Она знала

Бесчисленное количество вещей может произойти в течение секунды. Просто обыденные вещи вокруг нее.  Перелистывание новой страницы книги.  Позволяя ее глазам закрываться один раз, только один раз, и чувствуя, как тяжесть беспокойной ночи обрушивается на нее сразу.  Она кладет ручку на место, чтобы комментировать новый сценарий, и открывает новый мир, свой мир, позволяя себе быть поглощенной еще одной историей, другой ролью, так тщательно продуманной и скрупулезно отполированной.  И в таком мире, как их, когда эта единственная искра блеска может быть решающей точкой всего, что они вкладывают в свое выступление, свою работу, саму свою жизнь — одна секунда кажется слишком большой. Достаточно открыть небольшую брешь в ее повседневной жизни и впустить что-то постороннее, например, незваного гостя.  Вторжение ее эмоций.  За новыми впечатлениями всегда следует вдохновение.  Чтобы стоять на сцене, она должна без колебаний улавливать все свои эмоции. Дела идут не так, как она хотела.  Это тщеславие.  Майя думала, что, если она будет крепко держаться за поводья, она наверняка сможет это контролировать.  Конечно, если бы она знала, что попала в ловушку собственной высокомерной иллюзии, тогда она была бы подготовлена.  Гораздо более подготовленной, чем она была на самом деле. –Серьезно?! Что-то звенит у нее в ушах, как порыв ветра, который слишком сильно трясется, чтобы чувствовать себя приятно. С каких пор? Она не знает.  Она не может определить точное время, когда это началось, даже если бы она попыталась.  Просто однажды она проснулась, и знакомый голос, доносившийся до нее, внезапно продолжал отскакивать от стен ее черепа, как неумолимое эхо.  Ее грудь скручивается.  За ушами поднимается жар.  Ее взгляд просто не может попасть в нужные места. Что-то пустое смотрит на нее, когда Майя пытается заставить себя смотреть прямо на свое отражение в зеркале.  Пытается удержать себя от того, чтобы следить за источником этого голоса. Дело в том, что даже если она будет продолжать думать о том, что она всегда называла ошибочными выводами, она все равно не сочтет их ложными.  Проблема заключается в том, что Майя знает и всегда знала эффективный ответ.  Эти чужие эмоции ни в малейшей степени не возникли без приглашения. –Доброе утро, Сайджо-сан. Это любовь, говорит она себе.  Наверное. –Ты когда-нибудь перестанишь себя так загонять? — Клодин приподнимает бровь, когда входит в танцевальную комнату, и Майя чувствует, что ее чувства слишком сильно напрягаются.  –Ты когда-нибудь действительно начинала и заканчивала свою практику в то время, когда тебе следовало? –Конечно, Сайджо-сан.  Ее губы слегка скручиваются — отработанный рефлекс. Сколько времени нужно, чтобы понять, что ты влюблена? –Хотя Сайджо-сан, ты вряд ли сможешь меня критиковать за такое, не так ли? Одной секунды хватит… ________________________________________   Майя никогда бы не посмела сказать, что Клодин смягчилась, потому что она знает лучше, чем кто-либо другой, что этого никогда не было и, скорее всего, никогда не будет.  Она держала эти твердые руки в своих собственных и смотрела прямо в пылающую решимость в розоватого оттенка глаз.  Ни на минуту, ни на секунду.  Никогда Майя не сомневалась в страсти сердца Клодин.  В конце концов, это то, что заставляет ее продолжать двигаться.  Это то, что побуждает ее никогда не стоять на ногах.  Именно это заставляет ее любить Сайджо Клодин. Но это не значит, что Клодин никогда не менялась.  Это улыбка, которая остается на ее лице, когда они сидят в гостиной общежити, наблюдая, как Карен, Хикари и Махиру делают то, что те трое делалают обычно в течение дня, именно это Майя знает. Потому что в первый раз, когда Клодин улыбнулась Майе, они знали о существовании друг друга всего несколько секунд.  Это была яркая улыбка, которую можно увидеть в рекламе, слишком совершенная, слишком ослепляющая.  Отец Майи просит ее подождать у зала, ожидания несколько минут, и момент упущен.  Но улыбка осталась.  «Странная улыбка», — подумала Майя.  Это заставляет ее чувствовать, что она не одна.  Что действительно есть кто-то, такая же, как она. Во второй раз они уже все друг о друге знают.  Майя подтвердила это, когда увидела протянутую ей руку и дерзкий блеск в глазах, которые даже не колеблясь встретились с ее собственным.  Клодин знает Тендо Майю по заголовкам, по одобрениям и по слухам.  Майя знает Сайджо Клодин по тени ее более молодых черт, по ее голосу, который теперь стал намного ровнее, по ослепительному блеску ее улыбки.  И поскольку Майя действительно знала Клодин только по улыбке, она сразу поняла это — в этот момент она столкнулась с другой Сайджо Клодин. Но это нормально.  Тендо Майя на прослушивании в Академию Сэйшо не была тем же ребенком, который в страхе сидел перед публикой в постановке «Арри» , поэтому, конечно, ей не следовало ожидать, что Клодин останется прежней. И вот уже третий год они в Сэйшо.  Это был их последний год.  После всего, через что они прошли вместе, Майе пришлось предположить, что они снова стали разными людьми.  Она знает это, потому что теперь, когда она видит улыбку на губах Клодин, часть ее сердца понимает, что она знает Сайджо Клодин.  Это ужасно призновать.  Она знает Клодин, она знает задумчивый взгляд, игривые шутки и время, которое легко можно было позабыть, поддержка, если их другу когда-либо понадобилась рука помощи, и, зная Клодин, Майя уверена, что Сайджо тоже все про нее знает. Возможно, это и пугало ее больше всего.  Если ее так хорошо знала Клодин, то как много она знала? Как много видела Клодин? Они партнеры.  Они лучшие партнеры друг для друга, говорилось об этом или нет.  Было вполне естественно, что они знали друг друга лучше, чем кто-либо другой, так они могли стоять на одной сцене, могли двигаться в тандеме с малейшими движениями друг друга.  На самом деле, было определенно не так скандально, как Майя могла бы подумать, чтобы они были хорошо знакомы с ростом другого. Знать что-то не страшно, но совсем того не бояться — это две разные вещи.  ________________________________________ Майя не любит Аладдина . Она так не думает.  В целом,  она уверена, что может глубже изучить историю Аладдина, как ей заблагорассудится. Майя не замечает, что ее мысли часто блуждают по этому поводу в повседневной жизни. Ни рассказ, ни спектакль, ни мюзикл, ни фильмы, ни сотни тысяч адаптаций.  Время от времени она натыкается на особенно презренную постановку, и ее настроение портится на несколько часов.  Но так обстоят дела.  Майя знает, что на каждую особенно нерешительную, плохо сложенную интерпретацию, которую она когда-либо видела, будет другой, созданный с заботой и исполненный с обожанием. Как тот, который разыскала Карен.  Сценарий, который написали в Сэйшо до них. Не то чтобы Майе это не нравилось.  Даже если в конечном итоге он не смог исполнить желания, а качество написания не очень хорошо сохранилось со временем, это все равно один из сценариев, которые ей больше всего запомнились во время ее пребывания в Академии.  Она понимает это, или, по крайней мере, думает, что понимает это, насколько это драгоценно.  Столько всего уходит на создание пьесы, представления, и Майя знает, что ее долг — ценить это, помнить об этом каждый момент, когда она стоит на сцене.  Это прекрасная пьеса под светом пожектаров, потому что она знает, что ее любили. Но если бы она могла найти в ней место, чтобы быть немного эгоистичной, Майя знает, что для нее это прекрасно из-за воспоминаний, которые в нем хранились.  Каким необычным было то, что их группа из девяти человек собиралась в тот день посмотреть одну и ту же постановку «Аладдина» .  Как это согревало ее сердце больше, чем она хотела бы признать, просто существовать в той же пространстве, что и эти люди, эти люди, чья страсть к сцене горела так же ярко, как и ее.  Этих людей, которые заботятся о ее присутствии так же, как она заботится о них. Они это исполнили. Только они.  Это шоу с участием двух человек, которое нельзя было увидеть ни одной другой паре глаз.  В любом случае Майя не может заставить себя назвать это шоу безупречным.  Это в репетиционной комнате, она объявила спонтанно, широко открыто, и есть возможности для улучшения.  Майя сыграла его, чтобы доказать что-то себе и девушке, которая почти бросила ей вызов после просмотра мюзикла.  Она вышла на сцену, зная, что никогда больше не посмотрит на Сайджо Клодин так же. Вот почему ей не нравится этот Аладдин.  Но если бы ей представился такой же шанс, она, конечно, предпочла бы сделать все так же, снова увидеть этот проблеск света, быть очарованной этим несовершенным, но дьявольски очаровательным представлением, пролить свет на ту часть Клодин, которая, как она должна была знать, была там.  Майя не откажется от этого ни перед миром, ни перед кем-либо еще.  Но это не значит, что ей нравится Аладдин. Потому что, несмотря на все хорошие воспоминания и тепло, которое проникает в ее душу, когда она вспоминает события, связанные с этим сценарием, приходит еще один, о котором она предпочла бы никогда не думать.  Если она закроет глаза достаточно плотно, они вернутся к ней в ярких цветах. В тот момент, ее осенило.  Клодин не любит желаний, она не стремилась к тому, чего не могла достичь своими собствеными руками.  Оно прекрасно сочетается со всеми остальными ее фрагментами, которые Майя собрала до сих пор.  Это откровение удивительно, но не совсем шокирующе.  По крайней мере, было бы, если бы не то, что будет после этого. Ее Клодин загадывала ей это желание. Она хватается за информацию, только что врезавшуюся в сознание Майи.  У Клодин нет желания.  «Вот кто я сейчас», — сказала она всего несколько секунд назад.  Затем они были здесь.  Майе требуется полного самообладания, чтобы не дрожать.  И это осенило ее, осенило ее, как окаменевшее осознание того, что это так, навязчивая мысль, которая пришла ей в голову и отказалась уйти. Столкнувшись с этим вопросом, хотела бы Майя чего-то подобного? Если бы Сайджо Клодин любила ее, любила бы она ее так же?  ________________________________________ Были три вещи, о которых Майя знает, что это правда. .Первое. Она любит Сайджо Клодин! Когда Майя получила свою ограниченную серию «Arrie» , у нее был выбор.  Идея заключалась в том, что она могла прикрепить сообщение к своему заказу, и плакат, который шел с покупкой, включал бы это же сообщение.  По сути, это персонализированный подписанный плакат.  Майя думали об этом очень долго и трудно, а точнее, до тех пор, так тяжело, как она могла, тогда.  Это послание от Клодин ей.  Сообщение, которое Майя написала, чтобы затем посвятить себе, но, тем не менее, это сообщение от Клодин.  В то время возможность представилась ей как уникальная сделка.  Так что, конечно, ей нужно было подумать об этом очень тчательно. В конце концов, сообщения не было написано.  На ее плакате просто было написано «Для Тендо Майи–сан» .  Ее послание аккуратно помещено в пакет со всеми другими продуктами «Arrie» , и Майя несколько дней, недель, месяцев задавалась вопросом, читали ли ее когда-нибудь. На сегодняшний день она все еще не знает.  И она не собиралась сейчас говорить об этом с Сайджо Клодин.  Однако Майя знает, что написала.  Это не самое красноречивое послание в мире, но она знает, что эти слова никогда не станут ложью. Ей этого вполне хватает. Если Майя могла указать на любой момент, когда же она впервые полюбила Клодин, Майя думает, что это должно быть именно оно.  По общему признанию, тогда она даже не подозревала, что это была любовь, и даже сейчас, оглядываясь назад, она все еще уверена, что это не любовь.  Но это был ее первый проблеск любви к Клодин, поэтому она держит это близко к сердцу, как и все остальное. Эти примеры любви трудно определить.  Майя думает о своей любви как о тихой, дремлющей вещи, которая живет внутри нее, которая является просто ее частью в той же мере, в какой она, к сожалению, неблагодарна при рисовании или том, что ей нравятся сладости Наны.  В этом смысле она никогда не переставала любить Клодин с того самого дня, как начала.  И время от времени эта любовь будет напоминать ей о своем постоянном присутствии.  Часто очень бурно. Майя знает, что оно там, после их первого выступления на фестивале Сэйшо, когда Клодин протянула протянутую ей руку, чтобы бросить прямой вызов, и она чувствует, как страсть вспыхивает в ее груди, чувствует, как бьется ее сердце, когда она действительно, по-настоящему увидела чистую решимость этой девушки, чувствует, как заинтригованная улыбка пробегает по ее лицу при мысли о сопернице.  Если у нее когда-либо был способ преодолеть еще больше границ в качестве сценической девушки, то это было оно.  Тот, кто отказывается отступать.  Кого-то, кто будет продолжать преследовать и преследовать и не перестанет продвигаться, даже если другие превзойдут ее.  Как и много лет назад, Клодин снова дала Майе повод двигаться вперед. Вот только она этого не делает. Даже в этот момент она знает, что любит Клодин, потому что в ней есть некрасивая часть, которая испытывает малейшее чувство разочарования в этой встрече, которая дала ей подтверждение того, что ей было нужно.  И, конечно же, они начали свою игру, свой собственный танец, как дети в индивидуальном соревновании.  В этом смысле они подталкивали друг друга двигаться вперед. С другой стороны, тот, о котором Майя не хочет думать более 5 секунд подряд, она знает, что они застряли на одном месте.  Или, по крайней мере, он.  Потому что она может вспомнить явное недоверие, которое вспыхнуло в ее голове, когда некая Айджо Карен ворвалась на ее сцену и осмелилась заявить, что она собирается стать звездой вместе с Хикари, осмелилась затмить сияние Тендо Майи и Сайджо Клодин.  Потому что даже сейчас, когда она оглядывается на фотографии сделаными Наной после их первого «Звездного света», ее глаза все еще остаются нахмуренными. Иногда Майя задается вопросом, а должно ли быть так много причин любви?   ________________________________________ .Второе. Сайджо Клодин любит ее Майя более или менее согласилась с этим.  Не то чтобы Клодин когда-либо действительно пыталась скрыть это от нее.  В этом вся ее суть.  Майя не может точно сказать, как много другая девушка вкладывает в сокрытие своих чувств — может, она действительно старается, может быть, просто закрывает на них глаза, а может, это просто Майя хорошо умеет читать Клодин.  Дело в том, что она всегда это видела.  Видела, как Клодин любит ее. Несмотря на всю борьбу в ее разуме, несмотря на все, что она чувствует, как скручивается и ползет ее грудная клетка, несмотря на все эмоции, которые так непохожи на то, какой должна быть любовь, довольно грустно, что ни одна из них не страдает из-зп типичной безответной любви.  Клодин любит ее.  Это факт жизни, как ослепительный жар прожектора, вторгающийся в самое ее существо, когда она купается в нем, или бесконечная любовь Хикари к мистеру Уайту.  Ей не нужно много времени, чтобы это понять.  Однако это требует от нее многого. Это невероятно, вот что это такое.  Даже если он прямо перед ее лицом, выставляя себя напоказ перед ней изо дня в день, даже если все в своем кругу, все девять человек, или даже за его пределами знали, что это правда.  Если Майя подумает об этом слишком много, она знает, что ее захлестнет необоснованная волна беспокойства.  Поэтому она настаивает на том, чтобы позволить себе утонуть в этом. Именно в тех случаях, когда Клодин любит ее, Майя чувствует, что любит больше всего. Не в том смысле, что ее любят.  Майя хорошо знает это чувство.  Во всяком случае, она знает это лучше, чем кто-либо другой.  Это то, чем она стремится стать с тех пор, как она впервые коснулась сценария и ступила ногой в танцевальную репетиционную.  Пока ее любили, она будет сиять. Но другое дело — быть любимой Клодин.  Это не то, к чему Майя может стремиться.  Это просто то, что она может научиться принимать.  Она задается вопросом, как это было для других.  Любовь Клодин заставляет их чувствовать себя так же, как она? Проясняет ли это их видение и трогает их сердце? Заставляет ли оно чужие чувства пузыриться  горле и переплетаться с незаменимыми тканями времени? Заставляет ли это их поверить в мир, где могут сосуществовать рассвет и сумерки? Как кто-то может заставить вас полюбить его, просто любя вас? Иногда Майя смотрела на Клодин и знала, что Клодин уже оглядывается.  Иногда во время игры в шахматы она может сказать, что горячая решимость девушки также сопровождается малейшими намёками на чистое удовольствие.  Иногда Майя чувствует, как тепло естественным образом проникает в ее бок, когда перед ними по телевизору показывают старый фильм. Однажды Майя стала свидетельницей того, как Сайджо Клодин оторвала золотую пуговицу на своей накидке из ревю.  Это сцена, которую она предпочла бы никогда не пережить снова, но в какой-то извращенной манере, как в случае с Аладдином , она никогда не вернет ее назад.  Это момент полностью принодлежит им.  Это момент, когда все их существование превратилось во что-то новое, момент, когда они осознали, как они необратимо изменили друг друга.  И они никогда бы не стали такими, какие они есть сейчас, если бы не этот момент. Однажды, в субботу, которую предполагалось провести до полудня, Майя оказалась в танцевальной комнате и перешла на мелодию из их последнего задания.  Движения приходили ей естественно, плавно, но она знала, что они все еще могут быть лучше.  Ей не место для самоуспокоения.  Чтобы добиться бешеной работы, сначала она должна полностью осознать ее, пока она не станет частью ее самой. Через полтора часа после начала ее практики дверь распахнулась.  Клодин чуть не ударилась, споткнулась, лицо покраснело, а плечи дрожали. –О… — сказала она, дыхание по-прежнему прерывистое и прерывистое. –Ты всё-таки здесь –Как видишь — сказала Майя, опуская руки над головой–Я тебе зачем-то понадобилась? –Ce n'est rien! Я… — Клодин подняла глаза. –Я просто… Ничего подобного, Тендо Майя! В этот момент, просто глядя в глубину своих глаз, Майя почувствовала, что все поняла.  Чтобы она все поняла.  Конечно, она не знала всей глубины этого, но, по крайней мере, она думала, что понимает, что происходит.  Ее не было без предупреждения уже несколько часов.  Не потребовалось много времени, чтобы объяснить, как взлохмаченная Сайджо Клодин врывается в танцевальную комнату. –Сайджо-сан? –Слушаю, Тендо Майя. –Я никуда не уйду. В бледном дневном свете зимнего утра Клодин выпрямила спину и снова подняла взгляд, чтобы встретиться с глазами Майи в поисках чего-то.  Следующие несколько мгновений они провели так, просто наслождаясь присутствием друг друга.  Наконец, Клодин выдохнула, одной рукой причесывая беспорядочную челку, которая упала во всех неправильных местах без ее повязки на голову.  — Хорошо. Я поняла.   ________________________________________ .Третье. Они не были влюблены Попробовать все она могла, это было неоспоримым.  Недвижимое.  Как закон Вселенной, как луна отражается только от солнечного света, или как обязанность девушки на сцене поддерживать свет на сцене своим сиянием. Они не влюблены.  Они просто не похожы на двух влюбленных.  Майя не очень хорошо понимает, как должна выглядеть любовь, но, к сожалению, понимает, что это были не они.  Этого она не может должным образом объяснить. (В основном потому, что она отказывается.) Даже если она гладит залотистые локаны кудрявой блондинки, и она открывает полусоные глаза розового оттенка утром воскресного дня.  Даже если она сначала ищет руку Клодин в окружении толпы.  Даже если они настроятся смотреть фильм ужасов, прекрасно зная, что ночь закончится, когда они будут в сантиметрах друг от друга, укрывшись тонким одеялом на просторной кровати Клодин.  Даже если Майя знает, что Клодин всегда будет бронировать два билета, когда в Токио приедет интересующий ее спектакль.  Даже если маленькие чайные финики с дорогой коробкой макарун и роскошным баумкухеном становились все более и более постоянными в их повседневной жизни. Даже если Клодин целует ее в тайном помещении хранилища реквизита, большой палец касается ее щеки, а сердце колотится у ее груди.   ________________________________________   Сайджу Клодин, Это сообщение не предназначено для записи.  Мне бы больше ничего не хотелось, чтобы вы написали на плакате.  Ваша Арри сияет ярче всего, что мне посчастливилось когда либо видеть.  Спасибо за то, что вы блестящий исполнитель и еще более блестящая сценическая девушка. Искренне, От Тендо Майя, которой не терпится снова увидеть твас на сцене.   ________________________________________   Дальние поездки всегда утомляют Майю.  Не потому, что она физически непригодна, нет.  Она просто обнаруживает, что они оставили слишком много места.  Слишком много места зря.  Довольно странно, как она никогда не могла подготовиться к поездке.  Во времени всегда остается неловкое место, где она ничего не может сделать, а ее тело отказывается отдыхать.  И все, что ей остается делать, это… думать. –Не делай этого.  Клодин бормочет, листая брошюру в руке. –Прости, Сайджо-сан. Ты о чём? —Твое лицо, Тендо Майя.  Она продолжает, и Майе почти хочется смеяться, потому что Клодин даже не смотрела на нее.  –И что не так с моим лицом, Сайджо-сан? Какие-то проблемы? –Да, бывает.  Клодин одним быстрым движением закрывает брошюру и поворачивается к ней лицом. –Такое бывает очень часто в последнее время.  Что теперь происходит? –Боюсь, ничего, –Майя мычит. –Что-то должно происходить? –Тогда перестань корчить такое лицо.  Ты уродлива, когда слишком много думаешь, Тендо Майя! Майя улыбается.  А потом Клодин улыбается.  А потом Майя больше не думала.  Это так просто, как какое-то волшебство.  Все, что она действительно думает сейчас, это то, что все становится так просто, когда она с Клодин. Они сидят рядом друг с другом сзади, отправляясь на свою последнюю летнюю тренировочную поездку в Сэйшо.  Позади нее Майя знает, что Джунна и Нана обсуждают свой сценарий на этот год, ведя оживленную беседу исключительно приглушенным шепотом.  Карен и Хикари уже давно нет, их конечности перепутались по всей Махиру.  Майя ненадолго задается вопросом, что делали Футаба и Каоруко в передней части автобуса.  Их всех накрывает покров тишины, и она закрывает глаза в надежде, что это заставит ее тело каким-то образом уснуть. –Эй –Это опять связанно с моим лицом? –Да, Тендо Майя, потому что твое лицо, везде и всегда — это вершина адекватности. Клодин закатывает глаза, но на ее лице появляется легкая улыбка, от которой Майя хочет наклониться и украсть ее для себя. –Я не считаю свое собственное лицо адекватным.  Здесь так мало мыслей.  Все просто, все выложено перед ней, и все, что ей действительно нужно сделать, — это приблизиться к расстоянию.  Соедините точки.  –Я знаю, что ты разделяешь это мнение. Оно маленькое, тихое, но они даже не пытаются этого скрыть.  Если Нана хоть немного поднимет голову, Майя уверена, что все упадет ей в поле зрения.  Однако она не обращает на это внимания.  Похоже, что и Клодин тоже, потому что все, что она действительно делает в ответ, — это протягивает руку, чтобы схватить Майю за плечо. –Mèshante Va! Майе это нравится.  Ей нравится прикосновение Клодин, невероятно деликатное, и она только ждет, пока Майя сама на него оперется.  Она думает, что это единственное прикосновение, которому она когда-либо научится доверять.  И ей нравится целовать Клодин.  Хотя, наверное, в основном, потому что она влюблена в эту девушку.  Когда они расходятся, Клодин хихикает. –Это так несправедливо. — почти бессмысленно говорит блондинка, снова падая на свое место.  На ее щеке краснеет розовый румянец, который гораздо более приглушенный, чем тот, который вспыхивает, когда она смущена, но в любом случае он усиливается при дневном свете. –Тендо Майя, ты несправедлива. –Все средства хороши в любви и… — открывает Майя, но вскоре обнаруживает, что ее левая рука ударилась свернутой брошюрой. –Даже не думай об этому! Клодин убирает руку.  –Боже. Я просто хотела спросить, не голодна ли ты или что-то в этом роде?   ________________________________________ Майя тяжело вздыхает, когда позволяет своему телу безвольно упасть на кровать Клодин.  Иногда на нее падает вес.  И именно в эту ночь, в это время, когда ей даже не полагалось бодрствовать, не говоря уже о комнате Клодин, все, что она хочет, — это утопить лицо в пушистых подушках и забыть обо всем остальном, что болит. Клодин сидит рядом с ней, молчаливая, терпеливая.  Тонкие пальцы ласкают лицо Майи и скользят по ее челке.  Она не толкает, ничего не говорит.  Но ее глаза говорили ясно. Майе это всегда нравилось.  Ей нравится, как они могут любить в банальных спорах, а также в бессловесных соглашениях.  Поэтому она просто делает глубокий вдох и наклоняется к ладони Клодин. –День был слишком долгим –Ты хочешь мне сказать что-нибудь? Майя мычит.  Она всегда так много хочет сказать Клодин.  –Нет, ничего особенного. –Есть что-то, чего ты не можешь сказать? Или что-то забытое? Майя сужает глаза и смотрит вверх, но все, что смотрит на нее, — это сторона лица Клодин.  Она ненадолго задается вопросом, что ей сказать.  Она так любит эту девушку, что ей больно.  И она знает, что Клодин все равно любит ее.  Но как ей все-таки хочется, чтобы они были влюблены. –Ну, конечно, есть. –Quoi?  –Я люблю тебя. Вывод был легким.   ________________________________________   На третьем году обучения в Сэйшо они устроили что-то странное.  После всего, Майя обнаруживает, что они просто не могут позволить себе быть такими же, как были.  И ей нравится ритм, в котором они выросли.  Ей нравится смотреть старые фильмы на планшете Клодин и выходить на самую большую, последнюю музыкальную постановку месяца, а потом хихикать, как дети после волшебного шоу. Она любит тихие прогулки, каждый раз упрямо ожидая увидеть, кто первым протянет руку другому.  Ей нравится тренироваться вместе в танцевальной комнате, вдвоем, двигаться в одном ритме и погружаться в одни и те же эмоции.  Ей нравится сидеть с новым сценарием и открывать для себя все, как Клодин видела его, в чем-то то же самое и все еще сильно отличающееся от ее собственного объектива.  Ей нравится находить причины, чтобы взволновать девушку, например, внезапное прикосновение или смелый выбор слов, любит ждать, когда Клодин ответит, как всегда, уже такое радное «Mèshante Va» Она думает, что ей просто нравится любить Клодин.  И что ей нравится, что Клодин любит ее. Но они не влюблены, она все время напоминает себе об этом.  Они не влюблены.  Счастия просто не было.  ________________________________________   Майя задается вопросом, должны ли они быть влюблены.  Может, этого и не хватало.  Она думает, что тот факт, что они не были влюблены, вероятно, является самым большим признаком их скорого конца.  Он приближался с каждым днем, и прежде, чем она это знала, их последний «Звездный свет» закончился.  И они окружены любовью, похвалой, восхищением, и в этот вечер Майя готовится к переменам. Это пришлось изменить.  У них оставалось мало времени. Дела идут не так, как она хотела.  Может быть, в этом и заключалась проблема.  Это тщеславие.  И она просто оказалась в ловушке собственной надменной иллюзии. Клодин стоит перед ней, скрестив руки, и лицо скрыто в тени.  На небе не было звезд, висящих над ними, единственным источником света было тусклое свечение луны, едва различимое от уличных фонарей. –Майя., — Она вздрагивает, ее розовые глаза почти светятся при слабом освещении. –Мне надо тебе кое-что сказать. Инструмент был прост. –Давай прекратим это. Вывод был легким. –… Прости? Это было просто так.  Быстрая казнь.  Чистый порез, почти хирургический. Сколько времени нужно, чтобы положить конец их любви еще до того, как она началась. –Давайте прекратим этот фарс. Одной секунды хватит.   ________________________________________   Его строили  годами, а затем за секунды рассыпали. Остальное Майя не может вспомнить.  Все, что она действительно сохраняет после этого, — это плачущий хор: Что случилось? Что случилось? Что с нами случилось? Короче не много.  Они по-прежнему партнеры.  Они по-прежнему делают то, что делали всегда, например, вместе тренируются, устраивают чайные свидания и сплетничают о своих сверстниках в Сэйшо.  Клодин по-прежнему экономит ей билет всякий раз, когда в Токио прибывает новое шоу.  Она все еще с легким вздохом впускает Майю в свою комнату после того, как они посмотрели фильм ужасов.  Они до сих пор бессмысленно спорят о вещах, которые даже не имеют значения.  Они все еще… они. Но больше нет тихих прогулок и маленьких поцелуев, и когда Клодин прикасается к ней, она больше не задерживается.  Это смешно, потому что так мало изменилось, и все же она все еще чувствует, что так много было оторвано от нее. Иногда, когда она отрывает взгляд от испачканного пятнами пола танцевальной комнаты, ей даже не нужно сначала смотреть, чтобы понять, что Клодин собирается оглянуться в тот момент, когда она поворачивает голову. Тогда почему? Что пошло не так? Как такое могло случиться? Как она может это исправить? Все эти вопросы Майя задала той ночью.  А потом Клодин просто посмотрела ей в глаза и спросила: «Есть ли что-то, что ты хочешь мне сказать?» Она не сказала этого, но тогда ее глаза говорили ясно.  Это был шанс.  Последний шанс у них.  Майя это понимала.  Она просто не знала, что сказать.  А потом, прежде чем она это осознала, срок истек.  Клодин с улыбкой покачала головой и сунула руки в карманы пиджака. «Я поняла» Это нехорошо. Последнее, что помнит Майя, — это их выпускной. Они снова стоят лицом к лицу, на этот раз  безопасное расстояние между ними.  Клодин тихо улыбается ей, и это так ослепительно, и Майя понимает, что это та самая улыбка, которой она одарила ей много лет назад, до того, как отец Майи попросил ее уйти. –Сайджо-сан.  Она начинает первой, крепко прижимая руки к бокам.  Клодин не может продолжать ей так улыбаться.  Это заставит Майю любить ее еще сильней. –Слушаю, Тендо Майя. –Считай это моей последней несправедливой просьбой к тебе.  Майя переводит дыхание.  –Больше мне нечего сказать, — поняла она.  Она уже пропустила срок.  –Если мы когда-нибудь увидимся снова, пожалуйста,  поприветствуй меня с улыбкой. Клодин моргает ровно дважды.  Она делает движение бровями, которое дает Майе понять, что она серьезно обдумывает это.  Стрелки продолжают движение на часах Майи, медленно, но постоянно, перемещаясь по одному маленькому промежутку за раз. –Я подумаю об этом, Тендо Майя. Клодин не повернулась, когда их пути наконец разошлись.  И Майя тоже.  Ей не хотелось видеть, как фигура исчезает вдалеке.  Если она закроет глаза достаточно плотно, возможно, это не повредит.  ________________________________________   Майя знала, что лучше не позволять всему на этом кончиться.  Сэйшо, может, и закончилась, но это был только ее переход к новому началу.  Там ее ждал мир, который просто не был готов для нее, и она полна решимости.  Все, ради чего она работала, все, чем она пожертвовала, все, что ей пришлось вырезать, она должна была заставить их чего-то стоить. И даже если больше не будет случаев, когда Клодин любила ее, Майя все равно продолжала бы бороться.  Она продолжала двигаться вперед.  Она продолжала настаивать.  Она все сделала так, как было задумано.  Не было нигде, где она предпочла бы быть, кроме как в центре внимания, ничего, что она предпочла бы сделать, кроме как купаться в его магии и позволить сцене поглотить себя.  В такие моменты, когда все смотрят на нее, и жар сцены бьет ее по спине, Майя чувствует, что это и оно, какой должна была быть жизнь. И ее любили.  Разве это не все, что ей нужно? Разве она не к этому стремится? Этого мало? Майя любит сцену.  Тендо Майя родилась, чтобы любить сцену, и она лучше всех знает, что это было естественно, нет, что это предназначено для нее.  После всего, как бы она ни изменилась, выросла, приобрела и проиграла, когда она выходит на сцену, она всего лишь Тендо Майя.  Та самая идеальная Тендо Майя, которой она всегда была в центре внимания. Ее любят за то, что она любит.  Этого более чем достаточно.  ________________________________________   Майя не любит быть без работы.  Слишком много места ни для чего.  И теперь некому мешать ей больше думать , поэтому все, что она делает, это думает .  Она не может перестать думать, даже если попытается.  Это пугает ее до глубины души. Это грустная ночь. К этому моменту Майя не может точно сказать, но это печальная ночь.  Ее спина уже какое-то время согнулась, и это само собой плохо отразится на ее осанки, и она возненавидела бы себя, когда наступит утро, но она действительно не может потрудиться, чтобы исправить это.  Да, верно.  Печальная ночь.  Она сидит и слушает музыку со своего телефона. Это такая ночь, когда никого не волнует, что это печальная ночь для Майи.  Что, собственно, и было грустной ночью.  Это никогда полностью не улавливается словом «грустный».  Это никогда не проходит за одну ночь.  Это не имеет большого значения, кроме того, что она чувствует. Печальный человек называет ночь грустной, и поэтому ночь становится скорбной.  И, возможно, эта грустная ночь для Майи была счастливой для Клодин.  Это сводит ее с ума.  Это единственное место, куда ее разум позволяет ей идти в моменты небытия. Она долго гуляет одна.  Делает чашку горячего чая и берет коробку макарун.  Открывает фильм ужасов и позволяет подушкам дивана прислоняться к ней.  Делает все, что ей хотелось бы делать.  И ничего не происходит.  Все, что она действительно делает, это думает. Майя лениво плюхается в кровать и думает, что чувствует себя трупом.  Как оболочка человека.  Как привидение.  А потом она смеется, потому что, может быть, это только ей.  Нет ничего.  Может быть, любовь к Клодин — единственное, что осталось в ней живым, потому что это все, что она, кажется, чувствует в эту особенно унылую ночь. Не было бы ничего особенного, если бы не ее день рождения.  И в новом возрасте двадцати двух лет Тендо Майя приходит к выводу, что желания на день рождения бесполезны.  Так же, как и желание Аладдина из сценария Сэйшо.   ________________________________________   Майя не уверена, хорошо это или плохо.  Проснуться от кошмара, а затем понять, что ты не можешь снова заснуть.  Ей просто нужно перестать думать.  Ей просто нужно прекратить это вообще.  Просто перестань.  Просто перестань. Это так просто.  Все прекратилось за секунду. Почему она не может? Почему она не могла остановиться? Расстояние заставляет сердце любить. Итак, Майя надеется и отчаянно молиться. На другом конце света, неужели любовь Клодин тоже растёт к ней? Почему, почему, почему она не может просто остановиться? (Если Майя достаточно плотно закрывает глаза, она думает, что увидит во снах Клодин.)  ________________________________________   Майя представила сценарии, в которых они снова встретятся.  Подобно пожелтевшим со временем снимкам Polaroid, прошлое давно похоронено под их настоящим.  Или как яркая картина, переполненная цветом, их золотой молодостью, их ослепляющим белым светом прожекторов и красно-оранжевым рассветом, приветствовавшим их прощание.  Или, может быть, как в немом черно-белом фильме, иногда прерываемом глюками и техническими сбоями, в ее ушах звенит пронзительный звук, словно порыв ветра, слишком сильно трясущийся, чтобы чувствовать себя приятно. В конце концов, это не так. Это больше похоже на старый альбом, где каждая страница для одного из восьми человек, вошедших в ее жизнь, с кусочками и кусочками, которые казались такими острыми, что могли пронзить ее сердце, но в любом случае втягивает ее и отказывается позволить ей отвести взгляд. Сайджу Клодин — такая страничка. Майя откидывается на диван и лениво переводит взгляд в потолок.  Все они собрались в доме Каоруко… но более правильным было бы описание того, что это место, которым владела Каоруко.  Сделка заключалась в том, что это безопасное место для них, всех девяти, поэтому, даже если никто из них на самом деле не оставался здесь надолго, кто-то всегда об этом позаботился.  Иногда они собираются небольшими группами.  Майя встречается с Каоруко и Футабой часто, сколько душе угодно часто.  Хорошее место.  Тепло и по-домашнему. От этого ей хочется немного подремать. Майя знает, что это просто она пытается избежать определенного взгляда. Все девять человек собрались впервые.  В тот момент, когда они все покинули Сэйшо, их жизни разлетелись в разные стороны.  График становится все труднее и труднее совпадать.  Итак, все были заняты тем, что наверстывали упущенное, и поэтому никто не заметил, как Майя задремала на секунду.  Даже человек, который только что сел рядом с Хикари с нежной улыбкой, которая почти убедила Майю, что время вообще не прошло. Карен подталкивает к себе бокал вина, и Майя любезно соглашается.  Она уже здесь.  Она уже зашла так далеко.  Вино было одинаковым на вкус независимо от того, пила она его в первый или в тысячный раз.  Среди наложенных голосов и последней пьесы Наны, получившей признание критиков, и нелепой работы Футабы по поддержанию школы японского танца Сенка-рю, которую она даже не унаследовала, у Майи горит горло, но она все равно смеется и продолжает говорить.  Если и есть что-то, что она умеет передать, так это увлекательные истории. И когда занавески задергиваются, она быстро поднимается с места.  Ей сейчас нужно идти домой.  У нее назначена встреча завтра рано утром.  Было здорово пообщаться со всеми. Через несколько секунд после того, как она вышла за дверь, Майя обнаруживает, что ее мир вспыхивает ослепительными красками. –Bon soir, Тендо Майя. Верно. Она же просила об этом.   ________________________________________   Всякий раз, когда Клодин фальшиво улыбается, независимо от того, насколько она хороша в качестве актрисы, это явный признак.  Одна секунда, тридцать кадров, когда ее глаза пусты.  Когда можно сказать, что она копается в чем-то, чего не было, буквально в течение этой доли секунды.  Майя в ожидании стучит по деревянному столу между ними.  Но она не может его найти. Значит, Клодин счастлива. –Всего на одну ночь.  — сказала блондинка, когда они стояли у ворот здания.  –Это моя несправедливая просьба к тебе.  Я вернусь домой завтра. Дом. Слово используется для обозначения места, куда можно вернуться. Хорошо, Майя выдохнула.  Она может быть Маей Клодин на одну ночь.  Но только если она сегодня вечером и Ма Клодин. Итак, теперь они гуляют, блуждая по площади возле дома Майи.  Тихо, умиротворенно, как будто даже ночное небо затаивало для них дыхание.  В пьяном видении Майи уличные фонари танцуют, как их собственное шоу фейерверков.  И рука Клодин в ее руке была теплее, чем все, что могли дать ей воспоминания. –Я не понимаю. — говорит Майя.  Она задается вопросом, чувствует ли Клодин покалывание в кончиках пальцев. –Хм? –Ты можешь быть со мной честна? Она поворачивается к другой девушке.  Нет сомнений в том, что за прошедшие годы они изменились.  Это выходит за рамки таких вещей, как края лица Клодин становятся острее и разница в их росте становится ближе.  Когда Майя смотрит в эти глаза, она обнаруживает, что больше не может их читать.  Может, она просто пьяна. Клодин замолкает и на мгновение сжимает губы.  Затем, как будто что-то просто решило перестать работать в ее голове, она закрывает глаза и смеется.  –Я твоя Клодин на ночь.   ________________________________________   Они пошли на поздний спектакль в местном театре.  Это старый гонконгский фильм, полуночный повтор. –Как твои дела в последнее время? –Все в порядке. Хорошо. Слово используется, когда дела идут не лучшим образом.  ________________________________________   Они пошли в магазин и купили два холодных баумкухена.  Такие, которые упакованы в полиэтиленовую пленку и хранятся на охлаждаемых полках. –Почему ты никогда не связывалась со мной? –Ты когда-нибудь пыталась связываться со мной? Вопрос. Ответ, используемый, когда нет ответа.   ________________________________________   Всегда ли ее дом был таким белым? От простыней до стен до полок, шкафов и всего остального.  Это почти похоже на больницу.  Полый, слишком полый, чтобы монотонный, как будто все цвета стерлись и оказались потеряны.  Как неважно, сколько времени проходит и сколько еще она меняет, все это будет сливаться вместе, как сломанные воспоминания, образуя этот жалкий белый цвет.  Нет ничего.  Она не может понять этого. Может, ее мозг был просто белым. –Мой мозг весь белый. — вторит Майя. Клодин садится на свой диван, на свой белый диван и приподнимает бровь.  –Уверенна? –Я не понимаю. –Я не думаю, что ты находишься  в состоянии, когда можно понимать много вещей прямо сейчас. –Зачем ты это сделала? –Потому что, мне надоел этот глупый фарс. Кратковременное молчание.  Майя сужает глаза.  Здесь так много она может сказать, так много эмоций, которые она готова просто дать взорваться.  Клодин сбивает с толку.  Позиция Клодин сбивает с толку.  И она просто хочет кричать об этом.  Бросить это блондинке в лицо.  Сообщить ей, сколько она оставила Майе, чтобы с ней справилась одна. Но на данный момент она Майя Клодин. –Я не знаю, что я сделал не так.  Я любила тебя всей оставшейся любовью.  Я любил тебя больше, чем себя.  Что со мной не так? Шаг, шаг.  Она подходит ближе к дивану.  Все вокруг них такое белое, такое белое, такое пустое и такое белое . –Я все время спрашиваю тебя, Майя. Клодин говорит тихо, но ее голос звучит внятно и твердо. –Если ли что-то, что ты хочешь мне сказать. –Что ты хотели, чтобы я ответила на это? Я не лгала тебе.  Я ничего не делала за твоей спиной.  Я была- –Ты были полна фальша, вот кем вы была. В тусклом свете и в белой комнате глаза Клодин, казалось, светились темно-алым светом.  Это на мгновение пугает Майю, как зверь, погруженный в темноту.  Более того, она невежественна.  Она не знает этой Клодин. –Дело в том, — тихо выдыхает Клодин, словно выпуская из головы драматический пар.  –Если бы я не любила тебя, я бы даже не обиделась на тебя за это.  Я бы просто забыл об этом совсем. –Мне жаль. –Почему?! –Есть ли причина, по которой трудно сказать? Клодин встает с дивана.  Они сходятся во взглядах в седьмой раз за ночь.  Майя думает, что завтра она проснется и увидит мир, весь окрашенный в Клодин.  Так мало.  Так мало сказано, так мало сделано, так мало известно и так мало приобретено.  Но почему-то это все еще кажется слишком большим.  –… Думаю, у тебя уже есть предположение. –Это просто предположение.  Мне нужно, чтобы ты это подтвердила. Это все равно, что… –Это все равно, что? Майя хмурится.  Ее разум охватывает уродливое, чужеродное чувство.  Ей бы хотелось думать, что это из-за алкоголя, но ей виднее.  –Все, что мы разделили вместе, и проблема была даже не во мне? Только по этой причине? Просто потому, что мои родители не согласны… –Почему ты мне не сказала? –Что? Уловка была обнаружена.  Занавес поднялся. –Потому что ты расстроишься, если узнаешь. –И всё?!  Клодин понижает голос, и все слова, которые были оставлены в течение многих лет, рушатся в тишине.  Ее разум был полностью белым.  Майя не понимает, она не понимает этого, и почему-то есть суматоха, о которой она даже не подозревала, из-за пожирания в глубине своего сердца.  Он взлетает и взлетает, пока не грозит вырваться из ее груди. –Ты ришила это за меня? Если бы я узнала, я бы расстроилась? Боишься, что мне больно? Что я буду страдать? Инструмент прост. –Кем же я была для тебя, Тендо Майя? Разве ты не говорила, что любишь меня? Что доверяешь? Что веришь? Вывод простой.   ________________________________________   Они на балконе возле ее спальни.  Они бы так поступили, если бы в их комнатах в Сэйшо были балконы. –В конце концов, именно ты была достаточно сильна, чтобы сказать, что мы должны остановиться.  Как я могла тебе сказать? Она была напугана.  Это не кто-то другой, а ее собственные мать и отец.  Как она могла сказать Клодин? Это эгоистичная сдача.  Срок его действия должен был истечь много лет назад. –Во-первых, это не было чем-то, что нужно было перенести в одиночку.  Именно мы были тем, против чего они возражали.  Клодин прижимает колени к груди, приковывая глаза к небу.  –Не я, не ты.а мы.  Это были наши отношения. Биение ее сердца продолжает трепетать и постепенно разрушает ее чувство реальности.  Боль, сдавливающая ее грудь, слишком сильно напоминает ей о семнадцатилетнем возрасте и любви к Клодин.  Они не были влюблены.  Их просто не было. –Разве я плохо к тебе относилась? Разве мало любила? –Нет, ничего подобного. –Тогда почему ты мне не сказала? Месяцами.  Когда они говорили со мной, это продолжалось несколько месяцев.  Я все время давала тебе возможность высказаться.  Я все ждала. –Ты был рядом со мной. Это ускользает из ее головы так же легко, как и все остальное, что она сказала этой ночью.  Майя не знает, сколько времени прошло с тех пор.  Это могут быть секунды, минуты или часы.  Если бы она оторвала глаза от пола, возможно, она обнаружила бы, что ее часы показывают полночь, или, может быть, она обнаружит, что солнце встает из-за края горизонта. –Знаешь, мне даже не нравится Париж. Майя немного посмеивается, потому что, даже если бы она была мертвой мозговой, с каменным лицом, абсолютно напилась пьяной, это все равно звучало бы как самая безумная вещь в мире.  Сайджу Клодин? –Ты любишь Францию. –Я могу любить Париж всем сердцем, и мне все равно это не нравится, Майя.  Клодин хмурится.  Ее голос спокойный, уверенный.  Как будто она точно знает, что будет дальше.  –Иногда ты не можешь полюбить свою позицию вещей.  Этого просто недостаточно. –Так должно было быть. –Но, это не так.  И ты даже не хотела, чтобы я тебя любила.  Майя возмущенно открывает рот, но Клодин резко поворачивается, чтобы снова посмотреть ей в глаза.  На этот раз Майя хорошо его читает.  Она читает это так, как читает свою Клодин.  Этот взгляд означал тишину. –Есть… При этом быстром, бессловесном соглашении Клодин немного запнулась.  –Есть особый способ, которым ты хотела быть любимой, Тендо Майя.  Ты хотела, чтобы кто-то поцеловал тебя и сказал, что все будет хорошо, а ты приготовишься справиться со всеми твоими проблемами.  Ты хотела, чтобы кто-то просто оставался рядом с тобой, наблюдал и ждал, пока все плохие вещи не будут устранены, и в конечном итоге ты доберетесь до своего «долго и счастливо». Как бы она ни старалась, Майя обнаруживает, что на самом деле она ничего не могла сказать.  Она могла задать вопрос в ответ.  Но она знает, что это значит.  И ничего нет.  Ее мозг весь белый.  Ничего не осталось, никаких следов, никаких следов жизни.  У нее ужасное чувство, что она знает, куда ведет эта дорога. –Я не могу этого сделать.  Я не могу… быть такой.  Клодин шепчет, и этот шепет звенит в ушах Майи, отскакивая от ее черепа, отзываясь эхом, похожим на хор с привидениями.  –Как будто ты не боялась, что твой вес раздавит меня, если ты хоть немного от меня зависишь.  Я не могу так любить тебя. –Тебе не обязательно.  Говорит Майя.  Она знает, что это слабо, но это все, что она может себе позволить.  Они просто плывут по течению.  –Тебе больше не нужно.  Я сейчас свободна.  Мы свободны. Клодин поднимает бровь, глядя на нее, и, прежде чем Майя осознала это, она наклонилась.  Это происходит так же естественно, как она это помнит, и это туманно, но рука, задержавшаяся на ее плече, была ясна.  Все, что нужно сделать Майе, — это позволить себе упасть в яму лжи.  Это просто.  Это так же просто, как и всегда.  И, Боже, может, она не жалеет об этом.  Может быть, она не сожалеет о том, что не смогла остановиться. –Разве мы не можем быть такими?  Она проскальзывает между поцелуями, прежде чем наконец отстраниться.  –Разве я не могу просто быть твоей Майей, а ты снова стать Ма Клодин ? Разве они не могут просто влюбиться? –Это в последний раз, Тендо Майя. — говорит Клодин, и это выходит через ее губы слишком мягко, слишком мягко для разрушительного утверждения, как должно было быть.  После короткого момента, когда она прислонилась к стеклянной раздвижной двери, она снова приоткрыла губы.  –Что бы ты ни хотели мне сказать больше всего, я выслушаю.  По крайней мере, я могу сделать это для тебя. В этом свете ее глаза заговорили гораздо яснее.  Есть только один шанс. Почему-то мысли Майи остаются спокойными за пределами ее сердца.  Когда в следующий раз на них обрушивается тишина, это та тишина, которая намного превышает ограничения времени.  Здесь жили только Майя и Клодин.  Здесь ответственность полностью ложится на нее. –Я… Клодин терпеливо ждет.  Теперь срок бесконечен. Нет эффективного ответа на человеческие отношения.  Этому Майя уже научилась в исключительно молодом возрасте.  Необходимо учитывать множество переменных, таких как расположение или личные ценности, и даже они со временем изменятся.  И она свободна.  Свободна говорить все, что угодно, быть честной, скромной или храброй и просто солгать. Клодин не торопится, не толкает, больше ничего не говорит, даже не смотрит на нее, вместо этого не сводит глаз с ночного неба.  Стрелки часов Майи продолжают двигаться.  Этот звук пронзает ее уши и мало-помалу разбивает ей сердце.  Это медленно, но никогда не останавливается, прыгая на одно место за раз.  Что она больше всего хочет сказать? Должна ли она просто продержаться так долго, как только сможет? А может, ей стоит сказать что-нибудь красноречивое? Не уходи? Мне жаль? Как твои дела? Сложно было? Это глупо.  С такими вещами нет смысла сожалеть.  И она не может позволить себе останавливаться на них, потому что даже если бы она произнесла их в этот момент, ничего бы не изменилось.  Ничего об их прошлом, ничего о них в настоящем и ничего в будущем.  Больше всего Майя понимает, что это был переход к концу.  К их концу.  И у нее есть один шанс, один шанс сообщить Клодин. И это так, что он ускользает от ее рта, прежде чем она даже могла думать дальше. –Я все ещё люблю тебя.  Это все. Урчание в ее груди резко стихает.  Как ни странно, получается гладко и твердо.  Как чтение строчки из сценария.  Это настолько же клише, насколько и искреннее.  И когда Майя поворачивается к Клодин, она понимает, по ясным глазам, которые смотрели на нее в ответ, лишенные слез и переполненные мыслями, она понимает, что все кончено. Это конец им. –Знаю… Клодин выдыхает с призрачной улыбкой на губах.  –Хех, я поняла. Майя чувствует, как что-то накатывает на нее в этот момент.  Это не совсем похоже на то, как с ее груди снимают тяжесть, но это также не совсем та болезненная боль, которую она научилась ассоциировать с этой любовью.  И ей хочется немножко посмеяться, потому что она была права.  Любящая Клодин была последним, что осталось в ней живым.  И все кончено.  В конце концов, все кончено.  Это конец им. Все, что Майя знает позже той ночью, когда она лежит в своей постели в полусонном состоянии с лицом к белому потолку, то как Сайджо Клодин нежно целует ее в лоб, невнятно что прошептав и то, что если она закроет глаза достаточно плотно, то сможет увидеть звезды. ________________________________________ Тендо Майя, Я больше ничем тебя не побеспокою.  В любом случае, я не думаю, что мне осталось что-то сказать.  Спасибо за искренность, которую ты всегда мне проявляли, до самого конца.  И спасибо тебе за все драгоценное, что я когда-либо получал от тебч.  Вчера вечером ты сказал мне, что теперь свободна.  Думаю, сегодня я в этом убедилась. Приятно было снова тебя увидеть.  Не забывай заботиться о себе. Искренне, Сайджо Клодин, которая все еще тебя любит.