Выживут только любимые

Поддайся искушению один раз, потом другой — и высосешь из любимого существа всю красную жидкость. ©

Они о многом мечтали в школе. И некоторые из их желаний сбылись. — Чимин, просыпайся, я проебал саундчек из-за тебя, — тряс Тэхён парня дрожащими от спешки руками. Он был уже одет и собран. Из его безупречно уложенной челки выбилась одна прядь, которая делала прическу произведением искусства. За окном солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, а Чимин не приходил в себя. Такое с ним бывало, потому что не все их мечты осуществились так, как они того хотели. Тэхён не мог винить Чимина за это. — Чимини, ну же, очнись. Он стал целовать холодные, чуть выпяченные во сне губы и растирать закоченевшие ладошки в своих руках. Потребовалось не очень много времени, чтобы ресницы закрытых глаз затрепетали, а полные губы дрогнули, поддаваясь, приоткрываясь. Чимин всегда просыпался, если его погреть немного. Тэхён отстранился, любуясь сонным и прекрасным парнем. Он любил смотреть на Чимина, когда тот тёр кулачками глаза и зевал. Чимин сел вертикально в своём гнезде, потом провел ладонью по животу. — Тэхёни, я хочу кушать, — вздохнул Чимин, кротко опуская взгляд. Он знал, что сейчас не поест, но Тэхён всегда таял от такого милого поведения. — Прости, красивый мой, сейчас мы идем на концерт, мне нужны силы. А потом я тебя покормлю. Чимин вздохнул, они оба знали, что этот голод не может быть утолён. Но кивнул, принимая это решение. Тэхён поднялся с корточек, на которых он сидел перед шкафом, предоставляя Чимину пространство вылезти. И тот выкарабкался следом из вороха одежды, сначала упав на четвереньки на пол перед Тэхёном. Он ожидал, рассматривая, как Чимин собрался с силами и поднялся на обе ноги. Стоял он не очень уверено, нужно было привыкнуть. Слабость из-за голода и долгий сон делали своё дело. Несмотря на недостаточную координацию и легкое пошатывание, выглядел Чимин по-прежнему чудесно. Вместе с бодрствованием к нему вернулись краски: кожа порозовела, губы заалели. Одет он был в узкие джинсы и короткую полушубку — шмотки, которые купил ему Тэхён сегодня ночью, и которые под утро Чимин мерил, красуясь и танцуя. Этой ночью они, казалось, зашли в каждый круглосуточный магазин в городе, и им было не важно, что там продавалось. Они скупили всё приглянувшееся, но особую слабость всё еще питали к одежде. В номер они вернулись незадолго до рассвета. Большáя когда-то комната уже напоминала склад с бесконечными бумажными пакетами из магазинов и безделушками, которые они даже не трудились распаковывать. Они в этом городе гуляли не первую ночь. Тэхён галантно предложил руку, согнутую в локте, и Чимин ее принял с милой улыбочкой. Они вышли из номера и закрыли его на ключ. В отеле были старые замки с настоящими металлическими ключами, но безопасность их временного жилья никогда сильно не волновала Тэхёна с Чимином. Они были более придирчивы в выборе номеров с хорошими, просторными шкафами, с плотно закрывающимися дверцами, что было гораздо большей редкостью чем электронные замки. В противном случае, Чимина приходилось заворачивать в плотные слои одеял, и он весь день лежал на кровати, как мумия двадцать первого века. Иногда они находили номер без окна, но это было компромиссным вариантом, потому что оба предпочитали комфорт и простор, а не конуру. В конуре тоже можно было неплохо провести время, целуясь и занимаясь любовью, но только до рассвета. С первыми лучами солнца над горизонтом, Чимин терял свою активность и погружался в глубокий, холодный сон, и Тэхён оставался почти один. Днём он не покидал номера, потому что ему не хотелось оставлять спящее тело Чимина на волю случая в надежде, что в номер не зайдет горничная с уборкой. В фойе им дежурно улыбнулась девочка с ресепшена, не обратив на них, впрочем, внимания. Они там тоже задерживаться не стали и вышли через главный вход. Они немного спешили — Тэхён рассчитывал успеть хотя бы на конец саундчека, пока публика еще не успела собраться в клубе. Их Додж Чарджер 1969 года был запаркован прямо перед отелем и вот уже пятнадцать часов кряду собирал штрафы за парковку в неположенном месте. Решение купить классический маслкар у Чимина с Тэхёном было единогласным сразу же, как они оказались в США, потому что… Потому что это было круто. Они всегда мечтали давать концерты в разных городах Америки, без райдеров и менеджеров, и разъезжать по бескрайним дорогам своим ходом. И на чём это было делать, как не на одной из наиболее уместных и идеальных машин в этой атмосфере? А большой, вместительный багажник сыграл им только на руку. Чимин отлип от теплого бока Тэхёна, и, прежде чем сесть на пассажирское сиденье, легким движением вынул все квитанции из-под дворника. А оказавшись в машине, сунул их в бардачок к остальным. Они оплатят их… Может быть. Без лишних разговоров Тэхён завёл машину и плавно покатил к их сегодняшнему клубу. Чимин заворожено наблюдал за вечерним пейзажем городских улиц и людьми, которые покончили на сегодня с работой и тусовались в больших компаниях, пили, смеялись, делали селфи, направлялись на концерты, наподобие их с Тэхёном, или в рестораны, или в кино. Они уже подзадержались в этом большом городе, но ему тут нравилось, он такой шумный по ночам, такой живой. Чимин посмотрел на навигатор, там было написано «Нью-Йорк». Он усмехнулся: точно, они с Тэхёном и другими ребятами уже бывали тут в прошлой жизни. — Что тебя рассмешило, Чимини? — с любопытством спросил тот, скосив на него взгляд. — Только сейчас обнаружил, что всё это время мы находимся в Нью-Йорке, — снова хмыкнул Чимин. — В том самом Нью-Йорке! — Погоди, то есть ты до этого момента не знал? — удивленно переспросил Тэхён, возвращаясь глазами к дороге. Чимин пожал плечами. — Когда я стал вампиром, многое для меня перестало быть интересным, — вздохнул он. — Просто не обращал внимания. Тэхён нащупал его руку и сжал ободряюще. — Но мне тут нравится, — сжал Чимин пальцы в ответ. — Этот город не ложится спать по ночам. — Да, подходит нашему образу жизни, Чимини, — задумчиво кивнул Тэхён. — Я думал… Он прервался, будто бы сосредоточенный на повороте к клубу. Но и спустя несколько минут не продолжил. — О чем ты думал, Тэтэ? — спросил Чимин любопытно, когда они вылезали из машины. — Потом как-нибудь расскажу, — улыбнулся Тэхён, притягивая Чимина к себе за талию и целуя его прохладную шею. Чимин не стал настаивать на ответе и лишь наклонил голову, пошире открывая целуемое местечко. Затем Тэхён спросил, — Посидишь в гримёрке или будешь в баре, пока я выступаю? — Сегодня, наверное, побуду в баре, — Чимин игриво сделал задумчивый вид. — Хочу посмотреть на тебя из зала. — Буду все свои песни петь тебе, мой хороший, — пообещал Тэхён и отпустил Чимина, когда они вошли в зал. Он порылся в бумажнике, достал свою кредитку и усмехнулся, протягивая ее, — Ни в чём себе не отказывай. — Ты же знаешь, что кровавые мери мне не подходят, — засмеялся Чимин, беря карточку. — Но для вида что-нибудь закажу. Он ушёл в сторону бара, но его острый слух продолжал улавливать разговор Тэхёна с местными музыкантами, которые помогали ему с концертами. — Простите, как всегда, опоздал, — вместо приветствия извинился тот. — Здорово, Ванте, — американцы предпочитали называть его псевдонимом, которым Тэхён подписывался, выкладывая своё творчество в сеть. Корейское имя было слишком им непривычным. — Знаешь, чел, мне очень нравится твоя музыка, драйвовая, мрачная и совершенно ни на что не похожая, — проговорил один из музыкантов неловко. — И мне кажется, что, если бы ты уделял музыке больше внимания и времени, ты бы достиг гораздо больших высот, чем имеешь сейчас. Тех высот, которые у тебя были раньше — нескромно имелось в виду. Чимин прямо жопой почувствовал чужой неодобрительный взгляд на себе. Было понятно, на что намекал этот парень: что Чимин Тэхёну мешал самореализовываться. Он неосознанно сжал в пальцах кредитку Тэхёна. Везде был кто-то, кто считал Чимина лишним. — Если бы не он, в моей жизни не было бы вообще никакой музыки, — отрезал безапелляционно Тэхён, тоже глядя вслед Чимину. Тот залез на барный стул и заказал какой-то рандомный коктейль, даже не увидев, куда ткнул пальцем. Он чувствовал, что Тэхён не на шутку разобиделся за такой неосторожный намёк в его адрес. Чимин с милой улыбкой повернулся к компании на сцене и помахал. Тэхён помахал ему в ответ. — Прости, это не моё дело, не стоило мне этого говорить, — тут же примирительно поднял руки музыкант, тоже понявший, что скорее всего после сегодняшнего вечера работать с ним перестанут. — Давайте быстренько прогоним хотя бы по 30 секунд каждой песни, чтобы проверить, что все звучит верно, — сменил тему Тэхён, профессионально решивший не обижаться прямо сейчас. Времени действительно осталось очень мало до начала. Отрывки песен, которые наигрывали Тэхён и его наёмная группа, ласкали Чимину слух, и он тихонько мурлыкал под них, несмотря что слышал их уже десятки раз. Он и не заметил, как клуб начал наполняться народом, и в том числе вокруг него в баре началось движение и суета. Кто-то неподалёку жаловался, что их пустили в клуб на целых полчаса позже, чем указано в билете, а отвечали на это, что у Ванте на концертах всегда так. Пока Чимин пялился на пустую сцену в ожидании выхода Тэхёна, он второй раз за вечер почувствовал на себе чужое внимание. Обернувшись, он увидел сидящего рядом с собой крупного парня в косухе. — Не зря говорят, что к этому Ванте на выступления приходят самые красивые мальчики, — сально улыбнулся он. Этот здоровяк явно не хотел быть мерзким, и возможно, сиди на месте Чимина кто-то другой, он бы и не воспринял его так. Но Чимин ничего не мог с собой поделать: в его вкусе был только Тэхён. Он едва удержался от смешка на такой неуклюжий комплимент. А парень продолжал, наклонившись поближе: — Не хочешь познакомится поближе? — I'm sorry, I don't speak English, — ответил Чимин, добавляя побольше акцента. — О, это не проблема, — как можно медленнее и членораздельнее ответил здоровяк. — I don't understand you, — продолжал притворяться Чимин. Ему это общение надоело еще до того, как парень впервые открыл рот, но всё же он надеялся, что тот отстанет по-хорошему. Но тот не разделял этих чаяний и погладил огромной лапищей бедро Чимина, делая такой намёк, который и глухонемой бы понял. Чимин был вампиром, и это движение не вызвало в нем никакой телесной реакции: ни отвращения, бóльшего, чем он уже испытывал, ни возбуждения. Но дало ему понять, что просто так здоровяк не отстанет, поэтому он заставил себя посмотреть парню прямо в глаза и настойчиво приказал: — Иди трахни себя кулаком в жопу. Чимин мог просто пожелать, чтобы тот отстал, но сейчас этого было мало. Чимин хотел, чтоб тот заплатил налог на назойливость. Который, впрочем, ничему его не научит, потому что под вампирским гипнозом вместе с критическим мышлением и свободой воли люди напрочь теряли память. Эволюционной защитой людей от вампиров оказалось то, что большую часть времени вампирам плевать на людей, даже когда дело касалось питания. Чимин предпочитал кровь только одного конкретного человека, и тот должен был выйти на сцену с минуты на минуту, а Чимин бессмысленно тратил время и внимание на что-то постороннее. Парень ушел выполнять приказ Чимина, а тот вернулся глазами к сцене, надеясь, что больше никто его не потревожит и не отвлечет. Тем более, выступление уже началось, и толпа бесновалась под сценой, а на ней скакал и излучал крутость Тэхён. Чимин мечтательно улыбнулся, глядя на него. Это почти то, о чем они мечтали, пока были детьми. Чимин, конечно, тогда хотел скакать на сцене рядом, но ведь и такой период у них был… когда-то, в прошлой жизни. Чимин плохо помнил то время. Тэхён каждый раз возвращался к нему взглядом, Чимин видел это и нежился, как под солнцем, от которого скрывался уже вечность. Было что-то в глазах разгоряченного выступлением Тэхёна такое, от чего Чимин плавился и чувствовал себя ничтожеством. Единственным вариантом существования оставалось подчинение. И Чимин подчинялся вместе со всеми. Фанаты Ванте с восторгом рассказывали об этих ощущениях на концерте, и приходили на следующий. Америка уже несколько лет гудела от обожания к их инди-певцу со сложной судьбой, который когда-то вышел из громкого и красочного кей-попа. Прежние поклонники скучали по нежным балладам, но для Ванте в его нынешнем образе жизни они были неуместны. На концертах фанатов встречал только тёмный драйв и принятие мира таким какой он есть, мрачного и безнадёжного. Кем бы ты ни был, что бы ты не искал, с Ванте ты это найдешь. Чимин восхищался ощущением, которое Тэхён дарил поклонникам. И взгляд со сцены, обращенный на него самого, вселял надежду, что именно он, Чимин, является причиной. Чимин рассматривал с интересом толпу. Кто-то будто в трансе двигался под незамысловатый, быстрый ритм. Девушки кричали в попытке обратить на себя внимание Ванте, который мельком им ухмылялся. Чимин видел и всех остальных: персонажей, кайфующих больше от веществ, нежели от музыки, народ с камерами (журналисты или блогеры), снимающий сцену и даже самого Чимина (что было особенно бесполезно), а также пикаперов, как недавний знакомец Чимина, уже, наверное, отключившийся, закончив получать непередаваемое удовольствие где-то в туалете или за пределами клуба. Когда концерт начал неумолимо заканчиваться, Чимин наконец слез со стула, на котором провел несколько часов как на насесте, размял затёкшие суставы и потянулся. Послав воздушный поцелуй посмотревшему на него Тэхёну, он аккуратно стал продвигаться к служебной двери сбоку, откуда можно было пройти за кулисы или к черному входу в клуб. Работник его без проблем пропустил: Тэхён тут давал концерт не впервые, и персоналу Чимин был хорошо знаком. Он прошмыгнул по узкому коридору сначала в пустую гримерку. Там Чимин собирался дождаться Тэхёна. Но было хорошо слышно через стенку, как толпа не хотела отпускать его парня. Поэтому спустя небольшую паузу, заполняемую только скандированием и аплодисментами, вновь заиграли аккорды последней песни. Чимин тоже ее любил, но еще больше он любил Тэхёна, а ночи были такими преступно короткими. Досадливо хмыкнув, он взял из куртки Тэхёна пачку сигарет и зажигалку и отправился к черному входу. Когда Тэхён давал концерты именно в этом клубе, они часто покидали его именно так, забивая на машину и отправляясь гулять пешком по гудящим улочкам. Знакомый переулок его встретил тишиной и сыростью, и только издалека доносился гул машин и веселящейся толпы. Над дверью висела красная лампочка, делая этот ничем больше не освещенный закуток еще мрачнее и таинственнее. Чимин чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету, и пустил в сторону лампочки никотиновый дым. По стенам пробежала темная рябь, а сам дым переливался в красном свете даже красиво. Если бы рядом был Тэхён, он бы жалел, что не может запечатлеть Чимина как часть этой болезненной эстетики. — Черт, ты действительно вылитый Пак Чимин, — раздался женский голос совсем рядом с ним. Чимин не испугался и не вздрогнул от звука чужой речи, хоть это и было внезапно. Он обернулся посмотреть на девушку, говорившую с ним по-корейски, но ничего не ответил. Он рассматривал ее азиатский стиль мейкапа и оверсайз-шмотки. Девушка явно пыталась строить из себя кореянку, но было видно, что всю жизнь она жила в Штатах, пусть и родители ее были — азиаты. Это чувствовалось в ее взгляде, в ее выражении лица. Она подошла ближе, разглядывая его в ответ. — Думаешь, сделал десяток пластических операций и сможешь заменить ему любовь? Ты только хуже делаешь, — недовольно наседала она. Чимин даже слегка фыркнул, так знакомо это звучало. Похоже, что подруги у нее в Корее тоже были: слишком естественна была ее манера выдавать собственную ревность за заботу о кумире. Чимину с Тэхёном было на руку то, что люди так слепо верят во всемогущество пластических операций. Став вампиром, Чимин перестал отображаться на фотографиях, но мир и без фотографий полнился слухами. Содержание их было примерно одинаково: знаменитый Ви, а теперь Ванте, ставший нелюдимым после гибели своего друга и, как оказалось, единственной любви, переехал в США и завёл тут себе живую куклу. Парня, который добровольно перекроил себя под Чимина для безутешного Ванте, и теперь они колесят по городам Америки и дают концерты. Чимин часто думал, что у их родителей, наверное, волосы на затылке встают дыбом, когда они всё это слышат. Об этом они с Тэ точно никогда не мечтали. Хотелось, чтобы родители знали, что у них всё хорошо и были горды за них. Но этому не суждено было сбыться: в Корее Чимина уже давно все похоронили, а Тэхёна, в связи со слухами, наверняка признали сумасшедшим. — Чего молчишь? Ответить нечего? — из задумчивости Чимина вывел всё тот же недовольный голос девушки. Он снова на нее посмотрел, не зная, чего она ждет и готов ли он это ей дать. Но позади послышался звук открывающейся двери и властный голос Тэхёна. — Подойди ко мне, — поманил тот. Приказ предназначался девушке, так как она мгновенно направилась к Тэхёну, минуя Чимина, даже не взглянув на него. Для нее этот момент, наверняка, — минута славы. Тэхён вытянул руку, а затем медленно и аккуратно, почти нежно завёл ее длинные волосы ей на одно плечо, открывая Чимину ее светлую шею. И тот всё понял, хоть и не испытал сильной радости или предвкушения. А затем Тэхён (его Тэхён) поцеловал девушку, чувственно впиваясь в ее губы так, что она застонала от неожиданности и переизбытка эмоций. Чимин чувствовал, как его жжёт изнутри холодная, разрывающая тело и душу на миллион кусочков ревность, но подчинился замыслу Тэхёна. Он шагнул ближе и почти с мстительным наслаждением вонзил ноющие клыки в нежную кожу. В рот ему ударила горячая, чистая, без следа болезней, алкоголя или наркотиков кровь, наполненная чистым счастьем (видимо, гормоны выработались от поцелуя с кумиром). Это было почти вкусно, почти питательно. Без сильного вреда для девушки Чимин мог сделать три больших глотка. Когда отомкнул от шеи сразу же начавшей оседать вниз девушки, он поднял взгляд на Тэхёна. Тот смотрел на него с бесконечной нежностью и любовью. Ревность, клокотавшая в Чимине еще минуту назад, улетучилась, будто ее и не было никогда. — Ну как? — низким, интимным голосом спросил Тэхён, притягивая Чимина за бёдра к своим. Реакция не заставила себя ждать: после кормёжки Чимину всегда хотелось секса, ласки и любви, а сейчас его еще и Тэхён соблазнял. Жалко, что до отеля они добраться не смогут, и машина стоит посреди людной улицы. Но сожаления тоже надолго не стали задерживаться в мыслях Чимина. Он закинул руки на плечи Тэхёну, обнимая его за шею и прижимаясь жарким телом. — Вполне, — покивал Чимин, надув щёчки. — А что на десерт? Большая ладонь со звонким шлепком приземлилась на попу Чимина, вызывая сладкую дрожь. Чимин провёл пахом о пах Тэхёна, он ощутил, что они оба возбуждены до невозможности. — А десерт тебе надо заслужить, — прошептал Тэхён ему в губы. Чимин кайфовал от самого предвкушения секса, что уже поскуливал и нетерпеливо тёрся о крепкое, худое тело. — Что мне для этого сделать, сонбэ? Оппа? — заныл он и почувствовал еще один шлепок на своей мягкой попе. Он прогнулся в пояснице, подняв задницу выше. — Хочешь меня отшлёпать? — Хочу и отшлёпать, — прорычал Тэхён, наконец-то целуя Чимина, сразу врываясь в его рот, лаская язык. Чимин с готовностью открылся и принялся яростно отвечать, покусывая втянувшимися клычками чужие губы. Тело его двигалось хаотично, то вжимаясь в Тэхёна, то подставляя попу требовательным ладоням, скользнувшим под пояс джинс и пальцами зарывающимся в её мягкость. Грудь ходила ходуном, воздуха во всей этой подворотне оказалось мало. — Задери водолазку, — нетерпеливо приказал Тэхён, и Чимин подчинился. Он подтянул кофту до подмышек, открывая горящему взору Тэхёна проколотые соски, татуировку и плоский животик. По бокам на голое тело легла полушубка, которая всё еще была на нём. Тэхён довольно разглядывал открывшееся ему богатство, затем снова вернулся к водолазке: — Возьми край в зубы, чтобы она не съезжала. Чимин прикусил ткань и поднял голову, натыкаясь на жадный, вожделевший взгляд. — Я бы сфотографировал тебя сейчас и дрочил бы каждый день пока ты спишь всю следующую неделю, — с оттенком горечи признался Тэхён. Решив его ещё помучить, Чимин поднял руки к соскам и пальцами покрутил их, чувствительно задевая пирсинг и постанывая от этого. Тэхён как зачарованный прильнул губами к его груди, находя один из сосков и втягивая его в рот, играясь с сережкой, зацеловывая нежную кожу. Чимин прикрыл глаза и отдался на волю ощущений, он не мог прекратить скулить, даже если бы Тэхён приказал, но тот и сам получал удовольствие от сладких звуков, издаваемых Чимином. Тэхён оторвался от его сосков и спустился ниже, присаживаясь аккуратно на землю, руки его потянули джинсы Чимина вниз, оголяя еще и нижнюю часть тела. Небольшой член, выпущенный наружу, пружинисто коснулся живота, а затем сразу был пойман в горячий плен рта. Чимин упёрся рукой в дверь над головой Тэхёна и судорожно выдохнул. Другой ладонью он зарылся в отросшие, всё ещё слегка кудрявые после давней завивки волосы. Большой рот Тэхёна идеально Чимину подходил и мог принять его почти на всю длину, а сам Тэхён не был стеснительным в своей ласке, с готовностью глотая и даря невероятные ощущения, от которых у Чимина темнело в глазах. Почувствовав пальцы, массирующие его вход, он пошире расставил ноги, насколько позволяли джинсы, приспущенные до колен. — Давай уже, — он нетерпеливо покрутил попой, желая, чтобы Тэхён уже вставил что-нибудь. Тот выпустил его член изо рта и посмотрел вверх с усмешкой. — Хочу тебя, не могу, — признался Тэхён. Чимин, глядя на него внизу, на коленях, ощутил тянущую нежность в душе. Чимин так сильно любил его, и ему было плевать, что вокруг них сырой и темный переулок. — Тогда трахни меня, не жди, пока мы оба состаримся, — заканючил он. Тэхён не сдержал смешок, поднялся на ноги и жарко прижался к нему сзади, натягивая его голые бёдра и торс на себя, как струну. Сердце Чимина заколотилось быстрее. Став вампиром, он ещё больше полюбил это чувство подчинённости и ощущение себя добычей, которые возникали всегда во время секса с Тэхёном. — Ты не состаришься, — низким голосом сообщил тот Чимину, медленно входя в него и делая это действие сладко-невыносимым для обоих. — Всегда будешь таким юным и горячим. Чимин был слишком возбуждён, чтобы смеяться над невольным оксюмороном Тэхёна. Он полностью отдался во власть ощущений, дрожа и постанывая от каждого толчка. Длинные пальцы Тэхёна впивались в его мягкие бока, подстраивали движения в единый ритм. Чимин почувствовал губы на своей шее легкие, шёлковые поцелуи. Он протяжно застонал от этого сочетания нежности и страсти, которое с ним творил Тэхён. Хотелось до конца своего существования испытывать подобное, но он знал, как сделать ощущения лучше, острее для них обоих. — Тэтэ, — выстонал он просительно, вжимаясь в стену перед собой, — оппа, давай повернёмся, хочу быть лицом к лицу с тобой. Тэхён намёк понял. Он хотел быть укушенным почти так же, как Чимин хотел его крови. С разочарованным стоном он покинул тело Чимина на мучительно долгие несколько секунд. За это время они поменяли положение: Тэхён опёрся спиной на стену, занимая место Чимина, а тот задрав ногу насадился на его член. Положение было не самым удобным, но отвечало действию, которому оно служило. Чимин укусил его почти сразу же, аккуратно надрывая зубами кожу под ухом и вместе с этим обходя жизненно-важную артерию, и выцеживая глоточек для себя. После кормёжки другим человеком больше ему не надо было, но, и будучи голодным, он не позволял себе брать больше двух. Это была не просто кровь, это были концентрированная любовь к Чимину и счастье от укуса. Вот такая, простая радость от продолжения Чимином его существования без какой-либо иной подоплёки. И эта кровь была в десятки раз питательнее и драгоценнее любой другой. Чимин от избытка чувств обвил руками плечи своего Тэхёна и зарылся носом в волосы за ухом. Его мелко трясло от всего этого в сочетании с острым оргазмом. Руки Тэхёна за бока прижимали его еще ближе, и тот испытывал похожие ощущения. Тэхён тяжело дышал, замерев. Чимин готов был поклясться, что слышит шум в ушах Тэхёна, а задницей он чувствовал влагу. — Так потрясающе, — протянул Чимин, подвигав задом. Тэхён сжал его бока сильнее и вслепую нашёл его губы, утягивая их обоих в томительный, мокрый поцелуй. Чимину было жаль, что Тэхён в собственной крови не ощущал всего того, что было открыто ему самому. Но он всячески пытался выразить это в собственном поведении. — Я тебя так люблю, Тэхёни, — шептал он в поцелуи. Пальцами он гладил всё, до чего мог дотянуться: волосы, щеки, шею, плечи. А руки Тэхёна тем временем приводили его самого в порядок: натягивали обратно джинсы и водолазку. Заниматься сексом в переулке, в который вёл черный вход клуба, было не самой разумной идеей. Обычно они так не поступали. Причиной было не только то, что их могли застать. Это было просто неудобно, они предпочитали комфорт, в котором оба могли расслабиться. Но эта девушка так удачно подвернулась… Она сейчас спала, прислонившись к противоположной от них стене. Скоро она придет в себя и последнее что она будет помнить — это поцелуй. Остальное она додумает, основываясь на своей любви к кумиру. — Пойдем, мой хороший, — проговорил Тэхён негромко ему на ухо, целуя висок. Их движения были медлительны, но их обоих это устраивало. — Хочу есть. — Давай я сяду за руль? — предложил Чимин. Он не очень любил водить машину, так как у него не было прав — для мира он считался мёртвым и получить какие-либо документы в таком состоянии не представлялось возможным. Но после укуса и оргазма Тэхён всегда был немного уставшим, а сегодня он еще и концерт отработал перед этим. Поэтому Тэхён только кивнул и забрался на пассажирское сиденье, откидываясь всем телом на спинку. Они оба испытывали одно и то же желание просто лечь на кровать, уткнуться друг в друга и побыть вместе. Несмотря на то что они всё ночное время суток были вдвоем, сегодня хотелось еще спокойствия и умиротворения. Однако Тэхёну действительно нужно было подкрепиться. Чимин завёл машину и мягко повёз их, руководствуясь навигатором, к ресторанчику, который ему запомнился в одну из прошлых ночей. Оба молчали, после укуса им не требовалось говорить какое-то время, чтобы понимать друг друга. Но их уютную тишину прервал телефонный звонок. Американцы редко звонили Тэхёну по ночам, считая его всё-таки нормальным по большей части человеком. А вот звонки с родины происходили ночью почти всегда. Вот и в этот раз на экране отобразилось имя из прошлого: Джин-хён. Тэхён со вздохом принял вызов и сразу же поставил на громкую связь. Чимин даже задержал дыхание, стараясь себя не выдать, и продолжил тихо везти машину. — Привет, Джин-хён, — поздоровался Тэхён. — Привет, — послышалось из трубки. После этого ненадолго возникло молчание: Тэхён ждал продолжения, а Джин, возможно, собирался с духом. Чимин всё-таки решил припарковаться у обочины. Это были нелегкие разговоры. После таких звонков Тэхёну часто хотелось курить. — Ты не думал вернуться в Корею? — задал Джин наконец вечный вопрос, с которого начинались все их недолгие разговоры со старыми знакомыми. — Нет, не думал, — закинул голову на подголовник Тэхён и нащупал вновь прохладную ладошку Чимина. Они переплели пальцы. Чимин — наоборот опустил глаза, он действительно не мог вернуться в страну, в которой у него была личная могила и свидетельство о смерти. В США на него всем плевать. — Тебе не кажется, что Чимин не хотел бы для тебя такой судьбы? — Джин не терял надежды. — Какой? — просто спросил Тэхён, сжимая руку Чимина. Ему было почти интересно, что имел в виду Джин. — Скитаться по чужой стране без родственников и друзей и медленно сходить с ума, — ответил Джин, даже не подумав подобрать более мягкие формулировки. Возможно, он надеялся, что это встряхнет Тэхёна. — Я понимаю, почему вам всем кажется, что я схожу с ума тут без Чимина. Я тоже в курсе слухов, — кивнул Тэхён. — Но всё это — не то, чем кажется вам, находящимся за океаном. У меня всё в порядке, я не одинок и нахожусь в своём уме. — Тогда приезжай и бери своего нового парня с собой, — надавил Джин. — К родителям Чимина тебе, конечно, лучше будет не соваться с ним, они считают тебя слегка поехавшим, хотя и понимают твоё горе. Но твои попытаются смириться ради тебя. Они всё сделают ради тебя. И мы все сделаем всё возможное, чтобы ты был в порядке с нами. Джин с горечью договаривал последнюю фразу. Он и остальные парни очень переживали за Тэхёна, а тот, опустив стекло, уже прикуривал сигарету. Он редко курил, только по особым случаям. А Чимин только смотрел на него, и не знал, какие эмоции ему выражать. Чимину совсем не хотелось, чтобы Тэхён уезжал обратно в Корею и оставлял его одного, но и помешать тоже не мог. В крови Тэхёна не будет столько счастья, если они будут вместе не по его воле. А без счастья он не отличался от любого другого человека. А если так, то зачем его мучить? Чимин сидел, надув губы и глядя себе на колени. — Я не могу, правда, не могу, — отвечал Тэхён в который раз. В голосе была слышна досада, он смотрел на поникшего Чимина. — Тэ, ты просто знай, что мы любим тебя и ждём обратно, — видимо сдавшись, проговорил Джин. И после небольшой паузы, во время которой он видимо ждал какого-то ответа, он внезапно спросил: — Кстати, ты всё еще в Нью-Йорке? — Да, — устало ответил Тэхён, желавший только, чтобы эта пытка уже закончилась. — Понятно, береги себя, — попрощался Джин. Они отключили связь. Тэхён просто сидел, курил и глядел перед собой, а Чимин обвил его своими пока еще тёплыми объятьями, зарываясь носом в изгиб шеи. — Тэхён, — позвал он в плечо. Погладившая его бок рука была ему ответом «я тебя слышу». Чимин вздохнул и продолжил почти не дрогнувшим голосом: — если ты хочешь вернуться в Корею, я тебя понимаю и не стану просить остаться. Рука на его боку остановилась. Тэхён, выдохнул в окно последнюю струю дыма, сунул окурок в пепельницу рядом с прикуривателем, а затем отстранил от себя Чимина и ладонями обхватил его голову, заставляя поднять на себя взгляд. На него смотрели жалобные, раскосые глаза. Тэхён улыбнулся, глядя в них. — Всё, чего я хочу — это, чтобы мы с тобой всегда были вместе, — проговорил он медленно, будто неразумному ребенку. — Мы не бросили никого в Корее в одиночестве. У моих родителей есть другие дети, Джин и остальные парни есть друг у друга. А у меня есть ты, и я хочу, чтоб ты был рядом. Чимин прикрыл веки, соглашаясь. Всё, что они имели сейчас, — было, потому что так хотел Тэхён. Именно его замыслу подчинялась их нехитрая жизнь. Именно из-за него Чимин продолжал жить, хотя и умер для остального мира. Потому что этого пожелал Тэхён, оказавшийся не в силах перенести такую утрату. Закончив свою небольшую речь, тот скрепил ее прикосновением губ к уголку рта Чимина. Этот поцелуй был настолько целомудренным, будто не он пятнадцать минут назад брал Чимина в переулке. Телефон звякнул, сообщив о пришедшем сообщении, и Тэхён цокнул языком, вынужденный вернуться в ту реальность, которая от него не зависела. — Это Намджун-хён, — сообщил он, увидев отправителя. Намджун был единственным человеком в Корее, знавшем о новой жизни Чимина правду. Именно ужас и отвращение в глазах самого открытого новому, свободного от предрассудков и разумного друга наглядно показали не полностью живой уже парочке, что дома им больше не место. Намджун, конечно, оправился от шока, но подтвердил их выводы, что остальным принять такое будет сложно. Сложнее, чем смерть Чимина и сумасшествие Тэхёна. Что-то в концепции существования вампиров на первобытном уровне вселяло в людей ужас. Поэтому Намджун был единственным из всех их друзей и родных, кто открыто говорил, что Тэхёну лучше оставаться в США, чем вызывал непонимание и подозрения остальных. — Что пишет? — озадачено наклонил голову Чимин. — Пишет, что Чонгук приземлился в аэропорте Нью-Йорка, знает, где мы живём и скоро будет там, чтобы уговорить меня вернуться в Корею, — пересказал Тэхён, пялясь в телефон. — Он приехал, чтоб просто забрать тебя? — удивился Чимин. — Не, — покачал головой тот. — У него тут с кем-то коллаб, но прямо сейчас он едет к нам в отель ждать моего прихода. Чимин помнил, что он хорошо ладил с Чонгуком раньше, и досады его приезд не вызывал. Он скорее сочувствовал упорству их друзей вернуть Тэхёна. Но тот был не намерен уезжать в Корею, и было лучше, если никто больше из их знакомых не увидит Чимина воочию. — Поехали на юго-запад, — прервал Тэхён его размышления. Чимин понял всё остальное без слов и кивнул, заводя машину, а тот продолжил, — только давай до выезда из города заедем в мак-авто, купим мне что-нибудь перекусить. Чимин снова покивал, выехал на дорогу и проговорил: — Твои фанаты уже давно ждут новых гастролей. Тэхён усмехнулся, Чимин тоже. На юго-запад от Нью-Йорка простиралось множество городов. И Чимин слышал, что в клубах Нового Орлеана можно встретить вампиров. Конец?