное, пойду. У вас и без меня хлопот достаточно, — по нахмурившимся бровям и не ушедшему из глаз беспокойству стало понятно, что натянутая улыбка не убедила собеседницу. С силой надавив на плечо уже приподнимающейся с дивана жницы, Ёна мягким голосом произнесла: — Ничего, если не хочешь рассказывать. Оставайся, господин Чхве будет рад тебя видеть. — встав, секретарша направилась к двери и, схватившись за ее ручку, на секунду застыла, будто вспомнила что-то важное. — И да, ты никому не мешаешь. Здесь тебе всегда рады. Хлопок двери вновь погрузил кабинет в тишину. Хель все так же сидела, уставившись в одну точку, обдумывая свои поступки. Что она может сделать, чтобы хоть немного облегчить работу дедушки? Тут взгляд жницы зацепился за стол. Хоть девушка ничего не смыслила в написании и проверке отчетов, зато много раз наблюдала за тем, как работал дедушка и примерно понимала его систему распределения документов. — Думаю, ему будет приятно вернуться в чистый кабинет, — задумчиво произнесла Хель, не отрывая взгляда от стола. Следующий час жница провела, наводя порядок в кабинете. За работой время пролетело настолько незаметно, что стоило девушке поднять взгляд на окно, она увидела солнце, начавшее уже клониться к горизонту. Дедушки все не было. «Собрания всегда так долго длились? Или это из-за того, что возникла какая-то проблема?» — подумала жница. Сев на диван, девушка немного устало оглядела результат своих трудов: множество стопок бумаг и папок теперь аккуратно стояли на столе, уже начинающие немного увязать цветы были политы, а плед — аккуратно сложен. Решив немного полежать до возвращения дедушки, Хель не заметила, как заснула.***
В просторном конференц-зале было шумно. Представители различных отделов душ со всей Кореи переговаривались между собой, обсуждая предположения по поводу причины такого внезапного созыва. Неожиданно открывшаяся дверь заставила всех замолчать и повернуть голову в сторону входа. Самым первым порог переступил мужчина лет сорока с легкой проседью в черных, будто смоль, волосах. В уголках холодных карих глаз залегли морщины. Строгий черный костюм подчеркивал статную фигуру мужчины. За ним тенью следовал молодой мальчишка совершенно непримечательной внешности, держащий в руках множество тонких папок, которые, вопреки ожиданиям многих, так и остались у парнишки. Сидевшие до этого жнецы тут же поднялись, приветствуя вышестоящего по должности. — Садитесь. Давайте лучше наконец начнем наше ежегодное собрание. Приношу свои извинения за внезапность, но, увы, ситуация того требует, — громкий, уверенный голос эхом разнесся по всему кабинету. Мужчина остановился у места во главе огромного стола овальной формы. На табличке, стоящей напротив кресла из черной натуральной лицевой кожи было написано: «Министр органов Регулирования. Кан Хичоль». — Итак, в последнее время число смертей в мире людей сильно возросло, а вот количество собирателей, к сожалению, наоборот, уменьшилось. Это привело к тому, что некоторым из них приходилось выходить на работу в собственный выходной. Мы подозреваем, что нехватка жнецов-собирателей связана с недавно появившейся организацией, которая, откровенно и достаточно грубо говоря, пудрит им мозги, настраивая против действующей власти. — в зале тут же послышался взволнованный шепот. Главы, конечно, слышали слухи о появившейся группировке диссидентов, но до сего момента считали их просто выдумками, не стоящими внимания, особенно, когда своих дел по горло. А тут вон оно как оказалось… — Попрошу тишины. Так вот, одной из целей нашего сегодняшнего заседания является обсуждение мер, направленных на защиту жнецов. В основном это касается молодёжи. Под видом диссидентской организации им навязывают антиморальные, противоречащие законам идеи, а впоследствии убивают. Вверх тут же взметнулось несколько рук. Внимательно всех осмотрев, Кан Хичоль выбрал женщину, недалеко сидящую справа от него. — Прошу, госпожа Пак. Названная тут же поднялась со своего места и, не отрывая взгляда от министра органов Регулирования, заговорила: — Если пропадают только собиратели, то зачем Вы созвали глав остальных отделов? Прошу прощения за грубость, но у нас всех сейчас и так дел невпроворот, а тут еще и это собрание. Это хорошо, что у нас есть ключи, и мы можем быстро добраться куда угодно. Почему мы должны из-за проблемы в одном отделе, в котором почему-то не учат, что нельзя слушать всех подряд, бросать все свои дела? — ее голос звучал твердо, с нотками возмущения. Многие согласно закивали головой, с интересом ожидая ответа от того, кто так неожиданно и крайне не вовремя их созвал. Ни один мускул на лице мужчины, сидящего во главе стола, не дрогнул. От жнеца так и веяло спокойствием и уверенностью в абсолютном контроле ситуации. — Госпожа Пак, а так ли Вы уверены, что данная проблема не касается остальных отделов? Насколько мне известно, в этом месяце от вас ушло около пяти архиваторов. Куда они делись? — цепкий взгляд ледяных глаз впился в женщину, неожиданно потерявшую всю свою уверенность и теперь явно нервничающую. Спустя некоторое время, которое потребовалось жнице, чтобы собраться с мыслями и вернуть былую решимость, последовал ответ, в котором все же проскользнули нотки неуверенности: «Перешли в другие отделы». — А так ли Вы в этом уверены? — вновь задал вопрос с немного насмешливым тоном министр. Видимо, его забавляла вся эта ситуация. Обладая всей полнотой информации, он чувствовал себя в данный момент чуть ли не королем, и это чувство приносило ему такое внутреннее удовлетворение, что его эго раздувалось все больше и больше. Власть над этими глупыми, не знающими о многом жнецами пьянила похуже самого крепкого соджу. — Что Вы имеете ввиду? — в звенящей тишине, наступившей после вопроса, послышался низкий мужской голос. — Они мертвы. Все, до единого. Лица каждого из сидящих за столом глав были полны мрака и глубокой задумчивости. Звенящая тишина с необычайно громкими звуками ломания отгрызаемых явно нервничающими жнецами ногтей давила не хуже внезапной новости. И никто не знал, что им делать в данной ситуации. Как оградить подчинённых от влияния этой чудовищной организации? Нельзя же посадить всех на цепь и неусыпно бдить за каждым! А простые нравоучения мало чем помогут: молодые жнецы любили делать все наперекор старшим, желая показать, что они здесь самые умные, опытные и, вообще, круче всех. Особенно это относилось к собирателям, потому что это самая первая должность, которую получали недавно переродившиеся души. Обычно при выборе новой профессии жнецы уже были более спокойными и рассудительными. Однако, похоже, умения здраво мыслить и думать собственной головой, некоторые так и не приобрели. Больше всего это, скорее всего, являлось оплошностью со стороны создателей, которые ответственны первые пятьдесят лет за своих подопечных. — У меня есть ещё пара вопросов, — послышался все тот же мужской голос, который до этого интересовался судьбой уже бывших архиваторов. — Слушаю, господин Чхве Янсок, — Кан Хичоля уже начал раздражать этот глава сеульского отдела Создаль. Того, видимо, не слишком заботила их разница в социальном статусе, раз он позволяет себе задавать вопросы без разрешения. Такой тип жнецов, да и людей тоже, выводил министра из себя. Будь его воля, Кан бы этого наглеца убил прям здесь, лишь махнув рукой, но у Хичоля не было никаких оснований для подобного поступка, поэтому приходилось терпеть и надевать маску спокойствия с легкими нотками безразличия. — Ну, во-первых, я бы хотел узнать вот что: откуда у Вас данная информация? Извините, но я не могу Вам верить без существенных доказательств Вашей правоты, — аура уверенности, исходящая от Янсока, подавляла многих находящихся в кабинете жнецов. Даже небольшая группа чистильщиков, распределившихся по периметру зала, ощутила его силу. «Кем же он был, будучи человеком?» — пронеслось в голове каждого. — Данная информация строго засекречена, поэтому советую Вам поверить мне и, наконец, начать проявлять уважение к вышестоящему по должности, пока не лишились собственного поста главы, — вопреки своим словам, министр надеялся на обратный результат. Уничтожить душу какого-то простого работника намного проще и незаметней, нежели главу. Это могло бы даже послужить примером для остальных, мол, смотрите, что может произойти с теми, кто начинает слишком сильно самовольничать. — Я понял. У меня больше нет вопросов, — было видно, что Чхве не полностью смирился с тем, что ему пришлось отступить, но «живым» он может сделать больше, чем мёртвым, поэтому замолчал. — У кого-то ещё есть вопросы? — спросил с легкой, еле заметной ухмылкой превосходства сидящий во главе стола жнец. Не увидев больше поднятых рук (похоже, если у кого-то и были вопросы, задавать их те не спешили, опасаясь попасть под гнев министра), он продолжил. — Ну, тогда перейдём, наконец, к обсуждению мер по защите жнецов. У кого-то уже есть предложения?..***
— Хель, дорогая, просыпайся, — послышался сквозь пелену сна мягкий, заботливый голос. Ласковые поглаживания по голове не способствовали пробуждению, а лишь сильнее усыпляли. Недовольно замычав, Хель лишь сильнее укуталась в плед, демонстрируя полнейшее нежелание просыпаться. Чхве Янсок с теплотой рассмеялся. Какой бы взрослой не считала себя девушка, она все еще оставалась ребенком. — Ну же. Или ты по мне совсем не соскучилась? Мы так давно не виделись, что даже сотрудники начали интересоваться, почему ты не заходишь, — отвернувшись, с показательно-тяжелым вздохом произнес мужчина. Реакция со стороны девушки последовала незамедлительно. За спиной тут же послышалось копошение, тонкие руки крепко обвили широкие, мощные плечи, за которыми жница всегда ощущала себя защищенной от всего мира. На самом деле, дедушка чем-то напоминал Хель медведя. Высокий, под метр девяносто или даже выше, рост, крепкое телосложение, широкая спина, за которой девушку даже не видно. Длинные, будто сотканные из серебра волосы обычно собраны в хвост, но сейчас красивым водопадом спадали на плечи. А как волшебно они блестели в лучах солнца! — Конечно соскучилась, дедуль. Как прошло собрание? — с интересом спросила Хель, опустив голову на чужое плечо, так и не открыв глаза. По тяжести последующего за вопросом вздоха стало понятно, что всё было если не ужасно, то точно не так хорошо, как хотелось бы. — Ты слышала об организации, появившейся недавно? — развернувшись лицом к любимой воспитаннице, глава отдела серьёзно посмотрел в ничего не понимающие, всё ещё не утратившие сонную дымку красивого болотного оттенка глаза. Он встретил эту девушку с формой души в виде милой белой кошки около шестидесяти лет назад. Животное было настолько красивым и будто изнутри сияющим чистотой и непорочностью, что мужчина сначала не поверил в то, что в мире людей мог существовать настолько невинный человек. Только метка проклятия в виде косы на маленькой белоснежной спинке заставляла глубоко задуматься: данный знак говорил о заключении контракта между человеком и жнецом. Однако в их мире это было запрещено и каралось если не смертью, то точно лишением оболочки, что влекло за собой полную беззащитность души и большую опасность для провинившегося. Занимаемая Янсоком на тот момент должность заместителя главы отдела Создаль позволяла посмотреть воспоминания, пока еще заключённые в душе. Только увидев прошлое человеческого дитя и даже пустив из-за этого слезу (что было совершенно необычно для такого мужчины, как Чхве, который в год улыбался от силы раз десять), он принял решение стать её наставником и ни о чем не пожалел: девушка стала для него самым дорогим «человеком» в полном жестокости мире жнецов, пробудила в нем те светлые чувства, что не одно столетие хранились глубоко внутри и, кажется, только и ждали того момента, когда смогут выбраться на волю. Из греющих не только сердце, но и душу воспоминаний мужчину вывел голос Хель: — Ходили какие-то слухи, но я мало что слышала. Ты же знаешь: я почти ни с кем не общаюсь. А что с этой организацией? — Министр органов Регулирования сегодня сказал, что это диссидентская группировка, которая обманом заманивает к себе жнецов и убивает их. Мы как раз там обсуждали… — А доказательства? Он предъявил какие-то доказательства? — невольно перебила его Хель. В словах этого министра было много несостыковок. Как они узнали о существовании данной организации? Почему сразу просто не уничтожили, раз имеют о ней информацию? Каким образом они узнали, что именно диссиденты убивают жнецов, а не кто-то другой? — Строго конфиденциальна. Нам не предоставили ни одного доказательства, а стоило мне сказать, что не собираюсь ему верить, как мне пригрозили лишением поста главы. Ну, ничего страшного. Главное, чтобы ты была в безопасности. Ты же у меня умненькая девочка? — с любовью во взгляде спросил Чхве Янсок. — Конечно! Ты только тоже не лезь на рожон, хорошо? Тут взгляд Хель зацепился за электронные часы, которые показывали 11:37 после полудня. Жница судорожно стала вспоминать время смерти человека, чью душу ей предстояло сегодня забрать. Понимая, что нужная пара цифр никак не хотела всплывать в голове, девушка в панике вытащила карточку, чтобы проверить: опоздала она или нет. Подсознательно жница надеялась на первый исход, на то, что неизвестная, избитая и израненная кучей ножевых и не только ранений, уже умерла, а её душа вышла из тела. Да, наказание за невыполненное задание последует незамедлительно, будет выписан штраф, и, скорее всего, именно Хель придется искать пропавшую, с большой вероятностью вселившуюся в другого человека душу, но с этим можно смириться. Однако надежде не суждено сбыться: на белом фоне черными чернилами, будто насмехаясь, красовалось время: 11:47 после полудня. Десять минут. Если бы она оставалась в неведении ещё каких-то десять минут…. В глазах тут же появились проблески страха, одновременно с прозвучавшим тяжелым вздохом опустились худые плечи, руки охватила мелкая дрожь. Заметив резкую перемену в настроении своей подопечной, Чхве Янсок обеспокоенно спросил: — Что такое? Хель, что тебя так испугало? — мужчина начал оглядывать кабинет в поисках опасности и одновременно с этим скрыл за своей спиной жницу. Даже несмотря на то, что из них двоих именно у Хель была катана (и хотя её лезвие не могло убить жнеца, но точно имело достаточно сил и прочности, чтобы отразить атаку и, при удачном раскладе, даже ранить), Чхве, будучи абсолютно безоружным, пытался уберечь свою маленькую, напуганную непонятно чем девочку от всего, что хоть как-то угрожало её жизни. — Н… ничего. Я…я потом тебе расскажу, — голос предательски дрожал, не давая говорить нормально и убедительно. Прокашлявшись и попытавшись вернуть ему былую твёрдость, жница продолжила, — Мне нужно идти. Отдохни, пожалуйста, — крепко обняв главного создателя, она попыталась незаметно, как ей казалось, вытереть слёзы, чтобы не заставлять дедушку ещё больше волноваться. То, насколько крепко Хель прижали к себе в ответ, а также мягкие (как умел только дедушка и никто другой), успокаивающие поглаживания по голове смогли придать девушке сил. Собравшись с духом и попытавшись запихнуть все ненужные, мешающие работе мысли, жница кивнула самой себе и, с полной уверенностью в том, что всё сможет, с трудом выпуталась из таких теплых и дорогих сердцу объятий и встала. Только после того, как получила разрешение на использование двери для быстрого перемещения на улицу, находящуюся рядом с нужным переулком, жница, в последний раз на прощание обхватив руками дедушкину талию, быстро, пока не потеряла такие жалкие остатки только недавно приобретённой решимости, вставила ключ в замочную скважину. Нет, Хель выполнит это задание, не будет бояться непонятно чего. Жница она, или кто? За её плечами столько собранных душ умерших самой ужасной и страшной смертью людей, что уже пора было привыкнуть. Здесь просто нечего бояться. Просто очередная, самая обычная, ничем не примечательная смерть и точно такая же душа. Хель справится. — Мапо-гу, церковь Сонгёдон, — послышался в кабинете тихий шёпот. Открыв дверь и с твердой уверенностью в том, что выполнит задание несмотря ни на что, переступив порог жница перенеслась в названное ею место. Лицо тут же обдало теплым, нагретым за весь день ярким солнцем воздухом. Улица встретила посланницу смерти темнотой из-за почти неработающих фонарей и безлюдностью. Такая обстановка была идеальна для жницы, однако очень печальна для той, кто вот-вот должна скончаться, ведь независимо от того, насколько сильно и громко та будет кричать и молить о помощи, никто её не услышит, не придёт, не спасёт от неминуемой гибели. Она одна в этом огромном, жестоком и полном несправедливости мире. Каждый день, каждый час, минуту и даже секунду кто-то умирал (и не всегда от старости). Эта девушка — просто малая часть из всех тех людей, которым в этой жизни не повезло. Никакое чудо не спасёт их, уже одной ногой находящихся в могиле. — Спокойно, ты справишься, — неуверенным голосом произнесла Хель. Нетвердой походкой, маленькими, медленными шагами она направилась к переулку, откуда доносились едва слышимые, улавливаемые только благодаря чуткому слуху звуки всхлипывания и слабый шёпот. Невозможно было точно разобрать, что пытался сказать этот человек, но вполне можно было догадаться, что он хотел: помощи, спасения собственной жизни. Вскоре показалось и само тело умирающей. На неё было страшно смотреть: множество гематом на оголённых конечностях, когда-то красивая бежевых оттенков одежда теперь оказалась полностью изорванной и пропитанной багровой кровью, огромной лужей растекшейся по асфальту. Если бы не эти почти не воспринимаемые органами слуха звуки, которые раненая издавала, можно было бы подумать, что она уже умерла. Всё тело жницы вновь, но уже с новой, ещё большей, чем в прошлый раз, силой охватила только недавно отступившая дрожь, горло будто кто-то сжал, перекрывая воздуху путь к лёгким, появилось отчётливое ощущение тошноты. Хель не могла понять, что вызывало у неё такую странную реакцию: ужасное состояние смертной девушки или же беспричинный, всепоглощающий страх, полностью окутывающий сознание. Подобное жница не испытывала, даже когда впервые отправилась забирать душу. Это оказался мужчина, решивший покончить с собой и умерший от сильного удара головы о камень после прыжка с крыши многоэтажки. Тогда было много крови, расплескавшейся на многие метры вокруг, череп расколот. Однако данная картина не вызывала такого ужаса. Отвращение? Да. Неуверенность в собственных силах? Конечно. Кто вообще блещет уверенностью на своём первом задании? Страх? Однозначно нет. Может он и присутствовал, но на фоне остальных ощущений казался абсолютно незаметным, будто его и вовсе не было. Взгляд вновь упал на так называемую Сон Хора, но почему-то теперь вместо коротких, чёрных, спутанных в некоторых местах в небольшие комочки волос Хель видела длинные и грязные. Бежевая одежда стала чёрной, изодранной ещё больше, чем у той девушки, что сейчас с трудом могла даже вздохнуть. Кончики пальцев онемели от холода, ощущавшегося будто наяву, хотя на улице было довольно тепло. «Кто-нибудь, пожалуйста… Хоть кто-нибудь… Помогите…» — послышался голос, который казался жнице очень знакомым. Настолько знакомым, будто это был её собственный… — Девушка, Вы в порядке? — послышался вблизи взволнованный мужской голос. Незнакомец мягко, но достаточно ощутимо потрепал по плечу Хель, не заметившей, как упала посередине дороги прямо перед переулком. — Вы… — голос предательски охрип, не давая его обладательнице нормально сказать хоть слово, удивленные глаза смотрели прямо на молодого мужчину — Вы… меня видите?