***
Беззубик смирился. Смирился с тем, что ему придëтся ждать пробуждения друга у стен лазарета, а не внутри; смирился с тем, что люди по-прежнему его боялись — не все, конечно, бывали и те, кто подходил почесать за ушком, либо предложить воды и еды. Но в основном, проходившие мимо люди недоверчиво переглядывались, обмениваясь шëпотом друг с другом нехорошими мыслями. Дракон слышал абсолютно всë до единого слова. Свернувшись на траве в одно сплошное чëрное пятно, Беззубик уткнулся носом в свои лапы, тяжело вздохнув. Надо просто подождать. Перед глазами мелькали люди, которые, похоже, уже даже не замечали и ничего не говорили про дракона, а может, замечали и говорили, просто это Беззубик перестал обращать на них внимания… Слишком безумный день. Медленно отдаляясь от бренного мира в царство Морфея, Ночная Фурия лишь на миг подумала о том, что предпочтëт Иккинг, когда очнëтся — жирного морского лосося или же мелкого речного окуня? Глупый вопрос. Конечно, лосося…***
Со стороны моря дул пронизывающий холодный ветер, пробегая по траве, которая своим движением стала напоминать волнующееся море. Вечерело. Беззубик поднял голову, чтобы осмотреться и удостовериться, не портится ли погода. На Олух надвигались тëмные синеватые сумерки, по деревне ходило всë меньше людей. В домах зажглись приятные глазу тëплые огоньки. Дракон тоже решил согреться, потому встал, пустил пламя по своему насиженному месту и улëгся обратно. Яркие искорки замелькали в темноте. В лазарете тоже было тихо — из окна доносились лишь еле различимые перешëптывания, заглушаемые стрекотом сверчков. Беззубик навострил уши, неприлично ввязываясь в чужой разговор. — Как он? — раздался едва обеспокоенный голос. Дракон сразу опознал в нём Стоика. Ответа не последовало, но Вождь почему-то продолжил: — Хорошо. Могу ли я?.. Снова молчание в ответ. Мужчина повеселел. — Ага, я понял. Ну, тогда я пойду. Беззубик уловил звуки очень осторожного движения и шаги. Потом дверь лазарета отворилась, и оттуда вышел Стоик, держа на руках всë такого же болезненно бледного Иккинга. Обоих провожала взглядом Готти. Следом вышла Астрид, лицо которой как всегда выражало только непоколебимую собранность и хладнокровность, в то время как руки делали всë в точности наоборот — они предательски дрожали. При виде мальчика Ночная Фурия встрепенулась, поднимаясь на ноги. — Идëм, зверь… — со вздохом произнëс Вождь. Дракон в ответ заинтересованно уркнул. До дома все трое шли в нагнетающей тишине. Каждый отстранённо думал о чëм-то своëм, и один лишь Иккинг пропадал где-то в пучинах своего безвременья, оставшись наедине не с суровым Вождëм, вспыльчивой девчонкой и огромной рептилией, а со своим недугом. Счастливчик. Добравшись до хижины, Стоик толкнул дверь и впустил внутрь Хофферсон, следом за которой скромно вошёл Беззубик. В очаге одиноко потрескивал огонь, тускло освещая жилище. Беззубик впервые оказался у человека дома. Он примерно представлял, как живут двуногие, но никогда не думал о том, как именно выглядит жилище Иккинга. А как оказалось, жилища у бескрылых действительно не похожи друг на друга. Вот, к примеру, здесь Иккинг, возможно, завтракал, обедал и ужинал, а здесь засыпал и вставал потом на тренировки, либо на походы к Вороньему мысу, здесь получал наставления от отца, здесь придумывал большинство своих изобретений, которые потом реализовывал в кузнице… Дракону была интересна абсолютно каждая вещь в доме. Вот на стене висят щиты и копья, которыми Стоик, наверное, не раз орудовал, выходя на бой с драконами. Фыркнув, Беззубик поморщился и отвернулся. А вот тут свитки, носки, карандаши, какие-то книги, чья-то рубашка, карты, одинокий топор, ножи, вëдра, кружки, ложки, миски… Дракон приблизился к столу и носом изучил всю посуду, после чего лизнул остатки содержимого. Когда-то это была похлëбка с бараниной. Тем временем Стоик и Астрид уже поднимались по деревянной лестнице. Вспомнив про друга, Беззубик устремился за Вождëм. Иккинга уложили на кровать. Стоик заботливо подоткнул ему одеяло, будто годовалому ребёнку — дракон даже удивился, что этот же человек пару дней назад сносил драконам головы, поэтому на какое-то мгновение замер. Но, уловив жест Вождя, мол, «можешь побыть с ним», Беззубик осторожно подошёл к постели. Его друг мирно спит, иногда даже что-то говорит в бреду, подавая признаки жизни. Стоик спустился вниз, а Астрид села рядом у кровати, накладывая Иккингу холодный компресс. Дракон снова почувствовал приступ жалости к мальчишке. Это из-за него он сейчас лежит в таком состоянии. Беззубик положил голову около руки друга, тут же почувствовав аромат лечебных трав и мазей. Только этот приятный запах и успокаивал. К макушке дракона прикоснулась влажная женская рука. — Всë хорошо, Беззубик, — тихо произнесла Астрид, — Готти сказала, что серьëзных повреждений нет, кхм, кроме одного… — Хофферсон запнулась, на секунду бросив взгляд на торчащую из-под одеяла заготовку протеза, — но он очень скоро поправится. Поверь. Дракон одобряюще рыкнул. Конечно, поправится, куда денется. — Ты побудь пока здесь, я скоро приду. Девушка встала, на ходу почесала за ушком у Фурии и быстрым шагом спустилась вниз. Наедине с Иккингом время для Беззубика как будто остановилось. Остановилось, потому что непривычно было наблюдать за молчаливым Карасиком, который обычно что-то обсуждал с драконом, хоть зачастую рептилия не понимала и половину того, что парень пытался ей донести. Но, не прошло и недели, как им было достаточно только одного взгляда, чтобы понять друг друга. Они стали одним целым. Сможет ли Беззубик жить без Иккинга как раньше? Прошëл уже час, может, два, а он всë так же лежал у кровати, как верная собака. Только огромная, крылатая, с чешуëй как смоль и огненным дыханием. Рядом стояли две миски, которые уже достаточно давно принесла Астрид. Одна с водой, вторая — с тремя сырыми окунями, но ни к одной из них Беззубик не притронулся — не было ни аппетита, ни времени, чтобы отвлекаться на еду. — Он до сих пор отказывается поесть… — слышался голос Астрид сквозь дремоту, в которую Ночная Фурия уже начала проваливаться. — Ничего, — тянул Стоик, — это дракон… Животные инстинкты не поборешь, рано или поздно всë равно поест. Последние слова Вождя расплылись в тишине. Дракон снова погрузился в беспокойный сон…***
Ветер. Он раскачивает деревья до устрашающих скрипов. Кажется, ещë мгновение — и они склонятся к земле настолько, что упадут вовсе. Чëрные тучи заволокли небо, превращая день в один сплошной мрак. Небосвод пронзила молния, раздался новый раскат грома, но вскоре всë вновь погасло, погружая мир во тьму. Погружая во тьму и без того чëрную фигуру. По лесу мчался дракон. Крупные дождевые капли летели ему в лицо, словно стрелы. Трава была скользкой, отчего дракон не мог набрать более высокую скорость. Взлететь даже не пытался — хвостовой протез давно был подбит. В седле ловко держался щуплый наездник. Мокрые волосы облепили лицо, но сейчас всадника это не волновало. Парень обернулся назад. — Он здесь! — послышалось в спину. Викинги. Их обнаружили слишком быстро. Юноша вернулся в прежнюю позу и, пытаясь перекричать ветер и дождь, произнëс: — Ещë немного, братец! Поторопись! Ночная Фурия перемахнула через бревно под новый раскат грома и еле остановилась, едва из кустов показалось блеснувшее лезвие секиры. Превратившаяся в грязевое месиво земля в прямом смысле поплыла под лапами дракона, но тот всë же успел поменять направление и уйти в глубь леса. — Они направились туда! Если раньше чаща помогала Беззубику скрываться от людей, теперь слишком частые деревья перекрывали все пути отступления. Ещë одна молния. На этот раз попадание в дерево. Ствол моментально вспыхнул, повалившись на землю. — Нам точно не сюда! — Иккинг закрыл лицо рукой, укрываясь от искр. — Даже Тор не на нашей стороне… Беззубик увернулся от языков пламени и помчался в другую сторону. Казалось, эта игра в догонялки будет длиться бесконечно. Куда бы дракон ни ринулся, всюду поджидали либо вооруженные до зубов воины с Олуха, либо падающие огненные деревья. Беззубик уже не думал, куда он бежит — хотелось просто закончить всë это, раз и навсегда. Чтобы ни его, ни Иккинга, больше никогда не беспокоили. Чаща перед драконом расступилась — наконец-то показалась спасительная тропинка. У Фурии в груди затрепыхалось слабое чувство надежды. Беззубик завернул на тропу, уже предвкушая победу, но чувство облегчения быстро покинуло его — позади послышался шелест, и из кустов вылез парнишка в рогатом шлеме, направляя на беглецов арбалет. Юнец был ровесником Иккинга, да и в целом напоминал его своим хрупким телосложением и жидкими волосëнками. Дракон на миг обернулся на мальчонку и в ужасе осознал, что тот являлся точной копией сына Вождя. Это был Иккинг. Другой Иккинг. Дрожащие пальцы тянулись к спусковому крючку. — Это всë неправильно… — парень мотает головой, не отрывая взгляда от Ночной Фурии и еë наездника. Одно движение, и стрела срывается и летит вдогонку беглецам. Раздаëтся пронзительный болезненный крик. Остановившись, дракон тут же обеспокоенно оборачивается к другу — тот тянется к стреле, вонзившейся в плечо. — Всë хорошо, братец, я в порядке, — стиснув зубы произнëс Иккинг, избавляясь от стрелы, — не останавливайся, друг, а то нагонят… Как будто в подтверждение словам парня, где-то вдалеке послышался голос стрелявшего: — Они там! Они направились туда! Беззубик вновь сорвался с места. Вдоль тропы деревьев становилось всë реже, пока дорога и вовсе не вывела на утëс. Высокая трава колыхалась от сильных порывов ветра и припадала к земле, когда на неë ложились тяжëлые капли. Бушующее море билось о прибрежные скалы, не желая никого к себе подпускать. Это был тупик. Дракон остановился у самого края выступа. Внизу — чернеющая морская пучина и высокие острые камни, больше напоминающие штыки. Один неверный шаг — и можно поздороваться с Вальхаллой. — Хель! — с досадой ругнулся Иккинг. Он обернулся на медленно подбирающихся к утëсу воинов. — Беззубик, останься здесь, — парень спрыгнул с седла, — я попробую поговорить с ними. Не то что бы я сильно похож на хорошего переговорщика… Ай, ну что ты творишь?! Дракон резко дëрнул зубами за край рубашки всадника, не желая даже слышать о переговорах. Какие беседы можно вести с людьми, которые машут топорами? — Братец, не переживай, там мой отец, — Иккинг ободряще похлопал Фурию по морде, — он послушает меня… Наездник уверенно шагнул навстречу собравшейся толпе. Десятки викингов посмотрели на мальчишку с такой неприязнью, что любой на месте Иккинга провалился бы под землю. Маленькая лохматая головка Иккинговой копии выглядывала из своры, с нарастающим страхом наблюдая за ситуацией. Вождь Лохматых Хулиганов вышел вперëд. — Отец. — Иккинг поднял глаза на Вождя. Новая вспышка молнии осветила лицо Стоика. Суровый, холодный взгляд. Дождевые капли бегут по лицу и пропадают где-то в тëмно-рыжей бороде. Вождь не произносит ни слова, отчего у парня ëкает в сердце. Родной отец бы начал ругать, кричать так, что уши в трубочку завернулись бы. А Стоик лишь молча смотрел на Иккинга, будто на врага. — Отец, пожалуйста… Мальчик сделал ещë шаг, всë также прикрывая кровоточащую рану рукой. — Ты… Ты можешь наказать меня. Но умоляю, пощади Беззубика. Я сделаю ему новый хвост и отпущу. Это займëт много времени, но уверяю, он покинет деревню сразу же, как я закончу. Беззубик напряжëнно слушал. Воины крепче сжали своë оружие. — Ты сказал, что убил его. — Я солгал, — голос Иккинга дрогнул, — но я не мог его убить! Никогда не смогу! Папа… Позволь помочь ему… От слов сына Стоика охватил безудержный гнев. Он взревел, яростно указывая топором в сторону дракона: — И за кого ты сейчас переживаешь?! За него?! — Да, — уверенно выдал парень, внезапно почувствовав, как к нему тоже подступает злость, — почему нет? Драконы хорошие, мирные создания, и я совершенно не понимаю, почему вы этого не можете заметить! Стоик укоризненно покачал головой. — Ты выбрал не ту сторону, Иккинг… Ты не викинг. Ты мне не сын… Лицо Иккинга неверяще растянулось, и он попятился назад, закрывая Беззубика собой. Стоик поднял топор, хладнокровно произнося «Убейте дракона». Воины тут же сорвались с места, издав жуткий вопль. Молния озарила викинга, заносящего топор над головой. Беззубик отчëтливо слышит громкое «Не смей!», но оно остаëтся где-то на утëсе. Когда-то твëрдый камень уходит из-под лап, и дракон летит спиной вниз прямо на острые скалы. Из пасти вырывается последний короткий рëв.***
Беззубик подскочил как ужаленный, нервно оглядываясь по сторонам. Перед собой дракон увидел Стоика и спросонья даже не сразу понял, что всë только что увиденное было не более, чем дурным сном. Ночная Фурия дико зарычала, но Вождь даже не содрогнулся. — Выходит, и драконам снятся кошмары? — лишь произнëс он, поднимая бровь. Дракон остыл, оборачиваясь на Иккинга. Он в порядке. Он жив. Табурет рядом с кроватью пустовал — видимо, Астрид уже ушла. Сколько Беззубик спал? — Думаю, нам обоим нужно на воздух. — вздохнул Стоик. — Жду тебя на крыльце. Вождь спустился на первый этаж, затем вышел из хижины, не до конца прикрывая дверь. Дракон фыркнул — с каких пор отец Иккинга смеет ему указывать? Оставив друга одного — что было очень нелегко! — Беззубик всë-таки последовал за Стоиком. Тот сидел на ступенях, с утомлëнным видом глядя в небо. Ночь потихоньку уступала новому утру. Дракон сел рядом, также взглянув вверх. Слабо мерцающие звëзды и серебристые облака. Беззубик наблюдал такие виды каждый день, пока мог летать, но для человека, всю жизнь прожившего внизу, наверное, это было чем-то особенным. Тишину прервал сдавленный голос: — Переживаешь за него? Дракон обернулся к Вождю — тот продолжал вглядываться в небосвод. — Он — последнее, что у меня осталось… — почти шëпотом продолжает он. — После того, как мою любовь… Его мать унëс дракон, я пообещал себе — и ей... — беречь нашего сына во что бы это ни стало. И что по итогу... — грустный смешок: — Моë же обещание сдержал ты. И я правда благодарен тебе за это. Возможно, я даже понимаю, что такого нашëл Иккинг в тебе. Беззубик внимательно смотрел на Стоика — чего он в первую очередь не ожидал, так это откровенностей. Кто ж знал, что Вождь на самом деле такой чуткий? — Пойми, всë, что я делал — обыкновенное желание защитить Иккинга и весь Олух. Ничего личного. — Стоик взглянул на дракона. — Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, но помни — если я почувствую, что ты опасен для моего сына или для моего народа — отправишься назад в овраг. Беззубик согласно рыкнул — справедливо, на самом-то деле. Помнится, его семью тоже истребили охотники, откуда возникает вопрос — пощадил бы он их, если бы мог в детстве дать людям отпор? Образ страшного и злющего викинга рассеялся, как утренний туман. Дракону даже на какое-то время стало легче оставлять друга одного, зная, что у него есть такой отец. Беззубик наконец-то обрëл ещë одного человека, которому мог доверять.