Сказ о серых стражах, инквизиторах, храмовниках и не только...

Сондж Адаар отёрла забрызганный кровью и чем-то остро пахнущий кинжал о полу плаща и довольно огляделась вокруг. Все венатори были мертвы. За исключением того, что конвульсировал у её ног. Магичка небрежно наступила на грязную шею, раздался лёгкий хруст и тело затихло. Инквизитор удовлетворённо улыбнулась. - Кажется, ты со всем справилась без меня, Кадан! - Бык подошёл сзади, смачно шлёпнув Вестницу по заду. Сондж отметила про себя, что в последнее время он стал всё чаще делать это на людях. Это раздражало и заводило одновременно. - Похоже на то. Ещё немного, и Боевые быки станут не нужны, - чародейка не могла сдержать ехидного торжества. Бык же, казалось, даже не заметил шпильки. Он беззаботно приобнял Инквизитора, вмиг завладевая губами, запуская кажущиеся неуклюжими пальцы в пепельные волосы. Сондж совершенно растерялась от нежданной, непривычной ласки. Но, ощутив железную хватку, заламывающую шею, запрокидывающую острый подбородок, Вестница удовлетворённо зашипела, впилась заострёнными ногтями в косой шрам на обнажённой груди наёмника. Сбоку что-то раскатисто грохнуло. Сондж мгновенно выбросила здоровую руку в сторону взрыва, укрывая себя и Быка Теневым плащом. Пальцы сами собой складывались, рождая Огненную стену. Должно быть, она не добила того мага венатори. Говорил же ей Дориан, что нужно делать контрольную молнию. Лучше в голову. Пару раз. Долийка успела вовремя. Кристалл на её луке вспыхнул алой искрой, укрывая Боевых быков защитным куполом. Разноцветный, мерцающий, он надёжно защищал наёмников, открывая взору Инквизитора... роскошный орлесианский фейерверк. Огромные пылающие сердца расцветали в низко висящем свинцовом небе, отбрасывая пошлые розовые тени на окрестные ёлки. Щека Вестницы дёрнулась, потом ещё раз, пухлые губы искривились в неловком подобии улыбки. Она понадеялась, что тот самый маг шарахнул её Взрывом разума, и это всё - лишь нелепое, унизительное видение. Сбоку и снизу раздалось настойчивое покашливание. Сондж с трудом оторвала взор от приторного бесчинства и, опустив их, застыла в немом ужасе. Бык стоял на одном колене, держа между пальцами изящную бархатную коробочку, казавшуюся совсем крохотной на фоне могучего кунари, и скалился. Инквизитор подозревала, что в его воображении этот вымученный оскал представлялся обворожительной улыбкой. - Кадан, - голос Быка был даже более хриплым, чем обычно. Бёдра вестницы непроизвольно сжались. - Ты сказала мне однажды, что метка выбрала тебя потому, что ты слишком чужая для этого мира. Что, будь ты иной, тебя бы выдали за какого-нибудь банна или сосватали императору Орлея. И что нам бы пригодилось его золото. Вестница не смогла сдержать удивлённо-довольной ухмылки. Думала ли она, что наёмник слушает её постельную болтовню? Ей всегда представлялось, что женские округлости, оказываясь в мужских руках, напрочь отключают мозг. Как же она, оказывается, недооценила тренировку бывшего агента Бен-Хазрата. - А ещё ты сказала, - продолжал Бык, совершенно не обращая внимание на инквизиторскую сконфуженность, - что тебе нужен тот, кто поймёт. И примет. И шагнёт для тебя за край. И вот... - он всё же запнулся, прикрыв на миг единственный глаз. Сондж почувствовала, как стремительно потеют ладони. Она боялась вздохнуть, спугнуть это чудовищно дивное видение. Бык шумно выдохнул, взглянул на неё так, что кровь отлила от щёк, устремляясь куда-то под грудину, и продолжал своим рокочущим басом. - И вот я пришёл за тобой. Из-за высоких гор. Из-за бурного моря. Пришёл забрать тебя с собой. Забрать от этого мира, который тебя не заслужил. Они просто не способны увидеть тебя настоящую. Не бывшую наёмницу-магичку, не Инквизитора, повелевающего армиями, не Вестницу Святейшей, мать её, Андрасте. А хрупкий стеклянный сосуд на ветру со свечою внутри. Я хочу забрать тебя отсюда, защитить, уберечь. Если позволишь. Щёки чародейки пылали, руки тряслись, сердце билось где-то в горле. Она смотрела на своего любовника абсолютно ошалевшим взглядом, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Сейчас, как никогда, он напоминал ей могучего дракона, в любой момент готового подхватить её, взмыть в грозовое небо и умчать её прочь от ненавистного инквизиторского дворца. - Забирай! - выдохнула она чуть слышно. Победоносный рык заставил её на миг зажмуриться. Мир крутнулся в захватывающем дух сальто, перевёрнутые ёлки повисли перед глазами, укоризненно качая потрёпанными макушками. Тяжёлая ладонь шлёпнулась на округлый зад, оставляя приятное жжение на нежной коже. Сондж в очередной раз зашипела, попыталась лягнуть, скорее для проформу. - Вот так-то лучше! - удовлетворённо усмехнулся Бык, поудобнее пристраивая Вестницу на могучем плече. - Выкуси, Солас, сука! Нехрена тереться рядом с моей женщиной. Инквизитор не знала, о чём говорит её любовник (а теперь ещё, видимо, и жених; слово прилипало к языку, оставляя удушающее послевкусие). Она успела разглядеть лишь потерянный, раздражённый взгляд эльфийского мага, лишь его сжатые в немом гневе кулаки. Вестница ещё не видела вышедшего из себя Соласа. Это забавляло и интриговало. Возможно, она подумает об этом. Завтра. Бык стремительно уносил своего Инквизитора от поляны, усеянной трупами врагов. От умильно улыбающихся соратников. От войны, балов, совещаний и интриг. От Ужасного Волка в овечьей шкуре, готового вцепиться ей в горло. Волка, чью пасть он порвёт голыми руками. Но не сегодня.