«Блять!» — громко звенит чужой злобный вскрик на весь подъезд.
Восемнадцатилетняя шпала Антон Шастун, согнувшись в три погибели, изо всех сил пытается ключом попасть в чертову замочную скважину. Либо его подводят собственное зрение и руки, растущие не совсем из нужного места, либо проклятая железяка. В этот момент, юноша понимает истинную причину, по которой данная квартира продавалась так дешево. Он стоит несколько минут в ступоре и после еще одной попытки сдается. Антон жмет на звонок соседней квартиры.
Секундная тишина, и слышатся шаги по ту сторону двери.
— Здравствуйте, я ваш новый сосед, меня зовут Антон, — юноша протягивает руку в знак приветствия, неловко улыбнувшись. С порога на него смотрит пара глаз-океанов насыщенно-голубого цвета. В таких и утонуть не жалко.
— Арсений. Чем могу помочь? — подперев своими далеко не тощими (особенно в сравнении с Антоном), а даже рельефными плечами дверной косяк, спрашивает мужчина.
— Понимаете, я никак не могу попасть в свою квартиру… Насколько я знаю, у нас смежный балкон. Не мог бы я через него попасть к себе домой?
На секунду Арсений, кажется, замешкивается.
— Мне интересно, как ты будешь заходить через закрытую с той стороны пластиковую дверь.
— Не переживайте, на ней сломан замок, — в примирительном жесте вскидывает руки парень, — и закрыть ее не получится. Я очень надеялся, что никогда вам…
— Тебе, — перебивает его Арсений.
— Тебе, — все же продолжает Шаст, — этого не скажу, но тут уже ничего не поделать. Надеюсь на то, что ты хороший и не попытаешься при первой удобной возможности меня обокрасть.
Мужчина лишь коротко смеется, так, что в уголках глаз собираются небольшие морщинки, и пропускает юношу в квартиру. Она довольно стильная и современная, совсем не идет в сравнение с воронежскими хрущевками: высокие потолки, хорошая и, видимо, новая мебель, картинки какие-то на светлых стенах. В спальне — растения, статуэтки и фотографии на полках, почти до отказа забитый книгами шкаф, мягкий ковер и, о Господи, огромная и мягкая на вид двуспальная кровать. Антон завороженно останавливается, но любуется недолго: желание попасть в свою скромную обитель все же сильнее. Поэтому, почти не задерживаясь, Шастун ступает за Арсением на балкон, где поначалу глохнет от шума машин и толпы. Но через секунду абсолютно все звуки разом отходят на второй план, когда парень упирается взглядом в пол широкого балкона.
— А где перегородка? — нечаянно вслух спрашивает Антон и мысленно отвешивает себе подзатыльник. Арсений непонимающе глядит на него, слегка склонив на бок голову.
И тут до юноши доходит. Не из-за замка квартиру ему продали за копейки, а из-за отсутствия хоть какого-то разграничения между соседскими квартирами. Тяжко вздохнув от осознания то ли собственной наивности, то ли собственного бессилия, Шастун поворачивается к соседу и выдавливает улыбку.
— Ну, ты заходи, если что, — Арсений жмет ему руку и закрывает плотно за собой дверь, а юноша тихо шмыгает в свою уютную спальню и сразу ложится на кровать.
Пару минут он пялится в потолок, будто думая о чем-то, а потом вслух спрашивает:
— Может, не зря я сюда приехал?
Пустая квартира отвечает ему молчанием.
Антон долго лежит, размышляя о своем будущем, об учебе, о друзьях в Воронеже и о том, какая жизнь его ждет тут, в Питере. Желание покурить в какой-то момент становится достаточно сильным, поэтому он принимает решение взять свои любимые Винстон Синие и отправиться на балкон. Сначала юноша лишь приоткрывает дверь, чтобы проверить, нет ли его соседа рядом. Убедившись, что компании не будет, он все же выходит и открывает окошко. «Бля, а если он против того, чтобы здесь курили?» Шастун всерьез задумывается об этом, когда обнаруживает, что никакой пепельницы и следов от пепла поблизости не наблюдается.
Не найдя иного выхода, он робко стучит в дверь чужой квартиры, боясь разбудить мужчину, ведь свет в спальне у того не горит. Когда после минутной тишины Шастун хочет вновь постучаться, он слышит шаги приближающегося соседа, а после и видит его самого. Арсений выглядит очень по-домашнему, уютно, одетый в черные шорты и серую футболку, и небольшая щетина придает изюминку этому образу, а завершает его взъерошенная прическа.
— Привет, извини, что беспокою, я курить собирался, но не увидел пепельницы или чего-то такого. Ты же не против, если я тут покурю? — нервно теребя браслеты на руках, спрашивает Шастун.
— Нет, конечно. Я пепельницей не пользуюсь, перешел на айкос, но где-то она у меня была. Сейчас поищу. Подожди минутку.
Арсений скрывается за стеклом балкона и вскоре возвращается к соседу с пепельницей, которая лежала ранее на кухне.
— Спасибо большое, — благодарит Шаст соседа, зажигая никотиновую палочку.
Попов вновь отлучается, на этот раз чтобы найти что-то в квартире. У Антона медленно тлеет сигарета в руках — то загорается сильнее, то почти тухнет. Красивый вид за окном не оставляет юношу равнодушным, и он кладет свои длинные руки на оконную раму, направив свой взгляд на то, что происходит на улице.
— Какие же все-таки красивые — эти ваши белые ночи.
— Когда я их впервые увидел, я тоже подумал об этом, — выходя на балкон, говорит Арсений. Он решил составить компанию соседу: в его руке — айкос, который он включил уже в квартире, потому что не хотел случайно оставить упаковку со стиками на подоконнике.
Антон поворачивает голову к мужчине. «Даже курит с выебоном», — думает он, улыбается и затягивается достаточно глубоко, а дым выдыхает в окно, ведь иначе было бы некультурно с его стороны.
— Ты не из Питера? — интересуется юноша.
— Нет, переехал сюда из Омска в надежде на хорошее, успешное будущее, — отвечает Попов. Он опирается на подоконник, с любопытством смотрит на немного испуганное выражение побледневшего лица Шастуна и выдыхает не слишком много, не слишком густого дыма от айкоса. Причиной такого страха Антона стал загадочный, содержащий нотки печали голос соседа, вещающий о том, что он приехал сюда с надеждой. «Почему он так расстроенно говорит об этом? Неужели у него ничего не получилось и я скоро буду таким же?» — пронеслось в голове юноши, и страх вмиг сменился грустью.
— А ты какими судьбами здесь?
Антон одновременно с Арсом затягивается, смотря, как вечерний Питер укутывается в облака. Всюду зажигаются фонари — все-таки пресловутые белые ночи недостаточно белые, чтобы обходиться без помощи электричества. Какие-то квартиры соседних домов наполняются теплым светом, какие-то — холодным. Водители спешат домой после рабочего дня, кто-то, напротив, уезжает из города. Вечерняя питерская суета заставляет неотрывно наблюдать за ней, дабы не упустить ни малейшей детали.
— Я из Воронежа. Приехал сюда учиться, как окончил первый курс.
— Тогда понятно, почему ты взял именно эту квартиру, — усмехается Арсений, и Антон подхватывает его улыбку. — Я, так-то, ее купил по той же самой причине, если быть честным.
— А у тебя сейчас будущее уже наступило? — с опаской спрашивает парень. Он боится, что все на самом деле очень плохо.
Арсений тихо смеется, заставляя Антона покраснеть, но все же отвечает:
— Наступило, и я совершенно не жалуюсь, так что не бойся и не переживай.
Затянувшись глубже, Антон произносит на выдохе:
— Я все еще надеюсь, что ты не станешь заходить ко мне и что-то воровать. Ты же адекватный?
Они переглядываются, после чего следует ответ:
— Да нет… Наверное. Ну, в смысле не стану воровать.
Когда стик заканчивается, Арсений кладет его в пепельницу и, стряхнув с айкоса лишний табак, направляется к себе в квартиру.
— Доброй ночи, — прощается старший, скрываясь за стеклом.
Антон понимает, что переехал сюда совершенно точно не зря.
***
Шастун бредет к открытому балкону, задевая углы и скрипя босыми ногами по линолеуму. На пути попадается забытый на полу рюкзак, офисный стул со сложенной на нем одеждой, которая летит на пол после столкновения стула с телом юноши. В бедро не сильно врезается угол стола, но он все еще не открывает глаза. Веки редко дергаются, он неуверенно шагает к выходу на балкон и проходит в другую его половину, чтобы зайти в чужую квартиру. Арсений сегодня спит с незакрытой дверью.
У Антона расстройство сна, сомнамбулизм. Или по-другому — лунатизм. В последний год оно проявлялось очень редко, но сегодняшняя ночь оказалась исключением.
Человек, страдающий расстройством сна, в определенную фазу сна способен совершать безопасные (и не очень) действия: передвигаться по квартире, например, переставлять предметы, разговаривать. А опасные действия в данном случае — это вламываться посреди ночи к соседу, с которым ты почти не знаком.
Чаще всего у сомнамбулов не остается воспоминаний о том, чем они занимаются во время приступов лунатизма. Как и у Антона их не будет после сегодняшней ночи.
***
Арсений спит глубоким сном, даже не ощущая, как кто-то проникает в его постель, укладывается рядом и почти невесомо касается кончиками пальцев спины. Утро начинается не с кофе, а с инфаркта. Так, молодой учитель истории чуть не отбрасывает коньки, проснувшись от горячего дыхания в шею и ощущения рядом чужого тела. Попов, обернувшись, узнает Антона — спящего, залитого лучами солнца, которое просачивается через светлые прядки.
— Еб твою мать! — громко ругается Арсений, разом отходя от сна. — Какого хуя ты здесь забыл? — задает он риторический вопрос.
Антон не сразу просыпается от криков соседа, зато, когда это происходит, моментально понимает, где находится. Он промаргивается, осознавая несколько фактов: во-первых, он не в своей квартире, во-вторых, он, кажется, проспал, в-третьих, прямо перед его лицом сейчас находится лицо Арсения, а точнее его глаза-океаны, смотрящие настороженно и слегка напуганно.
Шастун вскакивает и быстрым шагом, все еще задевая собой все углы и предметы интерьера, спешит удалиться с места происшествия. На это его вынуждают две очень важные причины. Первая — он снова лунатил и оказался у соседа, и не абы где, а прямо в постели. Нет, Шастун, конечно, парень порядочный, по чужим койкам не шатается, но, видимо, его мозг считает иначе. А вторая, не менее важная — опоздать в первый день учебы абсолютно не входило в его планы.
