Пока нас не разлучат

Вон бабочки снуют Туда-сюда - все ищут Ушедшую весну... Неизвестный автор * * * Раннее утро. Всех гостей будят утренним приветсвием, приглашая на палубу. Привычный запах утренней сырости после проливного дождя, влага смешанная с запахом соли. Чайки громко чирикали, волны умиротворяюще шипели, слегка покачивая корабль. Да, опридилённо не сравнится со вчерашним штормом. Похоже, некоторые гости действительно испытали не малый стресс из-за недавних событий, ведь им оказывали помощь, давая валерьяны и успокаивая их подбадривающими словами. Вещатель плохо спал этой ночью, он решил что будет лучше подготовиться перед встречей. Выбрился, после приняв освежающий душ он оделся, как всегда с иголочки, начистил лакированные чёрные туфли до блеска, зачесал назад волосы и скрыл под шляпой непослушные пряди, что так и не уложились в нужную причёску. Посмотрев в зеркало в конце своей работы он широко улыбнулся, блестящими белыми как жемчуг зубами. Немного жутко но всё же в этом фишка его самой широкой улыбки, на которую он способен. Лишь его забава, в обычной жизни Герман бы никогда так не сделал, хоть и улыбается он так в своих эфирах. Ещё раз поправив федору он с уверенностью шагнул за дверь своей каюты. Ещё пару часов и мужчина достигнет своей цели. Ступая по данному транспорту он невольно вспоминал вчерашние сны. Сначала тот, от одной мысли о котором у Тонкого кишечник наполнялся бабочками, а затем тот от которого волосы дыбом встали. Он занимал его мысли сейчас. Обычно Вещатель забывает подобные глупости и страшилки но не в этот раз. Мужчина помнил каждый момент. С первой секунды до самой последней. Подсознательно он точно что-то понимал и ему это чувство не нравилось. Становится горько и не приятно как только он вспомнит, подумает об этом. Как же раздражает... Вещатель вновь откидывает прочь то, о чём не хочет думать. Довольно полезная привычка, согласитесь? Герман подошёл к краю палубы, облокотился на перила и смотрел на морскую гладь, вдаль, за горизонт где морю не было ни конца, ни края. Он умиротворённо прикрыл веки, отдаваясь весеннему, морскому бризу. Солёный воздух глубоко ударил в лёгкие от чего на Вещателя нахлынула волна фриссона мягко растекающейся по телу. Как же хорошо... Благодать, покой, полная нирвана и контроль над собой. Ну что может быть лучше? Лишь бабочки в животе, возможно и с другими насекомыми, забавлялись и кружляли в вальсе в теле надёжного мужчины. Герман наслаждаясь лечебными солями иногда юрко поглядывал на время то и дело считая минуты до прибытия. На горизонте виднелся какой-то объект. * * * Спустя ещё несколько часов всех постояльцев яхты выкрикивали и выискивали юнги и почти весь остальной персонал корабля. Людей было очень много но было ясно одно: Они на месте, ну вот и всё, приплыли... Один из служащих встал у входа и развернул длинный свиток, что упал прям до пола. Другие же ребята с коллектива поставили доску-мост, пристав к Чреву достаточно близко. И вот швейцар начал зачитывать имена. С каждым новым прочитаным именем людей на борту становилось меньше. Они все образовали некую очередь и шли один за другим. Ну вот и всё, осталось лишь дождаться своего имени в этом списке и ступить на порог к желанной цели. Так и случилось, данное действие не заставило себя долго ждать. Герман идёт средь этих людей стройной линией. Они проходят мосты, повороты и за очередным таким ещё один мосток. Ох, Тонкий хорошо его помнит. Он приоткрывает федору, показывая глаза, поворачивает голову влево и наверх в надежде увидеть прекрасную гейшу, что всегда величественно наблюдала за новоприбывшими не первый год. Но увы и ах, никого нет. Пусто, видно лишь сёзди и сам балкон. Хм, в любом случае не велика проблема, может Госпожа решила передохнуть в библиотеке? Опридилённо следует это проверить. Он должен её найти. Чтобы не случилось, в душе он поклялся. Вещатель вновь продолжил путь. Жаль только заблудиться не составит труда, хотя тактика открывать все двери подряд не так уж и плоха, по крайней мере можно наткнутся на кого-то из слуг, что определённо узнают его как не годовалого гостя и помогут найти дорогу в покои его Леди. В общем, ни на одну живую душу кроме номов и крыс Герман не наткнулся, зато кое-как дошёл до покоев хозяйки, зайдя в нужный лифт, который ведёт только туда. И вот, бесцеремонно открывая все двери подряд по ранее придуманной тактике мужчина кое-как смог найти «королевство знаний». Никого. Только был слышен шелест теневых помощников Госпожи. Затушенный камин с угольками, которые всё ещё блестели красным, красивая чашка на которой виднелся малый след от лёгкой помады, открытая книга но кресло пустое. И всё же, эти факторы указывают на то, что кто-то совсем недавно тут был. Ясное дело кто. Герман не отчаился и с приподнятым духом отправился на поиски далее. На этот раз ему больше повезло. На пороге очередной двери он столкнулся с Максвеллом, посыльным, швейцаром и правой рукой самой Леди (также он тайно встречается с дочерью Госпожи, Усаги). Усталый вид этого подавленного, расплавленного словно свечка, паренька (точнее мужчины среднего возраста) навевал тоску. И хоть это была всего лишь маска но глаза Макси выдавали его с потрахами. — Ох, здравствуйте, господин Герман. — поздоровался швейцар. — Вы оказали огромную честь, явившись сюда. Вы хоть бы предупредили нас. — Здравствуй, Максвелл. Я хотел сделать сюрприз. — объяснил мужчина пожимая тому руку. — Он опридилённо удался, Герман. Позвольте поинтересоваться, вы - — Верно — отрезал телеведущий, перебив собеседника — я ищу Госпожу. Я только что заходил в библиотеку но её там не оказалось. — О, да. Нашей Госпоже нездоровится. Заболела голова и в глазах потемнело. Поетому она сейчас в безопасности, отдыхает в своей спальне. Я думаю, если Леди увидит Вас она точно будет счастлива провести время с Вами.  — ответил мистер Воск. — Надеюсь, она в порядке... Проведи меня к ней. Швейцар кивнул и Вещатель всю дорогу следовал за слугой, разглядывая странные, жуткие, причудливые картины на стенах железного судна. Лифты, шикарные ковры и винтажные лестницы, полы из красного дерева и японская классика. Мало где увидишь такую немного минималистичную но заметную роскошь. Красиво и со вкусом. Наконец молодые люди дошли до покоев хозяйки и Максвелл оставил их, предупредив, что если что-то понадобится нужно позвонить воспользовавшись телефоном, который спокойно стоит на круглом столике около деревянной лестницы, что вела в саму опочивальню дамы. Герман с предвкушением этой встречи постоянно судорожно поправлял рукава и галстук. Сердце его билось словно пело, млея от одной только мысли о его Леди. Бабочки вихрем пархали по всему туловищу, а внизу живота приятно тянуло. Тонкий расцвёл. Наконец, Герман начал подниматься. Он скрупулёзно ступал вверх по ступенях, делая умеренные шаги, каждый из которых был наполнен трепетом и лёгким волнением. Наконец он у самой двери. Слышно шумный, громоздкий, старый маятник, что непривычно громко отбивал ритм по секундам. Он дошел. Вещатель сначала постучался, а затем взялся за ручку двери, приоткрыл, вдохнув запах прилесных духов закатил глаза, полностью распахнул двери. Он вошёл внутрь, пройдя шкаф, туалетный столик, наконец дойдя до спальни и... Никого.... Шикарная кровать была идеально застелена, в комнате было очень убрано. Вроде бы всё на своих местах, кроме одной детали. Где самое главное в картине? Где муза, Мона Лиза этого великого корабля? Максвелл же ясно сказал, она в своей комнате, отдыхает ибо ей не здоровится... Но её нет... Герман вновь решил спуститься в хол. Как говорится, иногда чтобы продвинутся вперёд нудно вернутся назад. Осматривая всё уже более не менее трезвым от детского восхищения взглядом Вещатель заметил, что дверь, которая обычно была закрыта на золотистый, металлический замок теперь приоткрыта, а сам замок с ключём неаккуратно валялись рядом на полу. Любопытному на днях прищемили нос в дверях, как было когда-то сказано но Германа это никак не затронуло. Он осторожно вошёл в другое, мрачное посещение, обставленное маникенами. Неприятная атмосфера. Дверь с жутким скрипом закрылась за тощей фигурой. Это знак, отсупать нельзя, пути назад нет, а это значит одно — идти только вперёд. Стало по-настоящему прохладно. В Чреве и так температура была не очень высокой из-за климата, среды и также отчасти в этом виновата сама постройка корабля. Сейчас же Вещателю ещё холоднее. В этих комнатах сильно сквозило и продуть тут можно было что угодно. Он слышал какие-то отдалённые голоса, возможно, они эхом отражались в его голове, а возможно это кто-то из обитателей Чрева. Неясно но сейчас это не столь важно, ведь даже несмотря на эти странности им движет чувство беспокойства. Любопытного беспокойства. Вскоре он учуял запах прелестных духов, что шлейфом приглашал в следующую комнату. Он никогда ни с чем не спутает этот аромат. Её аромат. Нежный, ненавязчивый, не бьёт в нос но придаёт уверенности, душевного покоя и романтики с пархающими бабочками в животе. Вызывает лёгкий фриссон. Герман послушно вошёл в следующее помещение. Господи, как же темно и неприятно, много маникенов, на полу острые осколки разбитых зеркал, которые в любую секунду готовы порезать пятку. Чувство беспокойства в груди только крепчало, заставляя Тонкого невольно часто и неглубоко дышать. Словно он бежал пару сотен метров без остановки за электричкой.  И вот она, третья дверь данного помещения в стороне от всей резиденции. Последняя дверь, которую Тощий откроет. Внутри что-то треснуло, умоляло убрать с ручки руку и вернуться назад. Словно он пожалеет если сделает это. Вторгнется, влезет в то, чего не должно его касатся. Но он не послушался. Схватившись за ручку двери Вещатель сжал её покрепче и медленно провернул вправо.  Дверь неспеша отворилась, страшно скрипя и режа уши. Герман вошёл в последнюю комнату. И он и вправду пожалел. По середине комнаты слабо горела лампочка, блеклым светом освещая то, что находится под ней. "Это тело.... Не может быть....нет...это бред...это кошмар..просто маленький кошмар...я сплю...сплю...." — проносилось у мужчины раз за разом, выходя из мыслей и перерастая в лепетание, затем громкий голос, после истеричный крик. В середине помещения под тусклым белым свечением лежала «спрящая красавица». Госпожа Чрева. Её волосы были небрежно разбросаны в стороны, на них образовались заплутины и узелки. Чёрная смоль волос была обволокнута красным. Госпожа лежала в лужи собственной крови, что уже успела подсохнуть и потемнеть. Её глаза были открыты. Они были безжизненные, тусклые, в них больше ничего не осталось... Она была бледна, болезненно бледна, холодна как лёд. На её ореховом кимоно виделись огромные капли крови, на теле остались следы борьбы. Маска разбитая вдребезги также была далеко от дамы, но она была самым неважным сейчас. Ведь её хозяйка лежала безжизненно, неподвижно... мертвец...труп.... а всё такая же красивая, такая же милая... Всё портит лишь огромный укус, такой что плоть на шее вырвали с мясом. Перегрызли все артерии и вены, вкусили нежное, сырое мясо. Не пожалели живьём. Насытились свежей тушкой. Насладились этой тонкой, хрупкой фарфоровой шейкой сполна. У Тощего онимело тело. Его ноги стали ватными, подкашивало. Голова закружилась, сознание ушло в туман. Он не мог поверить своим глазам... В ступоре он подходил ближе к телу, пол скрипел под лакированными туфлями, резал уши. Подойдя ещё ближе слёзы больше не могли оставаться в гласницах, они хлынули рекой. Свело живот и желудок брезгливо выворачивал наружу. Сколько трупов Вещатель видел, сколько смертей и кровожадных убийств. Но это другое, совершенно другое, ведь даже желудок не выдержал. После во рту остался неприятный привкус рвоты, который побуждал рвотные позывы ещё больше, пока не дошло до желчи. Затем, дрожа и знобя он упал на колени, подполз на них к её телу, опустил голову. На мятом кимоно виднелись следы мокрых капель. Кап-кап, одна за другой... Содрагаясь мужчина взял холодную руку Леди, безжизненно смотрящую куда-то прямо. Второй он аккуратно прикрыл ей веки. Теперь она как будто бы спит.... Герман улыбнулся... Затем последовал смешок, который начал разрастаться в жуткий, отчаянный смех сумасшедшего. Он был громким, резким, прирывистым из-за того, что Тонкий захлёбывался в своих слезах. У него была паника, истерика.... А ведь сама Госпожа Смерть предупредила его... И вот он увидел ту самую...ту смерть.... Он кричал. Кричал настолько громко что охрип. Но его так никто и не услышал... Он невольно представлял, что Госпожу также никто здесь не слышал, когда она молила о помощи своими воскликами... Её крики громким эхом разлетались по стенам этой комнаты и оставались в ней же. Как прискорбно.... От этого ему было ещё хуже. Он бил себя, в агонии пытаясь заставить себя проснуться, снова очнутся в своей серой башне, быть одному лишь бы быть уверенным, что она жива, что он всегда сможет ей позвонить, что всегда сможет написать, отправить весточку и дождаться ответа...  Но это не сон. Госпожа Смерть не терпит любопытство. Лишь забирает к себе. Вдруг в думах мужчины проскользнула вся жизнь, всё моменты с ней, попытки стать для неё возлюбленным, моменты из детства... Вся жизнь, она связана с ней и если Госпожи не будет, то и он больше ничто, никто, идея в склянке, оболочка с пустотой внутри. Он не может существовать. Значит, Госпожа Смерть заберёт и его. Боль терзала его по всему телу. Страшная боль приносила невыносимые муки, душа вновь разрывалась в клочья, нежные волокна души терзали тысячи клинков. Снова, снова, снова и снова! Невыносимо! Это невыносимо! Герман отвернул голову от тела, всё также хрипло крича. Его взор невольно пал на маленькое, разбитое зеркальце... Оно находилось неподалёку от гниющего трупа. Его рука потянулась за осколком. Самый большой, самый острый и болючий... Ромео медленно поднес его к горлу, прижимая, чувствуя как малая струйка алой жидкости стекает вниз, впитываясь в ткань белой рубашки. Это и его конец. Но вдруг- В голове телеведущего переключился канал, щёлкнула передача. Он вспомнил, у неё есть дочь.... Усаги... Ей же всего 12, а она осталась сиротой... Вскоре и Чрево пойдёт ко дну, многие не успеют выбраться и просто утонут.... Его Леди не была бы довольна таким концом. Он больше никогда не позволит себе слабости. Не утерая горьких слез, что водородом струились по горячим щекам он сжал острый осколок стекла в руке, вновь до крови. Это заставило его вспомнить то, что было много лет назад, то как он выхватывал у неё тот самый кинжал.... Ради неё, он сохранит жизнь всем кто находится на корабле. Больше никто не пострадает. Действовать надо было очень быстро. Почему.... Кто мог сделать такое....? Даже хорошо попрощаться не будет возможности.... Корабль уже идёт на дно.... Он уйдет вместе с ней.... Он не сможет вытащить её труп и сохранить его. Ведь голова отделена от шеи, кровь будет струится, а вены и сосуды с костями будут вываливатся  наружу, тем более сейчас счёт пошел на минуты. Вещатель со злобой швырнул осколок, что разбился в крошку. Он последний раз взглянул на её тело, не моргая, трясясь... Герман резко утёр остатки слёз и бегом направился к выходу, телепортируясь с помощью своих способностей. Глаза щипили, тело и душа вопили от боли. Он за секунды судорожно распахивал все двери на пути. Он нашел офис своей Леди, там был микрофон для объявлений. Без запинок он бешено телепортнулся к нему. Мужчина вновь использовал свою силу, замахнувшись он приложил ладонь к аппаратуре. Электрический ток прошёлся по технике. Всё работает. Его губы содрагаясь решились произнести всё, что нужно. О том, что хозяйки больше нет, о том, что все должны срочно эвакуироваться. Чётко и ясно. Герман трепещал произнося это, он не верил... В этот момент к нему с грохотом ввалилась дочь Госпожи. Луноликая красавица Усаги предстала перед ним. Он никогда не забудет выражение на детском лице, которое видел в тот день... Никогда не забудет это день... Усаги не понимала, она надеялась, что это всего лишь глупая шутка, правда же...? После объявления Вещатель осторожно подошёл к ней. Он был испачкан в части крови, Уса отшугнулась. Она не давала дотронуться до себя. — Ч-что п-происходит?! Кто дал тебе право клевещать?! Такого быть не может, мама.... Мама жива, ты просто врёшь! Нагло врёшь, зачем ты это делаешь?! — Усаги, я-... — Не подходи ко мне! Не смей прикасаться! — Усаги хотела было убежать но Герман схватил её запястье. — Отпусти, ублюдок, не трогай меня! — Усаги была полностью не в себе, её буд-то подменили. Она громко кричала, истерила... — Тсс, Усаги, послушай, прошу... Всё, что я сказал правда, это так.... Нам нужно уходить... — Ч-что... Нет.... Мама.... Хватит, ни слова больше.... — Усаги, прошу тебя... Идём.... Корабль скоро заляжет на дно... — Тогда и я не оставлю маму....я умру вместе с ней.... — всхлипывая говорила та. — Нет, Усаги... Твоя мама не была бы счастлива, если бы ты погибла здесь, сейчас... Ты знаешь, она хотела для тебя лучшей жизни, хотела для тебя всего, чего ей так не доставало... Она говорила мне об этом... Говорила, что она последняя хозяйка Чрева, которую поглотит тьма... Она бы не желала для тебя такой участи... Никогда... Твоя мама хочет чтобы ты жила, и прожила жизнь счастливой... Усаги, пойдем, нельзя терять время... Уса ничего не ответила. Только плакала... Но послушно взяла Германа за руку, сжала крепко будто последнюю надежду... А ведь она больше не увидит свою мать... Никогда... Вещатель вывел девочку из кабинета. Они направились вниз по лесницам, вскоре добежали до лифта. Там в попыхах метался Максвелл. Герман не стал повторно объяснять произошедшее. Он передал дочь Госпожи самому верному слуге. Ему точно можно доверять (напомню, они тайно встречаются). После чего Герман спустился в столовую. Гости паниковали, кучами толпились у выходов, некоторые падали, а их тела затаптывали. Все сотрудники же схватились за спасательные шлюбки и лодки, которых было в среднем около десяти. Учитывая персонал Чрева, спасётся меньше половины. Ещё не учитывая того, что на нижних этажах корабля куча детей, как же быть им...? Вещатель впервые не знал но он точно что-нибудь придумает. * * * Эвакуация сумела пройти успешно. Герман выполнил обещание. Никто не погиб, почти никто не постралал. Некоторые отделались царапинами и синяками но главное живы. Детей удалось эвакуировать наверх к взрослым особам. Вовремя. Сотрудники смылись кто куда. Теперь, уплывая из подводного ресторана все взгляды были направлены лишь на него. Сотни людей плакали, никто не мог поверить, что это случилось.... Герман поджал ноги, по его щекам невольно катились слёзы. Ему вновь хотелось просто закричать. Но он не смог....  Просто не смог... Он лишь тихо скулил, смотря на потихоньку отдаляющийся объект...  Его любовь теперь навеки пленница холодных вод океана... * * * По прибытию в город он первым делом распорядился на счёт бездомных детей, которых удалось спасти из Чрева, затем занялся удочерением Усаги, Максвелл по-прежнему оставлся правой рукой. Смерть матери и любимой женщины сплотила их, изменила, сблизила... Герман заплатил огромную сумму правильным людям. Ведь он не мог смириться с этой смертью, да и не сможет никогда. И всё же, он хотел быть уверен в том, что её тело, её душа останутся в покое... Он хотел похоронить её, где-нибудь в тихом, умиротворительном месте, под древом цветущей сакуры, в месте где пели бы птицы и струился ручеёк.... Тело Вероники смогли найти, её похоронили со всеми почестями и каждый не смог остаться равнодушным. Герман и Усаги проронили больше всего слёз. Держась за руки девочка кинула букет из 6 гвоздик, не могла отвести взгляд от гроба... А ведь его даже не открывались... Настолько тело Леди уже не было похоже на себя.... Все кидали цветы, возносили молитвы, рыдая говорили о своих воспоминаниях с ней... Они проводили её в последний путь, всем раздали по караваю и съели кусочек за упокой, поминая её... Поминая элегантную, прекрасную Леди. Добрую, хоть и крайне строгую к сотрудникам женщину. Прекрасную маму, милую и заботливую. Прекрасную подругу, весёлую и умную... Герман держал себя как мог. Он крепчал, пытался одарить Усаги необходимой любовью. Был сильным и стоял на своем. А ночью упившись носом в подушку горько лил слёзы по той единственной музе, луноликой красавице. Его сердца, его любви.... Он тух, сгорал, выпаливался от боли, держался только за Усаги, иначе бы он погиб вместе с ней в тот день. Ради неё, только ради неё... Остальных сотрудников Чрева Тонкий, кстати, принял у себя и дал работу в своём доме. Они также напоминали ему о ней... Вещатель часто навещал могилу Госпожи, часто вспоминал всё произошедшее, от самого детства вплоть до встречи с Госпожой Смертью. Он выхаживал этот участок, посадил пару цветов около неё и сакуры, что цвела над каменной могильной плитой. Он часто говорил с ней, будь-то бы Вероника жива, он надеялся что его любовь его слышит, Вещатель часто рассказывал как поживает Усаги и как он справляется с новой ролью отца. Вещатель также открыл судебное разбирательство. Ведь смерть его Леди была не случайностью, так что он пообещал себе, что найдет наглеца и откусит ему голову, сделает всё ещё хуже чем убийца поступил с жертвой. Он дал слово, он отомстит за неё.... А её смерть не будет напрасна... Смерть разлучила их. Эта разлука доставила много страшных мук, пыток его искалеченному сердцу. И всё же жизнь течёт дальше, не прощая ошибок. Но не смотря на это, эти двое жертвовали ради друг-друга самым дорогим, сколько бы не разлучали. Ради своей Леди он вырастит дочь достойную своей матери. Не даст угаснуть последнему, что от неё осталось. Герман закрыл калитку к проходу на могилу, обернулся, снисходительно опуская глаза, уходя придерживая шляпу. Вещатель с ухмылкой полной сердечной любовной муки взглянул в небо, выходя из кладбища. Когда-нибудь они встретятся снова....а пока- "Усаги... Я буду рядом, мы будем вместе... Пока нас не разлучат..." — и с этими мыслями Герман покинул кладбище. Полил первый летний дождик, в знак того, что этой весне пришло время уйти....